Точкой невозврата для любого авторитарного режима становится неизбежно наступающий момент сартровской тошноты, отвращения к самому себе, охватывающего его верхушку и жреческое сословие. Этот психосоматический феномен - не причина смерти режима, а симптом уже настигшей его неизлечимой болезни. В случае советского коммунизма трудно указать точную дату, но триптих умирающих старцев стал поставленной провидением выразительной кинематографической метафорой тошноты финала большого идеологического стиля.

У путинского симулякра тревожные рвотные позывы начались где-то в сентябре-октябре уходящего года после сезонной серии августовских катастроф. Еще год назад удвоенные ВВП-Цхинвальские, жестко указавшие надменному Западу его истинное место у геополитической параши, упоенно носились по мировым форумам, где, вставая на табуреточку, снисходительно читали покровительственные лекции об Островке стабильности в бушующем море мирового кризиса, о новой архитектуре европейской безопасности и о рубле как мировой резервной валюте.

А теперь вдруг выяснилось, что на островке и "экономики-то cобственно нет, которую можно было бы назвать таковой, только одни взятки и откаты", и "внешняя политика эклектична и движима ностальгией".

"Так дальше жить нельзя", – ежедневно кипит возмущенный разум благонамереннейших и верноподданнейших государственных мужей - павловских и пушковых, злобиных и будбергов, юргенсов и сванидз. Вот-вот, казалось бы, вырвется из их дерзких тираноборческих уст ритуальное в подобных случаях и целительное для системы "Оказался наш Отец не Отцом, а сукою". Но смыкаются их уста, и выпадает из рук перо...

Попробуем разобраться, чем же казус тошноты-2009 отличается от четвертьвековой давности тошноты-1985. Ну, во-первых, тем, что усопшие старцы Леонид, Юрий и Константин не могли тогда уже грозно рыкнуть "Не дождетесь!". Но это не главное. Дело не в персоналиях, живых или мертвых. Поведение элит в критические для них дни всегда определяется их интересами и коллективной политической волей.

Так, хрущевская оттепель стала прежде всего своего рода Magna Carta для кремлевской верхушки, гарантией того, что никакой новый диктатор не сможет превратить эту верхушку в лагерную пыль. В партии воцарилась атмосфера бережного отношения к кадрам. Но в процессе этого бережного отношения выяснилось, как правы были все-таки товарищ Троцкий, предупреждавший об опасности термидора, и его верный ученик товарищ Сталин, решительно пресекавший саму возможность буржуазного перерождения кадров. При нем они просто не успевали переродиться, как их уже отстреливали.

Зато тошнота-1985 разрешилась коллективным выблевыванием усталой номенклатурой прогнившей ветоши коммунистических идеалов и давно замысленным организованным побегом из царства необходимости спартанских цековских распределителей в царство свободы миллиардных личных состояний.

Специфика же тошноты-2009 в том, что у охваченной ею верхушки нет уже никакого проекта будущего. Она теперь может только терять. Да, конечно, многим хотелось бы избавиться от эксцессов Нацлидера и его тонтон-макутов, столь разрушительных для самого объекта их власти и источника их благосостояния. И будь на то политическая воля, они в конце концов решились бы "ножом целебным отсечь себе страдавший член".

Но воля наших гламурных элоев парализована не столько страхом перед все еще грозно рыкающим "членом", сколько пугающей перспективой остаться без этого самого "члена" один на один с чуждым и угрюмо безмолвствующим социумом морлоков.

И эта мысль их в трусов обращает...
И замыслов отважные порывы
...имен деяний не стяжают.

Неразрешенная тошнота элиты и выжженность политического пространства вне ее останавливают российское историческое время, превращая его в тягучую тоскливую у-вечность.

Путинская у-вечность - это не Город Солнца и не четвертый сон Веры Анатольевны о суперпроводниках и суперкомпьютерах из ее нашумевшего постмодернистского футуроэссе "Россия, вперед!".

Нашевсёшная у-вечность - это схлопнувшаяся черная дыра русской истории, свидригайловская деревенская закоптелая банька с ползающими по всем углам разбухшими пауками - ветеранами дрезденской резидентуры и кооператива "Озеро".