О Германе Галдецком с Женей Снежкиной беседует его отец Анатолий Галдецкий

- В каком состоянии в данный момент находится Герман?

- Ненадолго приходит в себя, говорить не может, но глазами показывает, что он понимает, где он находится и что с ним произошло. У него парализована правая сторона тела. Врачи ничего не обещают, но говорят, что угроза для жизни миновала. Но не более того. Пока его состояние неопределенно.

- Можете ли вы как-то оценить, как идет следствие по делу о покушении на Германа?

- Мне трудно об этом судить, поскольку я не посвящен в ход следствия. Я знаю, что был некий штаб по расследованию этого дела. 16 апреля меня вызывали на заседание штаба.

- Где находится этот штаб?

- Меня вызывали в ОВД "Красносельское". На заседании штаба присутствовали люди из МУРа и прокуратуры, но как ведется следствие, я не знаю. Я разговаривал с оперуполномоченными и начальником угрозыска ОВД "Красносельское", они произвели на меня хорошее впечатление, сочувственно отнеслись, и у меня создалось впечатление, что они стремятся раскрыть это дело.

- Излагали ли сотрудники милиции какие-то версии относительно того, кем могло быть совершено преступление?

- На заседании штаба они сказали, что считают маловероятным, чтобы к покушению были причастны сотрудники милиции, потому что милиционеры "действуют другими методами".

- Когда началось следствие?

- Уголовное дело было возбуждено до скандала в прессе. Покушение случилось 25 марта, 26 марта мы об этом узнали, я тут же поехал сначала в линейный отдел внутренних дел Ярославского вокзала, потом в ОВД "Красносельское". Там я поговорил с начальником уголовного розыска, и он мне сообщил о том, что уголовное дело возбуждено. Со следователем меня сразу не познакомили, так что я понял, что угрозыск самостоятельно ведет расследование, а следователь не связан с действием сотрудников отдела уголовного розыска. Тогда же, 26 марта, я познакомился с оперуполномоченным, который ведет дело Германа.

- А когда вы увидели первый раз следователя?

- Со следователем Бесхмельновым я познакомился спустя около недели после моего визита в ОВД. Не скрою, в том, как ведется дело, много типичного российского бардака. Вы тоже столкнулись с тем, что когда дело забирали из линейного отдела внутренних дел Ярославского вокзала в ОВД "Красносельское", человек, который расписался в получении дела, сделал это очень невнятно, и милиционеры из ОВД не смогли разобрать почерк. Фамилия человека, который забирал дело была другой, но из-за этой нестыковки мне долго не могли сказать, где находится дело. В ОВД "Красносельское" мне тоже довольно долго не могли сказать, у кого находится дело, и только когда я дошел до начальника угрозыска Иванова, он толком мне рассказал, у кого дело и что там происходит.

В тот же день, 26 марта, я написал заявление о возбуждении уголовного дела, но у меня его не взяли, мотивируя тем, что дело и так возбуждено.

- Повлиял ли как-то скандал вокруг покушения на Германа на ход следствия?

- Нет. С материалами дела меня не знакомили. Насколько я понимаю, скандал привел к тому, что министр внутренних дел взял расследование под личный контроль, был создан штаб по расследованию. Но реально следователь и оперуполномоченный, которые ведут это дело, остались теми же. Не скрою, мое удивление вызвало, что следователь Бесхмельнов, расследующий это дело, – очень молодой человек, примерно ровесник Германа.

- Как вы считаете, причастны ли сотрудники милиции к покушению на Германа?

- Конечно, я не берусь судить о ходе следствия. Я мало что знаю. Но некоторые факты говорят в пользу этой версии. Во время происшествия на "Пушкинской" кроме Германа там был еще и его друг Дима, который тоже подавал заявление в прокуратуру по факту незаконного задержания. Спустя чуть больше двух недель после этого Дима был избит сотрудниками милиции. Происходило это открыто, на улице. Около компании ребят, среди которых находился Дима, остановилась патрульная машина, оттуда вышли милиционеры, вызвали именно Диму, избили его и уехали. Ребята запомнили номер машины, обратились в милицию, но этот вопрос был замят. Сотрудники УСБ нашли и показали Диме неких милиционеров, спросили: "Это они тебя?". Молодой человек сотрудников милиции не опознал, тогда ему сказали: "А это как раз и есть экипаж этой машины. Ты к ним претензии имеешь?". Дима сказал, что нет. Инцидент был исчерпан, дело об избиении заводить не стали, а через некоторое время Дима забрал из прокуратуры то заявление, которое он направил после истории на "Пушкинской".

Поэтому логично предположить, что сотрудники милиции, в отношении которых Герман проводил расследование, решили, что, если его избить, он испугается и пойдет на попятную, а когда в ходе избиения возник пистолет, то он и выстрелил. Кроме того, из всех вещей Германа пропал только мобильный телефон, визитница и тетрадь, в которой он вел не только конспекты лекций, но и вообще любые записи. Деньги и дорогие часы не пропали, что, на мой взгляд, говорит не в пользу версии о грабеже.

- В этом деле есть одна деталь, которая меня несколько настораживает. Сотрудники милиции говорят, что на пустыре, где было совершено покушение, Герман с неизвестными распивал водку. Я знаю, что Герман не пил.

- Герман практически не пил. Я разговаривал с этой свидетельницей. Это женщина бездомная, она была рядом с местом происшествия и наблюдала происходящее. Мне она сказала, что все трое стояли на пустыре совершенно трезвые и разговаривали, а потом двое набросились на Германа. А в линейном отделе внутренних дел Ярославского вокзала мне уже сказали, что он стоял на пустыре и распивал водку. Я не знаю, откуда взялись эти слова. Я плохо себе представляю ситуацию, в которой Герман пошел бы с кем-то на пустырь выпивать водку. Мне кажется это очень маловероятным. Я бы еще мог себе представить, если бы он с кем-то зашел в кафе и немного выпил, но на улице, с малознакомыми людьми, водку... мне кажется это невероятным.

- Сколько раз вы в общей сложности были у следователя?

- Первый раз я ходил к следователю, чтобы дать показания по делу. Второй раз я встречался со следователем, когда приносил ему контракт с телефонной компанией на приобретение мобильного телефона, которым пользовался Герман. Но в целом, пока следствие еще идет, я не берусь оценивать качество ведения следствия.

- Что вы можете сказать о людях, которые все это время вас поддерживают, выражают свою солидарность?

- Я сейчас встретил очень много людей, которые помогают Герману. В первую очередь это, конечно, врачи реанимации Института Склифосовского. Они фактически вытащили моего сына из могилы. И если я бы хотел кого-то поблагодарить, то в первую очередь их. Кроме того, много наших знакомых захотели помочь Герману – они сдавали кровь, помогали решать какие-то организационные проблемы. Около нас оказалось много добрых людей. Честно говоря, публичные акции Герману не помогают, потому что он сейчас совершенно оторван от действительности. С другой стороны, это, наверное, помогает нашему обществу. Когда единомышленники встречаются и смотрят друг другу в глаза, это, наверное, хорошо. Мне кажется, что это скорее нужно самим людям.