Расстрел парламента

Октябрьский путч 1993 года - эта вторая после августовского путча 91-го (и тоже провалившаяся) попытка коммунистического реванша - изображается как восстание народных масс против ненавистного большинству граждан России "ельцинизма", в каковое понятие "включались грабительские реформы, разнузданность демократических свобод и коррупция, все черты российской революции девяностых".

Правда торжествует

Итак, зловещее ведомство разжало свои стальные челюсти и выпустило на волю полвека назад изъятую у автора рукопись. Арестованный роман Василия Гроссмана (наконец-то!) вернули. Но кому вернули? Читателю? В том-то и дело, что нет. О том, чтобы роман "Жизнь и судьба" дошел до читателя, позаботились в свое время совсем другие люди. И первым из них был сам его автор.

Перевернутый бинокль

По-настоящему я узнал и понял, что скрывалось за той репликой Эренбурга ("Неужели они не понимают, что я работаю на пределе возможного!"), лишь сейчас, прочитав только что вышедшую в свет его биографа Бориса Фрезинского. Многое из того, о чем рассказывается в этой книге, я знал. Но – не в подробностях. А вся соль тут именно в них.

Соавтор Сталина

На художественных достоинствах текста сталинская правка не отразилась, поскольку никаких таких достоинств у него и не было. Да и не в них тут было дело. Когда кто-то назвал авторов нового гимна "гимнюками", Михалков даже не обиделся.
- Гимнюки, не гимнюки, - возразил он, - а петь будете стоя.
И был прав.

Эффективный менеджер

Сегодня даже те, кто пытается гальванизировать этот труп, уже не осмеливаются называть Сталина корифеем науки, величайшим гением всех времен и народов и гениальным полководцем. Теперь они деликатно именуют его эффективным менеджером. Вот я и решил, что о злодеяниях Сталина я сегодня говорить не буду. Сосредоточусь лишь на вот этом сталинском эффективном менеджменте.

Конгениально!

Небезобидны все виды и формы этих конспирологических измышлений насчет "Двенадцати стульев". Но конспирология Ивана Толстого особенно злокачественна. Ведь он обвиняет Ильфа и Петрова не в исполнении некоего, пусть даже и не совсем пристойного социального заказа, а в прямом сотрудничестве с Лубянкой, в реализации чекистской оперативной разработки.

Явление Солженицына

И вот прошло полвека. Срок не только для человеческой жизни, но и для истории немалый. Много чего произошло в нашей жизни за эти пятьдесят лет. Солженицын менялся (а может быть, не менялся, а открывался, переставал таиться, становился все откровеннее?), и менялось мое отношение к нему.

Было ли это?

"Ведь если ОНИ победят... Вы понимаете, что они тогда со всеми нами сделают?" "Понимаю, - кивнул он. - Но если ОНИ победят, я не хочу жить". Где-то он теперь, тот мужик? О чем думает, что чувствует сегодня, через двадцать лет после августа 91-го, когда выяснилось, что ОНИ все-таки победили?

Вот ты об этом и подумай

"Ну скажи, чего этому Сахарову не хватало? - спросил функционер. - Дача... Машина... Квартира... Нет, ты скажи: ну чего?" И тут работяга, упорно молчавший на протяжении всего этого многодневного спора, вдруг поднял голову, поглядел насмешливо на разгорячившегося функционера и сказал: "Вот ты об этом и подумай".