...Казалось бы, надо сказать - "российской внешней политики". Но в том и закавыка, что суть не в дипломатических комбинациях, а в наших внутренних делах. Более того - в комплексах советского сознания. Вот уж полтора десятка лет они не отпускают, не дают сформироваться сознанию постсоветскому. Такая цепкость - явление скорее нормальное (исторически и, так сказать, антропологически). Но преодолевать-то все равно надо. И поскорей. И это достижимо. Но только при беспрерывности такой работы.

Только что усилия общества (вернее, вдруг обнаружившейся после долгого отсутствия - или враз кристаллизовавшейся - общественности) остановили ресталинизацию. Она если и не шла снизу, то по крайней мере таковой себя заявляла: инициатива местной администрации, ветеранов - или, наоборот, зеленой молодежи, советской жизни не нюхавшей. Сочувствующие, а то и покровительствующие наверху помалкивали - и когда увидели отпор, предпочли отступить.

Зато "балтийский вопрос" был неожиданно создан в преддверии юбилея Победы как раз в верхах, и в верхах именно российских, а не балтийских.

Началось с требования - а реально лишь пожелания - трех стран: они хотели, чтобы в юбилейные дни не была вовсе забыта, замолчана их судьба. Насильственно включенные в состав СССР, эти страны на полвека исчезли с политической карты Европы. Потому такое желание ничуть не чрезмерно. Удовлетворить его не стоило никакого труда, не наносило никакого ущерба ни интересам России, ни нашему национальному воспоминанию о Победе. Нужно было, перебирая в преддверии юбилея и обстоятельства, предшествовавшие началу войны (а этим так или иначе занимались), просто повторить признание факта оккупации и выразить сожаление. Земных поклонов и мольбы о прощении никто, собственно, не требовал. Минимальные действия, несомненно, улучшили бы быстро сгущавшуюся ситуацию; может быть, и предупредили бы демарш глав государств Литвы и Эстонии.

Но все пошло в худших советских традициях. Еще задолго до юбилея российские официальные лица повели себя и нечестно, и неумно. Откуда-то явилась грубо демагогическая формула "совместное государство". Будто прибалты взяли да совместились по доброй воле с дружной семьей советских народов. Не берусь сказать, кто первый ее произнес, но есть свое значение в том, что ею щеголял В. Калюжный, недавний непреклонный противник А. Чубайса, а ныне посол в Риге. Он же с серьезностью малолетнего риторически вопрошал: "Сколько раз извиняться?" - ведь Верховный Совет СССР в 1989 году уже осудил пакт Молотова-Риббентропа!

..Вот так и проверяется достоинство и частных лиц, и государств. Никого еще не унизило лишнее извинение в случае реальной вины. Но любого унижает, умаляет упрямый отказ признать очевидное. Мы же ведем себя именно как малая, всеми обиженная страна.

Не говорим уж о том, что в решении 1989 года и извинений не было: существовал еще Советский Союз, балтийские страны еще в него входили - в чем же и кому было извиняться? Даже независимо от всего этого, готовясь к юбилею Победы, именно что следовало непременно на разных уровнях ссылаться на столь важный документ - и уже от имени России подтверждать свое осуждение сговора двух преступных властителей.

Вместо этого появилось нечто вроде слободского выкрика - "Ты мне настроенья не порть!" И уже мидовскую придумку повторяет президент Путин в статье для парижской Le Figaro (7 мая), поразительным образом не чувствуя слабости такого довода, вполне пригодного лишь для маловменяемой части электората, одобряющей любое "наших не трожь!"

Мы действительно катимся назад - если то, что было очевидно к началу 90-х, сегодня считают неприличным повторить.

