Два года назад на востоке Украины началась антитеррористическая операция. Решение принял тогдашний и.о. президента Александр Турчинов, после того как вооруженные люди стали захватывать административные здания Славянска, Краматорска, Горловки и многих других городов Донецкой и Луганской областей.

Во время президентской кампании Петр Порошенко заявлял, что АТО должна закончиться за несколько часов. АТО не закончилась ни с приходом Порошенко, ни с подписанием первого и второго минских соглашений.

За это время 121 тысяча украинских военных приняли участие в боевых действиях на востоке страны. 69 тысяч военнослужащих остаются в зоне АТО на сегодняшний день. За два года в ходе боевых действий погибли 2,5 тысячи военных и 6,5 тысяч гражданских. Около 1200 участников АТО получили инвалидность. Практически полностью уничтожены жилые дома и инфраструктура населенных пунктов на линии разграничения. Заминированными остаются сотни гектаров лесов и полей. Камня на камне не осталось от аэропортов Луганска и Донецка, на реконструкцию которых к Евро-2012 были потрачены многомиллионные суммы из государственного бюджета.

В Украине сегодня, наверное, не найдется семьи, которую хотя бы отдаленно не затронула война. Немногочисленные поезда в сторону Донецка, Луганска, Мариуполя всегда заполнены до отказа. Правда, маршрут их теперь урезан. Так называемой линией разграничения. Линией, которая разделила не только страну, но и судьбы людей.

Фото Алексея Чернышева:

Максим Козуб, участник АТО, воевал в составе батальона "Айдар" и 30 отдельной механизированной бригады:

- Я ушел на войну добровольно в начале июля 2014 года в батальон "Айдар". Я не был кадровым военным, последних двадцать лет работал переводчиком. Но для меня это вторая война, я был в 1993 году добровольцем с грузинской стороны в Сухуми в составе украинского добровольческого отряда УНСО. 7 июля я пришел в батальон, 10-го мне дали под командование добровольческий взвод, которым я командовал около месяца. 5 августа 2014 года получил тяжелое пулевое ранение. С раздроблением кости провел четыре месяца в стержневом аппарате, теперь у меня на кости 26-сантиметровая пластина. Летом 2015-го я вернулся на фронт. Вернулся бы раньше, если бы второй раз мне раненую руку не поломали наши собственные бандиты из "Айдара". Я перевелся в 30-ю бригаду, и там, на границе Луганской и Донецкой областей, на должности командира отделения дослужил до демобилизации в сентябре 2015 года.

АТО - это война. Война с теми снаружи и внутри, кто попытался окончательно разрушить спокойную жизнь моей страны. Война, на которой я хоронил своих друзей. Война, на которой я видел примеры реального героизма. Но в эту войну мы вошли в состоянии, когда государственные и военные механизмы, будучи и так недостроенными, давали сбой после революции. В этой войне под названием "АТО" я видел бардак, нерабочее состояние армии, практическую реализацию фразы "наказание невиновных, награждение непричастных". Я увидел рождение новых мифов, которые часто опасны для общества. Мы очень любим говорить о героизме, какие-то пафосные вещи... Сакрализация сначала Майдана, а теперь АТО - это то, что многим людям мешает трезво смотреть на реальное состояние страны, общества, армии. Я это говорю как человек, который воевал, получил ранение, а теперь продолжает воевать с бандитами в наших собственных рядах. АТО показала, что нам очень не хватает нормального трезвого взгляда на происходящее в нашей стране.

За время АТО у нас прошли и президентские, и парламентские, и местные выборы. И понятно, что тема войны, героизма, того, кто воевал, кто не воевал, активно используется в ходе политической борьбы. И используется далеко не всегда честно и достойно.

Поэтому для меня эта война - это важный и страшный кусок жизни: и моей, и моей страны. Но очень тревожно думать о том, к чему все это приведет.

Лилия Болбат, волонтер, Мариуполь:

- АТО - этот страшный период в нашей жизни - для меня началась с захвата Мариуполя представителями "ДНР", когда в центре города появились наркоманы и алкоголики с оружием в руках. Позже к городу подошла 72-я бригада и перекрыла блокпостами все выезды. Мы начали активно помогать нашим военным, при этом скрывали номера на машине, прятались, потому что за нами следили дээнэровцы. Здесь, в Мариуполе, мы очень хорошо ощутили, что это не АТО, а настоящая война. Танки, "Грады", мины... И прилетало это все не на военные блокпосты, а по нашим домам. Очень страшно было, когда россияне захватили Новоазовск и танки пошли на Мариуполь. Это было в день моего рождения. Утром раздался звонок, я, конечно, ожидала поздравлений, а мне кричали в трубку: "Собирай вещи и уезжай из города. Хотя бы переезжай с левого берега на правый, потому что если вдруг танки прорвутся в город, то мосты будут подрывать". На дворе XXI век, а ты хватаешь детей, первые попавшиеся вещи и бежишь...

