Зубайра Зубайраева продолжают жестоко избивать в местах лишения свободы. Уже не в Волгограде. Недавно он был избит конвоирами в Екатеринбурге. Об этом сообщил уральский правозащитник Владимир Шаклеин, который посетил Зубайраева в тюрьме как общественный наблюдатель.

"Зубайр Зубайраев прибыл транзитом из ЛИУ-15 Волгограда, - пишет Владимир Шаклеин. - 23 мая перед посадкой в автозак он был жестоко избит, по его словам, представителями конвойной команды из Красноярского края. Членами наблюдательной комиссии и представителями ГУФСИН РФ по Свердловской области в присутствии медицинского работника СИЗО-1 были выявлены различные травмы типа гематом и опухолей на его голове и на теле. Зубайраев жаловался на сильные головные боли, боли в области печени и почек. По свидетельству осужденного, конвойные называли его бандитом и другими оскорбительными для него словами, угрожали убить во время перевозки до Красноярска".

Благодаря вмешательству других заключенных сотрудники СИЗО-1 приостановили этапирование Зубайраева и препроводили его в больничное отделение тюрьмы (без посторонней помощи он передвигаться не может). Однако долго его в тюремной больнице не продержали. Как сообщили родственники Зубайраева, его уже увезли из Екатеринбурга и держат в пересыльной тюрьме Новосибирска, откуда повезут дальше - в Красноярскую тюрьму.

Информация о жестоких пытках, которым подвергался Зубайр Зубайраев в колониях Волгограда, получила широкую огласку в феврале-марте. Это не избавило заключенного от новых избиений, жестокого обращения, беспричинных наказаний карцером. 12 марта по представлению начальства колонии суд приговорил Зубайраева к трем годам тюремного режима "за нарушения". Два месяца спустя кассационный суд оставил решение в силе, и заключенного взяли на этап. Более близкой тюрьмы, чем Красноярская, для жителя Чечни УФСИН, к сожалению, не нашел.

Некоторое время спустя администрация колонии подала исковое заявление "о защите деловой репутации" на журналистку Елену Маглеванную, жительницу Волгограда, которая огласила сведения о положении Зубайраева в Интернете. 13 мая Кировский районный суд Волгограда присудил Елену Маглеванной к штрафу в 200 тысяч рублей в пользу администрации колонии ("компенсация морального вреда") и обязал опровергнуть через местную "Комсомольскую правду" информацию, изложенную в ее статьях. Судья счел более правильным для себя встать на сторону офицеров ФСИН, а не оппозиционной журналистки, хотя администрация ЛИУ-15 не представила ни одного убедительного доказательства своему не вполне адекватному утверждению, будто Зубайраев избивает себя сам. Через неделю с небольшим после суда Елена выехала в Хельсинки по приглашению Финско-российского гражданского форума и сообщила оттуда друзьям и коллегам о своем решении просить в Финляндии политического убежища.

"Мое дело все равно проиграно, у нас все суды коррумпированы, невозможно в Волгограде ничего добиться", - писала она, поясняя, что поступить так, как обязал ее суд (покаяться в газете), она не может по этическим соображениям.

Очевидно, вытаскивать дело Зубайраева на всеобщее обозрение в московский суд администрации ЛИУ-15 затруднительно. Поэтому моя публикация о Зубайре Зубайраеве на "Гранях" пока что не удостоилась искового заявления лагерного начальства.

Зато Малика Зубайраева, на свидетельства которой ссылалась в своих статьях Елена Маглеванная, регулярно получает угрозы от сотрудников ФСИН. Когда она приезжала на свидание к брату в конце января, начальник колонии, угрожая, говорил ей, что следит за каждым ее шагом - не смей, мол, жаловаться. 10 февраля Малика выступила на пресс-конференции в Независимом пресс-центре в Москве, где говорилось о крайне тяжелом положении чеченцев и ингушей в местах лишения свободы. На следующий день в поезде по пути в Грозный Малике угрожал расправами какой-то человек в штатском, назвавшийся бывшим милиционером.

Угрозу судебной расправы она получила совсем недавно из областного управления ФСИН в ответ на свое заявление. Обращаясь к главе Волгоградского УФСИН с просьбой восстановить справедливость, Малика писала, что начальство колонии действовало в отношении ее брата на почве национальной ненависти. Она приводила свидетельство двух правозащитниц из Грозного о том, что замначальника ЛИУ-15 В.Д. Дерипаско проходил ранее службу в Чечне, где очень жестоко обращался с узниками Чернокозова, натравливал на них собак.

