В воскресенье я выступал на "Эхе Москвы" на тему "Какие шансы на оппозицию в России?". Вела передачу Евгения Альбац. Присутствовали помимо меня Борис Немцов, Илья Яшин и Николай Зборошенко – юный правозащитник, наблюдавший разгон демонстрации неформалов на Славянской площади.

Еще до передачи г-же Альбац пришли по Интернету вопросы – 21 страница. Из тех вопросов, что были заданы, стала понятна вопиющая политическая безграмотность радиослушателей, их искаженное мировоззрение. Стало понятно, что они не умеют мыслить. Все это поправимо, впрочем.

Наиболее распространенный вопрос (он же вопль, стенание): когда же у нас будет оппозиция? На него напрашивается встречный вопрос: а я, Эдуард Лимонов, кто, если не один из лидеров оппозиционной коалиции "Другая Россия"? А Гарри Каспаров кто? А мои сторонники, те свыше ста пятидесяти юношей и девушек, прошедших за восемь лет правления Путина через тюрьмы и лагеря, - кто они, как не политические заключенные, как не оппозиция? На многочисленные Марши несогласных в Москве и Петербурге выходит от двух до семи тысяч граждан. Они кто, если не оппозиция?

По-видимому, для радиослушателей и пользователей Интернета оппозиция - это нечто иное, чем нацболы в тюрьмах и несогласные на площадях. Тогда как настоящая оппозиция должна выглядеть? У меня такое впечатление, что задающие вопрос "когда будет?" имеют в виду оппозицию победоносную, уже победившую, ликующую на улицах города вместе с присоединившимися гражданами. Да, победоносной пока нет, борьба идет, еще не кончилась. Власть разобьет немало голов, прежде чем будет победа. Сейчас у нас есть борющаяся оппозиция самого наилучшего качества, например, в лице нацболов. Зарубите себе на носах, радиослушатели и пользователи Интернета. Есть. Есть. Есть.

Еще один неприлично часто возникающий вопрос: когда же вы объединитесь? Причем под этим "объединитесь" понимается широчайший ряд "объединений": лидеров демократов между собой, "объединение" с КПРФ, объединение левых сил и так далее.

Слушайте, Господь с вами! Уже два года существует коалиция "Другая Россия", в которой основными силами являются радикальные демократы – ОГФ Гарри Каспарова - и радикалы-социалисты – я и мои сторонники. К нам примыкают две молодежные организации - "Смена" и "Оборона". "Другая Россия" – не объединение, но единение сил оппозиции. Кто мешает и что мешает иным политическим силам, называющим себя оппозиционными, присоединиться к "Другой России"? Ничто, кроме мотивов второстепенных, большей частью личных. Г.А. Явлинский не хочет растворить состав "Яблока" в "Другой России", а еще более хочет быть единоличным лидером своей организации. Соседство же в коалиции с куда более радикальными Каспаровым и Лимоновым грозит Явлинскому перспективой быть отодвинутым в какой-нибудь третий ряд. А он же привык в первом. Те "причины" неприсоединения, которые Явлинский оглашает, суть придуманные впопыхах неумные отговорки.

КПРФ не присоединяется также не потому, что ее члены имеют фундаментальные политические расхождения с Каспаровым и Лимоновым, призывающими отодвинуть группу Путина от власти, но потому, что вожди КПРФ полностью зависят от Кремля. Нахождение лидеров КПРФ в Госдуме полностью оговорено и спланировано в Кремле. Присоединение к "Другой России" приведет к отзыву поддержки Кремля, к непопаданию задниц лидеров КПРФ в думские кресла. Так что, может, и хотели бы они перевести борьбу в более радикальный режим, но свои задницы дороже. Поэтому "Другая Россия" остается коалицией не всех сил оппозиции, а лишь самых радикальных, ярких и определенных.

Теперь об объединении собственно демократов, о котором беседовали в Петербурге 5 апреля их видные политические генералы. Это была попытка явного переформирования демократической армии, предпринятая ее многочисленными (слишком многочисленными, на мой взгляд) генералами. На мой взгляд, само обилие политических генералов – большая проблема. Ибо все они будут претендовать на командование той небольшой дивизией политических солдат, которые им подчиняются. Много командиров – плохо, соперничество – плохо, борьба командиров – самоубийственно. Немцов сообщил на "Эхе", что у них не будет главнокомандующего, а будут сопредседатели. Это еще хуже.

В любом случае переформирование требует времени. Для переформирования армию обязательно выводят в тыл, она временно не воюет. Сейчас не время для переформирования.

Было бы желательно, если бы демократы заморозили свою ситуацию и участвовали в борьбе в тех политических единицах, в которых их застало время. Потому что ждать, пока они переформируются, придется долго. Между тем наш политический противник захватил все, что можно было захватить, и консолидирует позиции. К тому же объединение в одну политическую организацию целесообразно было бы проводить для участия в выборах. Но никаких выборов, в которых могли бы участвовать демократы, на горизонте не видать. Все подступы к выборам контролируются Кремлем. В этих условиях объединение демократов является задачей их внутренней, второстепенной на фоне необходимости решающей конфронтации с властью. Задачей, которая, если ею заняться, надолго отвлечет их силы от борьбы против авторитарного режима.

У левых командиров, слава Богу, поменьше. Но у них, как и у демократов, проблема с солдатами. Воспряв духом после конференции 6 апреля, левые размечтались и требуют себе квоты чуть ли не на треть состава Национальной ассамблеи. Они, видимо, представляют себе, что где-то в небесах существует голубой кремовый жирный торт справедливости, который безукоризненно разделен на 3 части, по 33 и 1/3 процента, и их кусок завлекательно лежит под буквами "Левые". А как же с лозунгом "каждому по труду"?

Пока правые примеривают на себе переформирование, а левые добиваются идеально равного представительства в Ассамблее, мы с Каспаровым одни держим фронт. Наших сторонников задерживают, арестовывают, судят по фальшивым обвинениям. Мы хотели бы, чтобы все претендующие на роль оппозиции стояли бы с нами в первом ряду лицами к противнику. И разделяли тяготы борьбы.

Самый важный вопрос - о тактике оппозиции, то есть о методах борьбы - радиослушатели и пользователи Интернета хотя бы упоминали вскользь, а вот на двух конференциях, 5 и 6 апреля, он прозвучал только в моем докладе, в части, названной "Как работать".

Очень сильное тактическое оружие - это, безусловно, Марши несогласных. Мы до сих пор применяли его неверно, нечасто, позволяя, чтобы между маршами проходило по несколько месяцев. Тогда как Кремль нужно изнурять маршами, навязывать их всякий раз, когда представляется возможность. Разумеется, марши всегда были и будут ненасильственными действиями оппозиции. Каждый марш должен стать конфликтом (и он становится таковым по инициативе полицейского государства), а серия маршей призвана будет накалить политическую обстановку в стране. Если мы, оппозиция, еще не можем добиваться физических побед, то нужно понять, что не менее важны победы моральные. Разогнанный властями мирный марш будет всегда выглядеть моральной победой. Разогнанные марши полезны тем, что обнажают звериное лицо режима, срывают маски с правительства и президента.

Созыв и проведение Национальной ассамблеи также будет отличным политическим ударом по Кремлю, по узурпировавшей власть группе Путина. Переформирование и дележка мест не есть первостепенные задачи оппозиции. Задача первостепенная – выходить на улицы и раскачивать режим. Он упадет в конце концов.