Приговор по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева не вызвал особого потрясения в России. О сильных чувствах можно было бы говорить, если бы г-жа Колесникова взяла да и отпустила бы их на волю. Но ни законности, ни хоть милосердия от путинского суда никто не ожидал.

Поэтому в целом реакция сдержанная и неодобрительная.

Никто не ликует. Никто не рвет на себе волосы. Чувство глубокого удовлетворения, знакомое советским гражданам по брежневским временам, выражают разве что сотрудники Генеральной прокуратуры, но им эти положительные эмоции прописаны по должности. А вот адвокаты осужденных, высказав свое несогласие с приговором, лишь пожимают плечами и усмехаются иронически. Сильные эмоции переполняют разве что Роберта Амстердама - канадского адвоката Ходорковского, но этот впечатлительный человек, по-видимому, еще просто не привык к нашим реалиям.

Все остальные - привыкли. Так что даже самые дикие повороты этого суда у людей, вовлеченных в процесс, или заинтересованных наблюдателей, не пробуждали почти ничего, кроме смеха, порой горького. Когда судья Колесникова, явно решив попасть в книгу рекордов Гиннеса, стала в течение двух недель зачитывать "установочно-мотивировочную" часть приговора, не вынося вердикта, в России родился анекдот: Ходорковский приговорен к пожизненному выслушиванию приговора. Когда та же судья, дословно воспроизведя в своем выступлении версию прокуроров, доводы защиты отмела со словами "они не подтвердились", расхохотался весь зал. Кроме судьи; она обиделась.

Отторжение от власти, презрение к власти, понимание того, что свободного от влияния власти суда в России нет и не ожидается - эти чувства преобладают ныне в стране. Вне зависимости от политических убеждений граждан и их статуса. Вне зависимости от их отношения к Путину, Ходорковскому, олигархам, капитализму, коммунизму и т.д.

Разумеется, для демократической оппозиции в России, для недобитой еще интеллигенции, подписывавшей письма в защиту Ходорковского, этот приговор - повод для возмущения. Но в откликах этих людей, если вслушаться повнимательней, заметна такая усталость и безнадега, что для сильных чувств просто не остается места. Никто уже не выходит на улицы, никто больше не пишет писем президенту - бессмысленно. Это ощущение безнадеги, окрепшее с началом второй чеченской войны, распространяется и на политиков либеральных убеждений, и на тех, кто за них голосует. Общее настроение в этих кругах: пока Путин у власти, Ходорковский будет сидеть. И тут уж ничего не поделаешь.

Самые оптимистично настроенные из оппозиционных политиков и журналистов полагают, что Ходорковский в будущем может стать лидером демократических сил. Но когда наступит это будущее - неведомо никому. Во всяком случае, в 2008 году, когда в России ожидаются президентские выборы, и по закону Путин должен уйти, Ходорковский будет сидеть. Да и трудно предположить, что электорат, дважды проголосовавший за полковника КГБ, способен через три года настолько перемениться, чтобы выбрать себе в президенты олигарха-еврея, осужденного за хищения и уклонение от налогов...

Любопытно при этом, что и в левой тусовке, и в национал-патриотических кругах, и в партии власти преобладает молчаливое неодобрение судебного приговора. Самые прикремленные депутаты призывают "уважать решение суда", но поскольку суд в России - учреждение весьма неуважаемое, то эти призывы звучат неубедительно. Зюганов своим тягучим голосом высказывает глухое недовольство: мол, нашли крайнего. Ловкач Рогозин, явно скрывая радость, все-таки говорит, что Ходорковский "стал козлом отпущения". Чуткий к настроениям избирателей, румяный наш неонацист довольно точно выражает мнение молчаливого народного большинства. Ведь если поговорить с людьми на российских улицах, то скоро выясняется, что с приговором они тоже не согласны. Самое популярное мнение на сей счет: Ходорковский отдувается за всех прочих олигархов и за то, что лично не поладил с Путиным. Его мужественное поведение в суде вызывает уважение. Согласно опросам, около 60% населения считают приговор Ходорковскому "политическим" и не верят в беспристрастность судьи Колесниковой.

Да, соотечественники не видят в главе "ЮКОСа" нового лидера страны: только 8,3% согласились бы за него проголосовать. Ибо в массе своей россияне не любят олигархов, которые, как принято считать, "ограбили народ". Но еще больше они не любят "несправедливость".

