Каждый год, как приближается День Победы, так разгорается дискуссия о том, нужен ли этому празднику военный парад. Вот и на этот раз спорят писатель Михаил Веллер и министр культуры Владимир Мединский. Правда, спорят-то как-то странно – оба считают, что парад нужен, но объясняют свою позицию по-разному: первый говорит, что армия – "это один из каких-то моментов, цементирующих страну", а второй – что это "мероприятие духоподъемное, нравственное, а не военно-техническое". В чем разница между ними, не могу взять в толк.

А вот профессор Высшей школы экономики Сергей Медведев считает, что военные парады – это архаизм и дикость, в которой нет никаких "духовных скреп", а есть лишь обслуживание интересов воротил дорожного строительства – мол, после "разрушительных проходов военной техники по московским улицам" их всякий раз приходится заново ремонтировать.

Я понимаю тех, для кого военные парады ассоциируются со сталинизмом, милитаризмом, холодной войной. Понимаю и тех, для кого они ни с чем не ассоциируются, а только досаждают пробками во время репетиций. (Почему-то они убеждены, что при советской власти репетиций не было. Были, только репетировали по ночам, и автомобилистов среди москвичей было жалкое количество.) Я просто пытаюсь понять, почему я, совершеннейший штафирка, не находящий удовольствия в стрельбе и тому подобных военизированных забавах, всякий раз, оказавшись в нью-йоркском музее "Метрополитен", бегу в зал "Оружие и доспехи" и могу не уходить оттуда часами.

Мне ужасно нравится разглядывать латы, среди которых есть детские и лошадиные, отполированные до нестерпимого блеска или покрытые чернью и золотом, расписанные эмалью и затянутые дорогой тканью, чеканные и гофрированные, пузатый миланский доспех и угловатый немецкий кастенбруст с длинной юбкой... На них нет ни малейших следов жестоких сражений – ни царапины ни от копья, ни от меча. Потому что в них никогда не воевали – это парадные доспехи.

В Средние века война вообще была довольно гуманным занятием. Убивали друг друга неохотно, чаще брали в плен и требовали выкуп. Пленного сюзерена не держали под замком, полагаясь на его слово. В 1356 году англичане в битве при Пуатье взяли в плен короля Франции Иоанна Доброго и его сына Людовика Анжуйского. Четыре года Иоанн провел в Англии, но совсем не в заточении, а в холе и неге, а когда был подписан мир, отправился на родину собирать выкуп. Узнав, что его сын бежал из плена, король вернулся в Англию ради чести семьи и там умер. Война была развлечением благородного сословия, его единственной профессией и способом поправить свои денежные дела. Только в исключительных случаях христианские князья и государи объявляли друг другу guerre mortelle - войну на уничтожение. Тогда войско шло в бой под знаменем цвета крови, что означало предупреждение: никого не щадим, пленных не берем, выкуп не принимаем.

И лишь в последней четверти XV века, в ходе Бургундских войн, философия войны кардинально изменилась: куртуазность и простодушное благородство уступили место военной хитрости и коварству. Рыцарская конница герцога бургундского Карла Смелого оказалась несостоятельной в бою против швейцарской пехоты, вооруженной аркебузами. Война-турнир превратилась в войну-убийство. Вместо рыцаря главной боевой единицей такой войны стал солдат-наемник.

На Руси не принято было праздновать военные победы парадом войск. Как отметил Иван Грозный великую победу над Казанью? Сугубо религиозными церемониями. Первым военные парады стал устраивать Петр. По случаю полтавской виктории он учинил победное шествие в Москве на манер римских триумфов. Датский посланник Юст Юль оставил описание этого торжества, устроенного 1 января 1710 года, для которого построили семь триумфальных ворот украшенных аллегориями и "измалеванных к осмеянию шведов". В шествии участвовали пленные шведы и почему-то самоеды в санях, несли знамена и штандарты разгромленной армии, везли ее артиллерию и канцелярию. Сам Петр гарцевал на гнедом коне, который был под ним в Полтавском сражении. "Чуть не через дом, - пишет Юль, - из дверей выходили разные бояре и купцы и подносили царю напитки. Таким образом царь и его свита изобильно ели и пили на всех улицах и во всех переулках". Вечером же по всему городу загорелась иллюминация.

Праздник в Петербурге по случаю заключения Ништадтского мира со Швецией длился три дня и ознаменовался артиллерийским салютом, о котором современник рассказывает так:
...а потомъ съ крѣпости и съ галеръ изо всѣхъ пушекъ однимъ залпомъ вдругъ около тысячи пушекъ выстрелено было, такъ и изъ мелкаго ружья учинено, и отъ такого великаго пушечнаго огня оказалось тогда, якобы вся крѣпость и Нева рѣка пламенемъ покрылась. По три вечера потомъ торжествовано было, три фейерверка созжено, чѣмъ и окончилось оное торжество.

Прусская армия XVIII века в популярной литературе обычно изображается карикатурно. Но будь она такова в действительности, Фридрих II не одержал бы в Семилетнюю войну блестящих побед, приводивших в трепет европейские дворы. Это правда, что моральному духу войск Фридрих не придавал ни малейшего значения. Он делал ставку на дисциплину. Главными инструментами воспитания солдата в его армии были знаменитая прусская муштра и палка. Солдат был превращен в автомат, единообразно реагирующий на команды.

