Вот весть, обошедшая на днях отечественные средства массовой информации:

"Единая Россия" планирует созвать после президентских выборов Первый Гражданский собор российской нации для принятия Пакта гражданского единства. По мнению автора документа Абдул-Хакима Султыгова, принятие Пакта станет по сути гражданской присягой представителей всех уровней власти, политических партий и других институтов гражданского общества национальному лидеру, которым должен стать президент Путин".

Терминология и тональность сообщения сразу напомнили о Смутном времени. В 1613 году Земский собор избрал на царство новую династию Романовых, и это событие считается "началом окончания" Смуты, переходом к "стабилизации". И вряд ли случайно, что инициатива "Единой России" появилась сразу после нового государственного праздника - Дня народного единства. 4 ноября теперь считается у нас датой освобождения Москвы от польских интервентов ополчением Минина и Пожарского в 1612 году. Правда, власть со свойственной всем российским властям неряшливостью ошиблась с датировкой. Но это в конце концов мелочи.

Учреждая новое официальное торжество, всякое государство, как правило, подчеркивает этим свою приверженность неким политическим принципам. 4 июля 1776 года, когда группа американских сепаратистов торжественно отказалась подчиняться английскому королю, - это для граждан США прежде всего день основания их страны. А провозглашенные в Декларации независимости принципы приоритета прав человека и признание народа источником власти и сейчас лежат в основе американской государственности. Точно так же во Франции День взятия Бастилии - это день, когда был сделан первый шаг к государственности, основанной на тех же принципах.

Нынешняя российская власть своего происхождения от антитоталитарной революции рубежа 1980-1990-х годов откровенно стыдится. И не только потому, что идеи и лозунги перестройки были дискредитированы в 90-е годы и популярностью в народе не пользуются. Дело в том, что нынешняя власть сама не разделяет этих идей. Какую же свою родословную пытается она вывести, учреждая праздник 4 ноября?

Смута начала XVII века была охватившей всю страну гражданской войной всех против всех. Как и гражданская война 1918-1920 годов, она отягощалась участием в ней иностранцев - официальным, от имени своих правительств, и частным, по личному почину отдельных искателей приключений и легкой наживы. Иностранцы сражались на стороне разных борющихся группировок, встревая в их конфликты по приглашению и без оного, а заодно и друг с другом, превращая Россию в место разборок между собой. Политические режимы в Москве менялись (причем насильственно) с калейдоскопической для неспешного средневековья быстротой: Гришка Отрепьев, Василий Шуйский, Семибоярщина. А вся Россия напоминала слоеный пирог. Самозванцы, воеводы, атаманы, полевые командиры, шведы, поляки, литовцы... Красные, зеленые, золотопогонные... И все грабили. И когда ополчение Минина и Пожарского объединило значительную часть представителей практически всех соперничавших группировок, это действительно было началом процесса преодоления Смуты. Процесса долгого и мучительного. Ведь до настоящей стабилизации было еще минимум лет десять. Но вот на какой основе эта стабилизация произошла?

В относительно спокойное царствование "блаженного" Федора Иоанновича посещавшие Москву иностранцы отмечали: опричнина оставила в русском обществе столько взаимных обид, злобы и ненависти, что кончится это не иначе как гражданской войной. Так что Смута была прямым следствием террора Ивана Грозного. Можно сказать и так: Смута стала результатом бурного развития в организме российского общества болезней, именуемых деспотическим самодержавием и крепостничеством. И вопрос стоял так: либо организм найдет в себе силы одолеть эти вредоносные бациллы, обновиться и изменить вектор развития, либо болезнь надолго полностью овладеет организмом и он будет расти уродливым, хилым и отсталым. А когда продуктов жизнедеятельности этих вирусов-паразитов будет накапливаться в организме слишком много, его вновь будет лихорадить, корежить и плющить в припадке саморазрушения.

Произошло второе. Хотя попытки обновиться и изменить вектор развития были. И исходили они из самых разных лагерей. Шуйский при воцарении дал так называемую "крестоцеловальную запись", в которой в числе прочего обещал без законного суда никого не казнить, а у родственников осужденных имущества не отбирать. То есть царь присягал народу и давал гарантии соблюдения прав личности - что-то вроде английской Великой хартии вольностей.

Еще дальше шли два договора о призвании на российский престол королевича Владислава, заключенные с поляками параллельно двумя соперничавшими русскими правительствами: московским (Семибоярщиной) и так называемым тушинским. В обоих кроме вышеназванных пунктов было обязательство будущего властителя вводить новые поборы и вообще править только "вместе с боярами и всей землей", то есть с Земским собором - собранием представителей сословий, русским аналогом средневековых западноевропейских парламентов. И именно Земский собор, созванный временным национальным коалиционным правительством Минина-Пожарского-Трубецкого, избрал в 1613 году на царство Михаила Романова.

Некоторые источники говорят, что и Михаил при воцарении дал аналогичную "запись". Правда, она до нас не дошла. Так или иначе, традиция не укоренилась. Силы, пытавшиеся внедрить эти принципы в русскую жизнь, оказались слишком слабы и дискредитированы поведением во время Смуты. А кто тогда так себя не вел? Может, отец Михаила - патриарх Филарет (Федор Романов), ставший единовластным правителем России при слабохарактерном сыне? Этот амбициозный прожженный политикан успел послужить и двум Самозванцам, и Шуйскому, и Семибоярщине. Клейма, как говорится, некуда ставить. Это что до "элиты". Что же до "простого народа", то, уставший и обескровленный, он жаждал лишь возвращения к недавним временам, когда была "стабильность".

