Вероятно, нигде в мире оперное искусство не подвергается таким ожесточенным нападкам высокоморальной общественности, как в России.

Семь лет назад возмущенные борцы с бездуховностью набросились на поставленную в Большом театре оперу Леонида Десятникова по либретто Владимира Сорокина "Дети Розенталя". Изучением текста занимался комитет Госдумы по культуре, а театр оправдывался, что спектакль "не содержит ненормативной лексики и сцен порнографического содержания".

В апреле этого года в пользу ГАБТ закончилась судебная тяжба со Светланой Ворониной, которая утверждала, что спектакль Дмитрия Чернякова "Руслан и Людмила" причинил ей нестерпимые нравственные страдания и требовала снять его с репертуара и заплатить ей миллион рублей компенсации.

В апреле же православная общественность окрысилась на "Золотого петушка" в постановке Кирилла Серебренникова на сцене того же ГАБТа.

И вот теперь родители несовершеннолетних хористов, занятых в спектакле "Сон в летнюю ночь" Кристофера Олдена в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, намерены перед самой премьерой "забрать детей из этой грязи", потому что "после репетиций весьма сложно ориентировать их на нравственные ценности".

О своем решении разгневанные родители сообщили почему-то протоиерею Всеволоду Чаплину - видимо, он теперь исполняет функции секретаря ЦК по идеологии, а РПЦ - нечто вроде КПСС. Впоследствии копии письма получили и другие инстанции - уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов и глава московского департамента культуры Сергей Капков. Чиновники тотчас стали реагировать на сигнал: Астахов обратился к министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой разобраться, Капков назначил экспертную комиссию.

Да и как тут не среагируешь, если сигнализирующие утверждают, что "вместо яркой и доброй сказки" британский режиссер, "не скрывающий своей гомосексуальной ориентации", поставил мрачное депрессивное зрелище, второй и третий акты которого "пронизаны развратными сценами совращений и призывов к сексу, оральных ласк гениталий, актов мастурбации, садомазохизма, пропаганды употребления алкоголя и наркотиков, мата, мочеиспускания на сцене". Авторы письма буквально вопиют и в то же время политически грамотно расставляют акценты: "В то время, когда национальной идеей провозглашается возрождение духовности и укрепление религиозной морали, в Храме искусства пропагандируется педофилия, гомосексуализм и наркомания".

Не знали Шекспир и Бриттен нашу национальную идею!

Не знал ее и Верди - в письме-доносе художественному руководителю театра Александру Тителю вменяется в вину "Травиата", где ему "уже удалось "протащить" на сцену пропаганду откровенных развратных действий". Совершенно верно: с "Травиатой" были проблемы и у Верди, и у Дюма-сына, автора пьесы "Дама с камелиями", по которой написана опера, - ее не допускала на сцену цензура как раз по причине безнравственности. В "Богеме" и "Манон" тоже действуют дамы легкого поведения. А Толстой и Достоевский сделали проституток героинями своих великих романов.

Авторы письма (точнее, автор, причем найти эту даму не удается, а дирекция театра утверждает, что имя это ей незнакомо), видимо, не представляют себе, что творится на оперных подмостках Европы. Певцы и певицы там сплошь и рядом расхаживают неглиже, купаются в ванне и имитируют половой акт, в том числе между лицами одного пола. Европа нам, конечно, не указ, но дело в том, что оперная классика дает все основания для такой интерпретации - просто планка допустимого все время повышается.

Кляузники ошибаются, полагая комедию Шекспира, на сюжет которой написана опера Бриттена, "доброй сказкой". Это пьеса мистическая и фривольная, она о любовном безумии и тонкой грани, отделяющей реальность от мира сверхъестественного. Она не для детей. Шекспир не пожалел аттической соли и высмеял в "Сне" собственных "Ромео и Джульетту", нимало не заботясь о духовности и укреплении религиозной морали:

Умолкни, речь!
Жестокий меч,
Срежь юной жизни цвет!
(Закалывает себя.)
Привет, друзья,
Скончалась я,
Привет, привет, привет!
(Умирает.)
(Перевод Михаила Лозинского)

Что касается Кристофера Олдена, то он, несмотря на свою предосудительную ориентацию, международно востребованный режиссер, работающий на крупнейших оперных сценах мира. Да, он известен тем, что эпатажно осовременивает оперную классику, но это делают сегодня практически все. Действие "Сна" он перенес в английскую частную мужскую школу 60-х годов, в какой учился и он сам, и автор оперы Бенджамен Бриттен. Афины, где происходит действие у Шекспира, - гораздо бóльшая условность.

Спектакль может нравиться или не нравиться, но почему его надо запрещать? Без плохих спектаклей не бывает хороших.

Одна из матерей, чьи дети поют в спектакле, утверждает, что в нем нет ровно ничего, о чем написано в кляузе: "Я присутствую на каждой репетиции. Никакой педофилии в спектакле нет вообще, это бред. Откровенные сцены есть, но дети в них не участвуют".

Не хочется верить, что театр сам себе устроил такой пиар. Такое впечатление, что духовно озабоченная общественность специально ищет предмет для доноса властям, гражданским и церковным. Дети в опасности - беспроигрышный боевой клич. Не успели оправдать в суде профессора ЦМШ Анатолия Рябова по обвинению в педофилии, как на очереди Кристофер Олден с его ориентацией и упадочничеством. Есть где развернуться поборнику позитивного, жизнеутверждающего искусства, каковым является новый министр культуры Владимир Мединский.