Все уже достаточно (и вполне справедливо) посмеялись над очередным "новым поворотом" Андрея Макаревича, написавшего гражданственное письмо про коррупцию нашему неизбранному президенту. Откомментировали и ответ неизбранного президента, отославшего Макаревича к бизнесменам, которые, по его словам, и создают среду для коррупции. Справедливо отметили, что тот, кто является гарантом коррупционной системы, не захочет и не будет с ней бороться. Обратили внимание и на сходство ответа Макаревичу с давним ответом Ходорковскому. Но мало кто обратил внимание на то, насколько наш байкалфинансгруппенлидер и всероссийский гарант коррупции прав.

Отечественные либералы упорно ждут, когда же наконец российский бизнес восстанет против кошмарящей его "чекистской опричнины" - так же как выросшая под крылом абсолютистской бюрократии европейская буржуазия, окрепнув, не пожелала терпеть чиновничью "опеку", все более стеснявшую ее хозяйственную инициативу и неизбежно связанную с данью. На этой аналогии и основываются надежды на "раскол элит". Однако из виду упускаются очень важные и фактически уникальные специфические особенности общественной системы, заложенной еще в лихие 90-е, но окончательно сложившейся только в путинскую эпоху.

В этой системе отношения между бизнесом и "чекистской опричниной" отнюдь не сводятся к примитивному и по сути чисто феодальному государственному рэкету, когда ты платишь "крыше" только за то, что у тебя не отбирают все и сразу. Как минимум не меньшую роль играет механизм "распилов и откатов". О нем сейчас много говорят и пишут. Но жалующиеся на откаты как будто забывают: откатов не бывает без распилов. Откат - это плата за участие в распиле, то есть за "освоение" переданных чиновниками бизнес-структурам государственных средств. И доля, получаемая при распиле, - не последняя статья в совокупном доходе крупных компаний.

Система распилов и откатов, то есть масштабных хищений государственных средств на государственных подрядах частным структурам (классический пример - строительные подряды) была известна всем народам во все времена. Масштабы распространения этой практики в путинской России считаются беспрецедентными, но и этого еще недостаточно, чтобы можно было говорить о превращении коррупции в системообразующий элемент.

Нашим ноу-хау является другое: складывание централизованной иерархической системы, которую можно назвать коррупционной бизнес-вертикалью. В этой системе основная часть так называемой административной ренты собирается "от земли" (с населения и мелкого бизнеса) низшими звеньями бюрократического аппарата, а затем перераспределяется снизу вверх. За каждой должностью негласно закрепляется, сколько ее обладатель вправе собирать с подчиненных и сколько он обязан отдавать за свое хлебное место вышестоящему начальству. Это обеспечивает получателям коррупционной ренты известную стабильность, известную защищенность. Если ты соблюдаешь сложившиеся правила, лоялен системе в целом (то есть не стремишься "урвать по-легкому" на стороне), тебя с большой долей вероятности не тронут и даже будут прикрывать.

Лишь на нижних этажах бюрократической пирамиды передача коррупционной ренты снизу вверх происходит примитивно, из рук в руки. Уже начиная со среднего звена заносить деньги в начальственные кабинеты в конвертах (или кейсах) не принято. Здесь действуют через посредников. Нижестоящий чиновник вкладывает часть полученной ренты в определенные коммерческие фирмы, через которые эта часть и попадает вышестоящему чиновнику в виде различных бонусов, льготных покупок недвижимости, пакетов акций, мест в советах директоров для близких людей и т.д.

Вовлеченный в этот процесс частный бизнес, обеспечивая прохождение административной ренты по вертикали, оказывает чиновничеству услугу, за которую по законам рынка взимается определенный процент. Чем выше этаж бюрократической пирамиды, тем больше потоки этой ренты и тем крупнее должны быть фирмы, маскирующие ее прохождение. Крупный бизнес в значительной своей части состоит с "опричниками" в доле. Размеры этой доли вполне могут превышать дань, выплачиваемую "крышующим" бизнес контролирующим и проверяющим инстанциям. Разумеется, точные подсчеты в теневой экономике невозможны, но есть все основания полагать, что доля тех, кто является не столько жертвой опрично-государственного рэкета, сколько его бенефициаром, среди крупных компаний достаточно высока. Это весьма увесистый сектор народного хозяйства.

Утверждать, что эта система уже стала всеохватывающей, нельзя. В ней есть свои лакуны и ниши. Ситуация различна в различных отраслях (сырьевых и несырьевых, экспортных и неэкспортных и т.д.) - ведь каждая имеет свою специфику. Не весь бизнес встроен в эту систему; есть и не встроенные в нее чиновники, не пренебрегающие более традиционными "дикими" способами получения административной ренты "мимо" вертикали (хоть это и повышает их риски). Однако несомненно, что система имеет тенденцию к расширению. Хотя бы потому, что компании, получающие долю коррупционной ренты, имеют явное преимущество на рынке перед конкурентами, не вовлеченными в обслуживание "опричников". Последние должны рано или поздно быть вытеснены из бизнеса по чисто рыночным законам. В перспективе мы имеем квазирыночную экономику, в которой нелегальная административная рента будет определяющим видом дохода, а легальная предпринимательская прибыль - побочным. Марксистам впору говорить о своеобразной социально-экономической формации.

Фирме, значительную часть дохода которой составляет доля коррупционной ренты, не нужны ни инновации, ни эффективный менеджмент. Собственный бизнес для нее - лишь легальное прикрытие коррупционных операций. Вот отсюда и берутся равнодушные к модернизации "ничего не предпринимающие предприниматели", о которых в свое время так сильно (и опять-таки справедливо) сказал последний законно избранный президент РФ. А отсюда следуют два вывода, способных повергнуть в шок нашу либеральную оппозицию.

Вывод первый. Как не раз подчеркивал Андрей Пионтковский, нынешняя правящая элита должна уйти вся. В обеих своих половинках - и силовой ("опричной"), и олигархической ("либеральной"). По выражению Евгения Ихлова, она подлежит "диалектическому снятию". Никакой "исторический компромисс" с ней (или с какой-то ее частью) невозможен в принципе.

Вывод второй. Если вынуть из нашей экономики ее коррупционную составляющую, многие гиганты отечественного бизнеса на свободном рынке немедленно пойдут ко дну. А это значит, что любое послепутинское правительство, если оно всерьез замахнется на коррупционную систему, вынуждено будет пойти на масштабную национализацию, хотя бы временную. Просто чтобы избежать экономического и социального коллапса, чтобы поддержать функционирование жизненно важных хозяйственных структур. Да, это содержание нерентабельных предприятий за счет налогоплательщиков. Да, лучше было бы продать их "эффективным собственникам", которые бы их модернизировали. Но степень общей дезорганизации в момент краха коррупционной экономики может быть такова, что покупателя на рынке просто не найдется. И тогда экстренного вмешательства государства вряд ли удастся избежать.