Писателям бы писать да издаваться - что еще от них требуется? Так и было бы во веки веков, но в 1921 году писатели Кэтрин Эми Доусон-Скотт и Джон Голсуорси учредили в Лондоне ПЕН-клуб, одной из важных задач которого стала защита свободы слова и самих писателей от необоснованных посягательств государства.

В советское время о своем национальном ПЕН-клубе только мечталось, но в постсоветской России он благополучно учредился и по сей день действует. 4 ноября русский ПЕН-центр выступил с заявлением в защиту гонимого поэта Александра Бывшева. О деле школьного учителя из поселка Кромы, которого обвиняют в экстремизме за два опубликованных в интернете стихотворения, писали недавно "Грани". "Упорное стремление привлечь к уголовной ответственности автора стихотворного текста, пафос которого, видимо, не совпадает с представлениями местных властей, заставляет думать не о правовой, но о политической подоплеке "дела Бывшева", - пишут члены ПЕН-центра. Под заявлением подписались Людмила Улицкая, Лев Тимофеев, Виктор Ерофеев, Игорь Иртеньев, Михаил Айзенберг, Михаил Берг, Владимир Войнович, Александр Гельман, Ольга Ильницкая и другие - всего 20 человек.

Это, конечно, не весь русский ПЕН-центр, в котором состоит около 400 человек. Но дело не в числе подписавших. Переборов некоторую политическую инертность и традиционную российскую медлительность, ПЕН-центр сделал то, что должен был сделать. Хотя едва ли это заявление увидело бы свет, если бы не писатель и бывший советский политзаключенный Лев Тимофеев.

Столкнувшись с делом Александра Бывшева, он призвал своих коллег выступить в защиту поэта. Реакция на его обращение была прохладной. Никто из членов исполкома подписать текст не согласился. "...Делать вид, что ничего не произошло, просто не считаю возможным", - написал тогда Тимофеев в письме членам исполкома. Бывший политзэк предупреждал: "Вы, дорогие мои друзья-коллеги, чего-то, на мой взгляд, сильно недопоняли... Речь идет не о личности учителя, не о литературных достоинствах или недостатках стихов, речь идет о прецеденте уголовного преследовании за инакомыслие... Оставьте без внимания этот камушек-прецедент, и лавина репрессий покатится по нарастающей".

То ли Лев Тимофеев усовестил собратьев по перу, то ли "лавина репрессий" произвела впечатление, но дело с мертвой точки сдвинулось. Хотя и не без сопротивления отдельных особо "патриотичных" писателей. Поэт Ефим Бершин устроил по поводу письма Тимофеева форменную истерику. В своем обращении в ПЕН-центр он писал: "Подобных бредовых графоманских виршей, каковыми являются стихи Александра Бывшева, в интернете предостаточно, и защищать весь этот мусор нам не пристало. Автор разбираемых "стихов" - не писатель. Наша задача - защита прав писателей".

Да, у Александра Бывшева нет писательского удостоверения, каковое, вероятно, есть у поэта Ефима Бершина. А без удостоверения какой же ты писатель, какой поэт? Вот был бы членом ПЕН-центра - другое дело! Правда, "вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет", утверждал в свое время Коровьев. Но на Бершина это впечатления не производит: он сам определяет, кто писатель, а кто мусор, не стоящий внимания.

Вероятно, насмотревшись телевизора, Бершин обвиняет Бывшева в "самом настоящем нацизме". Это так глупо и по-детски, что и обсуждать не хочется. А заканчивает он свое письмо так: "Очень рад, что мои коллеги по ПЕНу отказались подписывать обращение Льва Тимофеева. И буду страшно удивлен и шокирован, если его все-таки кто-то подпишет".

Полагаю, теперь Бершин пребывает в глубоком шоке, поскольку заявление подписало два десятка его коллег. Представляю, в каком "страшном удивлении" он теперь находится. Даже жалко несчастного и разочарованного поэта, не подозревавшего, что среди его товарищей по клубу есть порядочные люди.

Дело, однако, не в малоизвестном и малосимпатичном Бершине. Подобные типы в писательской среде были всегда. Дело в том, что даже в умном, интеллигентном и проницательном писательском сообществе нет мгновенной и острой реакции на подавление свободы слова. В обществе нашем нет безусловного и устойчивого гражданского рефлекса - защищать гонимых, несправедливо преследуемых. В этом настоящая беда нашей страны, а не в вечно злокозненной власти и ее бессменных поэтических прихлебателях. С другой стороны, хотя реакция и не мгновенная, и не избыточная, но все же есть. И если на одного поэта Бершина приходится двадцать достойных поэтов и писателей, то, значит, еще не все потеряно.