31 июля газета Rzeczpospolita опубликовала сообщение под заголовком «А то русские не знали», которое тем же вечером было передано в качестве главной новости Первым каналом польского телевидения. Сначала приведем его текст (с некоторыми сокращениями), а затем – наши комментарии.

«Нашей газете удалось познакомиться с электронными письмами, отправленными сотрудниками польского МИД между 8 и 9 апреля в связи с запланированным на 10 апреля полетом президентского Ту-154 в Смоленск. Из них следует, что аэродром «Северный» лишь в последний момент получил информацию, касающуюся приземления польской делегации.

«Аэродрому в Смоленске ничего не известно о разрешении на приземление самолета с президентом. Я буду признателен за передачу по электронной почте номера разрешения на пролет и приземление», – предупреждал во второй половине дня 8 апреля Дариуш Горчиньский, начальник русского отдела МИД, посла Польши в Москве Ежи Бара.

Пресс-секретарь Министерства иностранных дел Петр Пашковский в официальном ответе на запрос газеты Rzeczpospolita подтвердил, что МИД знал, что 8 апреля аэродром «Северный» все еще не имел всех данных, связанных с прибытием президентского самолета. Не хватало номера разрешения на пролет и посадку.

Эту информацию Горчиньский, который от имени МИД курировал организационные вопросы, связанные с посещением Катыни президентом (10 апреля) и премьер-министром (7 апреля), получил от представителей российской стороны, отвечающих за обеспечение безопасности президента Леха Качиньского.

Неофициально один из высокопоставленных сотрудников МИД признал, что отсутствие номера разрешения на пролет и посадку было недосмотром российской стороны.

– Как видно, в этом деле появляется все больше неясностей, – комментирует Витольд Ващиковский, бывший заместитель главы Бюро национальной безопасности.

МИД Польши проинформировал российскую сторону о деталях визита президентской делегации в Катыни, в том числе о точной дате прилета, еще 22 марта 2010 г.

Детали приземления самолета с президентом и 95 другими пассажирами на военном аэродроме в Смоленске польская подготовительная группа обсуждала с российской стороной во время своего пребывания в Москве 25 марта.

«В то время российская сторона заверила нас, что как 7, так и 10 апреля 2010 г. в Смоленске военный аэродром будет готов принять польский самолет» – подчеркнул Пашковский».

Ну и что? «Обычное российское разгильдяйство» – как выразился в телевизионных новостях польский журналист, прилетевший в Смоленск 10 апреля за час до катастрофы? Почему эта информация стала сегодня в Польше новостью номер один?

Потому что разгильдяйство, как правило, не бывает межведомственно скоординированным. Особенно в России с ее «вертикалью власти». Слишком много совпадений. Все больше неясностей.

Например, 19 мая 2010 г. Межгосударственный авиационный комитет (МАК) опубликовал официальное коммюнике, в котором говорилось, что «фактической погоды и прогноза по аэродрому назначения Смоленск "Северный" экипаж не имел; актуальных аэронавигационных данных по аэродрому назначения Смоленск «Северный» экипаж не имел». Почему? Потому что ему не сообщили. Кто? Угадай с трех раз. Кто виноват? МАК помалкивает: он занят исключительно «техническими вопросами».

А через десять дней, 28 мая, поляки выяснили, что полковник Рышард Рачиньский, командир правительственного авиаотряда, доложил и.о. командующего ВВС, что военные еще 18 марта через польское посольство в Москве обратились к российской стороне с просьбой передать им планы и процедуры аэродрома «Северный». Те, которые у них имелись, были годичной давности. «До дня вылета мы не получили никакой информации о каких-либо изменениях, касающихся процедур на аэродроме «Северный», – доложил полковник Рачиньский. Более того, польская сторона не получила вообще никакого ответа на свою просьбу, направленную 18 марта.

Так почему же Ту-154 все-таки полетел? Потому что поляки к подобным «недосмотрам» успели привыкнуть. 17 сентября 2007 г. президент Лех Качиньский летел на том же самолете в Смоленск. Тогда тоже летело два самолета. Когда первый приземлился, оказалось, что переданные экипажу навигационные данные не соответствовали действительности, и приземлившийся экипаж был вынужден предупредить об этом своих товарищей.

