Владимир Путин использовал траурную церемонию в Катыни для того, чтобы призвать Польшу прекратить споры об истории. По его словам, "совместный путь к осмыслению национальной памяти и исторических ран способен нам помочь избежать тупика непонимания и вечного сведения счетов, примитивных трактовок с делением народов на правых и виноватых, как это стремятся иногда делать нечистоплотные политиканы..." При этом он подчеркнул, что "в нашей стране дана ясная политическая правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима, и такая оценка не подлежит никаким ревизиям". Польский премьер-министр Дональд Туск в ответ заявил, что правда о Катыни не должна разделять российский и польский народы.

Слова вроде как все правильные. По российским меркам национальный лидер выступил вполне прилично. И коленопреклонение двух глав правительств в память о невинно убиенных явно произвело на поляков самое благоприятное впечатление. Но бросается в глаза, что российский премьер больше говорил о своем сочувствии жертвам и почти ничего - об ответственности палачей. И без нескольких весомых ложек дегтя не обошлось.

Владимир Владимирович, например, заявил: "Десятилетиями циничной ложью пытались замарать правду о катынских расстрелах, но такая же ложь и подтасовка возлагать вину за это на российский народ". Здесь явно подразумеваются звучащие с польской стороны требования к России признать свою моральную ответственность за Катынь и выплатить компенсации за погибших. В принципе слова Путина о мошеннических попытках возложить вину за Катынь на российский народ вполне могут принять на свой счет и сам Туск, и президент Польши Лех Качиньский, который ожидается в Катыни 10 апреля, когда состоятся чисто польские мероприятия в память о расстрелянных. Хотя связанные с Катынью польские претензии относятся, конечно же, не к российскому народу, а к российскому государству, которое объявило себя правопреемником СССР.

Еще Путин лицемерно заявил, что единственное, что может ограничить доступ к информации о катынской трагедии, - это соображения гуманитарного характера: дескать, нельзя допустить, чтобы пострадали родственники участников тех трагических событий. Так и видишь перед собой родственников катынских жертв, рыскающих по России с ножами и пистолетами, чтобы поквитаться с потомками мирно скончавшихся палачей.

На самом деле эти "гуманитарные соображения" призваны лишь оправдать нежелание российской военной прокуратуры рассекретить обвинительное заключение по катынскому делу, где названы все предполагаемые виновники. И забота здесь не о польской, а о российской общественности. Все важнейшие документы, содержащие, помимо прочего, имена причастных к катынскому преступлению, еще до начала официального расследования были переданы в копиях польским историкам и сейчас доступны в архиве Института национальной памяти. Но ведь если материалы российского следствия, в том числе список виновных, будут рассекречены, не будет никаких препятствий для их публикации в России и страна наконец узнает имена своих героев из состава карательных органов. А российской власти, очевидно, этого очень не хочется.

Главное же, Путин в Катыни не удержался и попрекнул поляков пленными красноармейцами, будто бы погубленными в 1920 году: "Полагаю, это мое личное мнение, что Сталин чувствовал свою личную ответственность за трагедию, связанную с советско-польским военным конфликтом 20-х годов, и совершил этот расстрел, исходя из чувства мести... Я, к стыду своему, не знал, что в 20-м году военной операцией в советско-польской войне, в советско-польском тогда конфликте, руководил лично Сталин. Я этого даже не знал. И тогда, как известно, Красная Армия потерпела поражение. В плен было взято довольно много красноармейцев. По последним данным, от голода, от болезней в плену польском умерли 32 тысячи".

Интересно, откуда наш премьер взял цифру 32 тысячи. Польские историки говорят о 18-20 тысячах умерших в плену красноармейцев, что подтверждается польскими документами и примерным числом захоронений. Наши же ура-патриоты обычно говорят как минимум о 60 тысячах будто бы убитых поляками пленных. Вероятно, это число понадобилось только потому, что оно превышает число поляков, расстрелянных НКВД весной 1940 года (около 22 тысяч).

Что же до Сталина, то он и в самом деле был одним из важных действующих лиц советско-польской войны 1920 года. Однако вряд ли он вообще имел представление о том, сколько именно красноармейцев умерло в польском плену (кстати сказать, в своей армии у них был не меньший шанс погибнуть от тифа и других эпидемических болезней). Как убедительно показал опыт советско-финской и Великой Отечественной войн, Сталин считал военнопленных красноармейцев трусами и предателями и после освобождения направлял их в ГУЛАГ. Мстить за их смерть в далеком 20-м ему просто в голову не могло прийти.

