В это трудно поверить, но приходится. Контролируемая демократами верхняя палата Конгресса отказалась удовлетворить запрос президента об ассигнованиях на закрытие тюрьмы Гуантанамо. Голем взбунтовался.

После того как две недели назад сенатор от Пенсильвании Арлен Спектер неожиданно сменил флаг и из республиканца превратился в демократа, правящая партия оказалась в полушаге от заветного рубежа 60 голосов - такое квалифицированное большинство лишает оппозицию последней процедурной возможности влиять на решения палаты. 60-м станет сенатор от Миннесоты, где продолжается судебная тяжба о пересчете бюллетеней, но дело почти наверняка закончится в пользу демократа. Слушание в Верховном суде штата назначено на 1 июня.

Это еще не однопартийная система, но во всяком случае явный сбой системы сдержек и противовесов. Сенат именно и замышлялся отцами-основателями как ареопаг, охлаждающий узкопартийные страсти нижней палаты. Уже находясь в большинстве, демократы постоянно жаловались на то, что республиканцы вставляют им палки в колеса, мешают осчастливить народ, то и дело угрожая филибастером, то есть организованной обструкцией, не позволяющей поставить вопрос на голосование. Большинство в две трети дает возможность попросту игнорировать мнение фракции меньшинства.

Это и произошло при голосовании по антикризисному плану Барака Обамы: в Палате представителей голоса распределились строго по партийной принадлежности, в Сенате квалифицированное большинство обеспечили трое республиканцев, которых уговаривал лично президент, - ровно столько, чтобы не дать оппозиции учинить филибастер. "Тирания большинства", об опасности которой предупреждали классики политологии Джон Стюарт Милль и Алексис де Токвиль, явила себя во всей красе.

Казалось бы, теперь президенту беспокоиться не о чем - Конгресс превращается в его послушное орудие, как говорят в Америке, rubber stamp - резиновый штемпель для для механического утверждения решений главы государства. И вдруг такой афронт. И по вопросу не второстепенному, а наиважнейшему, имеющему для президента принципиальное значение, - недаром он начал свое пребывание в должности указом о закрытии Гуантанамо до конца этого года.

Что же произошло? Объявляя о своем решении закрыть тюрьму для подозреваемых в терроризме на Кубе, Барак Обама еще не знал, каким образом поступить с ее заключенными. Он назначил комиссию, которая должна дать ему свои рекомендации. Прошло уже пять месяцев, а от комиссии ни слуху ни духу.

Следующим шагом президента стала приостановка судопроизводства в военных комиссиях, которые судят террористов по особой процедуре, разработанной правительством США. Предполагалось, что их теперь будут судить американские суды. Однако по здравом размышлении юристы правительства пришли к выводу, что это неразумно, неудобно и опасно со всех точек зрения.

Во-первых, доказательная база обвинения может не выдержать испытания состязательным процессом: в одних случаях прокуроры не смогут раскрыть свои источники по соображениям секретности, в других показания получены посредством жестких методов допроса, граничащих с пыткой. Во-вторых, если обвиняемый будет оправдан, его придется освободить и потенциальный террорист окажется на территории США. Депортация такого лица - сложный процесс, который, в свою очередь, может стать предметом судебного спора. В конце концов президент распорядился возобновить работу военных комиссий, добавив в их регламент некоторые дополнительные процессуальные гарантии прав обвиняемого.

Но это еще полбеды. Лиц, которым предъявлено или может быть предъявлено обвинение, менее десятка, а узников в Гуантанамо около 240 человек. Спрашивается, куда девать остальных? Вашингтон попробовал добиться согласия принять некоторое количество от своих европейских союзников, но ничего не вышло. Отправить их восвояси в Афганистан? Но там они получат полную возможность снова вступить в ряды "Талибана". По данным Пентагона, так поступили 18 бывших узников, по данным New York Times - 74. Стоило ломать копья, чтобы вернуть их на прежнюю стезю!

Другой вариант - перевести их в американские тюрьмы. Там, конечно, их тоже нельзя будет держать вечно и рано или поздно придется отпустить. Но американцы, как показывают опросы, не согласны держать их на своей территории ни при каких условиях, пусть и под усиленной охраной. Масла в огонь подлил директор ФБР Роберт Мюллер, заявивший в Конгрессе, что его такая перспектива тревожит. По словам Мюллера, есть примеры, когда бандитские главари руководили бандой из-за решетки - почему бы и террористам не заниматься тем же? Кроме того, эти люди, по мнению директора ФБР, находясь в американских тюрьмах, способны "радикализировать" однокамерников. Зараза начнет бесконтрольно расползаться по стране вместе с отбывшими срок заключенными.

Президент допустил ошибку. Он самонадеянно решил, что какие-либо объяснения излишни, и просто включил ассигнования на закрытие тюрьмы в сумме 80 миллионов долларов в проект законопроекта о дополнительных военных ассигнованиях в виде отдельной поправки. В итоге верхняя палата дружно отклонила поправку - 90 голосов против шести. Видно, таково уж свойство этой политической системы: нельзя сжимать пружину до отказа. Единственный рычаг, которым Конгресс способен воздействовать на решения исполнительной власти, - это деньги. Конгресс денег не дал.

После голосования группа сенаторов-республиканцев, только что вернувшаяся из Гуантанамо, созвала пресс-конференцию, на которой заявила, что в тюрьме прекрасные условия и нет никакой необходимости поддаваться давлению и закрывать ее, подвергая угрозе собственных граждан. По словам сенатора Джеймса Инхофа, вряд ли какая американская тюрьма в состоянии обеспечить заключенным столь высокий уровень медицинского обслуживания, высококалорийное питание и соблюдение прав человека, как Гитмо. И обходится все это удовольствие гораздо дешевле, чем содержание в американских тюрьмах, - всего 4 тысячи долларов в год на человека. "Мало ли что европейцы требуют! - сказал Инхоф. - А если они завтра захотят, чтобы мы закрыли Эверглейдс (крупнейший тюремный комплекс во Флориде. - В.А.)?"

В четверг Барак Обама, спохватившись, произнес большую речь о своей стратегии в борьбе с террором. Он был красноречив. Вообще ему прекрасно удаются речи риторические, взывающие к моральным ценностям Америки, как было и на этот раз. Но с конкретикой дело обстоит хуже. В конце концов президент вынужден был признаться, что не знает решения проблемы, однако считает, что это не повод откладывать ее в долгий ящик.

"Как президент я отказываюсь оставлять этот гнойник, - сказал он. - Я отказываюсь передавать решение кому-то еще. Решить эту проблему - мой долг. Интересы нашей безопасности не позволяют нам медлить. Задержки не допустят ни наши суды, ни наша совесть".

В тот же день и час в Вашингтоне произносил речь бывший вице-президент Дик Чейни, которому надоели нападки. "Администрация обнаружила, - не без сарказма говорил Чейни, - что срывать в Европе аплодисменты за закрытие Гуантанамо легко, но куда труднее придумать альтернативу, которая будет служить интересам правосудия и национальной безопасности Америки".