"Со слов брата нам стало известно, что пытки над ним совершались по указанию начальника колонии Мансветова и его заместителя Дерипаско. Они искалечили брата пытками, и чтобы добить его окончательно, добились с помощью суда изменения режима на тюрьму. Кроме того, оба открыто заявляли, что наш брат живым из колонии не выйдет", - писала Малика в надежде найти защиту. Она просила снять с брата несправедливые взыскания и отозвать из суда представление на изменение режима содержания.

В ответ Малика получила стандартную отписку о законности действий администрации, к которой замначальника управления ФСИН по Волгограду Г.Н. Чернов как бы невзначай добавил: "В свою очередь, информирую, что доводы о незаконных действиях сотрудников ЛИУ-15 ГУФСИН России по Волгоградской области, изложенные в вашем заявлении, могут быть расценены как клевета в отношении сотрудников уголовно-исполнительной системы и в соответствии со ст. 129 Уголовного кодекса РФ за распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство данных сотрудников, вы можете быть привлечены к уголовной ответственности в соответствии с действующим законодательством".

Дело Зубайра Зубайраева очень характерно для Чечни: был похищен, так что родственники три месяца не знали, где он находится; был подвергнут жесточайшим пыткам еще до прибытия в СИЗО Грозного, которых не выдержал и подписал самооговор. Затем был осужден и этапирован в среднюю полосу России, где попал в Волгоградскую колонию ИК-25, известную как пыточная. Оттуда искалеченного Зубайраева с незаживающими ранами на ногах перевели в лечебную колонию Волгограда, где вместо лечения он получил новую порцию пыток и истязаний. И сейчас больной и искалеченный человек, не способный передвигаться без посторонней помощи, этапируется через пересыльные тюрьмы Сибири на самый суровый из существующих режимов наказания - тюремный. Раны и язвы на ногах Зубайраева гноятся и не заживают по сей день. А "волчий билет", выданный Зубайраеву администрацией Волгоградской колонии, провоцирует жестокое обращение с ним на этапе.

Положение чеченцев и ингушей в местах лишения свободы в России остается очень тяжелым, нередко близким к пыточным, а в случае с Зубайраевым - пыточным откровенно. Несмотря на то, что недавно нам сообщили (в который уж раз!) о завершении контртеррористическиой операции в Чечне, несмотря на то, что официальная пропаганда давно уже исключила из своего инструментария античеченскую истерию, а жители сегодняшней Чечни позиционируются с телеэкранов исключительно с положительной стороны, несмотря на то, что давно уже озвучено в официальных СМИ обещание Кадырова перевести чеченцев в места лишения свободы на территории Чечни, - несмотря на все это отношение к заключенным чеченцам и ингушам остается таким, как будто война продолжается, а чеченец остается "врагом номер один". А обещание перевести чеченцев-узников в Чечню так и осталось пустыми словами.

Ингуш Зялмах Кодзоев, о котором также шла речь на пресс-конференции 10 февраля, находится в 3-й лечебной колонии Мордовии. Он и на момент ареста был инвалидом (отсутствует кусок черепной коробки после перенесенной травмы в автокатастрофе), но в ИК-4 Мордовии, куда он попал сразу после суда, его искалечили окончательно, так что срок он отбывает в лечебных колониях, где его, к сожалению, больше калечат, чем лечат.

О положении Зялмаха Кодзоева в ИК-4 писала Анна Политковская: "Зялмаху запрещено иметь бумагу и карандаш - после того как стало известно, что он обратился в Страсбургский суд и в Комиссию по правам человека при президенте. Запрет распространяется и на молитву. За то, что молится, - избиения или карцер. Также карцер - за то, что на свидания приезжают родственники... А карцер - это бетонный сырой мешок с крысами, где только хлеб и вода, никакой горячей пищи..."