Навсегда, наверное, в памяти останется день обстрела нашего микрорайона Восточный, когда рано утром по нам стали вести огонь из "Градов". Снаряды пролетели буквально в нескольких метрах от нашей квартиры. Ощущение было, что это конец. Выбегаешь на улицу, там все разбито, горят машины, лежат разорванные трупы. А тебе из этого всего нужно вытянуть еще и своих маленьких деток. Мы старались, чтоб они меньше видели и меньше ощущали, но дети все очень хорошо понимают. После обстрела и у меня была контузия, и у детей началась рвота. О чем я больше всего сожалею, что у нас не было возможности вывезти в тот момент детей. До сих пор не понимаю, почему мы тогда не уехали. Наверное, появилась уверенность, что по городу уже стрелять не будут.

Единственный плюс этой войны - она подарила мне людей, которых я в обычной мирной жизни никогда бы не встретила. Люди, которые в самую трудную минуту готовы прийти на помощь, которые внушают веру. Смотришь на военных, понимаешь, что их действия здесь и сейчас отодвигают войну от твоих детей, и как бы им ни было тяжело, они стоят и снова идут в бой - и ты уже не можешь опустить руки.

Андрей Грищенко, генерал-майор, руководитель оперативного командования "Юг", на момент начала АТО был командиром 72-й отдельной механизированной бригады в звании полковника:

- Для меня АТО - это защита своей страны, защита своей семьи. В АТО я увидел, что такое политика на войне. Что такое подлость со стороны России, как россияне пытались скрыть обстрелы со своей территории, свои войска, свою технику. Я узнал, что такое гибридная война.

Для меня было большим открытием, что офицеры и солдаты, которые в мирной жизни себя никак не проявляли, в ответственный момент, когда пришлось воевать, оказались отважными людьми, которые готовы защищать свою страну до последней капли крови.

Я увидел на войне, что такое подлость. Но ее оказалось намного меньше, чем искренности и честности. Там, на фронте, человека видно насквозь, независимо от должности, от солдата до генерала. Видно, кому стоит подставить плечо, а кто подставит тебе.

Я вообще не ставил себе цель пройти по должностям или повыситься в воинском звании - тем более во время войны. Но так получилось, что командование оценило работу того коллектива, которым я командовал и с которым вместе воевал. И повышение скорее получил мой коллектив, чем я.

Я помню все, всю войну с первого дня. Поэтому смешно сейчас слышать дилетантов, которые анализируют какие-то бои или операции. Сразу замечаю ложь. Каждый из нас, кто там был и кто там сейчас есть, может безошибочно этими тропами, местами этих боев пройти не только ногами, но и в своем сознании.

Что будет дальше? Пока Россия продолжает специально разжигать этот конфликт и держать нас в напряжении, вряд ли его удастся урегулировать. Но думаю, руководство ВСУ выводы сделало еще с самого начала войны. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в столь короткое время было создано много боеспособных военных коллективов - бригад, полков, которые на сегодняшний день защищают страну на Востоке.

Антонида Мельникова, юрист, Лисичанск:

- Для меня это не АТО, а война. Самая настоящая, страшная, кровавая война. Когда она еще только начиналась, у меня были надежды на ее скорейшее завершение. Сегодня этих надежд уже нет. Столько злости на тех, кто начал это безумие, и на тех, кто не может его завершить.

Самым страшным был период оккупации Лисичанска - города, в котором я живу всю жизнь. Полное бесправие, неразбериха, страх... А потом бои за освобождение. У нас за тот период очень много разрушений. Но страшнее всего, конечно, то, что мне пришлось пережить, когда меня захватывали в плен.

Мы считали себя полноценными гражданами Украины и пытались жить по законам Украины. А по законам Украины у нас 25 мая 2014 года должны были состояться выборы президента. Я была председателем окружной избирательной комиссии. Естественно, я прилагала все возможные усилия, чтобы выборы у нас состоялись. За что пострадала и я, и другие члены комиссии. На них нападали, избивали, нашу комиссию разгромили, потом ограбили... Понятно, что в таких условиях мы уже не могли проводить выборы. Но этого им тоже оказалось мало. 24 мая, накануне выборов, у нас так и не состоявшихся, меня захватили ополченцы, как они себя называли. Жестоко избили и затолкали в машину, увезли на террористическую базу. Сначала сказали, что на допрос, а потом сообщили, что допроса не будет, командир, ныне уже покойный Мозговой, сказал меня расстрелять. Пришлось пережить страшные часы в ожидании непонятно чего. Но я добилась встречи с Мозговым. Он меня допросил и все-таки "смилостивился". Расстрел отменил, но потребовал, чтобы я ему выдала печать комиссии и ключ от сейфа. Мне некуда было деваться, тем более все равно выборы мы уже не проводили, нам даже бюллетеней не завезли.

