Выходит на финишную прямую судебный процесс над активистом националистической оппозиции Даниилом Константиновым, обвиняемым в убийстве на почве внезапно возникшей неприязни ранее неизвестного ему А. Темникова. Убийство произошло 3 декабря 2011 года в ходе драки у выхода из станции метро "Улица Академика Янгеля". С тех пор многотрудная работа следствия и суда заключалась преимущественно в уклонении от проверки доказательств по делу. Доказательств как виновности, так и невиновности Константинова.

Доказательство виновности всего одно: показания находившегося в тот момент вместе с убитым его знакомого А. Софронова, опознавшего в Константинове одного из случайно встреченной и безмотивно напавшей на них компании молодых людей. В деле имеется рапорт оперативников Чертановской ОРЧ от 21 декабря 2011 года, в котором говорится, что по имеющимся оперативным данным к убийству может быть причастен Даниил Константинов. На то, что это за оперативные данные, получены они в ходе наружного наблюдения, прослушивания телефона или чего-либо еще, в деле нет даже намека. Как и на то, каким образом Константинов оказался в поле зрения "органов". В суде допрошенные по требованию защиты оперативники говорили об информации от некоего засекреченного источника, но требование запросить эту информацию для закрытого заседания судья Тюркина категорически отвергла.

На вопросы защиты и обвиняемого, имел ли следователь Яковлев какие-либо основания (кроме голословного рапорта) проверять Константинова на причастность к убийству, тот ответил в суде, что, по-видимому, имел, но какие, сейчас не помнит. Этот следователь Яковлев вел дело Константинова до марта 2012 года, после чего сразу уволился из "органов". Видимо, постарался забыть свою работу в них как кошмарный сон.

Как бы то ни было, а причастность Константинова он проверять стал, хотя и не сразу. 4 февраля 2012 года(!) проводится повторный допрос свидетеля Софронова, в ходе которого ему для опознания была представлена фотография Константинова. Откуда у следователя появилась эта фотография он, естественно, не помнит, а в деле про это ничего нет. Зато там есть фотографии двух статистов, вместе с которыми Софронову была предъявлена фотография Константинова. Софронов с самого начала утверждал, что предполагаемый убийца был 23-25 лет, плотного телосложения, не то коротко стриженый, не то бритый наголо. На обеих фотографиях статистов люди сильно старше, другой комплекции и с шевелюрами (правила опознания требуют, чтобы статисты не отличались от опознаваемого по этим признакам). Естественно, Софронов указал на фотографию Константинова, хотя она и не была похожа на составленный им же по горячим следам (4 декабря) фоторобот.

Только 13 марта 2012 года Чертановским районным судом по ходатайству следователя были санкционированы обыски в квартирах по месту фактического проживания Константинова (у жены) и по месту его регистрации (у родителей). Обыски были проведены 22 марта. После них Константинов и был задержан. В суде следователю Яковлеву был задан вопрос, почему он так долго не принимал мер по задержанию подозреваемого в тяжком преступлении. Следователь объяснил это большой загруженностью и недостатком людей для проведения розыскных мероприятий. А у него имелись сведения, что Константинов редко бывает дома.

И это говорится о человеке, активно участвовавшем в публичной политике, входившем в образовавшиеся тогда многочисленные общеоппозиционные советы и комитеты, официальном заявителе митингов, задерживавшемся полицией в ходе массовых протестов декабря 2011 года. Когда он был задержан 5 декабря 2011 года на Чистых Прудах, его пытались вербовать сотрудники пресловутого центра "Э". В ответ на его отказ от сотрудничества один из них, представившийся Маркиным, но похожий почему-то на Окопного, предупредил: "Там, где появляюсь я, или труп, или большой срок". Вернувшись в камеру, Константинов рассказал об этой беседе другим задержанным. Двое из них подтвердили это в суде.

