Суд "по мере пресечения" не совсем суд, он не рассматривает дела по существу. И все же это суд. Почти неделю одного за другим обвиняемых по "Болотному делу" прогоняли через этот конвейер продления арестов. Вряд ли кто-то из них ожидал изменений в своем статусе. Все понимают, что до суда уж точно все сидящие досидят (для большинства это будет целый год), а там... Впрочем, так далеко пока не заглядывают. Ничего принципиального на таких заседаниях не происходит, но это не значит, что на них не стоит ходить.

Во-первых, когда видишь, как раз за разом суд и следствие в отношении совершенно разных людей - с разными жизненными обстоятельствами, вменяемыми эпизодами и аргументами защиты - бубнят одни и те же казенные и лишенные смысла слова, становится понятно, что же такое наша система "правосудия".

А во-вторых, можно наблюдать массу деталей, которые и есть жизнь.

Обвиняемые

Они очень разные, но есть и общее. "Нормальный мужик", - повторяли друзья про Александра Марголина. Но они не просто "нормальные". Такое впечатление, что следствие специально выдернуло из тысяч участников демонстрации самых симпатичных, искренних, занятных. Все держатся неплохо, но тюремный стаж все более чувствуется в бледности, неестественности цвета кожи.

"Располнел килограмм на 20!" - говорит мама Николая Кавказского. И так склонному к полноте, без движения и привычной пищи (он вегетерианец) ему трудно сохранять форму. А Луцкевич, кажется, наоборот, похудел. Артем Савелов улыбается, но как-то странно. Такое впечатление, что лицо его разделилось на две половинки: одна смеется, на другой боль и тревога. Леонид Ковязин посерел, виднее стали морщины. Володя Акименков заметно осторожен в движениях, как очень плохо видящий человек. Отец Алексея Полиховича рад, что у того все нормально: "качается" в камере, чувствует себя неплохо.

Кривов очень худ после голодовки. "Телесную плотность потерял, раньше был очень мускулистый, спортивный", - горюет жена Кира. Андрей Барабанов сохранил свою очаровательную улыбку, подмигивает друзьям и корчит рожицы. Сияет свежестью и очарованием Саша Духанина, хотя также бледна (пусть и дома, но без свежего воздуха). Двое мужчин-адвокатов рядом с ней, как рыцари, охраняющие от злых сил. Кажется, они сами так чувствуют. Но уже через полчаса она оказывается в плену совсем других воинов - приставов.

Адвокаты

Отрабатывают свою программу, несмотря на заведомо известный результат. Это нужно для дальнейших апелляций и Евросуда. В это раз многие (в особенности Динзе, Макаров, Сидоркина) собрали внушительный пакет постановлений Верховного суда РФ и ЕСПЧ, разъясняющих, что арест - не общее правило для всех, что основания для ареста должны быть доказаны следствием с той же тщательностью, как и вина подсудимого на "основном суде". И вообще - это ходатайствующий об аресте (то есть следствие) должен доказывать его необходимость, а обвиняемый оправдываться не обязан. Презумпция невиновности действительна повсюду.

Когда Динзе тащил к столу судьи две толстенные стопки ходатайств и других документов, даже у следователя полезли глаза на лоб. Макаров произнес почти часовую речь. Увы, но мои коллеги отреагировали на это раздраженно: нельзя, мол, так нас утомлять, все равно же ничего не изменит! Скептически встретили и два подряд отвода суду тем же Макаровым: каждый раз приходится покидать зал и ждать решения, надоело!

Правда, некоторые адвокаты ограничиваются сбором медицинских справок и характеристик на своих подзащитных. На это у следователей простой ответ: болезнь не входит в список обстоятельств, исключающих пребывание в СИЗО. Вообще я постоянно наблюдаю две стратегии защиты: атакующую и оборонительную. Конечно, ни одна из них пока не приносит результата. Но очень печалит эта обреченная привычка "сидеть тихо", заискивать, будучи "паинькой", ждать от следователя поощрения в виде поблажек и "прощения". Будто именно он, мелкий государственный чиновник, должен решать судьбу человека, а не право. На практике, конечно, часто так и бывает - но не в политических делах, где все решается "наверху". И когда-то же надо переламывать эту уверенность чиновника в своей безусловной правоте!

Следователи и прокуроры

Агрессивная стратегия некоторых адвокатов заставила их чуток напрячь мозги. Родив свежее "имеет иностранных друзей в соцсетях" и "возражаю против приобщения всех материалов, касающихся непосредственно 6 мая, как не имеющих отношения к делу" (в деле о 6 мая).

