Эта сценка уже взорвала Рунет, и все подобающие слова сказаны, включая цензурные и те, что прямо и свободно льются из сердца, и что тут еще прибавишь? В самом деле, новый документальный шедевр великого режиссера "Чужая земля" – это зрелище, достойное метрового телеканала. Особенно этот эпизод, изобличающий художественное мастерство и буйство фантазии в одной отдельно взятой голове Никиты Михалкова. Пересказать его трудно, и если кто еще не видел, то вычеркните из своей жизни эти две минуты шесть секунд, гляньте, не пожалеете.

Вы увидите самого Никиту Сергеевича в более или менее чистом поле возле вымершей деревни и живого таксофона. Вы услышите, как он последовательно и непреклонно звонит в МЧС, полицию и скорую помощь, произнося невнятицу, в которой только враг не распознает гражданской скорби. И все его принимают за телефонного хулигана, отнимающего время у занятых людей, а также у жертв природных катастроф, грабежей и болезней. И никто на том конце трубки не желает приехать и спасти деревню, заселив ее людьми, что ли.

И вот он стоит посреди более или менее чистого поля, простой великий режиссер, один-одинешенек, если не считать съемочной группы и многомиллионной телеаудитории. Стоит и горюет, это еще называется "публичное одиночество". Он горюет, Рунет взрывается, подыскивает и находит подобающие слова, и вроде нечего прибавить, но нельзя же так оставлять его одного. Все-таки хочется понять, что с ним, и вообще: что это было?

Деревня вымирает не первый год и даже не первое десятилетие. Писатели-деревенщики описывали этот процесс еще в 60-е годы прошлого века, и можно предположить, что сей процесс объективен и нескончаем, если продолжается до сих пор. По-видимому, есть что-то отчаянное в деревенской жизни и нечто притягательное в цивилизации городской, заставляющее деятельных людей перемещаться с окраин в центр. Деревенские коренные русские люди в умирающих деревнях – это отчасти те же таджики, и кто, какой Бондарик упрекнет их в том, что они стремятся в Москву или хоть в Самару?

Оттого сытый, благополучный, лоснящийся болью за поруганную малую родину режиссер выглядит прежде всего фальшиво. Со всем этим своим креативом, включая поставленный в чистом поле таксофон и "сноудена" в трубке, позволяющего зрителям слышать недоуменные голоса работников спасательных служб. Фальшиво и запредельно глупо он выглядит, взывая к скорой помощи и утверждая, что не пьян и не болен.

Впрочем, печальным зрелищем деградации одного из лучших, талантливейших наших режиссеров это кино не исчерпывается. Фильм носит еще и познавательный характер. Вот такая она, как бы говорит нам Михалков, слушая голоса в телефонной трубке, духовная скрепа в ее идеальном развитии. Вот чего вытворяет с людьми – циничными по сути, барственными, равнодушными. Вот до чего доводит.

Проявляется это по-всякому.

В речах совсем неглупого нашего нынешнего правителя, когда он, дурея на глазах, вдруг заговаривает про чучело еврея. В бесноватых проповедях того протоиерея, который объявляет, что тюрьма не курорт. В призывах одного молочника убрать из Третьяковки картину Репина "Иван Грозный и сын его Иван" как очерняющую светлый облик оклеветанного Госдепом царя. В тех законах, где меч российского парламентаризма обрушивается на голову педофильского лобби. В колонке той бабы, которая писала про абажуры. Или вот как сейчас – в документальной как бы ленте великого режиссера. Человека вполне вменяемого, рачительного, вроде до сих пор собирающего свой процент со всех наших DVD-носителей, а вот под ж ты: и у него в чистом поле система "Град". Потому что чужая земля под ногами.

Говоря всерьез, с этим пора кончать. И не ради торжества каких-то завиральных либеральных идей, а для спасения России. Еще, знаете ли, десяток подобных начальственных речей, пара-другая фильмов на метровых телеканалах, законы еще какие-нибудь такие – и можно будет говорить о коллективном помешательстве властвующих наших элит. Пессимист, правда, скажет, что уже поздно. Но мы, оптимисты, с надеждой глядим в даль и видим там Просвещенного Консерватора, окруженного добрыми людьми из МЧС, МВД и скорой помощи. Все они, представьте, приехали и спасли великого режиссера.