Кони губернаторской коляски
По булыжной мостовой в опор.
Мальчик за несбывшиеся сказки,
Закусив губу, – пять пуль в упор.
Михаил Генделев. "Трефовая полька"

В коротком послесловии к общественным слушаниям по Болотному делу Виктор Шендерович сумел выразить все мучительные сомнения и страхи российской либеральной интеллигенции. Его потрясло то, что замечательная пианистка Полина Осетинская повторила слова, принадлежавшие, как выяснилось, западногерманской левой террористке 70-х годов Ульрике Майнхоф. Хотя, как признает сам Шендерович, фразу "Когда право становится бесправием, сопротивление становится долгом" вполне мог произнести и один из отцов-основателей США Томас Джефферсон, человек для российских либералов весьма авторитетный.

Шендеровича тревожит, что уровень государственного насилия и социальной несправедливости в сегодняшней России несравним с западногерманскими образцами сорокалетней давности. Как несравнимы и традиции — как терпения, так и ответного насилия, когда это терпение кончается. Поэтому писатель без всякого энтузиазма наблюдает за тем, как "мысль о нравственной обязанности выхода за легальное поле становится актуальной для широких масс интеллигенции".

Именно здесь кроются причины, скажем так, весьма неоднозначного и более чем сдержанного отношения многих участников протестного движения к Болотному делу. С одной стороны, очевидна чудовищная несправедливость происходящего. Очевидно, что государственная машина последовательно доводила людей до срыва. Что она действовала и продолжает действовать беззаконно и подло. Очевидна чудовищная неадекватность жестокости репрессивной машины по отношению к "болотным узникам" - неадекватность формам оказанного ими сопротивления. Но прямо их поддержать что-то мешало. Ведь хотя бы часть из них действительно оказала сопротивление полиции: кто-то схватил омоновца за рукав, кто-то толкнул, кто-то вырывал из его лап задержанного. Признать, что они имели на это право, означает подталкивать других к "выходу за легальное поле". Сделать то же, что сделали присяжные, оправдавшие Веру Засулич.

Когда революционную мифологию советской эпохи сменила такая же мифология, только антиреволюционная, либеральная общественность много лет усиленно внушала себе и другим, что те присяжные были неправы. И вообще, именно тогдашняя общественность с ее нетерпением сорвала процесс осторожной модернизации, по пути которой вели страну мудрые профессионалы из царского правительства. Надо было налаживать с ними диалог в рамках установленных ими законов, а не сочувствовать любым действиям против них и морально поддерживать террористов.

При этом как-то упускали из виду, что "уровень государственного насилия и социальной несправедливости" в тогдашней России был несоизмерим с западноевропейскими образцами 70-х годов XX века. Традиция левого терроризма в России имела принципиальное отличие от аналогичной западноевропейской традиции. Все-таки "Красные бригады" в Италии стреляли потому, что их не хотели слушать. Народовольцы стреляли потому, что им не давали говорить.

Сейчас говорить пока дают, и это удерживает многих от перехода к политическому насилию. Но уровень государственного насилия, государственного беззакония и государственной подлости продолжает расти. Что с неизбежностью ставит либеральную интеллигенцию перед вопросом: а так ли уж неправы были присяжные, оправдавшие Веру Засулич?

22 апреля общественная комиссия по расследованию событий 6 мая представила свои однозначные выводы: большинство случаев сопротивления полиции на Болотной площади были вынужденной самозащитой либо защитой других участников мирной акции от массированного, грубого и беззаконного насилия со стороны полиции. Это беззаконное насилие явилось результатом не какой-то ошибки или случайности, а умышленного преступления, спланированного и подготовленного полицейским начальством по заказу высшего политического руководства страны.

Эта комиссия – представительный форум либеральной интеллигенции. В большинстве весьма умеренной. Настроенной на диалог и компромисс с властью и потратившей много лет на поиски вменяемых партнеров в правящей элите. Готовой ради этого при случае обходить острые углы, чтобы лишний раз власть не злить. И именно такой публикой был битком набит зал гостиницы "Космос". Именно эта публика встречала овациями заявления о невиновности "узников Болотной" и виновности властей в совершении умышленного преступления.

И выводы комиссии, и реакция на них собравшейся публики – это внятное свидетельство о том, что либеральная интеллигенция больше не считает "узников Болотной" навязавшимися на нашу голову чужаками, испортившими своей несдержанностью наш такой хороший, такой позитивный, такой добрый белоленточный протест улыбок и шариков. Она считает их своими и дело их считает своим делом. Она считает их не просто жертвами несправедливости, но своими защитниками, героями, выполнявшими свой гражданский и человеческий долг, пусть, может быть, и неловко.

Это свидетельство признания либеральной интеллигенцией того факта, что улыбками и шариками можно обойтись не всегда, что бывают ситуации, когда применение ответной силы оправдано. И речь должна идти не о принципиальной допустимости применения ответной силы к представителям власти, а о том, в каких ситуациях и в каких формах это применение допустимо.

Это также свидетельствует о том, что либеральная интеллигенция признала дальнейшие поиски взаимопонимания с путинской властью бесперспективными. Осознала, что никакая дипломатия не поможет убедить режим отпустить заложников. А значит, хуже им уже не сделать и можно не стесняться в выражениях. Можно называть вещи своими именами. Белое называть белым, черное черным, а преступную власть преступной. Понятно, что полностью управляемые путинской кликой суды никогда не признают право на сопротивление полицейскому насилию. Так же, как не признают они того, что полиция совершила умышленное преступление по заказу высшего политического руководства. Либеральная интеллигенция больше не надеется повлиять на решение суда. Она намерена использовать этот суд для максимальной дискредитации власти, для ее подрыва.

Похоже, что наша либеральная интеллигенция наконец-то осознала еще одну очень важную вещь: на путь насилия страну толкает не поддержка тех, кто "вышел за легальное поле", а отсутствие такой поддержки. Терроризм часто называют оружием слабых. Еще это оружие одиноких. Оружие отчаявшихся. Вина либеральной общественности 70-х годов XIX века не в том, что она морально поддержала революционеров, а в том, что она сделала это слишком поздно. Лишь тогда, когда на собственной шкуре почувствовала, что такое, например, административная ссылка. Сделала бы это раньше - может быть, и не дошло бы до террора.

Какие бы теоретические конструкции ни подводили революционеры 70-х под свое намерение перейти к террору, решающим был психологический фактор. Им просто надоело, что их берут голыми руками и бросают в казематы за вещи вполне мирные. За слово. И никакой моральной поддержки со стороны законопослушной либеральной публики у них тогда не было. А им хотелось дать сдачи.

Потребность в силовом отпоре произволу, желание "не просто жертвою пасть, а порвать пасть" может быть компенсировано только массовостью ненасильственного неповиновения. 6 мая в поддержку "узников Болотной" вряд ли выйдет миллион. Но если бы вышло хотя бы 50 тысяч, это избавило бы будущих русских мальчиков от необходимости самостоятельно заставлять подлую и самодовольную власть ответить за несбывшиеся сказки о правовом государстве.