Но вернемся к 22 марта. Когда Константинов был доставлен в ОВД "Чертаново Южное", тут же было проведено его повторное опознание свидетелем Софроновым. Уже вживую. И опять оба статиста резко отличались от Константинова и по возрасту, и по комплекции, и по прическе. Повторное опознание тем же опознающим того же опознаваемого по одним и тем же признакам прямо запрещено ч. 3 ст. 193 УПК. На опознании присутствовали оперативники, что также запрещено. Они, мягко говоря, оказывали на свидетеля психологическое давление, когда тот заколебался. Все протесты на незаконность опознания суд проигнорировал.

Свидетель Софронов, путавшийся в показаниях и неоднократно их менявший, – отдельная история. По основной специальности он квартирный вор-рецидивист. Уже находясь под государственной защитой в качестве свидетеля по делу Константинова, он совершил не менее 10 новых(!) краж со взломом в составе группы и был осужден за это к условному(!) сроку. Осужден не в первый раз. Кто-нибудь может поверить, что такое вообще может быть без специального интереса влиятельных структур? Кто-нибудь кроме судьи Тюркиной может посчитать, что свидетельства Софронова заслуживают доверия?

Между тем свидетельства Софронова остаются единственным доказательством виновности Константинова. Никаких вещественных улик нет вообще. Если, конечно, не считать таковой рисунок(!) ножа, сделанный по описанию свидетеля. Было темно, а сам свидетель находился в это время под градом ударов. Тем не менее он разглядел и запомнил нож, которым предполагаемый убийца замахнулся на Темникова, достаточно хорошо, чтобы сделанный по его описанию рисунок числился в деле уликой.

Ни следствие, ни суд не сделали ничего, чтобы отработать какую-то иную версию убийства. В том числе лежащее на поверхности предположение, что Темников и Софронов неслучайно находились в тот вечер у метро и неслучайно встретили напавшую на них компанию. Что они были знакомы. Личные вещи убитого (в том числе его мобильник) были каким-то таинственным образом утеряны следствием.

Всеми силами следствие и суд целенаправленно уклонялись от проверки доказательств непричастности Константинова к убийству, а именно – его алиби. В момент убийства он находился на другом конце города, отмечая в ресторане день рождения своей матери. Это подтверждается свидетельствами участников застолья. Записью в журнале ресторана, сделанной отцом Даниила, заказывавшим столик на шесть человек в тот злосчастный вечер. Фотографиями, сделанными матерью Даниила во время застолья.

В исследовании на полиграфе показаний участников застолья было отказано. Семье Константиновых пришлось заказывать независимую экспертизу на свои деньги. Результаты этой экспертизы (99% за правдивость показаний) суд "принял к сведению", но доказательством не считает. Все-таки не рисунок ножа! Не был запрошен хранящийся в бухгалтерии ресторана оригинал кассового чека оплаты ужина на шесть персон. Зато в деле фигурирует некая распечатка из компьютера об оплате ужина на четыре персоны. Этого для судьи Тюркиной достаточно, чтобы не считать алиби Константинова доказанным.

Следствие так и не дало исчерпывающей оценки алиби. Не было вообще исследовано, находились ли родственники и друзья Даниила в ресторане в тот вечер, а если находились, то в какое время и в каком количестве. Был ли Даниил среди них хотя бы какое-то время? Если был, то отлучался ли? Просто помпрокурора Ильин бубнит в обвинительной речи: "Обвинение считает, что в 19 часов 20 минут Даниил Константинов находился в подземном переходе у станции метро "Ул. Академика Янгеля". Камеры наблюдения метро его не зафиксировали, система "Поток" не обнаружила движения его автомобиля. Но все равно "обвинение считает". А судья Тюркина не считает нужным что-то проверять. Она считает, что "представлено достаточно доказательств как со стороны обвинения, так со стороны защиты". Судебное следствие объявлено законченным. На этой неделе должен быть вынесен приговор.