В колонии ЛИУ-3 на первый взгляд как будто все лучше: есть церковь и мечеть для верующих, молиться как будто разрешено. Однако именно в те часы, когда мусульмане собираются на молитву, по громкоговорителю стали включать непристойные песенки, откровенно издеваясь над мусульманами: молится в таких условиях они не могли. Зялмах возмутился таким положением дел, за что и получил штрафной изолятор. На пресс-конференции 10 февраля фонд "В защиту прав заключенных" распространил заявление прокурору Мордовии с просьбой расследовать данную ситуацию и защитить права Зялмаха Кодзоева.

Примерно месяц спустя Кодзоева вызвали к прокурору и предложили расписаться в том, что он не имеет претензий к администрации. Зялмах отказался. С тех пор начальство как будто мстит Зялмаху, не давая и нескольких дней передышки между отсидками в карцере, куда его отправляют под любым предлогом, за любой пустяк и под вымышленными предлогами, вплоть до абсурдных: "Осанку держишь как вольный - в карцер".

Зялмах Кодзоев - родной сын ингушского писателя Иссы Кодзоева, который отбывал в юности срок по политическому обвинению в тех же лагерях Мордовии. Однако положение Залмаха сегодня куда тяжелее, чем сорок лет назад у его отца. И срок у Зялмаха из времен позднесталинских: 24 года. Как большинство задержанных по обвинению в терроризме, Кодзоев подвергся пыткам сразу же после ареста. Самые жестокие мучения достаются тем, кто невиновен и потому не соглашается оговорить сам себя, как требует того обвинение. Реально вина Кодзоева состояла в том, что он, будучи таксистом, подвез неизвестных людей в милицейской форме по их просьбе до блокпоста, на котором произошло боестолкновение. О том, куда и с какой целью везет он своих пассажиров, Кодзоев, разумеется, осведомлен не был. Просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте.

Ни инвалидность, ни туберкулез и заболевания почек, которые он нажил в сырых и холодных карцерах Мордовии, не мешают лагерному начальству держать Кодзоева в условиях, близких к пыточным.

На пресс-конференции 10 февраля говорилось и о Заурбеке Талхигове. Он по-прежнему находится во внутрилагерной тюрьме. В середине декабря Заурбека поместили на три месяца в ПКТ именно в то время, когда к нему на свидание ехали мать и сестра. Отчаяние женщин, проделавших такой долгий путь зря, проняло даже лагерного начальника, настроенного не выпускать Заурбека из карцера. Когда в середине марта у Заурбека окончился срок ПКТ, ему дали трехдневное свидание с мамой и сестрами, после чего... снова определили в ПКТ на полгода за какое-то несущественное нарушение. В качестве платы за свидание с родными Заурбека заставили отказаться от адвоката, которого направила к нему организация "Гражданское содействие".

Обрадованные долгожданным длительным свиданием, мать и сестры Заурбека не сразу почувствовали тревогу. Заурбек пришел на свидание с температурой, почти все время лежал и стонал от болей, его рвало после каждого приема пищи. Сразу после свидания его должны были увести в сырую и холодную камеру штрафного изолятора, несмотря на повышенную температуру.

Уезжая из колонии, Тамара Талхигова подала заявление в медчасть с просьбой поместить сына в больницу. Заявление у нее не взяли, дали слово лечить Заурбека и до сих пор обещания не выполнили.

В середине апреля знакомые получили от Заурбека Талхигова письмо с извинениями, что не ответил им вовремя, поскольку в камере очень холодно и руке трудно писать. В настоящее время Заурбек Талхигов продолжает находиться в тяжелых условиях внутрилагерной тюрьмы, в то время как по состоянию здоровья ему остро необходимы больничные условия и диетическое питание.

Если предположить, что установки на такое обращение с заключенными чеченцами и ингушами идут не из центра, то единственное, чем можно такую жестокость объяснить, - это страх и ненависть, которые сотрудники колоний могли почерпнуть как из официальной пропаганды, так и на службе в Чечне, куда сотрудников внутренних силовых органов конвейером отправляли в командировки, предварительно настраивая против чеченцев как таковых.

Вся наша пенитенциарная система сегодня - ад кромешный, не пожелаешь, как говорится, никому. Но чеченцы и другие кавказцы неизменно оказываются в круге последнем этого ада. К чеченцам относятся жестоко и предвзято, независимо от того, сидят они за доказанное уголовное преступление, за недоказанное или же (как это нередко бывает) по откровенно сфабрикованному обвинению. И нет пока никаких положительных перемен в их судьбах, а в последнее время наблюдается даже ужесточение их участи.