Даниил Коцюбинский в блоге "Эха" обстоятельно проанализировал реакцию питерской либеральной общественности на уголовное дело, возбужденное по "экстремистской" статье 282.2 против группы нацболов. Он приходит к неутешительному выводу: "В целом общественность реагирует на ситуацию с петербургскими нацболами вяло и индифферентно... Время от времени раздаются протестные голоса - правда, в основном в виде ответов на вопросы журналистов, а не в виде развернутых публичных заявлений".

Здесь следует внести небольшое уточнение. Координационный совет Петербургского регионального отделения "Солидарности" по инициативе входящей в организацию группы "Новые демократы" хотя и с запозданием, но все-таки выступил с публичным протестом против этого уголовного дела и потребовал его немедленного прекращения. Однако в целом картину это не меняет. Cодержащийся в заявлении призыв к другим демократическим организациям присоединиться к протесту пока не нашел отклика. Просто скандальным выглядит молчание Правозащитного совета Санкт-Петербурга - организации, которая, казалось бы, в первую очередь должна реагировать на факты откровенных политических репрессий. Поведение либеральной общественности производит впечатление какого-то политического безволия. И это в лучшем случае.

А что в худшем случае? Это показывает сам Коцюбинский, приводя примеры недавних ультраохранительных публикаций в петербургской "Новой газете". Автор одной из них - редактор питерской "Новой" Валерий Береснев - прямо заявляет, что НБП запретили правильно. То есть определенная часть публики, до сих пор причисляемая (и, как правило, сама себя причисляющая) к либеральной общественности, не горит желанием защищать нацболов потому, что считает репрессии в их отношении правильными.

Статья Береснева особенно показательна. Мотивы тех, кто, по словам Коцюбинского, считает себя умеренными законопослушными гражданами и кто при этом убежден, что относится к существующему политическому режиму "взвешенно критически", изложены в ней внятно и емко.

Кто только не запугивал обывателя "обильным цитированием устрашающих высказываний Лимонова и его соратников 10-15-летней давности"! Не гнушается этого и Валерий Береснев. Однако он этим не ограничивается. Перекидывает мостик к дню сегодняшнему. Раскол Стратегии-31, пишет Береснев, "засвидетельствовал, что Лимонов и его сторонники отрицают искусство политического диалога: у них для этого слишком суровые лица и сжатые зубы. Они прут во власть не для того, чтобы разговаривать и достигать компромисса". А ведь только диалог и компромисс может быть основой демократии. Поэтому, если нацболы будут хотя бы в составе той оппозиции, которая сможет добиться доступа к властным рычагам, ее победа приведет отнюдь не к демократии, независимо от текущих лозунгов самих нацболов. Важны не конкретные лозунги, "а суровые лица и сжатые зубы". И далее Валерий Береснев рисует списанные с истории прежних революций страшные картины того, как герои с суровыми лицами и сжатыми зубами последовательно закусывают своими недавними товарищами по революционной борьбе, у которых лица оказались недостаточно суровы, а зубы недостаточно сжаты.

Чтобы избежать этой участи, Береснев прямо советует "отечественной элите и интеллигенции" не воевать с "патерналистским режимом", а не допустить повторения катастрофы, которая случилась с нашей страной около столетия назад. То есть фактически помочь "патерналистскому режиму" разделаться с "революционерами". Чем, собственно, он сам и занимается, предоставляя страницы своего издания авторам, обосновывающим оправданность репрессий в отношении нацболов. Особую известность получила цитата из "Апологии жемчужного прапорщика" некоего Федора Кузьмина:

Если бы без малого сто лет назад на пути революционной гопоты, переполнившей Петроград, встали бы не один, а хотя бы сотни "жемчужных прапорщиков" и сказали бы всем этим Лениным, Троцким и Сталиным: "Ну что, хорьки, кому еще?!", история нашей страны была бы другой.

