15 мая 1930 года началась история такого важного порождения советского ГУЛАГа, как шарашки. Председатель ВСНХ СССР Валериан Куйбышев и фактический глава ОГПУ Генрих Ягода подписали "Циркуляр Высшего Совета Народного Хозяйства и Объединенного государственного политического управления" об "использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство".

Особо подчеркивалось, что "использование вредителей следует организовать таким образом, чтобы работа их проходила в помещениях органов ОГПУ". Этот циркуляр был непосредственно связан с развернутой в СССР кампанией по борьбе с вредительством "буржуазных спецов". Таким образом пытались объяснить многочисленные аварии и катастрофы, случавшиеся в советском народном хозяйстве, а также невыполнение планов пятилетки. Апофеозом кампании стали "Шахтинское дело" (официальное название - "Дело об экономической контрреволюции в Донбассе"), слушавшееся в мае - июле 1928 года, и "дело Промпартии", процесс по которому проходил в ноябре - декабре 1930 года. За решеткой оказались тысячи высококлассных специалистов, которых остро не хватало в промышленности, на транспорте, в научно-технических учреждениях. Только по "делу Промпартии" и связанным с ним делам в советских регионах было арестовано более 2 тысяч человек, в большинстве своем - квалифицированных инженеров и техников.

Еще в конце 1929 года для нужд советской авиапромышленности было создано ЦКБ-39 ОГПУ имени Менжинского, использовавшее труд заключенных. Циркуляр от 15 мая 1930 года призван был упорядочить использование тех специалистов, которые оказались за решеткой. Если по "Шахтинскому делу" из 11 человек, приговоренных к расстрелу, пятеро действительно были расстреляны, то по "делу Промпартии" ни один из пяти приговоренных к высшей мере не был казнен, а глава мифической "Промпартии" профессор Леонид Константинович Рамзин, директор Всесоюзного теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ, в 1943 году стал лауреатом Сталинской премии первой степени за создание конструкции прямоточного котла.

Шарашки, как стали называть научно-технические коллективы из специалистов-заключенных, стали шансом на спасение значительной части репрессированной научно-технической интеллигенции. Как правило, шарашки занимались оборонной тематикой. На ученых-гуманитариев эти "блага" прямо не распространили, но у них был шанс попасть туда прежде всего в качестве переводчиков иностранной научно-технической литературы и периодики. Так попал в Марфинскую шарашку, запечатленную Александром Солженицыным в романе "В круге первом", будущий известный диссидент-правозащитник Лев Копелев, филолог-германист по основной специальности. В шарашке он стал одним из основоположников фоноскопии, чьи достижения МГБ собиралось использовать для идентификации голосов подозреваемых.

Для руководства шарашками в 1930 году в рамках Экономического управления (ЭКУ) ОГПУ было организовано Техническое отделение. Ему подчинялись специальные ОКБ, комплектовавшиеся из заключенных. Но в 1934 году все ОКБ при ОГПУ СССР были ликвидированы, а работавшие там осужденные освобождены и переведены по большей части в закрытые оборонные ОКБ. Начальство сочло, что бывшие "вредители" искупили свою вину если не кровью, то мозгами и теперь могут трудиться на воле, хотя и не слишком свободно (в военных КБ сохранялась масса ограничений, в том числе на свободу передвижения).

Однако шарашки умерли совсем ненадолго. Они возродились к жизни вместе с Большим террором 1937-1938 годов, в результате которого в ГУЛАГе оказались десятки тысяч профессоров и инженеров, в том числе и те, кто прежде принадлежал к советской номенклатуре. Лаврентий Берия, сменивший в конце 1938 года Николая Ежова во главе НКВД, а еще в августе ставший первым заместителем наркома внутренних дел, решил создать новые шарашки. В конце сентября 1938 года по его инициативе на свет появился Отдел особых конструкторских бюро НКВД СССР, которому теперь подчинялись КБ из зэков. А уже в январе 1939 года он был преобразован в Особое техническое бюро (ОТБ) при наркоме внутренних дел СССР, предназначенное для использования заключенных, имеющих специальные технические знания.

