С осени прошлого года в блогосфере, на виртуальной политтусовке стало очень популярно слово "подментованный". Понятное дело, что употребляется оно по отношению к тем, кого считают провокаторами, особенно активными во время уличных акций, которых становится все больше.

Но кого так называют – это не так уж важно и интересно. А вот кто употребляет это словечко – весьма забавно. Подментованных провокаторов очень не любят блогеры, принадлежащие к руководству "Молодой гвардии "Единой России", а также представители других привластных молодежек. Хотя все их акции проходят под сенью дружеских ментов, да и вообще их монополия на уличный акционизм обеспечивается милицейским подавлением активности иных политических организаций.

Подозреваю, что выражение презрения к "подментованным" предписано молодогвардейцам именно для того, чтобы как-то изменить их совсем уж казенный имидж. А может быть, "это не прием, это автор серьезно", как говорилось, по воспоминаниям Лидии Гинзбург, на литсеминарах двадцатых годов. То есть светлые сурковские отроки и отроковицы, многим из которых уже по тридцать лет, всерьез полагают, что менты отдельно, а они отдельно.

Казалось бы, мелочь, чепуха – мало ли что там несут кремлевские гопники, их картина мира никому не интересна. А вот и не соглашусь. Картины мира ремовских штурмовиков, гитлерюгенда, комсомольских активистов, хунвэйбинов тоже не отличались изяществом и логикой. Но понять то, что происходило с человечеством в прошлом веке, без изучения столь низкого предмета никак невозможно. Хотя, конечно, сущая чепуха: дурачки какие-то ряженые, лозунги какие-то тупые. Презрение к подобным деталям объясняется еще тем, что мало кому кажется важным и нужным изучение трансформаций политической системы, скорый крах которой прогнозируется интеллектуалами считай лет десять. Как это было между 1917 и 1927 годами. Осиновый кол вам, большевики, оборотни, упыри, то да се. Запад нам поможет, крепитесь.

Не дождались. Так что исторический опыт свидетельствует: лучше изучать то, что есть, чем пророчествовать о том, что этого скоро не будет. Правда, пророчества часто оказываются более востребованными, нежели знания, но по гамбургскому счету в выигрыше оказываются все-таки те, кто добывал знания.

Неожиданное обогащение охранительного вокабуляра таким словом – повод не для недоумения, а для того, чтобы вспомнить, как формировались и развивались те самые гнусные режимы, в которых столь ярко проявляли себя привластные, но внеинституциональные, внегосударственные молодежные организации. Не всегда молодежные – в штурмовиках состояли люди разных возрастов, но в целом, конечно, главной силой была молодежь. Со своими ментами – государственными правоохранительными органами у них были сложные отношения. Практически всегда и везде.

События последних месяцев свидетельствуют о том, что прикремлевские молодежки силовым элементом политической системы не стали. А вот роль милиции в самых серьезных массовых беспорядках последнего десятилетия двусмысленна и не вполне понятна. То ли милиция их подавляла, то ли держала под контролем, то ли инсценировала. В общем, если раньше милиция гарантировала кремлевскую монополию на манифестации, то теперь становится соучастником подобных акций.

И Путин стал с футбольными фанатами встречаться, как до того с байкерами, и "Наши" говорят, что вовлекут болельщиков в большую политику, но все равно – силовой резерв остался у государственных институтов. Сурков вот все старается себя демонизировать, фотографируется, по-наполеоновски скрестив руки на груди, и одевается в черное. Черный костюм, черный галстук. То есть как охранник, настоящий демон русской жизни. Ведь это силовики олицетворяют демоническое начало в российской политической системе, а вовсе не поэты-идеологи с серебряной пылью на черных лацканах. Конечно, "не спеши ты нас хоронить" - бюджеты молодежки еще попилят. Но огонь по штабам так и не был открыт. И, похоже, не будет.

К чему я об этих деталях? А к тому, что при понимании бессилия так называемой демократической оппозиции высказывается пожелание, чтобы сменой режима занялась элита развития. И я очень рад, что при этом даются ссылки на исследования Михаила Афанасьева, должным образом не оцененные в современной России Но вот вопрос: а почему, собственно, она, эта элита, будет добиваться перемен? И каких перемен? И каков ее политический, в том числе и силовой ресурс? Все это вопросы, требующие такого же, хотя бы ознакомительного исследования, как взаимоотношения кремлевских молодежек с силовиками.

Например, Михаил Афанасьев упоминает в числе недовольных армейскую элиту. А теперь простое перечисление: Рохлин, Лебедь, Трошев, Шаманов и заместитель начальника ГРУ Юрий Иванов, утонувший на отдыхе в Сирии. Шаманову повезло – он остался жив после аварии. Но вот такая высокая аварийность и смертность среди заметных генералов. А Квачкова повязали по новой. Как тут не вспомнить, что в феврале прошлого года весьма кстати оказался фильм о Тухачевском, обвиняющий его в заговоре.

Так что эту часть элиты можно считать нейтрализованной. Это во-первых. А во-вторых, никто из перечисленных военных, да и большинство из числа не упомянутых не являются сторонниками демократических перемен и рыночных реформ. Их не допустили к дележу – это другое дело.

А кто является? Недовольство Путиным не означает недовольства созданной им системой, как увольнение Лужкова означает лишь еще большую централизацию, ликвидацию боярско-местнической вольности, не более того.

В современной России нет субъекта демократических перемен. И не потому, что нет тех, кто был бы в них заинтересован. Эти перемены происходят не выгоды ради, а пользы отечества и человечества для. Чтобы спасти честь, а не имущество; душу, а не комфорт. Последнее дело – связывать надежды на свободу и демократию с чьими-то прагматическими, утилитарными, корыстными устремлениями.

С ясным осознанием всего этого вполне можно заняться изучением того, как же функционирует эта – пока не реформируемая, несменяемая и весьма прагматичная – система.

И не только этим. Еще весьма полезно изучить исторический опыт Филиппин, Индонезии, Заира, Уганды, а также нынешние события в до сих пор стабильных Алжире и Тунисе.

И, увы, надо исследовать опыт еще одной страны, которую в последнее время вспоминают все чаще. Особенно вот это суждение Виктора Шендеровича: "У Чаушеску был стопроцентный рейтинг за неделю до расстрела".

Однако история Румынии на этом не кончилась и была весьма противоречивой. Так что надежды надеждами, а знания знаниями.