Бардак? Безусловно. Однако тот же МАК в том же коммюнике от 19 мая сообщил, что «примерно через 13 минут после происшествия силами Управления внутренних дел Смоленской области и Федеральной службы охраны было выставлено оцепление места падения самолета [силами] 180 человек».

Вот это да! Что же они там делали? Чего дожидались? Особенно если учесть, что, как упорно повторяют российские СМИ, визит президента Качиньского не был официальным, что вообще этот полет был совершен в пику премьер-министру Туску, который 7 апреля встретился в Катыни с Путиным. Тогда при чем здесь ФСО (в девичестве 9-е управление КГБ), руководство деятельностью которого осуществляет лично президент Российской Федерации? А если вспомнить, что Ил-76 ВВС России, пытавшийся зайти на посадку через 15 минут после польского Як-40, как неоднократно сообщалось, тоже имел на борту сотрудников ФСО? Эти-то чего туда летели? Чтобы оцепить место падения самолета через 3 минуты силами 300 человек? Нет, тут разгильдяйством не пахнет. У чекистов порядок. Подготовились. У органов, как известно, ошибок не бывает. А вот погода – да, подвела. Парашютов как назло не захватили. Кто ж знал.

К чему это я? Зачем повторяю уже давно всем известные вещи? Опять конспирология? Опять «теория заговора»? Выходит, Путин с Туском убили-таки Качиньского?

Отнюдь. Вряд ли. Да и возможно ли организовать заговор такого масштаба – в условиях российского разгильдяйства? Какой там тайный радиомаяк, искусственный туман, какие еще невидимые лучи? Не получится. Не умеем.

А вот насчет разгильдяйства – это наша область. Навигационных данных не давать, на письма не отвечать, овраг возле аэродрома за много лет так и не закопать, а потом помалкивать про этот овраг проклятый – это мы. А то и «поломать головы, чтобы привязать цифровые системы к существующему пилотажно-навигационному комплексу, построенному на аналоговом оборудовании» - в этом нам равных нет. Чтобы получились два единственные в мире Ту-154М, которые ни на что не похожи, да и продать их кому получится – это мы. Получилось – польскому правительственному авиаотряду. Никто не заставлял. А потом не говорить «Садиться запрещаю», а осторожно предлагать попробовать. Они же доверчивые: летают на них без карт, без навигационных данных, садятся в тумане без фонарей и не жалуются. Как бесстыдно пишет тот же МАК: «Непосредственно после катастрофы Ту-154 проверить исправность светотехнического оборудования не представилось возможным ввиду большой интенсивности полетов до 5.00 час. 11 апреля 2010 г. Замечаний по светотехническому оборудованию со стороны экипажей прилетавших на аэродром самолетов 10 и 11 апреля в Техническую комиссию не поступало».

Так что не надо ля-ля. Никто (очень хотелось бы верить) никакого заговора и не собирался организовывать. Тут как на рыбалке – закинул удочки, сиди и жди. Когда-нибудь да клюнет. Если не 17 сентября 2007 г. в Смоленске, то 2 декабря 2008 г. в Монголии, или 10 апреля 2010 г. в том же Смоленске. Или еще где. Главное – не стараться, чтобы все обошлось благополучно. Особенно у тех, кто нам почему-либо неприятен. Вот и не старались. Вот и не обошлось.

Лучше всего эту философию сформулировал анонимный гражданин на одном интернет-форуме: «Хотят лететь, пусть летят, хлопнутся – нам же лучше будет». А другой, совестливый, сомневался, хорошо ли так рассуждать: «Это как стоять возле человека на краю пропасти и советовать спокойным голосом: «Я бы не советовал, можно разбиться, но может, и повезет, пробуйте». А потом трубить на весь мир: «Ну я же предупреждал, кто ж ему лекарь?». Ничего страшного, отвечал ему первый: «Я склоняюсь к тому, что главное – ошибка летчиков, а косвенная вина российской стороны – непреднамеренна».

Виноватых вижу, а кающихся – Бог весть.