В июле 1941 года, с началом Великой Отечественной войны, Особое техническое бюро было развернуто в 4-й спецотдел НКВД СССР. Шарашки внесли немалый вклад в советскую победу и в послевоенную гонку вооружений. Достаточно сказать, что ЦКБ-29 НКВД, созданное в конце 1938 года, укомплектовали осужденными по 58-й статье УК РСФСР главными конструкторами: Владимиром Михайловичем Петляковым, Владимиром Михайловичем Мясищевым, Андреем Николаевичем Туполевым и Дмитрием Людвиговичем Томашевичем. Там, в частности, были созданы пикирующий бомбардировщик Пе-2 и фронтовой пикирующий бомбардировщик Ту-2. В ЦКБ-29 начинал работать вынутый полуживым из лагеря Сергей Королев, ставший первым Главным конструктором советских космических кораблей. Освободили его в 1944 году, а реабилитировали лишь в 1957-м. Интересно, что на членов семей осужденных конструкторов из ЦКБ-29 не распространялось понятие "член семьи врага народа". Их не выгоняли из квартир, не выселяли из Москвы, даже выплачивали зарплату их мужей и отцов.

После войны были созданы шарашки для захваченных немецких ученых и инженеров, трудившихся над созданием разного рода вооружений и боевой техники. Формально они не были осуждены и не считались заключенными, но не могли свободно покинуть место работы. Возможно, самым известным из вывезенных в СССР немецких ученых был барон Манфред фон Арденне, участник германского ядерного проекта. В СССР он получил две Сталинских премии за изобретение электронного микроскопа и за электромагнитное разделение изотопов и получение лития-6, что имело непосредственное отношение к производству оружейного урана.

А германский ученый Николаус Риль, возглавлявший советское производство металлического урана, не только получил Сталинскую премию первой степени, но и был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Однако, будучи репатриирован в 1955 году с правом проживания только в ГДР, свежеиспеченный кавалер Золотой Звезды Риль буквально через 4 недели предпочел бежать в Западную Германию. Своим мемуарам о пребывании в СССР он дал характерное заглавие: "10 лет в золотой клетке". Германскому оружейнику Гуго Шмайссеру, который вместе со своим коллективом внес немалый вклад в конструирование легендарного автомата Калашникова, повезло меньше. Вскоре после возвращения в Восточный Берлин в 1953 году он умер при не проясненных до конца обстоятельствах.

Стимул изобретать и конструировать в ударном порядке у обитателей шарашек был немалый. В случае, если разработанные ими образцы принимались на вооружение, конструкторов не только освобождали, но и награждали орденами и премиями, давали под начало новые, уже вольные КБ и институты. Одному из сотрудников шарашки, итальянскому авиаконструктору графу Роберту Оросу ди Бартини, неосмотрительно приехавшему в 20-е годы в СССР строить социализм, а теперь доказывавшему, что ни в чем не виноват, Берия с веселым цинизмом ответил: "Конечно, знаю, что ты не виноват. Был бы виноват - расстреляли бы. А так: самолет - в воздух, а ты - Сталинскую премию и на свободу". И Бартини действительно повезло. В 1946 году его освободили (правда, Сталинской премии не дали, ограничились орденом Ленина).

По иронии судьбы Лаврентий Берия, сформировавший систему шарашек в СССР, стал ее могильщиком. Вскоре после смерти Сталина, 30 марта 1953 года по инициативе Лаврентия Павловича, возглавившего Министерство внутренних дел, был расформирован 4-й спецотдел МВД. Опыт руководства советским ядерным проектом убедил Берию, что наиболее эффективным все-таки является вольнонаемный труд ученых и конструкторов, простимулированный высокими наградами и денежными премиями. К тому же к 1953 году все крупные ученые, прежде работавшие в шарашках, давно уже были освобождены. А поступления новых из-за прекращения широкомасштабных репрессий больше не предвиделось.