Кровавая пуповина
Николай Руденский. Фото Граней.Ру
В одном из первых "выпусков" Граней.Ру, вышедшем в свет пять лет назад, мы поместили под рубрикой "Суд над прошлым" подборку материалов, посвященных судьбе Валерия Саблина. Напомним: 8 ноября 1975 года капитан 3 ранга Саблин, замполит большого противолодочного корабля Балтийского флота "Сторожевой", поднял на корабле политический мятеж. Он увлек за собой часть команды, арестовал командира и направил БПК из Риги в Ленинград, чтобы оттуда обратиться к народу с призывом к демократизации страны. Мятеж кончился неудачей: "Сторожевой" был атакован с воздуха и остановлен, раненый Саблин арестован, предан суду и приговорен к смерти. 3 августа 1976 года его расстреляли.
Вскоре после крушения советского режима, в 1994 году, дело Саблина было пересмотрено, однако реабилитирован он не был: Военная коллегия Верховного суда РФ ограничилась тем, что посмертно заменила ему "высшую меру" на десять лет лишения свободы.
Совсем недавно, в тридцатую годовщину восстания на "Сторожевом", вице-президент общественной организации "Генералы и адмиралы за гуманизм и демократию" Владимир Дудник со страниц "Известий" призвал полностью реабилитировать "капитана 3 ранга Валерия Михайловича Саблина - патриота Отечества и предтечу его перестройки".
Ему возразил политолог и публицист, бывший замминистра иностранных дел России Георгий Кунадзе. Похвалив Саблина как "хорошего человека, честного, искреннего и справедливого" и выразив сочувствие его "активной жизненной позиции", автор тем не менее резко высказался против оправдания мятежного замполита: "...желая своей Родине добра, Валерий Саблин совершил тяжкое преступление - поднял мятеж на военном корабле. Как иначе, скажите на милость, квалифицировать арест командира, захват корабля, отказ подчиняться приказам командования, предъявление политических требований руководству страны...?" По словам г-на Кунадзе, Саблин "вознамерился стать политиком, оставаясь профессиональным военным. Ни одно государство мира никогда не согласится с таким опасным совмещением двух объективно несовместимых профессий".
Последнее замечание публициста совершенно справедливо. Действительно, никакое государство не станет благодушно относиться к офицеру, вступающему с ним в политическое противоборство. Но разве всегда следует оценивать такое противоборство исключительно с точки зрения государства? Надеюсь, Георгий Фридрихович не станет спорить с тем, что в середине 1970-х годов советская власть представляла собой тоталитарную однопартийную диктатуру, которая безжалостно попирала права человека и стремилась подчинить своему влиянию едва ли не весь мир. Борьба с такой властью является не только правом, но и долгом гражданина, стоящим превыше требований военной службы.
"Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства... становится правом и обязанностью народа". Этот принцип был провозглашен еще в Декларации независимости США. Закреплен он и в современном международном праве: "...необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения" (об этом положении Всеобщей декларации прав человека уместно напомнил еще один участник дискуссии в "Известиях" - военнослужащий Олег Соболев).
Г-н Кунадзе считает, что Валерию Саблину следовало бороться за свои убеждения, уволившись с военной службы. "Этот путь привел бы его в ряды диссидентского движения, а со временем - в политику новой России. Он, однако, выбрал для себя иной путь. Путь преступления, за которое и понес наказание. Наказание, конечно, чрезмерно жестокое: советская власть, как известно, не отличалась особым гуманизмом. Но с этим, увы, уже ничего не поделать".
Да, казненного не воскресить - это авторское наблюдение тоже верно, чтобы не сказать сентенциозно. Однако в диссидентское движение люди приходили разными путями. Один из самых славных советских правозащитников - генерал Петр Григоренко - начал борьбу с коммунистическим режимом еще до того, как был уволен из армии. За это он поплатился многолетним заключением в психиатрической тюрьме, а затем - вынужденной эмиграцией. Неужели г-н Кунадзе посмертно упрекнет и этого человека за "опасное совмещение двух объективно несовместимых профессий"? Неужели, по мнению политолога, Григоренко, как и Саблин, "выбрал путь преступления, за которое и понес наказание"?
Другой крупнейший деятель отечественного демократического движения, Кронид Любарский, никогда не был военным. Но уже в постсоветское время он много занимался проблемой "суда над прошлым", с которой так тесно связан "случай Саблина". Вот что он писал вскоре после принятия российского закона о реабилитации жертв политических репрессий:
"В длинном перечне ("нереабилитируемых" по этому закону преступлений. - Н.Р.) есть и несомненные... Но есть и такие, о которых стоит задуматься: "террористический акт, диверсия... организация бандформирований и участие в совершении ими убийств, грабежей и других насильственных действий"... Так вот, позвольте прямо спросить: разве не является морально оправданной открытая борьба с тоталитарным государством, открытое сопротивление террору?.. Неужели, доведись нашему парламенту решать посмертную судьбу графа Штауффенберга (главного участника покушения на Гитлера 20 июля 1944 года. - Н.Р.), он и ему отказал бы в реабилитации? У нас своего Штауффенберга не было, но если бы и нашелся кто-то, осмелившийся подложить бомбу Сталину, то... он тоже не был бы реабилитирован...
