Власть загнала себя в угол. Воинственная риторика, культивируемая жесткость и сознание собственной исключительности побуждают Путина и его челядь к насилию против мирно протестующего общества. Из трудной ситуации они не знают иного выхода кроме силового. Не знающие истории, не чувствующие сегодняшнего дня, они живут иллюзией, что сила решает все. И с удовольствием эту силу применяют.

События 6 мая на Болотной площади показали, что сила - инструмент опасный. Министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву, как бывшему учителю физики, следовало бы помнить о третьем законе Ньютона, гласящем, что сила действия равна силе противодействия. Непреложность этого закона слегка подпорчена в российской жизни необязательностью исполнения государственных законов - милиция долгое время совершенно безнаказанно и от души измывалась над демонстрантами с Триумфальной площади. А еще до того в Башкирии были массово избиты жители города Благовещенска. В отделах милиции пытали и убивали задержанных и арестованных. В лагерях и тюрьмах спецназ МВД систематически практиковал то, что 6 мая испытали на себя демонстранты на Болотной площади. Десятки лет милиция пытала, избивала и убивала без разбору правых и виноватых. И кто теперь скажет, что отпор, который получили полицейские от демонстрантов на Болотной, не был справедливым?

Да, мы все знаем: как только полицейские нарываются на непокорность, они тут же вопят о законности и посягательстве на здоровье и жизнь представителя власти. Они больше всего любят себя и свою работу и никого не умеют так хорошо защищать, как самих себя. Они давно забыли, в чем призвание правоохранительных органов. Эти органы превратились в источник личной наживы и средство удовлетворения садистских наклонностей. Они настолько уверовали в свою безнаказанность и всевластие, что 6 мая на Болотной площади омоновцы молотили резиновыми дубинками без разбора по молодым и старым, мужчинам и женщинам, демонстрантам и журналистам. Они были при полной экипировке - в шлемах с пластиковыми забралами, бронежилетах, их руки и ноги были защищены щитками, и, наверное, они чувствовали себя неуязвимыми. Должно быть, им был отдан приказ отработать по полной.

И они "работали", пока не столкнулись с доселе почти невиданным среди гражданского населения явлением - ответом на полицейское насилие. В людях, пришедших мирно выразить политический протест, проснулось гражданское достоинство. Оно не позволило им оставить безответной немотивированную агрессию. На полицейских, вклинившихся в ряды демонстрантов, бросались сзади, срывали шлемы, валили на землю и били ногами. Большого урона полицейским силам это, конечно, не нанесло (одна экипировка чего стоит!), но отпор они почувствовали. Некоторых задержанных удавалось отбить.

К противостоянию с полицией можно относиться по-разному, но следует признать, что это была законная реакция граждан на жестокие и незаконные действия полиции. Граждане России имеют конституционное право собираться мирно и без оружия для публичного выражения политического протеста. Люди, препятствующие им в осуществлении этого права, - преступники, независимо от того, носят они полицейскую форму или гражданскую одежду, сидят в мэрии, в Доме правительства или в Кремле.

Сейчас власть оправдывает действия полиции тем, что заявленное число митингующих было превышено на 3 тысячи и некоторые из них пытались прорваться в сторону Манежа. Но разве это может быть правовым аргументом для того, чтобы избивать демонстрантов резиновыми дубинками? Разве центральные площади Москвы являются частной собственностью Собянина, Медведева или ЗАО "Правительство России" и простые граждане не могут на них появляться? Пусть даже и в нарушение предварительных договоренностей с городскими властями - разве это основания для разгула полицейского насилия?

Разумеется, нашлись защитники "несчастных" полицейских и в условно правозащитной среде. Как сообщило МВД, председатель комитета "За гражданские права" Андрей Бабушкин отметил, что в целом действия полиции были адекватны складывающейся обстановке. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Владимир Лукин расценил действия участников проходящей в Москве акции как провокацию. Бывший министр финансов Алексей Кудрин, пытающийся играть роль оппозиционера "над схваткой", заявил, что "в воскресных столкновениях на Болотной площади в центре Москвы виноваты как власть, так и оппозиция".

Организаторов шествия обвиняют в провокации и люди, не ангажированные властью. Здесь, вероятно, налицо терминологическая путаница. У нас любое нежелательное общественное явление с некоторых пор принято называть провокацией. Отчего понятие утратило первоначальный смысл и превратилось в ругательство.

Совершенно очевидно, что провокационность действий полиции состояла в том, что, запретив шествие в центр города, она выставило нарочито слабую полицейскую цепь после моста через Обводной канал. Это выглядело как приглашение к прорыву. Разумеется, эту цепь без труда прорвали, чего полиции, по-видимому, только и надо было. В ход пошли дубинки и силовые задержания, а оцепление минут через пять восстановили. В дальнейшем жесткие меры полиции спровоцировали ответную реакцию демонстрантов.

Был ли провокацией прорыв оцепления напротив кинотеатра "Ударник", до сих пор не вполне понятно. Конечно, вполне возможно, что внедренные в ряды демонстрантов провокаторы инициировали прорыв оцепления, чтобы спровоцировать полицию на ответные меры, дав ей повод для расправы над участниками акции протеста. Но скорее всего это не так. Никаких провокаторов не понадобилось. Среди демонстрантов было достаточно много людей, не желающих мириться с незаконными ограничениями и готовых к столкновениям с полицией и прорывом к Кремлю. Они не стремились спровоцировать полицию - они открыто протестовали против полицейских ограничений.

Еще накануне 6 мая главный организатор акции Сергей Удальцов несколько туманно заявлял, что главное - собраться на легальной площадке, а дальше видно будет. Ряд признаков указывает на то, что идея прорыва на Кремль жила среди организаторов акции до самого последнего момента. Во время движения колонны по Якиманке среди журналистов прошел слух, что колонна не остановится у поворота на Болотную площадь, а будет двигаться дальше к Большому Каменному мосту. О том, что такое намерение существовало, рассказала позже и Ксения Собчак. Наверняка знала об этом и полиция. Поэтому, когда колонна вышла на Большую Полянку, взорам демонстрантов открылось завораживающее и невиданное ранее зрелище - в начале Большого Каменного моста стояло внушительное каре омоновцев, а за их спинами были расставлены поперек дороги поливальные машины.

Возможно, многие участники шествия сочли прорыв полицейского оцепления провокацией, поскольку сами они не были готовы к такому повороту событий. По-своему они совершенно правы. Если люди пришли на шествие и митинг со своими семьями, с детьми, то они по крайней мере должны иметь право заранее знать о намерениях организаторов, или даже части из них, если планируется нарушить согласованный маршрут шествия. Очень может быть, что они и не возражали бы против этого, но сами в таком деле участвовать не стали бы. Не всякий, кто желает стране свободы, готов сразиться ради этого с полицией. Я не говорю, хорошо это или плохо, но это факт.

Акции протеста следует организовывать открыто, с ясными намерениями, не вводя людей в заблуждение. Ссылки на необходимость конспирации пусть останутся подпольщикам. Понятно, однако, что ничего подобного нельзя ожидать от акций, главными организаторами которых выступаю красные, такие, в частности, как лидер "Левого фронта" Удальцов. Красные, и на этот раз бодро вышагивавшие во главе колонны под красными знаменами и советскими флагами, всегда считали народ только массой, человеческим материалом, нужным лишь для осуществления их грандиозных планов. А с "материалом" можно особенно не считаться и планами своими не делиться. Как, впрочем, и полиция не делится с общественностью своими планами "по обеспечению безопасности" участников мирных шествий и демонстраций.