Улица не возражает, когда Путин, укрепляя "вертикаль власти", отгоняет от государственной кормушки богатых буржуев. Улица не протестует, когда в изгнание, спасаясь от правосудия, отправляются Березовский или Гусинский. Тот факт, что с этими олигархами связаны не только коррупционные злоупотребления, но и свобода слова в России, улицу не волнует: идея свободы не стала основополагающей для страны.

Но вот что вызывает тяжелое недоумение улицы: Березовский с Гусинским изгнаны и раскулачены, а жизнь лучше не стала. Олигарх Ходорковский сидит в тюрьме, а олигарх Абрамович покупает "Челси", дарит Путину яхту и успешно трудится на посту губернатора Чукотки. Олиграх Ходорковский сидит, а десятки других олигархов, чьи имена известны по всей России, встречаются с президентом в Кремле, хотя их собственность нажита теми же способами, за которые суд столь жестоко карает главу "ЮКОСа". Улица поражена, когда узнает (а это и не скрывается), что активы разгромленного "ЮКОСа" делят между собой самые приближенные к Путину лица - замглавы его администрации Сечин, шеф "Газпрома" Миллер и президент "Роснефти" Богданчиков. Тем более когда узнает, что эти уважаемые граждане, "распиливая" активы, никак не могут между собой договориться. Улица догадывается, что "справедливостью" тут и не пахнет.

Хуже того. Народ начинает понимать, что его держат за быдло. Молча сочувствуя Ходорковскому, люди более всего сочувствуют себе. Они по-прежнему считают себя ограбленными. Они, как и раньше, полагают приватизацию 90-х годов нечестной. Но как же им тогда относиться к текущей "переприватизации" - к наглому перераспределению собственности в пользу чекистского клана, сгруппировавшегося возле Путина? Что думать про эту новую-старую олигархию - трусливую, серую, изнемогающую от преданности президенту?

При этом очевидно, что ни у Гусинского, ни у Березовского, ни у Ходорковского не было бы никаких проблем, если бы в свое время они сумели вписаться в новые времена. Если бы на телеканале НТВ, принадлежавшем Гусинскому, комментаторы превозносили бы чеченскую войну и ее главнокомандующего. Если бы Березовский не стремился приподнять власть своих денег над государственной властью. Если бы Ходорковский однажды в Кремле не поинтересовался у президента при большом скоплении телекамер, отчего это государственные компании стремятся монополизировать весь нефтяной бизнес. С этого началось "дело Ходорковского", и многие об этом помнят.

Наконец, сегодня на глазах российских граждан Михаил Ходорковский превращается в жертву государственной машины. А жертвами этого государства по традиции считают себя практически все, кто сталкивается с ним, решая какие-то личные жизненные проблемы. И все понимают, что если бы Ходорковский захотел договориться с Кремлем, поделиться с властью своими активами, да хоть покаяться в суде - приговора бы не было или судебный вердикт был бы гораздо мягче. Превращение всесильного и ненавидимого олигарха в жертву и узника случилось в одночасье, в день вынесения приговора - и это добавило сочувствия к его судьбе. И чувство безнадежности, преобладающее в демократических кругах, соединяясь с чувством справедливости, преобладающей в народе, вытесняет у граждан ненависть к опальному олигарху. Напротив. Себя самих, ограбленных и несвободных, они легко могут идентифицировать с людьми, сидящими в клетке - Ходорковским и Лебедевым.

В знаменитой пушкинской трагедии народ безмолвствует, выслушав повеление славить новую власть и ее дела. В данном случае молчание, вопреки известной поговорке, это не знак согласия. Хотя и не признак бунта. Это скорее смущение, страх перед будущим и тоска по справедливости. Простая публика едва ли понимает, когда продвинутые экономисты объясняют ей, сколь опасны в бедной стране процессы, связанные с пересмотром итогов приватизации. Избиратели вряд ли догадываются, что сулит им обвал фондового рынка, недоверие западных партнеров или отток инвестиций из страны - как прямое следствие дела Ходорковского, чеченской войны, бандитских нравов в правоохранительных органах. Однако граждане догадываются о чудовищном моральном разложении, которое сулят обществу неправые суды, выносящие приговоры по прямому приказу из Кремля. Молчание - признак оскорбленного или недоумевающего нравственного чувства. Внезапной жалости к людям, которых власть заключила в клетку. Попранной веры в справедливость. Разоблаченного вранья.