Если строго следовать букве закона... никакой реабилитации не подлежат участники Тамбовского восстания, потопленного в крови Тухачевским... казаки, восставшие на Дону; прибалтийские "лесные братья" и, уж конечно, "бандеровцы", державшиеся на тайной народной поддержке до начала 50-х годов; участники народного сопротивления на Кавказе, и в первую очередь в Чечне; зеки, восставшие в лагерях и с оружием уходившие в тайгу, те самые, память о которых нам сохранили Шаламов и Солженицын; герои Кенгира и Воркуты... Забудьте о них. Все они совершали "насильственные действия", и нет им прощения во веки веков..."
"Как такое могло получиться?" - спрашивал Любарский. И отвечал: "Увы, объяснение очень простое. Наши законодатели (да и не одни законодатели), сколько бы они ни клялись в разрыве с тоталитарным государством, по-прежнему чувствуют себя плотью от плоти его. Пуповина не порвана до сих пор". В 1992 году, когда были опубликованы эти строки, можно было надеяться, что эта кровавая пуповина сохраняется лишь до поры до времени. К несчастью, за прошедшие годы она только укрепилась.
Обсудить
Справка
Восстание на "Сторожевом"
Бунт на большом противолодочном корабле (БПК) Балтийского флота "Сторожевой" начался в ночь с 8 на 9 ноября 1975 года. Возглавил восстание капитан 3 ранга Валерий Саблин, служивший на корабле замполитом. До поступления в Военно-политическую академию имени Ленина он прослужил девять лет на строевых должностях на кораблях Северного и Черноморского флотов.
Углубленное изучение в академии трудов классиков марксизма-ленинизма утвердило Саблина в мысли, что власть ведет народ не тем путем. Морской офицер разработал детальную программу переустройства общества. Он выступал за многопартийность, свободу слова и дискуссий, изменение порядка выборов в партии и стране. Огласить свою программу, указав попутно на вопиющие ошибки и разложение советского руководства, офицер решил с "трибуны" БПК "Сторожевой", на который попал служить после академии.
"Сторожевой" вместе с другими боевыми кораблями Краснознаменного Балтийского флота принимал участие в военно-морском параде 7 ноября 1975 года, после чего должен был уйти на ремонт в Лиепаю. Вечером 8 ноября замполит организовал просмотр кинофильма "Броненосец 'Потемкин'". Командира "Сторожевого" капитана 2 ранга Потульного Саблин запер на посту гидроакустиков. По команде замполита был объявлен сигнал "большой сбор". Матросы и старшины выстроились на нижней палубе, в корме корабля.
Саблин сообщил им, что принял командование кораблем и намерен вести его в Ленинград, чтобы оттуда обратиться ко всей стране с воззванием. Он говорил о разложении в верхах, о том, что нужно выступить по телевидению, рассказать народу правду и добиться перемен. Матросы поддержали Саблина. Однако в кают-компании его пламенное обращение было встречено более сдержанно. Только несколько офицеров и мичманов одобрили действия мятежного замполита. Остальные молчали - их провели в нижнее помещение корабля.
Саблин рассчитывал, что выступление "Сторожевого" поддержат ленинградцы, а затем и вся страна. Однако о бунте командованию флота и руководству страны стало известно гораздо раньше от сбежавшего с корабля офицера-механика Фирсова, который был нештатным секретарем комитета ВЛКСМ. Снявшись с якоря, БПК вышел из парадного строя кораблей, развернулся на реке и двинулся в Рижский залив. С корабля в эфир понеслись радиограммы в адрес центральных партийных и советских органов. Корабль объявлял, что идет в Неву к стоянке "Авроры" и требует дать одному из членов команды выступить по Центральному телевидению и радио. "Сторожевой" шел в сопровождении пограничных кораблей.
