Там чеченцы - и здесь чеченцы. Тогда убийство по найму - и теперь. В тот раз заказчик преступления не был установлен - и в этот раз тоже. Совпадений в сюжетах, связанных с гибелью Анны Политковской и Бориса Немцова, немало, о чем сказано уже многократно, однако имеются и важные различия. Отметим некоторые из них.

Подозреваемых в убийстве политика поймали гораздо быстрее, нежели подозреваемых в убийстве журналистки. Можно сказать, их взяли молниеносно - через восемь дней после того, как прозвучали выстрелы на Немцовом мосту. Кроме того, осуждены они были также без проволочек. В отличие от братьев Махмудовых, которых первый состав присяжных по делу об убийстве Политковской оправдал. Так что кураторам процесса пришлось по чисто формальным основаниям это решение отменять, и обвиняемые были осуждены только со второй попытки. Наконец, на скамье подсудимых по первому делу нашлось место и организаторам преступления, которые сели надолго, один - пожизненно. Организатором убийства Немцова был объявлен некий шофер, да и тот оказался неуловимым.

Еще нельзя не отметить, что обе трагедии сопровождались поразительными высказываниями главы государства. Про Политковскую мы узнали от Путина, что ее смерть нанесла России больший урон, нежели ее публикации. Вспомнив, что Немцов "избрал путь политических атак" на него лично, и как бы порицая убийц Бориса Ефимовича, Владимир Владимирович произнес такую фразу: "Совсем не факт, что человека надо убивать". Складывалось также впечатление, что со своими укоризненными речами он обращался к одному и тому же несдержанному гражданину. Объясняя ему, этому вспыльчивому региональному руководителю, что показательная казнь журналиста в день рождения президента причинила вред Отечеству, и за оскорбления по адресу первого лица, которые позволял себе политик, не нужно было мстить так сурово.

Быть может, это вообще самые главные слова, по которым следует оценивать происходящее в нынешней России в целом и громкие убийства в частности. Судить о психологических особенностях абсолютную власть имущего, о его отношении к врагам и о том, как он обсуждает с подчиненными проблемы жизни и смерти. Это не то чтобы явка с повинной, но о нравах, царящих в Кремле и окрестностях, Путин иногда рассказывает довольно ярко. По крайней мере в те минуты, когда вынужден как-то откликаться на события, которые потрясают мир, оправдываться, находить доводы в свою защиту и, вероятно, повторять некие тезисы, прозвучавшие в ходе сверхсекретных совещаний.

Дескать, она клевещет на армию и самого Рамзана, но вот если ее не станет, то каков будет ущерб? А почему, черт возьми, так вышло, что ее застрелили в день моего рождения, перед поездкой в Берлин? Что, вы никак не могли обойтись без подарка в этот день, дураки? Да, он меня оскорбил, он предал Родину, помогая американцам составлять закон Магнитского, он резко выступал против освободительной войны на Украине и участия в ней доблестных кадыровских воинов - но точно за это надо было расстреливать? Вопросы всё не праздные, и, стараясь кратко их обозначить, президент РФ как бы проводит публичный разбор полетов, после того как случилось непоправимое.

Впрочем, преувеличивать степень его тревоги едва ли следует. Намекал он в частных беседах, что Немцов его достал, или отмалчивался, сами по себе политические убийства, которые в российских судах отказываются признать политическими, руководству страны выгодны. Поскольку и страхов в обществе становится больше, и чувство безнадеги в кругах национал-предательских обостряется. Выбирая между репутацией страны и усилением режима личной власти, в Кремле давно уже плюют на имидж. Имиджу не повредишь, а закошмаривание общества - дело полезное. При соблюдении же неких внешних приличий, то есть имитации следовательской работы и судебных процессов, - полезное для власти вдвойне.

Оттого так строго соблюдается мера в делах, у которых между собой столько общего. Исполнителей, коли схвачены, караем, а если организаторы не являются выходцами из стратегически ценнейшего региона или не слишком тесно связаны с тамошним руководством, то можно привлечь и их. Если же связаны, и тесно, то дадим следствию по рукам, и когда опер поедет в Чечню допрашивать Руслана Геремеева, тот не откроет ему ворота, и незваный, но догадливый гость больше туда не постучится. А Рамзана Кадырова, хоть он и выразит готовность встретиться со следователями или даже предстать перед судом, никто никуда вызвать не дерзнет. И присяжных будут заботливо оберегать от любой "политики", и выведут из процесса любопытствующих, чтобы оставшиеся судили как велено. Подробно отвечая на 26 вопросов, среди которых не было ни одного, в котором раскрывалась бы такая небезынтересная деталь: а почему, собственно, бойцы батальона "Север" и их подельники замыслили и осуществили убийство совершенно незнакомого им человека?

А нипочему. Из жадности, за пять миллионов, выплата которых ни разу не была доказана. Просто так, за здорово живешь. И присяжные примут эти правила игры в безмотивное убийство, куда денешься, и нам останется лишь гадать, виновных осудили или невиновных, и убеждать себя в том, что убийцам воздано по заслугам. Потому что совсем уж невыносимо думать о том, что Немцова убили, а по его делу приговорили первых попавшихся чеченцев, не правда ли? Значит, будем склоняться к мысли, что кадыровский административный ресурс не безграничен и хоть исполнителей удалось найти и покарать, сколько он ни протестовал. Будем искать в этом утешение - ведь было бы гораздо хуже, если бы присяжные оправдали преступников, как в том первом суде по делу об убийстве Политковской.

И еще в том станем искать утешение, что дело не расследовано, что организаторы разгуливают на воле, что заказчик даже не назван, и это значит, что хотя бы в памяти людской дело об убийстве Бориса Немцова не будет закрыто. До тех пор пока все они не усядутся на скамью подсудимых и не получат свое, без снисхождения - по приговору суда или по приговору Истории. Первое предпочтительней, а второе неотвратимей.