Автор делает вид, что не было Златоустовской бойни, Кровавого воскресенья, Ленского расстрела, не было тех сотен "жемчужных прапорщиков", которые и довели Россию до катастрофы. Тексты Кузьмина вообще достойны какого-нибудь охранительно-монархического листка, а не интеллигентской "Новой газеты". Но ведь по сути то же самое пишет и Валерий Береснев, когда в очередной раз насмехается над известной максимой либерализма "мы не разделяем убеждений этих людей, но готовы пожертвовать собой, чтобы они могли их высказать". С откровенной издевкой он задает риторический вопрос:

Жертвовать собой за то, чтобы нагловатые и хамоватые подростки и переростки имели право орать на улицах: "Объединим всех либералов в отряд строителей каналов" или "Россия - все, остальное - ничто"?

Я не хочу вспоминать, что выкрикивали о своих политических и идеологических оппонентах либералы, когда исторические ветры дули в их паруса. Позиция "сам дурак" не самая лучшая. Я не хочу также докапываться, что лозунг "Россия - все, остальное - ничто" означает для тех, кто его выкрикивает: выражение крайнего национального эгоизма, переходящего в шовинизм, или личного альтруизма? Дело тут опять не в конкретных лозунгах. Смысл вопроса Береснева в том, что благовоспитанные интеллигенты орать на улице имеют право, а "нагловатые и хамоватые подростки и переростки" не имеют.

Эта точка зрения содержит призыв к правовой дискриминации граждан по признакам принадлежности к социокультурной группе "нагловатые и хамоватые подростки и переростки". Поэтому она противоречит основам конституционного строя и может квалифицироваться по пресловутой 282-й статье как экстремистская. Я противник этой статьи и безусловно признаю за Валерием Бересневым полное право высказывать такую точку зрения. Речь в данном случае не о праве Береснева на свою точку зрения, а об отношении к ней.

Береснев и ему подобные не говорят ничего нового не только по сравнению с авторами незабвенных "Вех" (на которых, например, Федор Кузьмин прямо ссылается), но и с умеренным либералом XIX века Кавелиным, оправдывавшим арест Чернышевского. Что впоследствии Владимир Ильич Ленин вполне заслуженно назвал "образцом либерального хамства". Об этом я писал в статье "Применительно к подлости" еще в 2007 году, когда власти только запустили процесс запрета НБП. Сегодня эта статья выглядит более чем актуально. Поэтому позволю себе кратко повторить из нее еще кое-что.

"Умеренные и аккуратные" любят обвинять радикальную оппозицию в нетерпимости к чужому мнению, в моральной травле представителей власти и их защитников. Так вот, терпимость и политкорректность - прекрасные вещи в демократическом обществе, где не разгоняют мирные митинги, не запрещают оппозиционные партии, а за принадлежность к ним не сажают в тюрьму. Полицейско-репрессивный режим создает другую модель отношений. Модель "большой зоны", в которой население делится на вертухаев и всех остальных. Среди этих всех остальных всегда есть группа, выражаясь политкорректно, "лиц, активно сотрудничающих с администрацией". Например, обеспечивающих моральную и политическую поддержку вертухаям, вознамерившимся "объединить в отряд строителей каналов" своих идейных оппонентов.

Бескомпромиссности людей с суровыми лицами и сжатыми зубами Валерий Береснев противопоставляет готовность к цивилизованному диалогу с властью. Опасаясь попасть на закуску к тем, кто до сих пор никого не убил, не избил, не запретил и не посадил, он почему-то не боится быть съеденным людьми, которые не только регулярно бьют, запрещают и сажают, но и совсем недавно, на нашей памяти, не поперхнувшись закусывали целыми народами. Что это - наивность? Вряд ли. Береснев хорошо знает правила игры с этими людьми. Чтобы получить от них лицензию на какой-нибудь приставной стульчик, кроме искренней готовности к цивилизованному диалогу им надо предложить еще кое-что более материальное. Например, сдать им на съедение тех, кто в эту игру не хочет вписываться.

Я атеист, но не могу избавиться от ощущения, что нацболы даны либералам свыше во испытание. Отношение к открытой властями по всей стране (отнюдь не только в Питере) охоте на нацболов является сегодня вернейшим тестом на приверженность демократическим принципам. Причем молчание по этому вопросу равносильно одобрению этой охоты. Сама же эта охота, как совершенно справедливо заключает свою статью Даниил Коцюбинский, является "пробным шаром, который запустил Кремль, чтобы понять, до какой степени общество готово, лизнув милицейский сапог, еще глубже заползти в политический обезьянник".