Наперерез "Сторожевому" была направлена целая эскадра. Высшее военно-политическое руководство страны отдало приказ любым способом остановить взбунтовавшийся корабль. При необходимости - разбомбить и потопить. Сторожевые корабли открыли огонь по надстройкам - БПК не отвечал, продолжая уходить. Утром 9 ноября 1975 года оружие по "Сторожевому" применила советская авиация. По боевой тревоге в Прибалтийском военном округе были подняты два авиаполка. Один из лучших летчиков авиаполка прицельно положил бомбу под корму БПК, повредив обшивку, винт и руль. Корабль стал описывать круги. К тому времени освобожденный моряками командир корабля поднялся на капитанский мостик и выстрелил в Саблина из пистолета. Арестовав раненого в ногу замполита, Потульный вступил в командование и приказал застопорить ход. На корабль высадился морской десант.
Моряков "Сторожевого" доставили в Ригу и разместили в береговых казармах. Сотрудники КГБ немедленно приступили к допросам. Вместе с Саблиным был привлечен к суду матрос Шеин, который получил 8 лет тюрьмы. Остальных впоследствии выпустили на свободу, некоторых демобилизовали, взяв подписку о неразглашении обстоятельств бунта.
Саблина поместили в "Лефортово", где и началось следствие и выяснение всех обстоятельств ЧП. Саблин всю вину за случившееся сразу же взял на себя, не назвав никого в качестве сообщников. С первых допросов ему были предъявлены обвинения в измене Родине и попытке угнать боевой корабль за границу, которые он поначалу категорически отверг.
13 июля 1976 года состоялось заключительное закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР, которая приговорила капитана 3 ранга В. Саблина к смертной казни, признав его виновным по пункту "а" статьи 64 УК РСФСР (измена Родине). Офицера лишили воинского звания, ордена и медалей. Приговор был окончательным и не подлежал обжалованию в кассационном порядке. Просьбу о помиловании Президиум Верховного Совета СССР отклонил. Уже 3 августа 1976 года Саблин был расстрелян.
Военная коллегия Верховного суда РФ в 1994 году пересматривала дело Саблина "в свете новых обстоятельств". В обвинительном заключении ему заменили "расстрельную" статью "измена Родине" на статьи о воинских преступлениях: превышение власти, неповиновение и сопротивление начальнику. Казненного Саблина приговорили к 10 годам тюремного заключения, а помогавшему ему матросу Шеину за соучастие дали 5 лет вместо прежних, полностью отбытых им восьми... В определении Военной коллегии Верховного суда РФ от 12.04.94 г. указано, что ни Саблин, ни Шеин реабилитации не подлежат.
Дословно
Клаус фон Штауффенберг (1907-1944)
(Слова, сказанные брату перед покушением на Гитлера 20 июля 1944 года)
Кто найдет в себе мужество сделать это, войдет в историю как предатель, но если он откажется это сделать, то будет предателем перед своей совестью.
Петр Александров (1838-1893)
Характерные особенности нравственной стороны государственных преступлений не могут не обращать на себя внимания. Физиономия государственных преступлений нередко весьма изменчива. То, что вчера считалось государственным преступлением, сегодня или завтра становится высокочтимым подвигом гражданской доблести.
Судебная речь в защиту Веры Засулич
Борис Пастернак (1890-1960)
"Напрасно в годы хаоса
Искать конца благого.
Одним карать и каяться,
Другим - кончать Голгофой.
Как вы, я - часть великого
Перемещенья сроков,
И я приму ваш приговор
Без гнева и упрека.
Наверно, вы не дрогнете,
Сметая человека.
Что ж, мученики догмата,
Вы тоже - жертвы века.
Я тридцать лет вынашивал
Любовь к родному краю,
И снисхожденья вашего
Не жду и не теряю.
Как непомерна разница
Меж именем и вещью!
Зачем Россия красится
Так явно и зловеще!
Едва народ по-новому
Создал конец опеки,
Его от прав дарованных
Поволокли в аптеки.
Все было вновь отобрано.
Так вечно, пункт за пунктом,
Намереньями добрыми
Доводят нас до бунта.
В те дни - а вы их видели
И помните, в какие, -
Я был из ряда выделен
Волной самой стихии.
Не встать со всею родиной
Мне было б тяжелее,
И о дороге пройденной
Теперь не сожалею.
Поставленный у пропасти
Слепою властью буквы,
Я не узнаю робости,
И не смутится дух мой.
Я знаю, что столб, у которого
Я стану, будет гранью
Двух разных эпох истории,
И радуюсь избранью".
"Лейтенант Шмидт"
Статьи по теме
Броненосец "Сторожевой"
Четверть века назад замполит капитан 3 ранга Саблин совершил подвиг, предательство, безумный поступок. Арестовав капитана, он обратился к команде с воззванием: так жить нельзя!
Мы стали либеральнее на 15 лет строгого режима
Осознание вины за настоящее и прошлое может быть только индивидуальным. В Германии большинство к такому осознанию пришло. В России - нет, и потому преемственность с Советским Союзом кажется столь органичной и желанной и народу, и элите.
Новости по теме
