Эдуард Лимонов уже гневно откомментировал рассказ "Рыжкова, Пархоменко и еще ряда лиц" о том, как они "в кабинете вице-мэра Горбенко договорились увести протест с площади Революции на Болотную... а потом в том же кабинете бухали в присутствии замглавы администрации президента Алексея Громова, обмывали предательство вашего гнева". Действительно, от этой истории передергивает. Я всегда считал, что в каких-то ситуациях с террористами и гангстерами можно и нужно вести переговоры. Но вот потом обмывать достигнутые договоренности... Как-то это не то.

Многие видные фигуры либеральной оппозиции происходят из той же среды, что и многие представители путинской номенклатуры. Это в широком смысле новый политический класс, формировавшийся в 90-е годы. Что между выходцами из этой среды, оказавшимися в разных лагерях, могли существовать неформальные приятельские отношения – это вещь естественная. Но сегодня противостояние между властью и оппозицией достигло той стадии, на которой непринужденность в этих отношениях представляется уже совершенно неуместной. На этой стадии люди перестают быть друг для друга "своими". Если, конечно, это все всерьез. Похоже, однако, что некоторые оппозиционные лидеры так и не смогли порвать пуповину, внутренне связывающую их с нынешней "политической элитой", продолжают подсознательно себя с ней отождествлять.

Так что же, может быть, прав Лимонов, обвиняющий "буржуазных лидеров" в том, что они сговорились с режимом и "слили" революцию? Может быть, он прав в своих призывах полностью порвать с ними и выкинуть их из протестного движения?

В отличие от национал-большевика Лимонова я интернационал-меньшевик (эсеро-меньшевик) и считаю, что революция в России сейчас может быть только буржуазная. Точнее – буржуазно-демократическая, перераспределяющая власть и собственность от узкой кучки олигархов к более широким слоям средней и мелкой буржуазии. А у любой буржуазной революции должны быть буржуазные лидеры. Это не значит, что они непременно должны играть главенствующую роль. Но совсем без буржуазных лидеров буржуазная революция обойтись не может.

Более того, я считаю, что, согласившись "увести" протест на Болотную, "буржуазные вожди" поступили стратегически правильно. Если бы у протестного движения был потенциал, позволявший хотя бы надломить режим, он никуда бы не делся. Проявился бы позже. Но дальнейшие события показали, что такого потенциала у только что проснувшихся хомячков как раз и не было.

Допустим, на площадь Революции действительно, вопреки запрету собираться больше трехсот, вышли бы 30-50 тысяч человек (всяко не 100, как на митинг санкционированный) и затем окружили бы ЦИК. Допустим даже, что власти струсили бы (или, наоборот, проявили бы стратегическую мудрость) и не устроили бы показательный разгон с месиловом, как в Минске. Сколько народу продержалось бы у ЦИКа хотя бы одну ночь при минусовой температуре? К утру осталось бы от силы 3-5 тысяч. К вечеру – 300-500 человек. 30-50 из них завинтили бы, остальных аккуратно оттеснили бы к метро. И они с чувством выполненного гражданского долга отправились бы отсыпаться. На чем революция и закончилась бы.

И все-таки именно тогда "вожди буржуазии" совершили промах, который мог показаться малозначительным, но на самом деле существенно повлиял на развитие сюжета. Как известно, переговоры велись и соглашение было заключено людьми, не имевшими на это формальных полномочий. Формальные заявители митинга, один из которых – Сергей Удальцов – находился в это время в спецприемнике, даже не были оповещены.

"Кулуарность переговоров - хотя и ко всеобщему благу - покоробила, если не оскорбила. Трещина недоверия - она прошла по телу протеста именно в ту ночь и не может затянуться до сих пор", - пишут журналисты The New Times, далеко не революционеры, а, напротив, люди, явно симпатизирующие умеренному крылу протестного движения. Они признают, что "кулуарные переговоры в мэрии и последовавшая за тем яростная перебранка лидеров оппозиции в твиттере" могли отпугнуть от участия в дальнейших акциях многих людей, пришедших на первый митинг, прежде всего из числа молодежи.

Разумеется, бывают экстренные ситуации, когда ответственность за трудное решение берут на себя те, кто в силу сложившихся обстоятельств может ее взять в данный момент. Возможно, этими обстоятельствами было то, что именно этих людей выбрал для заключения соглашения противник. Или мы заключаем соглашение именно с вами здесь и сейчас, или соглашения не будет вовсе. Но вот что именитые оппозиционеры могли сделать в любом случае – это потребовать доставить на переговоры из спецприемника Сергея Удальцова – человека, который в общественном сознании однозначно был "главным заявителем" митинга. Вы хотите вести с нами переговоры, вы хотите заключить с нами соглашение, вы хотите избежать столкновения? Тогда чтобы через час Удальцов сидел здесь. И чтобы он, как главный заявитель, был на митинге. Нам все равно, как вы это организуете. Это вы загнали ситуацию в тупик его бесконечными беззаконными арестами. Как из него выходить – ваши проблемы.

Одна из самых тяжелых неудач протестного движения в том, что ему ни разу не удалось помешать работе машины полицейско-судебного произвола. Ни разу не удалось заставить остановиться конвейер беззаконных задержаний участников протестных акций и беззаконных судебных решений в их отношении. Ни разу не удалось заставить эту машину отыграть назад. А тогда был момент, когда можно было создать прецедент. Для этого надо было всего лишь поставить честь выше тактической целесообразности. Именно это дало бы стратегический выигрыш. Что было просто нельзя не потребовать привезти Удальцова - это просто не пришло в голову. Не пришло в голову и то, что нельзя дружески выпивать с гангстерами. Не одна ли и та же здесь причина? И не потому ли буржуазные либералы так и не превратились в буржуазных революционеров?

Я не разделяю категоричности Лимонова. Мне хочется надеяться, что наши буржуазные лидеры способны учиться на своих ошибках. И что подобных возлияний они себе больше не позволят. Хотя бы пока не выйдут на свободу политзеки.