Так что с кризиса самодержавия Смута началась, восстановлением того же самодержавия и закончилась. Земские соборы еще некоторое время собирались, но ограничений власти монарха законом не закрепили. А московские цари, как только почувствовали себя достаточно сильными, про соборы забыли. Зато набирал силу политический сыск - "слово и дело". Новая власть стремилась заставить русских людей забыть, как можно раздумывать, спорить и решать, кто будет царем в Российском государстве. После бурь пришло спокойное, но "душное" время, когда невозможно было проявить свой талант, когда мысли приходилось утаивать. Смута несла надежды, успокоение вызвало разочарование. Так, участник событий князь Иван Хворостинин пил запоем и жаловался, что в Москве "людей нет, все люд глупой, жить не с кем. Сеют землю рожью, а живут все ложью".

Зловещим для новой династии знамением стала казнь в 1614 году четырехлетнего сына Марины Мнишек, польской жены двух подряд Самозванцев. Он был не зарезан, не задушен, не отравлен в темнице, не "ликвидирован" в подвале по тайному приказу, когда убийцы все же сознают, что совершают мерзость, и потому стыдливо стараются "спрятать концы". "Ивашка-воренок" был именно казнен по вполне официальному приговору, публично повешен палачом на эшафоте. Начало традиции убивать детей ради политической целесообразности было положено. Жертвой этой традиции станут сами Романовы. И если бы не она, не было бы приказа о штурме бесланской школы.

А для приверженцев авторитарно-патерналистской политической системы события Смуты стали основным доказательством того, что русскому народу чужды и вредны западные принципы политической жизни. И для них день 4 ноября - это день, когда простые русские мужики, которым в принципе не нужны ни свобода дискуссий, ни ответственность министерства перед Думой, вышвырнули из Москвы агентов влияния Запада, пытавшихся навязать стране конституционные нормы. В том, что Земские соборы, в отличие от западных сословно-представительных органов, даже не попытались добиться законодательного закрепления каких-то прав для себя, они видят превосходство русского духа над западным. Ведь это там каждый за себя, а политическая власть построена по принципу "жулик мешает жулику жульничать". У нас же народ - единая семья, и власть ее главы не нуждается в формальном ограничении. У нас все регулируют правда и нравственность (об этом см. выше). Так что это не мы не доросли до демократии. Это растленный Запад не дорос до самодержавия.

Неслучайно первыми приветствовали введение нового праздника и даже попытались его "приватизировать" приуроченными к нему маршами современные крайне правые националисты - прямые наследники монархистов-черносотенцев начала XX века. Обычно русский национализм сводят к ксенофобии. Но ксенофобия - не единственный и даже не главный его элемент. Вернее, это не самостоятельный, а вторичный элемент русского крайне правого национализма. Его ксенофобия имеет вполне конкретную "культурно-географическую" ориентацию. В ее основе - ненависть к вышеперечисленным "западным штучкам", утробный антилиберализм. То же относится и к такому экзотическому атрибуту правого национализма, как его буквально животное "жидоедство". Черносотенцы воспринимали евреев прежде всего как главных "разносчиков западной заразы", то есть либеральных идей и их прямого продолжения - идей революционно-социалистических.

Конечно, путинский режим пока совершенно не хочет, чтобы его отождествляли с этими силами. Но его духовное родство с ними проступает все явственнее. Его идеологи уже достаточно подробно объясняли, как они понимают "суверенную демократию". Инициатива в определении стратегических направлений развития страны должна принадлежать государственной власти. Ей сверху перспективы виднее. Правда, по некоторым отдельным спорным вопросам власть может быть не уверена, какой вариант решения выбрать. Тогда можно призвать на помощь общество. На этот случай у власти должно существовать несколько политических партий, отстаивающих различные варианты решения этих некоторых отдельных вопросов.

"Исконно-посконные" могут ликовать. Перед нами изложенная на современном политическом сленге концепция средневековой "самодержавно-земской монархии" с совещательным сословным представительством. Царь-батюшка иногда созывает его, чтобы "посоветоваться с народом", послушать его жалобы и пожелания, а потом принять решение по своему усмотрению. Разумеется, модель несколько модернизирована. Усовершенствована в направлении увеличения бремени задач, лежащего на государственной власти. В этой модели государственная власть "формирует политическое пространство", то есть сама создает партии, имеющие разные точки зрения на некоторые отдельные вопросы, но, конечно же, в равной степени верноподданнические. Кроме того, она же "расчищает (или зачищает) политическое пространство от всякого политического мусора". При этом Дума - не место для дискуссий, а правительственная партия идет в нее не политикой заниматься, а работать.

Это у них там парламент - место, где различные группы общества самостоятельно отстаивают свои интересы и свое видение пути развития страны, то есть занимаются политикой. У нас политикой занимается один царь, а все остальные лишь принимают к исполнению его волю, то есть работают. Это и есть авторитарно-патерналистская система, в которой не правитель присягает народу, а народ правителю, как бы тот ни назывался: царь, генсек, президент или национальный лидер.