24 ноября, Москва, проспект Сахарова. Подъезжаю вслед за автомобилем Каспарова к обочине на Садовом кольце. Переход через Садовое закрыт решетками. В переходе якобы идет ремонт. Вдоль всего проспекта автобусы с милицией, шпалерами с солдатами внутренних войск, оперативники в штатском, машины скорой помощи. Москвичи группками спускаются к Садовому, открыт только один наземный переход. Все сделано, чтобы затруднить доступ на митинг несогласных.

На сей раз спрятали ОМОН в переулки. Объявленная цифра - 3,5 тысячи милиционеров. Они рассыпаны по пространству проспекта Сахарова. Вся их атрибутика на месте: железные ограждения, рамы металлоискателей и пушечное милицейское мясо, заправленное в неопрятные серые армейки или в форму солдат МВД. Здесь и там видны каракулевые папахи начальствующих полковников.

Начинаем митинг позже. Вдруг начинает гудеть дотоле мертвая в субботу стройка. Рабочие, которых, вероятнее всего, выгнали на работу насильно, не могут сдержать любопытство: скапливаются все на фасаде, обращенном к митингу. Слушают. В переулке ближе к стройке появляется автобус-глушитель. Как только я (а я выступал первым) начинаю говорить, из автобуса доносится бесовский вой. Словно бесы, которым прижали хвосты.

Говорю о выборах без выбора, о том, что четыре пятых политических партий не допущены к выборам. Перечисляю партии и их национально известных лидеров: Рыжкова, Рогозина, Касьянова, Анпилова, Каспарова, запрещенных нацболов Лимонова, Глазьева, Хакамаду и других. Когда-то я с большим рвением относился к публичным выступлениям. В последнее время, когда запрещено все и экстремизмом признана большая часть политического словаря, публичные выступления превратились в мучительную эквилибристику. Призывать к чему-либо в Российской Федерации признано экстремизмом, но форма призыва и есть самое сильное оружие политика.

После меня выступают еще десяток ораторов: в том числе от СПС (эти слегка обманули нас, "другороссов": заявили выступление Никиты Белых и Бориса Надеждина, но пришлось слушать Бориса Немцова и Марию Гайдар), выступает горячо и убедительно Гарри Каспаров, Юрий Червенчук, Олег Козловский от "Обороны". Под хмурым небом Александр Осовцов зачитывает обращение к Центральной избирательной комиссии. Я думаю о том, что десяток лет назад мы (мои сторонники) и они находились по разные стороны баррикад. Но необходимость добиться политических свобод в стране собрала нас вместе. Потому спокойно стою: Немцов чуть сзади, Мария Гайдар – справа. Слава Богу: Каспаров слева.

Милиции было известно, что мы пойдем вручать наше обращение в Центризбирком. Наши товарищи, подавшие заявление на марш, сообщили, что мы сделаем это: Каспаров и я, в сопровождении группы товарищей. Сходим с грузовика, идем, сцепившись под руки, чтобы не потеряться и не сбиться в многотысячной народной толпе, идем к Садовому кольцу. Слева от меня – Каспаров, справа один из моих охранников, назовем его С. Выходящие перед нами скандируют лозунги "Россия без Путина!", "За Россию без Путина!".

Выходим на Садовое в единственном оставленном для нас свободным направлении – влево, в сторону метро "Красные ворота". Садовое кольцо в этом месте перекрыто, но переходить всех направляют к переходу на уровне Мясницкой улицы. Свистят первые дубинки омоновцев, опускаются на спины москвичей, вздумавших было пересечь пустое Садовое кольцо ранее перехода. Впереди огромная масса народа, сзади – тоже. Такое впечатление, что к более чем трем тысячам присутствовавших на проспекте Сахарова прибавились еще тысячи. Или на митинге они стояли плотно, а здесь пошли неплотной лавиной.

Перейдя через Садовое, вливаемся вслед за массами народа в Мясницкую. Идем широко, настроение приподнятое, потому что идем, нас не остановили. Так проходим практически до станции метро "Тургеневская". Там навстречу нам из переулка, недавно называвшегося Большевистским, выливаются они, как их все чаще называют, "гоблины" - сытые, раскормленные, деревенские в основном мужики и парни, служащие "казаками" этого режима. В ожидании своих кровавых воскресений они пока только избивают. Надежно защищенные своими доспехами, бьют они зверски, и лица у них под шлемами свирепые. Свирепые они, конечно, от безнаказанности - они защищены и доспехами, и законом. Мы ничем не защищены.

Гоблины перегородили нам путь и сдвигают нас к одному тротуару. Часть несогласных ушла вперед, часть осталась сзади, но, видимо, и там происходит тот же сценарий: рассечение на части и избиение этих частей. Через некоторое время нас отсекают и сзади. Правозащитник Лев Пономарев собирается говорить с кем-то из начальства. Начальство есть: в среде гоблинов видны папахи. Замечаю лицо начальника по городской безопасности генерала Козлова. Уже немолодой человек, которому бы с внуками играть, на такой скверной работе. Избиение мирных граждан, если они, наглецы, несут обращение в Центризбирком. Скверная работа.

Пономарев на успевает ни с кем ни о чем договориться. Гоблины по чьему-то приказу бросаются на нас. Каспарова отдирают от меня и начинают избивать его и его охранников. В этом месиве вижу здоровенного гоблина, рвущего рот старшему охраны Каспарова. Крики, дубинки в воздухе. Мои охранники прикрывают меня, часть моих охранников помогают отстоять Каспарова. Троих моих людей, я вижу, скрутили и ведут в автобус. К несчастью, мы не имеем права на оборону. Но все равно гоблинам нелегко. Каспаров выходит из этой мясорубки. Я беру его за руку и пытаюсь увлечь за собой. Мои верные нацболы хотят прорвать цепь гоблинов сзади нас, там, где она кажется жиже. Новая волна гоблинов набрасывается на нас. Крупный парень, тот самый С., что шел со мной в цепи, закрывает меня собой. Его колотят дубинками. На момент оборачиваюсь, смотрю в лицо гоблину, опять замахнувшемуся на С., кричу ему что-то вроде: "Ты зачем мирных людей бьешь!". Странно, но он (ей-Богу, правда!) убирает свою дубинку и отходит. То же делает его напарник. Хитрые нацболы, бравое племя, умудряются пронизать оборону противника, прикрывая меня, и мы уходим в переулок.

Ночью мы сумели добраться до Петербурга. Пару раз были в сложных ситуациях. Наутро обнаружил, что весь центр города блокирован милицией, ОМОНом и войсками. Блокирован Невский и все подступы к Дворцовой площади, где предполагалось собраться для шествия. ОМОН проводит упреждающие аресты и задержания. Так задержана группа из 60 человек, выходившая из офиса питерского "Яблока".

Среди задержанных лидеры ОГФ и "Яблока" Ольга Курносова и Максим Резник, а также лидеры СПС Белых и Немцов (24-го в Москве они почему-то покинули нас с Каспаровым еще до окончания митинга). Задерживают не только лидеров и рядовых несогласных, но и людей, напоминающих несогласных. Сотни задержанных. На Невском и на Садовой осматривают проезжающие автомобили. Вытаскивают оттуда людей. Одним словом, полицейская истерия.

Все равно это наша победа. У нас хватило решимости.