Где-то я уже слышал эту песню, но всегда забывал списать слова. Смутно припоминаются времена зрелого социализма и кухонные споры о том, как следует реагировать на очередные причуды Софьи Власьевны: так именовали тогда эту старую злобную тетку - советскую власть. Причем слово "реагировать" относилось к самому широкому кругу людей, включая собравшихся на кухне, а также академика Сахарова и президента США.

Самые радикальные из полемистов восклицали, тряся бороденками: "Эти козлы в Политбюро понимают только язык силы!" Оттого любые антисоветские происки так называемого Запада вызывали среди людей этого типа отчаянную радость и всплеск энтузиазма. От Нобелевской премии Солженицыну до нейтронной бомбы и "империи зла", как называл нашу великую Родину нынешний 100-летний юбиляр Рональд Рейган.

С ними, силовиками в прежнем значении этого слова, яростно дискутировали сторонники эволюции. Тряся бороденками, они обзывали оппонентов "большевиками", "бесами" и разными другими словами из сокровищницы родного языка. Смысл их речей сводился к тому, что не надо будить зверя, а нужно медленно, постепенно, не раздражая начальство, исподволь очеловечивать режим. Юлий Ким в пьесе "Московские кухни" уложил эту систему аргументаций в четыре строки:

Ну что, ты пойдешь на площадь, ну, подымешь ты там свой лозунг,
получишь свои три года, а после еще дадут.
На Западе вяло вякнут, здесь всем перекроют воздух.
И кончится наше дело, чего они и ждут.

Кто был прав - до сих пор неизвестно. С одной стороны, демократизацию и гласность нам подарили сверху, с барского плеча, и славный Михаил Сергеевич лично отправлял на покой разных там романовых и хонеккеров, отставших от времени. С другой стороны, как забыть, что за отмену 6-й статьи Конституции в самом начале реформ в гордом одиночестве выступал святой человек Лера Новодворская, и поносили ее при этом, именуя "провокатором", не только замшелые коммунисты, но и самые знаменитые "прорабы перестройки". Чтобы недолгое время спустя эту 6-ю статью гневно заклеймить с трибуны Съезда и на столичных площадях.

Подзабытые дискуссии давно минувших лет возобновились сегодня - только уже не в табачном дыму малогабаритных кухонь, а в Рунете, в газетах и на трибунах, где снова входят в моду споры о методологии общения с властью. Ибо начальство, совершив отмеренный ему круг, опять дошло до маразма, а его действия вызывают довольно широкий протест.

В центре диспутов, как и 25, и 40 лет назад, "вмешательство Запада в наши внутренние дела" и способы его восприятия прорабами эпохи Медведева - этого путинизма с человеческим лицом. Тут можно вспомнить, как пару лет назад прикремленный адвокат Кучерена откликался на тогдашний доклад Amnesty International. В нем, перечислив кромешные наши несовершенства, международные правозащитники прямо обращались к гаранту, призывая его покончить с этими печальными явлениями российской природы.

У Кучерены "не было никаких возражений". Кроме одного: не нужно об этом вслух, тем более из-за кордона. Ибо российские власти, как выражался адвокат, плохо переносят "огульные" заграничные "обвинения". С их, знаете, весьма неприятным "идеологическим подтекстом" и неистребимой склонностью "пиариться на некоторых вопросах". И "не надо призывать нас действовать более эффективно, - по-хорошему просил Кучерена. - Мы и сами знаем, что нам это надо". Звучало это, к слову сказать, почти как дословная цитата из пародийной песни другого великого барда: "И не интересуйтесь нашим бытом - мы сами знаем, где у нас чего. Так наш ЦК писал в письме открытом. Мы одобряем линию его!"

Вчерашняя жесткая резолюция Европарламента "О верховенстве закона в России" не могла не развести нашу интеллигенцию по разным углам виртуальной кухни - и развела. Склонная в иных случаях к компромиссу глава МХГ Людмила Алексеева текст документа полностью поддержала. Да и как было не поддержать, когда в резолюции содержались ссылки на все те беззакония и прямые убийства, о которых наши правозащитники напоминают власти чуть ли не каждый день. Подытоживая, Людмила Михайловна выразила надежду на то, что резолюция "каким-то образом положительно повлияет на ситуацию в России".

В отличие от нее официальный наш диссидент, руководитель президентского совета по правам человека Михаил Федотов испытал прямо противоположные чувства. Буквально повторяя мысли Кучерены, он сообщил, что "мы сами прекрасно знаем свои недостатки". А потом пошел еще дальше, заметив, как ему жаль, что "евродепутаты не увидели реальных позитивных сдвигов в механизмах реализации прав человека, которые происходят в последнее время в России". В общем, они "поспешили", явно огорчив Михаила Александровича.

И снова возникает этот мучительный вопрос: кто прав? Радикалы или осторожные реформаторы, быть может, вынашивающие ныне в тиши своих кабинетов идеи новой перестройки? Несогласные на Триумфальной или тайные конфиденты режима? Как угадать?

Михаил Федотов - человек почтенный и многознающий. Не исключено, что он уже положил на стол президента указ о помиловании Ходорковского и возвращении к ельцинским нормам общественной жизни, а Медведев глубоко призадумался над этими февральскими тезисами. Не исключено также, что свободолюбивый, но робкий младший царь готов уже понизить в должности премьер-министра - аж до статуса первого вице-премьера. А ему тут подбрасывают: то картинки из Египта, а то резолюцию из Страсбурга. Так можно спугнуть удачу.

Да, но как же быть с грудною клеткой и с тем, что всякой косности косней? С так называемой правдой, которая содержится в каждой строке резолюции о "О верховенстве закона в России", где указанный закон уже лет десять как не ночевал? И вот этот убийственный список, приведенный европейцами, - от Анны Политковской до Станислава Маркелова - с ним что делать? Как в этом мартирологе узреть "позитивные сдвиги", о которых говорит Федотов?

Сдвигов нет - это очевидно. Хотя имеет место довольно яростная борьба, в которой силы добра - кто на площади, а кто на ушко гаранту - сообщают власти о своих протестных настроениях и робких мечтах. И если на минуту забыть о непримиримых спорах, то можно прийти к неожиданному выводу: каждый из нас и из них делают некое общее дело. Играя по правилам, навязанным сверху, или не признавая никаких правил. Так ведь было и в середине 80-х, и если тот опыт для России универсален, то пусть он распространится на наши дни. Как старая бардовская песня на современных носителях.