Именно Фридрих превратил военный парад в род искусства. Русские императоры Петр III и Павел I ввели прусскую шагистику в России. Пристрастие Павла к безукоризненности внешнего вида войск, его перфекционизм в этом вопросе доходили до фанатизма и стали предметом множества исторических анекдотов. Николай Саблуков, в то время офицер Конногвардейского полка, вспоминал:
Стремительный характер Павла и его чрезмерная придирчивость и строгость к военным делали эту службу весьма неприятною. Нередко за ничтожные недосмотры и ошибки в команде офицеры прямо с парада отсылались в другие полки и на весьма большие расстояния. Это случалось настолько часто, что у нас вошло в обычай, будучи в карауле, класть за пазуху несколько сот рублей ассигнациями, дабы не остаться без денег на сличай внезапной ссылки. Мне лично пришлось три раза давать взаймы деньги своим товарищам, которые забыли принять эту предосторожность. Подобное обращение, естественно, держало офицеров в постоянном страхе и беспокойстве, благодаря чему многие совсем оставили службу и удалялись в свои поместья, другие же переходили в гражданскую службу.

В царствование Александра I вахт-парады и маневры стали зрелищем, в котором в сущности не было ничего воинственного. Вспомним "Войну и мир":
- Ведь мы не на Царицыном Лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, - сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
- Потому и не начинаю, государь, - сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что-то дрогнуло. - Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном Лугу, - выговорил он ясно и отчетливо.

Взяв Париж, Александр не преминул торжественно войти в город во главе колонны войск антинаполеоновской коалиции. Один из участников этого парада оставил его любопытное описание, из которого явствует, что парижская публика, встречавшая армию победителей, отнюдь не воспринимала шествие как угрожающую демонстрацию военной мощи:
Народу было на улице Сен-Мартинской, булеваре, площади Людовика XV и аллее такое множество, что со всею деятельностью национальной гвардии и жандармерии Парижа едва могли проходить дивизионы полков сквозь толпы зрителей. Даже самые дебелые березы булевара и Елисейских полей ломились от станиц, унизавших ветви их народа, особливо цопких парижанок разноцветных.

Читая роман генерала Краснова "От Двуглавого Орла к красному знамени", нельзя хоть отчасти не проникнуться восторгом юного корнета Саблина на параде, который принимает император:
Слева лилась мягкая мелодия рыси, играемой трубачами. То сладко пел кларнет, и ему вторили трубы, то отсчитывал темп баритон и будто говорил лошадям: раз, раз, раз! Лошади пряли ушами, ловили такт, и эскадрон шел ровно, сливаясь с музыкой. Вправо был он! Там была громадная свита, там был валик, на котором сверкающей шелками группой стояли императрицы и великие княгини и княжны, там была пестрая линия зонтиков ажурных, легких, синих, розовых, пунцовых, белых, казавшихся громадным цветником, но Саблин ничего этого не видал. Он видел только нарядного серого араба и царственного всадника на нем.

Единственная запись голоса последнего русского императора сделана на военном параде по случаю его тезоименитства. На ней слышно, как Николай выкрикивает: "Братцы, спасибо вам за славный парад!" И добавляет: "Спасибо, братцы, вам за отличное ученье!"

Большим поклонником военной дисциплины и парадов был первый нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета Лев Троцкий. Он строил Красную Армию на принципах единоначалия и беспрекословного подчинения и видел в парадах форму мобилизации боевого духа. Первый парад РККА состоялся на Ходынском поле в Москве 1 мая 1918 года в присутствии Ленина и Крупской. 25 мая 1919 года парад впервые прошел на Красной площади. Гвоздем программы был трофейный французский танк Renault FT-17, которым управлял летчик-испытатель Борис Россинский. Ильич отнесся с большим интересом к боевой машине, изволил беседовать с водителем, а потом отбил телеграмму бойцам захватившей трофей армии, в которой сообщил, что этот танк ему "дорог также потому, что свидетельствует о полном крахе казавшейся столь сильною Антанты".

В ноябре 1923 года вождь тяжко болел, и к параду вместо него на площади установили его гипсовую скульптуру.

Одним из самых значительных событий первого года Великой Отечественной войны стал парад 7 ноября 1941 года на Красной площади. В условиях смертельной опасности, нависшей над Москвой, он должен был продемонстрировать несокрушимость духа советских войск и внушить населению веру в боеспособность Красной Армии. Необходимо было также опровергнуть слухи о том, что Сталин покинул столицу. Поэтому важно было не только показать его, но и снять его речь. Со съемками вышла неприятность, которая вполне могла закончиться трагически для операторов Павла Касаткина и Теодора Бунимовича. Согласно общепринятой версии, они просто не успели подготовиться к съемке – начало парада в целях конспирации перенесли с 10 на 8 часов утра. Но я слышал от осведомленных людей, что речь Сталина записывали не на оптическую фонограмму, а на стальную проволоку и мотор механизма по какой-то причине отказал. Но Сталин придавал такое огромное значение речи, что решил записать ее заново, на этот раз в помещении, в Большом Кремлевском дворце, стоя за фанерным макетом трибуны.

Все это любопытно и занятно, но как же мне быть с парадом 2013 года? Смотреть его я не буду. Я чужд милитаризму и государственничеству и не вижу смысла в бряцании оружием – в современном мире международный престиж означает нечто совершенно иное, а вся эта амуниция, включая ядерную, не преимущество, а обуза. Эстетически меня парад тоже не привлекает – куда приятнее полюбоваться на смену караула полосатой ватиканской гвардии или на пляску зулусских воинов, в коей я однажды сам сподобился участвовать, потрясая копьем и грозно ухая на туристов. Я не понимаю культа военных побед, которые едва ли не все до единой оборачивались для России усилением гнета и отсталости. А память о великой победе над нацизмом опошлена нынешней властью и ее прихлебателями так, что приличный человек должен почитать за долг не участвовать в официальных празднествах.