Теперь я уже понимаю, что никому не выгодно было проводить у нас выборы и никто палец об палец не ударил, чтоб они у нас состоялись. Я думаю, что ЦВК заранее знала, что в Лисичанске ей надо выборы сорвать. Им надо было отрезать этот кусок "ватного" электората, который бы голосовал за тех же регионалов. Может, с политической точки зрения это было и правильно. Неправильно другое: нас, членов комиссий, бросили под танки. Неужели нельзя было дать нам понять: ребята, не напрягайтесь, не рискуйте своей жизнью!

Очень много сожаления. Скорби о погибших. Может, это кому-то покажется неправильным, но жалею людей и с той, и с этой стороны. С нашей стороны люди понимают, за что они погибают. С той стороны просто зомбированные, но они тоже украинцы, тоже наши люди, которые за какую-то псевдоидею, за чьи-то интересы складывают головы. А еще больше жалко мирное население, которое, брошенное всеми, мыкается сейчас без куска хлеба. За что эти люди страдают?

Андрей Гаспарян, заместитель командира 26-й отдельной артиллерийской бригады:

- Какие цели и задачи у этой войны? Чем дальше, тем меньше это понятно. Чтобы вести войну, нужна мотивация для личного состава. Высшему руководству страны нужно принимать решение: если мы можем решить возникшую проблему военным путем, то мы бросаем все, что у нас есть, на войну; если она не решается военным путем, то мы все силы отдаем на дипломатическом уровне. Мы же не делаем ни того, ни другого, сидим на двух стульях одновременно. У нас ни война, ни мир, ни победа, ни проигрыш.

Какая была мотивация у личного состава в начале войны? Я нужен стране, я должен защитить свой дом. Сейчас же активных боевых действий нет, личный состав в АТО, по крайней мере артиллеристы, в основном бездействует. Военный не чувствует свою нужность и необходимость, но он чувствует, что находится в отрыве от семьи, от дома. Два года я, мой коллектив думаем: ну вот еще потерпим немного, семья подождет, ведь страна в опасности. А в итоге и семьи распадаются, и победа откладывается. Я сужу по себе: я в своей семье уже чужой человек, она за два года привыкла обходиться без меня. У многих начинаются проблемы со здоровьем: два года есть консервы и жить в походных условиях - это дает о себе знать.

При этом здесь в зоне АТО мы чувствуем, что благодаря тем людям, которые побывали на войне, происходит какое-то движение, и на гражданке в том числе. Война учит людей ставить цель и идти к ней напролом, невзирая ни на что. Возвращаясь домой, люди, которые отвоевали, больше не будут прогибаться перед чиновниками, они просто будут сметать со своего пути все. В этом есть свои плюсы и, конечно, свои минусы. По себе замечаю, что иногда на гражданке могу нагрубить кому-то. Это привычка оттуда, где ты постоянно в напряжении и если что-то идет не так, надо быстро принять решение и решить задачу вопреки всему.

Как кадровый офицер, конечно, не могу не отметить однозначный позитив: это развитие вооруженных сил, развитие военной промышленности. Но это развитие заканчивается на тактическом уровне, на уровне бригад. Дальше сплошное болото. Там находятся люди, которые просидели всю войну в штабах, они ее не видели и не прочувствовали. Они боятся принимать решения. На войне неправильно принятое решение намного лучше, чем не принятое вообще. Они этого не понимают, и побороть этот бюрократический аппарат практически невозможно. А тем, кто боится войны и потерь, я скажу: да, много людей погибло, но с другой стороны, в автокатастрофах в год у нас погибает больше, чем за все время в АТО. Нужно воевать и забирать свое.

Наталья Нагорная, корреспондент, работающий в зоне АТО, телеканал "1+1":

- Выражение "АТО" я стараюсь не использовать. Я считаю, что это война. Война русско-украинская. И для меня начало войны - не эта дата. Полноценная война началась еще 20 февраля, во время расстрелов на Майдане. Я сама видела на Майдане элементы присутствия российских военных, а потом все увидели и медали, которыми награждали россиян. Не эта дата еще и потому, что я была в Крыму и впервые "зеленый человечек" направил на меня дуло автомата намного раньше.

А к Донбассу за два года я очень привыкла. Об этом мало кто знает, но Донбасс очень красивый. Это не только терриконы - это место с неповторимой природой. Понятно, что очень привыкаешь к людям. Не только к военным. Вот будет там несколько нормальных людей, и ты к ним настолько привыкнешь, что будешь все время переживать, как там бабушка Катя в Невельском или наша девочка-пуговка Настя в Водяном.

