При изменении экологической ниши виду, ранее ее занимавшему, приходится менять поведенческие программы или исчезнуть. Конструкция политического устройства РАН не претерпела особых изменений после распада СССР. Но очень сильно изменилось российское общество. С одной стороны, нравы внутри Академии одичали заметно меньше, чем вовне. С другой стороны, академическое сообщество в основной массе своей не умеет общаться с окружающим миром на понятном ему языке. Поэтому и получается, что в нынешнем виде РАН российскому обществу как-то не особо и нужна: люди не знакомы ни с ролью фундаментальной науки, ни с вкладом академических институтов в ее развитие. Ну, а без политической поддержки со стороны общества всякие Ковальчуки с Петриками раздербанят собственность РАН в мгновение ока.

В российском обществе назрел запрос на демократизацию. Беспрецедентная избирательная кампания Навального на «выборах» мэра Москвы тому иллюстрация. Такая же демократизация нужна и Российской академии наук. Проблема в том, что феодальная элита Академии (директора институтов, академики, президиум РАН) не имеет внутренних каналов коммуникации с собственным пролетариатом. Между рядовыми научными сотрудниками и системой управления/распределения ресурсов категорически недостает обратных связей.

Прошедшая в последнюю неделю августа общеакадемическая конференция строилась вокруг игры в доброго царя: мол, надо поклониться Путину и пожаловаться на некомпетентных бояр (Голодец, Ливанов). Ну, а пролетарское собрание рядовых научных сотрудников в переполненном зале выражало дружное одобрение любимому академическому начальству в его непростых переговорах с членами дачного кооператива «Озеро» (Ковальчук, Путин) о судьбе РАН. Эта тупиковая стратегия ведет к заведомому поражению. Так делать точно не надо. Потому что у шулеров всегда крапленые колоды. Президиуму РАН не выиграть в лохотрон у шпаны из питерской подворотни.

Нужно действовать по-другому. Российским ученым необходимо договориться с российским же обществом напрямую. Минуя как академиков, так и чиновников из Минобрнауки вкупе с депутатами ГД. На практике это означает создание в каждом НИИ, желающем выжить, инициативной группы научных сотрудников и объединение этих групп в сетевую безлидерную коалицию. Безусловно, нужно быть готовыми устроить общую забастовку сотрудников РАН по всей стране, когда прядут уплотнять жилплощадь первого же академического учреждения.

Сейчас в России законы если и имеют какой-нибудь смысл, то очень недолго. Например, стремительно продавленный через все инстанции закон «Об образовании» вызывал много аргументированной критики. Но поначалу чиновники не хотели вообще ничего в нем менять, поэтому на комитете по образованию ГД тогдашний зампред комитета Бурматов уверенно отклонял поправки не только от подавляющего большинства общественных организаций, но и от лояльных Кремлю профсоюзов (ФНПР). В то же время московские власти подзаконными актами замораживали финансирование школ на полтора года (то есть фактически откладывали вступление закона в силу). Но уже прошлой весной при обсуждении реформы системы научных степеней министр образования и науки Ливанов в ответ на прямой вопрос признавался, что закон придется менять. Так что сам по себе любой будущий закон о «реформе» РАН не имеет особого значения, что бы в нем ни было написано.

Основная угроза для науки в России в другом. Если российское общество в принципе согласится с правом «эффективных менеджеров» реформировать РАН, а само академическое сообщество не сумеет отбиться, то от науки в России в скором времени вообще ничего не останется. И тут не имеют значения ни фамилии чиновников и депутатов, ни даже фамилии тех, кому в итоге достанется академическая собственность. По версии Найшуля (изобретателя ваучера), 20 лет назад проекты реформы складывались в стопочку и применялись в порядке очередности поступления. Сейчас у российских чиновников другие нравы – у них в моде диссертации, скомпилированные на коленке из абзацев чужих научных публикаций за деньги другими жуликами, организовавшими соответствующие конторы. Гельфанд когда-то рассказывал мне, что находил «Антиплагиатом» целые абзацы из собственных прожектов реформ, цельно содранные в государевы инициативы (приказы Минобрнауки и законопроекты). Уверен, что столь же легко там можно найти отдельные абзацы, скопированные у «реформаторов из ВШЭ» и любых других институциональных теоретиков в образовании и науке.

Никакие сложные общественные организмы, в частности, лаборатории, научные школы, НИИ и Академия в целом, не переживут таких бюрократических преобразований, то есть форма может остаться, но суть исчезнет быстро. Значит, ученым придется в политическом пространстве отстоять свои права, общаясь с российским обществом напрямую. Ну, а начать надо с того, чтобы мнение рядовых учёных стало учитываться при принятии решений в РАН.

Теперь поговорим о выстраивании делегирования. Естественно, каждая маленькая лаборатория будет везде избирать руководство и лояльных ему людей, так как по-настоящему тайное голосование не проведешь. Это просто исправить: все научные сотрудники Академии по всей стране должны избирать своих депутатов в нижнюю палату напрямую. Сейчас РАН управляется только Президиумом, а нужно, чтобы полномочия были распределены между верхней палатой (академиками) и нижней палатой (депутаты от всех научных сотрудников).

Именно такая двухпалатная система управления помогла бы, во-первых, снять политическое напряжение внутри Академии, наладив диалог между феодальной элитой и пролетариатом. Во-вторых, такой двухпалатный академический парламент смог бы более уверенно и вразумительно общаться с российским обществом от имени всего научного сообщества, а не только от имени академической знати.