"Синдром" тут даже не метафора. На одной и той же пресс-конференции президент и перепутал дату оккупации, передвинув ее на год назад (чем поминать не в первый раз свое юридическое образование, лучше привести в порядок багаж исторических сведений), и нагрубил (уже остается ждать знаменитую хрущевскую кузькину мать). Еще важней, чем сама грубость, передержка, в ней заключенная: "дурацкие", по оценке нашего президента, территориальные претензии Латвии - это на самом деле всего лишь юридическое указание на то, что теперешняя граница не совпадает с зафиксированной в договоре 1920 года и установлена уже после аннексии. На обратное изменение Латвия не претендует; все остальное регулируется дипломатическими средствами. Но создается ясное впечатление, что профессиональную дипломатию у нас вытесняет популистская риторика. И энергичный (а также в худшем смысле популистский) эпитет, употребленный президентом, приобретает в данном случае свойство бумеранга, летящего по меньшей мере в МИД.

...Вместо естественного, повторим, для огромной страны жеста в сторону страны неизмеримо меньшей, в предыдущую эпоху от советского великана пострадавшей, - пошли бесконечные выпады (уже полно и в Интернете "писем трудящихся", спровоцированнных тем умственным хаосом, в который мы все больше погружаемся): что вы от нас хотите? А почему часть латышей пошла к Гитлеру? Это вы должны извиняться, а не мы: мы вас освободили!

Теперь латыши нам про оккупацию, а мы им про легионеров. Легионеры эти стали просто любимым словом, как недавно - новая для русско-советского слуха инаугурация.

...Когда-то, на излете советского времени, стояла я на одном из этажей высотного "сталинского" дома в Риге, в кабинете латышского академика, которого мне аттестовали друзья-рижане как "красного партизана". Был это, кажется, август, но точно 1986 года. Только что вышел "Тыняновский сборник" по материалам Вторых Тыняновских чтений (1984 года) и прошли в Резекне Третьи. Для этого весной преодолели мы с огромным трудом жесткое сопротивление проведению регулярных Чтений всех властей - от Союза писателей в Москве до секретаря Резекненского горкома КПСС Н.И. Гусева, получившего из Москвы через Ригу соответствующую накачку. Но "перестройка" набирала обороты. И академик Самсонс говорил со мной на удивление мягко, хвалил сборник, который, мол, завоевал авторитет в академической среде (с огромными опять-таки усилиями, чудом каким-то наладили мы его выпуск в академическом издательстве "Зинатне"! Наша филологическая крамола, надеялись мы, как-то лучше проскочит вдали от всевидящего ока Москвы). А я тут же сказала - а что, мол, если нам издавать еще... ну, например, тезисы докладов перед Чтениями?.. Как математики, физики... "Ну что ж! - сказал он. - Почему бы нет?". "Тезисы и материалы"? - сказала я, замирая от своей дерзости (открыть еще одну серию сборников полчаса назад и надеяться не могла). "Ну, да... - проглотил он наживку. - Два-три листа..."

Мы выпустили 12 печатных листов, следующий - 18, и, конечно, не тезисы, а главным образом материалы (под маркой разрешенных тезисов), но речь сейчас не о том. Вдруг на днях увидела я в газете знакомое имя, ностальгическое чувство нахлынуло, стала читать. Да, действительно - "Герой Советского Союза Вилис Самсонс во время войны стал основателем партизанского движения в оккупированной немцами Латвии. По его приказу были пущены под откос 130 эшелонов вермахта". Ну, а после войны стал министром просвещения Латвии, потом - одним из руководителей Академии наук. И сегодня он отвечает "Известиям" на этот самый как раз деланно-простодушный вопрос - "почему часть латышей" и т.д. Отвечает так: "Чего же тут непонятного? Многие были злы на советскую власть. За репрессии, за национализацию их имущества. Они хотели мстить. Еще больше было тех, которые просто стали жертвами нацистской пропаганды... Но были и такие, кто просто попал под мобилизацию. Русская печать делает ошибку, называя всех легионеров фашистами".

В 1986-м году не ожидала я от партизана-академика такой ясности мысли. Сегодня ей могут позавидовать те, кто этой ясностью должен обладать по должности. От души порадовалась.

И вот президент Путин в редакции "Комсомольской правды" опять "про это". Снова - неадекватность, тяжеловесные прибаутки. Правда у него совсем комсомольская. Плохо дело.