Для меня это не просто территория, где проходят боевые действия. Там на каждом шагу какие-то воспоминания. И со временем ты к этой территории привыкаешь настолько, что начинаешь скучать. Ну вот как можно скучать по селу Пески? Или по разбитому Водяному? Но ты же не только все время там находишься в опасности под обстрелом. В Водяном купались, в Счастье жарили с ребятами шашлыки, где-то тебя поили чаем... Я помню случай, когда по дороге в Дебальцево мы встретили колонну украинских военных, они были очень голодные. Остановиться не было возможности (не самое приятное место), и мы просто бросали им из окна машины шоколадные батончики. Тогда, наверное, я впервые увидела по-настоящему голодного человека. Или, например, какое-то место на нейтральной полосе, где проходил обмен пленными. Это для меня навсегда останется важным.

На Донбассе погибло больше десяти моих друзей. И я не знаю, как после этого праздновать непонятный день победы, который, наверное, когда-то будет. Этот день для меня просто будет означать, что можно немного расслабиться.

К слову, я не могу сказать, что было только плохое. Все равно я остаюсь оптимисткой. Я верю в людей. И научилась все воспринимать не так однозначно. Есть невыносимо хорошие люди, есть страшно плохие, но все они могут меняться в зависимости от ситуации. Есть люди, которые готовы тебя прикрыть даже в самой опасной ситуации. И есть такая поддержка, которую можно ощутить только на войне.

На войне учишься по-новому ценить некоторые вещи. Например, свой флаг. Потому что есть люди, которые за него воюют, и были те, кого накрывали этим флагом. Стало драгоценным то, что ты можешь кого-то обнять, кого-то поддержать, кому-то подарить тепло. Просто раньше, наверное, в таком объеме это никому от меня не было нужно.

Я верю в то, что Украине война дала шанс стать сильным государством. И я до сих пор верю в послевоенные реформы. Другое дело, что на сегодняшний день их делают те, к кому я не могу относиться с доверием. Но, опять же благодаря войне, я увидела очень много людей, которые готовы бороться не за распределение денежных потоков (хотя таких тоже, конечно, много), а за украинскую государственность. И это для меня самое важное.

Роман Кулеша, командир роты 34-го отдельного мотопехотного батальона:

- Начало АТО застало меня в военной части, куда я был мобилизован. Тогда и пришло осознание того, что все серьезно, что это не просто картинки по телевизору или разговоры политиков. Мы учились на полигоне, люди рвались и требовали побыстрее отправить их в зону АТО... Когда приехали, до первого боя было ощущение, что все вокруг пластиковое, искусственное, ты играешь в войнушку, ты все делаешь как учили, но до конца не понимаешь, зачем ты это делаешь. А потом первый бой, первые минометные обстрелы, первые потери, первые вылазки, первые ощущения, что ты все-таки можешь навалять, а не только получить люлей. И самое, наверное, знаменательное для меня событие – это взятие Дзержинска, мой первый серьезный бой…

Конечно, далеко не все так, как нам хочется, но армия меняется. За два года армия стала совсем другой. Еще много совка. Но наш боец уже выглядит как солдат среднестатистической армии Европы. Может, он не так экипирован и форма у него не того образца, но он эффективен и боеспособен.

За одно нам надо сказать спасибо Путину. Он объединил людей с общими взглядами и ценностями и отсеял предателей, перебежчиков, трусов. Стало понятно, кто есть кто. А это уже большой толчок для страны. Тем не менее общество у нас до сих пор существует отдельно от государства. Я сужу по себе: для того чтобы решить какую-то проблему, я не звоню в Минобороны или вышестоящим командирам. Я звоню людям - волонтерам, предпринимателям, знакомым. И вопрос не только в материальной базе - я имею в виду и такие вопросы, как психологическая помощь бойцам, решение каких-то вопросов с документами, информационная поддержка. Конечно, ошибкой было бы говорить, что воюет вся страна. В любом бою по статистике в атаку сами идут 20%, остальные за ними идут стадом. Так же и в обществе - 20% настроенных поддерживать армию людей хватает для того, чтобы мы чувствовали народную поддержку.

Да, люди устали, выматываются. Но в войне всегда побеждает тот, кто может дольше терпеть. А терпеть нам еще придется. Война не закончится через месяц-два-три. Нам нужно настраиваться на длительную дистанцию. Даже если закончится АТО, еще будут зачистки городов и сел, будут террористические акты, бунты, подпольная борьба, неразорвавшиеся снаряды, попытки России задавить нас экономически... И я совсем не исключаю, что возможна еще и полномасштабная война. А после боев начнется война за умы. Это длительная война за независимость, но независимость, которую мы завоюем кровью, будет настоящей, а не бутафорской, какой мы ее получили в 91-м году.