Лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Вот я и держу господина Шехтмана за умного, даром что мне он шлет дураков. Брань на вороту не виснет, но ее обилие при полемике как раз и показывает, что аргументов нет. Такой умный человек, как господин Шехтман, их не находит либо от плохого знания предмета, либо от буйности темперамента. То и другое, впрочем, часто совпадает. Чего стоит хотя бы утверждение: «Брежнев, покойник, рассчитывал на вашу безоговорочную поддержку и всемерное одобрение». То ли не жил Шехтман при Брежневе и его предшественниках, то ли забыл или не слыхал, что картина безоговорочной поддержки создавалась упорным трудом чекистов и целой системой карательных мер, увенчивавшейся ГУЛАГОМ и расстрелами.

На что рассчитывает Путин, ему тоже, видимо, не вполне ясно. До меня, причисленного Шехтманом к быдлу, Путину, возможно, впрямь нет дела, хоть я условий Шехтмана не соблюдаю - высовываюсь. Недостаточно высовываюсь, не слишком заметен. Но если бы Шехтман помнил других, высовывавшихся больше и лучше меня, и отнюдь не на площадях, а в печати и в сети, и помнил их печальную участь, видимо, все же не стал бы обобщать, что Путину до таких нет дела, и удовольствовался бы выпадами в мой личный адрес.

Где уж при такой горячности задуматься: а не на меня ли, Павла Шехтмана, рассчитывает Путин? Конечно, умный Шехтман против Путина. Знакомства со словарем Брокгауза и Эфрона, хоть не все нынешние детали там вперед прояснены, хватает для осознания пагубности усилий сочетать вертикальную власть с современным развитием. Но беда не так в нежелании Шехтмана, покуда правит Путин, знать «хороши или плохи Ленин, большевики и Советская власть», а в его нежелании знать, как нынче видят вещи люди России.

Не то что большинство обожает Путина. Даже официально признают, что таких уже поменьше. Но революции не вспыхивают по призыву смельчаков, каким выступает Шехтман. Вот Лимонов пытается народным напором пробить насущное требование – свободу собраний, но в десятимиллионной Москве больше тысячи с небольшим человек не собирает. А ведь это легальное, конституционное требование, и противозаконно по 31-м числам себя ведет не Лимонов, а власть. Откуда Шехтман взял, что его призыв к мятежу, к прямому нарушению числящегося легальным порядка соберет сегодня больше людей? Он не может не знать, что внезапные массовые выступления против власти удаются в обстоятельствах, подобных 19 августа 1991, когда в Москве, забитой войсками, на улицу сами, без особых призывов, вышли сотни тысяч, и даже у нас в Питере, где войск не было, десятки тысяч людей, или когда в Киеве при грубой подтасовке результата выборов заполнился майдан. Хорошо бы, если бы и нынче так вышло, да шансов на это покамест не видать. А нельзя не понять, что мятежные действия горстки людей для власти, беспощадной к мирным выступлениям, станут желанным поводом к более широкому применению силы. Одно дело - жертвы массового народного выступления, совсем другое - жертвы не мирной демонстрации, а псевдореволюционной провокации. Итогом ее подавления будет лишь чувство бессилия и отчаянья, да обличение собственного народа за неготовность массами идти под пули, в котором уже преуспевает Новодворская.

Между тем люди России, отнюдь не готовые к вооруженному восстанию, все больше клонятся к мирному давлению на власть, и наши выборы, не давая сменить власть, еще - пока они опять не из одного - дают возможность массового протеста против существующего порядка. Сколько бы Шехтман ни оговаривался, он жаждет заменить такой протест революционными призывами, хоть сознает, что соберет не больше Лимонова. Горький по схожему поводу сказал: «Безумству храбрых поем мы песню». Увы, песню безумству я не пою, виноват. В общественных делах я держусь старого завета: «Что не согласно с разумом, то безобразно». Особенно когда к несогласию с разумом зовут неглупые люди, способные понимать, что они делают и кому - видимо, ненамеренно - подыгрывают.