Журналистов наказывают по-разному.

Бывает, в ходе напряженного спора хозяйствующих субъектов выясняется, что владелец опального телеканала сильно задолжал газовому монополисту, и это, конечно, важнейший аргумент в дискуссии. Долги надо отдавать, ты чо. Поэтому редакцию разгоняют и на месте опального телеканала возникает нечто совершенно иное. Наказанную журналистику сменяет безнаказанная.

Или взять другую телекомпанию, где-нибудь в Томске. Взять и отключить от эфира, сославшись на "компьютерный сбой" в Москве, где выдают и продлевают лицензии, и на обидчивость монопольного оператора, который отказывается работать "под давлением" судебных исков и публикаций. Такие они все там ранимые и впечатлительные, в Роскомнадзоре.

А еще случается так, что опальный сайт, который никому ничего не должен, публикует, представьте себе, "призывы к противоправной деятельности и участию в массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка", и за это его блокируют. Причем в ежедневном режиме и, в сущности, без права на обжалование этого удивительного приговора.

Но это все затратные мероприятия. Наказанных журналистов надо долго таскать по судам, запугивать, подкупать, вербовать. Отключенным от эфира вообще ничего не втолкуешь. Блокировки, подобно глушилкам в прошлом тысячелетии, добавляют популярности крамольным сайтам. К тому же нормальные герои-читатели в авторитарных странах всегда идут в обход. Так приучены – хоть в России, хоть в Китае.

Оттого у отдельных граждан, местного начальства или террористов возникает соблазн решить проблему радикально. Взорвать журналиста в редакции. Расстрелять в подъезде. Захватить в плен и обезглавить, записав казнь на видео. Такого рода полемика с независимой прессой куда эффективней воздействует на умы и сердца, и ты, пишущий эти или какие-нибудь другие строки, теперь глубоко задумаешься, прежде чем касаться некоторых сюжетов.

Скажем, разоблачать коррупцию в армии, оскорбляя министра обороны. Писать о Чечне, задевая ее бессменного руководителя. Рисовать карикатуры, если их объектом становится нечто сакральное. Если за эти тексты или рисунки не разгонят редакцию, не отберут лицензию, не заблокируют сайт, а тебя лично тупо убьют. Или расстреляют редакцию, как это вчера случилось в Париже.

Это, к слову, весьма серьезные доводы в дискуссии журналиста с объектами его расследований или шуток: арматура, пуля, нож, тротиловый эквивалент. Это убедительные доводы, и каждый пишущий определяет для себя границы своего вольномыслия, а также географические границы. Куда он поедет в командировку, в какую Чечню, Сирию или Ирак, а куда не поедет. Кого из пророков будет изображать на своих рисунках, а кого воздержится. Пророки - они ведь такие разные, и среди их почитателей попадаются люди настолько вспыльчивые, что любую шутку расценивают как преступление. За которым следует самосуд, то есть казнь.

Собственно, это почти все, что можно сказать о вчерашней бойне в редакции Charlie Hebdo. О журналистах и о неравнодушных читателях. О столкновении людей с нелюдями, цивилизации с варварством, человеческого с сакральным. Вот разве что о сакральном еще хочется немного поразмышлять в эти дни траура по жертвам теракта.

Вы ведь тоже, наверное, заметили такую закономерность: там, где громко заговаривают о святынях, нередко льется кровь. Духовность особого рода порождает ненависть, и самые раздухарившиеся и воцерковленные кулаком, дубьем и автоматом вразумляют безбожного врага. А если вождь православного воинства обнаруживает Храмовую гору где-нибудь в Крыму, то это значит, что кровь уже пролилась и тысячи людей заплатили жизнью за сакральные прозрения вождя. Вообще всю историю человечеству можно рассматривать как историю религиозных войн и терактов, и конца этой бесовщине нет и не предвидится. Притом, что заповедь "не убий" на разных языках самых разных религий звучит одинаково, но оглохшие безумные фанатики ее не слышат. У них и бог есть, и все дозволено.

Журналистов наказывают по-разному, но убийство в ХХI веке, похоже, становится наиболее распространенным средством. Методикой, в рамках которой религиозное озверение и ненависть к инакомыслящим и вольномыслящим соединяются в одно и трое отморозков с калашами врываются в редакцию и с криками "Аллах акбар" убивают безоружных. Способом водворить истинную веру всюду, где человек пытается противостоять зверю. Технологией расчеловечивания любого, самого цивилизованного общества - ведь ясно же, какой взрыв ответной ненависти и ксенофобии породит массовое убийство в Париже, и на это тоже делается расчет.

Впрочем, дискредитация особого рода святынь вовсе не означает, что в жизни вообще не остается никаких ценностей. Ценности сохраняются, а коренное их отличие от насаждаемых "исламским государством" или там "русской весной" заключается в том, что они объединяют, а не разъединяют людей. Демократия, права человека, толерантность, милосердие - о них нелепо вроде бы сегодня говорить, но если человеческая история имеет хоть какой-нибудь смысл, то искать его следует под этим фонарем. А если смысла нет ни малейшего, то все равно есть вещи, ради которых стоит жить, превозмогая страх и абсурд существования. Свобода слова, например, сколько ее ни заваливай исками, ни отключай от эфира, ни блокируй и ни расстреливай. Ибо свобода человеческая бессмертна, и это вам скажет любой здравомыслящий пророк.