Исследователь и судья
Скончался в возрасте 98 лет Роберт Конквест - один из патриархов мировой советологии. Тот переворот в восприятии Советского Союза в мире, который произвели две его поистине великие книги, "Большой террор" и "Жатва скорби", можно сравнить с землетрясением, разрушившим распространенное на Западе отношение к советскому эксперименту как к благородному по цели, но не удавшемуся из-за неумелости и злой воли исполнителей, а вовсе не из-за принципиальной порочности коммунистической идеи.
А ведь жизненный путь историка был поначалу таким же, как у членов знаменитой "кембриджской пятерки": в молодости - увлечение идеями коммунизма и даже членство в компартии, а в годы Второй мировой войны - служба в британской разведке. Но Конквеста, в отличие от Кима Филби и его друзей, работа в "Сикрет интеллидженс сервис" привела не к шпионажу в пользу СССР по идейным соображениям, а к глубочайшему неприятию коммунизма. Ему довелось работать в Болгарии как раз тогда, когда там устанавливался просоветский коммунистический режим. Увиденного хватило для того, чтобы Конквест на всю жизнь стал самым убежденным антикоммунистом и антисоветчиком. А ведь террор, который творили болгарские коммунисты и их советские кураторы, был лишь бледной тенью сталинского террора!
В "Большом терроре" историк на богатейшем материале доказал, что репрессии были нацелены отнюдь не только на политических противников Сталина, как долго думали на Западе, что террор был сутью советского режима, что знаменитые "московские процессы" были лишь верхушкой айсберга, что на самом деле сталинский террор уничтожил миллионы людей. И речь здесь никак не может идти об отдельных ошибках отдельных представителей власти. Характерен подзаголовок "Жатвы скорби": "Советская коллективизация и террор голодом". Искусственно вызванный коммунистами голод Конквест справедливо считал таким же террором, как и массовые расстрелы по политическим мотивам.
Тогда, в конце 60-х, когда впервые был издан "Большой террор", западная общественность боялась слишком сильно критиковать СССР, в том числе и за вторжение в Чехословакию, поскольку опасалась приблизить начало мировой термоядерной войны. Ну, совсем как в наши дни на Западе опасаются слишком резко критиковать Путина за агрессию против Украины: вдруг весь мир ядерной дубинкой полоснет. Конквест же считал, что "большой террор" случился потому, что "Сталин вложил свою веру в недопеченную идеологию, и когда она провалилась, он настолько не желал этого признавать и показывать, что сумел создать видимость успеха, видимость желаемой реальности - вместо той, которая существовала на самом деле". Для того чтобы приблизить существующую реальность к воображаемой, понадобились террор и война. Как это все похоже на нынешнего обитателя Кремля!
Конечно, при написании своих главных книг Конквест не имел доступа к советским архивам, и отдельные его положения могли устареть. Так, сегодня большинство историков считает завышенным число жертв коллективизации, данное в "Жатве скорби", равно как и число жертв сталинского режима в 20 млн человек. В последнем случае, очевидно, многое зависит от того, кого именно относить к жертвам режима. Если, например, добавить сюда советских жертв Второй мировой войны, для развязывания которой Сталин сделал немногим меньше, чем Гитлер, то общее количество погибших наверняка перевалит за 50 миллионов.
Конквест был не только выдающимся историком, но еще и поэтом, блестящим стилистом. Это тоже способствовало популярности его книг и увеличивало их воздействие на общественное мнение. А в нынешней России, где из школьных библиотек уже изымают как "клеветнические" и "порочащие Красную Армию" сочинения Энтони Бивора и Джона Кигана, есть опасность, что скоро очередь может дойти и до книг Конквеста. Ведь они полностью разрушают ностальгию по СССР, на которой во многом держится нынешний режим. И сегодня опять ощущается потребность в появлении исследователя масштаба Конквеста, который в новом "Большом терроре" раскрыл бы западной общественности и политикам глаза на путинскую Россию, с которой слишком многие хотели бы продолжать "бизнес как обычно".
Блоги
Статьи по теме
Модель 1937 года
На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года Жданов заявил, что в ходе подготовки к выборам необходимо "дальнейшее усиление политической активности масс". 6 мая 2011 года Путин объявил о создании Общероссийского народного фронта и о том, что "Единая Россия" должна возглавить подготовку масс к выборам.
Веселое имя - Сталин
Сталинизм нулевых годов так же далек от практики подлинного сталинизма, как компьютерная стрелялка - от массовых нарушений социалистической законности. Стрелялка на мониторе, полностью отключающая мозги, хороша тем, что к реальной жизни не имеет ни малейшего отношения. Сталин хорош тем, что пребывает в мире теней.
Дободался теленок с агитпропом
Бодаясь с советским агитпропом, Солженицын, кажется, усвоил его приемчики. Это бы еще полбеды. Но надо иметь в виду, что народы сами собой не ссорятся. А вот когда вместо честного разговора о прошлых грехах начинается дуэль обезумелых агитпропов, тут уж точно у народов чубы трещат.
Закон о военном времени
Если законопроект Яровой будет принят, под очень жесткой цензурой окажется вся информация, связанная со Второй мировой войной. А такое положение, когда в российских учебниках и книгах по истории насчет войны все будет благостно, а предыдущие и последующие события будут рисоваться не только светлыми красками, продлится, думаю, недолго.
Историк правду проел
Люди вокруг будущих "Мифов и легенд путинской России" собрались солидные и непьющие. Они просто намерены в очередной раз проесть российскую историю, как это делали до них бесчисленные авторы учебников по истории КПСС, политэкономии социализма, научному атеизму и не менее научному коммунизму. Вопрос меню, ням-ням. И "Мерседесы" с "Ауди" нынче тоже недешевы.
Особенности национального террора
Но Бог с ним, с Гитлером. С ним сами немцы давно уже разобрались. Меня гораздо больше волнует Сталин. Он охотно репрессировал своих политических противников. Однако это вовсе не значит, что он пренебрегал национальной составляющей террора. Катынь здесь наиболее известный и громкий пример. Но не единственный и даже не главный.
Голодоморальный спор
Александр Исаевич прав: "геноцид" в диалоге между Москвой и Киевом – это сегодня чистое политиканство. Агитпроп. Москали изводили нас голодом, а теперь не желают каяться. Это взгляд, равно противоречащий исторической правде, международным законам и здравому смыслу.