Взбесившийся парламент отпечатал очередную серию диких законов. На основании одного из них маргинальные "православные" мракобесы скоро начнут требовать судебного запрета всемирно известных рисунков Жана Эффеля. А держащие нос по ветру полицейские начальники, прокуроры и судьи бросятся их "чувства" поскорее удовлетворять.

Если этот закон достоин какой-нибудь примитивной средневековой монархии, то другой носит уже откровенно нацистский характер. Он узаконивает неполноценность и неполноправие социальной группы, а публичное отрицание этой неполноценности и неполноправия объявляет преступлением. На основании этого закона гомофобы будут требовать запрета распространения информации о жизни и деятельности древнегреческой поэтессы-лесбиянки Сапфо, а заодно и ее произведений.

Что ж, если за жизнеописание и стихи Сапфо начнут преследовать как за отрицание неполноценности "нетрадиционных сексуальных отношений", их и начнут распространять именно с этой целью. Люди, которые сочтут за честь получить статью за Сапфо, найдутся. Режим сам выбрал путь превращения своей борьбы с оппозицией в войну варварства против культуры. И ради защиты культуры я готов преодолеть свою идейную неприязнь к вышеназванной общественной деятельнице с Лесбоса (Сапфо активно участвовала в политической борьбе своей эпохи и примыкала к правой аристократической партии).

На фоне всего этого крупномасштабного маразма предупреждение прокуратуры о недопустимости помещения портретов должностных лиц в импровизированную тюремную камеру и задержание активистов Левого фронта за флаги их организации могут показаться совсем уж малозначительными эпизодами. Однако время такое, что расслабляться не стоит. То, что кажется мелочью, на самом деле выражает процессы весьма серьезные.

Полиция потребовала от участников "Марша против палачей" убрать флаги Левого фронта на том основании, что его деятельность временно приостановлена решением московской прокуратуры. Не прошло и двух месяцев после этой "приостановки", как полиция додумалась истолковать ее как запрет на демонстрацию символики организации. Или же полиции помогли додуматься до этой светлой мысли.

До сих пор запретить какую-либо символику можно было, лишь признав ее через суд "экстремистской". Равно как и запретить организацию. Послушные суды властям в этом не отказывали, однако вся процедура требовала времени и определенной возни. Приостановка же деятельности организации означала лишь утрату ею некоторых формальных преимуществ, связанных со статусом юридического лица. При этом еще со времен перестройки в стране свободно действовала масса так называемых неформальных объединений и движений, которые никогда и нигде не регистрировались. И никто никогда не требовал от них регистрации их эмблем.

Похоже, у властей наконец дошли руки до устранения этого досадного пробела в тщательно выстраиваемой ими системе полицейского контроля над обществом. А то непорядок. Полицейское государство имеет тенденцию к беспредельной экспансии. Оно стремится к тому, чтобы мы не могли ни вздохнуть, ни охнуть без специального разрешения. Если его не остановить сегодня, завтра полиция будет срывать с людей значки с эмблемами, не учтенными в качестве символики официально зарегистрированных организаций.

А остановить его можно лишь одним способом: массовым неповиновением его запретам. Вот если сейчас Москва будет основательно обклеена стикерами с эмблемой Левого фронта, в следующий раз власти трижды подумают, прежде чем наезжать на не запрещенную судом символику. Демонстративное неподчинение, с которым власти практически ничего не могут сделать, есть публичное унижение государства. А показать себя бессильным оно очень даже боится. Нарываться на новое унижение может и не захотеть.

Сказанное относится и к попыткам запретить театрализованные символические действа, выражающие отношение общества к чиновникам, совершающим беззакония и подлости. Как их все-таки зацепило, когда народ пачками выбрасывал их портреты в мусорные баки! Выходит, не все с них как с гуся вода. Когда их называют поименно, им становится очень даже неуютно. Оказывается, они могут быть весьма чувствительными и ранимыми. Значит и надо настойчиво бить туда, где им больнее.

Когда общество лишено возможности влиять на власть через парламентские процедуры, через государственные институты, у него остается последний способ ненасильственного воздействия на зарвавшуюся правящую элиту: демонстрировать ей свое презрение, публично ее позорить. Если делать это адресно и поименно, рано или поздно у "должностных лиц" возникнут проблемы в семьях. И вряд ли они смогут наплевать на эти проблемы с той же легкостью, с какой они плюют на народ. Недаром же "должностные лица" в последнее время так озаботились перекрыванием возможностей граждан публично выражать свое к ним отношение. Еще одна причина их озабоченности – массовое публичное выражение презрения к власти разрушает основу ее поддержки со стороны патерналистски настроенной части населения. Для людей архаической политической культуры власть, которую закидывают фекалиями, уже не власть.

Но чем больше власть будет стеснять возможности общества выражать к ней свое отношение, тем более резкие формы общество будет вынуждено этому выражению придавать. Для блага самих этих "должностных лиц", кстати. Тех, которые организовали расправу над Pussy Riot, побоище на Болотной, а теперь еще и судилище над избитыми. Их портреты в клеточку (или в обрамлении колючей проволоки) на фонарных столбах – все-таки шанс, что на этих столбах не окажутся оригиналы.