Путин вслед за некоторыми российскими историками сетует: "Вопрос, конечно, почему часть людей сослали в Сибирь, а часть взяли и расстреляли. Нет этому рационального объяснения, и в документах этого нет. Непонятно, зачем это было сделано, почему совершены эти преступления, с какой целью. Нет никакого объяснения, и ни одного намека на это нет". На самом деле в лагеря в Сибирь, а также в Среднюю Азию сослали членов семей расстрелянных в Катыни, а также тех поляков, кто офицером или "эксплуататором" не был, но представлялся неблагонадежным. Из офицеров же, за несколькими исключениями вроде Владислава Андерса, уцелели главным образом осведомители НКВД, а также, по выражению Берии, "правильно политически мыслящие" вроде Зигмунда Берлинга, кто готов был создавать новую польскую армию под советским контролем.

В стремлении Сталина иметь полностью подконтрольную себе польскую армию, а вместе с ней польское государство, и заключается причина того, что польских офицеров расстреляли в апреле и первой половине мая 1940 года. Сталин предполагал, что Германия не позднее мая начнет генеральное наступление во Франции, и собирался ударить ей в спину, когда вермахт увязнет, как он надеялся, на линии Мажино. Тогда Франция и Англия, равно как и польское правительство в изгнании, стали бы советскими союзниками, а пленных польских офицеров пришлось бы освободить. В подавляющем большинстве они коммунизму не симпатизировали, и новая польская армия под их командованием не была бы подконтрольна Москве. Поэтому Сталин и предпочел их расстрелять. Но такое объяснение вряд ли могло прозвучать из уст российского премьера.

Не удержался Путин и от тиражируемой российскими СМИ лжи о том, будто в Катыни вместе с расстрелянными польскими офицерами и репрессированными НКВД в 1937-1938 годах советскими гражданами лежат также и советские военнопленные, расстрелянные гитлеровцами. Между тем достоверно известно, что немцы советских военнопленных в Катыни не расстреливали и даже, не зная о том, что здесь похоронены польские офицеры, разместили рядом с местом расстрела штаб своего полка связи. Эта ложь понадобилась Путину для того, чтобы можно было в дальнейшем говорить, будто комиссия Бурденко всего лишь добросовестно заблуждалась, а не сознательно фальсифицировала факты, когда утверждала, что поляков расстреляли немцы. Немцы, дескать, там тоже расстреливали, так что ошибиться было нетрудно.

Путин также постарался, так сказать, утопить расстрел почти 22 тысяч поляков весной 1940 года в преступлениях Сталина против советских граждан, заявив: "Репрессии крушили людей, не разбирая национальностей, убеждений, религий. Их жертвами становились целые сословия... Логика была одна - посеять страх, пробудить в человеке самые низменные инстинкты, натравить людей друг на друга, заставить слепо и бездумно повиноваться". Таким не слишком элегантным способом российский премьер постарался уйти от обвинений в геноциде в Катыни.

Между тем товарищ Сталин национальности очень даже разбирал. В печальной памяти решении Политбюро от 5 марта 1940 года речь шла о расстреле именно польских офицеров и представителей "эксплуататорских" классов". Белорусские и украинские "эксплуататоры" репрессировались в рамках других постановлений и других списков. А незадолго до Катыни, в 1937-1938 годах, была проведена операция НКВД по "национальным контингентам", в рамках которой было расстреляны или брошены в лагеря сотни тысяч поляков, немцев, эстонцев, латышей, литовцев и представителей других "неблагонадежных" национальностей, вся вина которых заключалась в том, что они имели свои государства за пределами СССР. Среди этих операций "польская" была самой кровопролитной.

Итак, в ходе мемориальных церемоний никакого исторического прорыва в катынском вопросе, на который так надеялись польские политики и общественность, не произошло. Рассекреченных материалов следствия Путин полякам не передал и о возобновлении следствия, на чем настаивает польская сторона, не объявил. Более того, накануне траурных церемоний в Катыни был опубликован ответ военной прокуратуры на запрос из Страсбурга, в котором российская сторона отказалась предоставить суду материалы следствия. В документе российской прокуратуры для Страсбурга ни разу не прозвучали слова "преступление" и "убийство". Массовые расстрелы российские прокуроры назвали всего лишь "делом" или "событиями в Катыни".

Самое большее, на что оказались готовы российские власти в катынском вопросе сегодня, - это показ на канале "Культура" фильма Анджея Вайды "Катынь". Дело, конечно, хорошее, хотя если бы фильм продемонстрировали по одному из двух главных телеканалов, правду о Катыни узнало бы гораздо больше людей.