Несколько цитат.

Адвокат Динзе: Как же Луцкевич будет оказывать давление на свидетелей - омоновцев?
Следователь Быков: А я не хочу ему подсказывать!
Динзе: А как это - "иным образом оказывать влияние"?
Быков: Вот так - иным образом!

Адвокат Муртазин: Какие основания считать, что Савелов может скрыться?
Следователь: материалы оперативно-розыскных действий, я не хочу их раскрывать.
Муртазин: Они официально засекречены?
Следователь: Я не хочу продолжать разговор.

Адвокат Сидоркина: Какие у вас основания считать, что Барабанов скроется?
Следователь Марукьян: Все материалы отражены в деле
Адвокат Сидоркина: Укажите, где это написано
Следователь Марукьян: Я больше не намерен отвечать!

Следователь Марукьян (о Степане Зимине): Он активно занимался танцами, буги-вуги там всякие, а на то, чтобы заменить просроченный паспорт, времени у него не хватило!

И наконец, шедевр следователя Добарина: "Основанием для заключения под стражу является достаточное основание считать, что обвиняемый может скрыться..."

Давление

Зимина упрекают в том, что он почти полгода жил с просроченным паспортом. Однако, сидя в СИЗО, он не раз обращался к руководству ФСИН с просьбой помочь получить новый. Не получил ни одного ответа. Многие родственники жалуются, что предоставление свиданий (право следователя) часто становилось предметом шантажа: плохо себя ведете - не получите. И только теперь, когда следственные действия закончены, ситуация слегка улучшилась. Но вот почему Сергею Кривову отказывают в праве написать доверенность жене на пользование банковским счетом - непонятно. Никакого ареста на его имущество не наложено. А жене и двум детям не на что жить. Колю Кавказского не пускают в имеющийся в Бутырке спортзал. Для него это единственная возможность противостоять ожирению. Почему нельзя?

Судьи

Посетители пытаются как-то различать их, предугадывать их настроение... По-моему, у них нет лица. Невооруженным взглядом видно, что судья(!) спрашивает следователя(!), как поступить: принять или отклонить ходатайство защиты, приобщить ли документы и т.д. Ни разу я не видел на этих судах, чтобы судья поступил вопреки мнению следователя и прокурора (которые всегда едины, что по идее тоже вовсе не обязательно).

Иногда судьи вдруг как бы обретают человеческое лицо и начинают участливо расспрашивать сидящих в клетке людей: "Ну расскажите поподробнее об этой вашей проблеме. А мама как? А папа? А как же так получилось? А вы не спешите. Ох-ох..." А судья Демидович несколько раз неожиданно возобновляла опрос сторон, вместо того чтобы быстро зачитать решение. И каждый раз удалялась в совещательную комнату - думать. Будто и вправду что-то уточняла и решала.

Зачем все это - я не знаю. Возможно, так успокаивают совесть. Или играют на публику. Или решают какие-то свои, нам и вовсе неизвестные, ведомственные проблемы. Понятно, что к судопроизводству это имеет мало отношения.

Посетители, или Что делать нам

Часто призывают ходить на суды. Да, в Басманном собирается мало народу - человек 20 максимум на каждое заседание. Но и они не все попадают в крошечный зал. Ну нет у нас в судах больших залов для слушания резонансных дел! И приставы свирепствуют - обыскивают чуть ли не до трусов, приходится долго торговаться за право иметь в сумке значок, книгу, листовку, газету, визитку наконец. Все это может быть расценено как бунтарская атрибутика, будто сейчас прямо тут, в суде, начнешь "свергать государственный строй". Это противно. Сидеть часами в душном коридорчике, чтобы пятисекундными аплодисментами проводить очередного узника, кажется пустой тратой времени и сил.

Но, наверное, ходить туда надо. Для себя. Чтобы не просто понять, а увидеть, как все это устроено. Как это мерзко и страшно. И одновременно - как эта система глупа, безвольна, безынициативна, неповоротлива и уязвима. Чтобы понять, КАК НЕ НАДО. Каким не надо быть, каких не употреблять слов (потому что они бессмысленны и жестоки). Чтобы понять, в чем суть и сила ИНОГО мира и ИНОГО сознания. И чтобы пять секунд похлопать выходящему из зала под конвоем человеку. Может быть, это самое важное.