Погром победы, раздавайся
Традиция восторженной лояльности на Руси – из самых древних. Это ремесло славное, бессмертное, неистребимое. Это старинный обычай, со своими неизменными правилами и отработанными методиками.
Собственно, они просты, эти методики.
Вычисляется враг или целая группа инакомыслящих супостатов. Организуется народ, то есть лучшие его представители в лице трудового крестьянства с хоругвями и дубьем, пролетариев-экскаваторщиков и матросов большого морозильного траулера "Барабинск". Одновременно в бой вступает лояльная творческая интеллигенция, и те чувства, что народ выражал словами немудреными, она излагает отборными словами. Все они солидарно высказываются о наболевшем. О смутьянах очкастых, о врагах народа, о докторе жеваге, который продал Родину за тридцать сребреников, о тунеядцах, стилягах и литературном власовце.
А потом они окончательно сплачиваются вокруг царя, вокруг партии, вокруг президента, вокруг начальства, которое устроило им эту развлекуху с мордобоем, и тут очень важный момент, типа катарсиса. Втоптав в землю диссидента, обязательно надо сменить праведный гнев на умиление. Испытав презрение и ненависть к врагу, непременно нужно полюбить всем сердцем того, кто позвал тебя на бой с нечистью и вооружил, и эта любовь никогда не ржавеет.
Такова схема. Обряд, освященный веками. Эталон.
Однако не бывает правила без некоторого исключения, подтверждающего правило, и в этом смысле Максим Кантор – образцовый пример. Он всегда одинокий воитель. Он сам себе и народ, и партия, и секретариат Союза писателей, и экскаваторщик, и большой начальник. "Толпа из одного человека" – это про таких, как он, и это всегда грозная в своем патриотическом порыве зубодробительная толпа. Это толпа, сметающая на своем пути все живое.
Целью и мишенью для Максима Карловича была и остается демократическая интеллигенция. Либерализм как идеологию и либералов как класс он казнит всюду, где видит, и с таким ожесточением, какое редко встретишь в природе. Он изобличает недругов в толстенных романах, которые, кажется, для того и написаны, чтобы тяжелой книгой прихлопнуть оппонента, и в статьях-манифестах, и в кратких газетных колонках. И хотя стараниями власти и волею судеб демократов в России осталось немного, каждое их выступление Кантор воспринимает как личное оскорбление. Существование в родной стране либералов, их слова и дела – постоянный источник вдохновения для художника.
Краткий разящий текст в центральной газете тоже посвящен им. Тем, кто "два года свергали власть... написали несметное число статей... произвели тьму мелких каверзных действий ("синие ведерки", поддержка бандеровцев, гениталии, прибитые к брусчатке, танцы в храме)... заклеймили собственную историю... боролись за свободу (правда, за свою, не народную, – зато искренне)". А еще этими извергами, как уверяет Кантор, "одних доносов написано, полагаю, ненамного меньше, чем в печально памятные годы, – что ни газетная колонка, то донос".
Сильно пишет Максим Карлович. В классическом погромном стиле, но не слепо копируя, а творчески обогащая. За счет свежих примеров и таинственных намеков: так, остается не вполне понятным, кто два года подряд писал доносы. Уж не Лимонов ли, знаменитый оппозиционер и знаменитый колумнист "Известий", коллега Кантора? Это место остается непроясненным, а в остальном все как положено и прозрачно. В рамках неистребимой традиции, как предки завещали. Эстафета поколений в надежных руках.
Однако более всего исследователя нравов в Отечестве радуют не эти строки. Более всего радуют строки последующие, в которых одинокий Кантор, действуя по науке, все-таки тоже взыскует катарсиса. Ищет, с кем бы сплотиться из больших начальников, и кого воспеть. Ищет и находит.
"Пришел один Эрнст – и всех победил. Один. За час человек сделал никчемной работу тысяч. Помимо прочего, открытие игр – лучший образец современного искусства; в содержательном отношении превосходит митинги". Так автор "Известий" откликается на олимпийское шоу, запущенное в Сочи, и не надо удивляться, что место помазанника, гаранта Конституции или там генерального секретаря в финале канторовской статьи занял скромный генеральный директор Первого телеканала. Истинный охранитель, с дубьем или с клавиатурой в натруженных руках, он чуток к веяниям эпохи и понимает, что Сочи – это наше все, и Константин Эрнст, организатор и вдохновитель олимпийского празднества, – он нынче как Путин и Сталин. Под грохот его фейерверков, с песнями, борясь и побеждая, лыжник за медалями идет. И если, смешав все в кучу, нестерпимо хочется еще раз вломить "белоленточникам", то сегодня без гендиректора не обойтись. Он здесь власть.
Традиция восторженной лояльности на Руси – из самых древних, но Кантору удается наполнить ее новым содержанием. Вот этой чистой, безгрешной, одинокой любовью к телевизионному начальству и его государствообразующему олимпийскому творчеству, соединенной с такой искреннейшей ненавистью к врагам, какую и в прежние века редко встретишь. "Безгрешный холуй, запасайся камнями, разучивай загодя праведный гнев!" – это лишь отчасти про него сказано. Максиму Карловичу разучивать ничего не надо.
Блоги
Статьи по теме
Спортсобрание
Чего я не могу понять, так это внезапной метаморфозы критиков режима, которые, как сговорившись, вдруг стали призывать не портить праздник. Запахло обвинением в госизмене, саботаже и вредительстве. Того и гляди начнут привлекать за клевету на Олимпиаду и за оскорбление чувств болеющих. Какое отношение к России, ее достоинству имеет Олимпиада?
Завинчивающаяся крышечка
Когда "население" отколупывало "бескозырку" от бутылочного горлышка, оно при этом недобро приговаривало: "А вот в "Березке" продают "Столичную" с завинчивающейся крышечкой. Ведь могут же, когда захотят. Э-эх!". Вот и сейчас, судя по всему, изготовили-таки "Столичную" с завинчивающейся крышечкой. И даже показали ее по телевизору. "Могут же, когда захотят".
Котлеты из мух
Добро бы линия противостояния "патриотов" с "антипатриотами" проходила между группами или даже между гражданами. Но ведь она проходит порой и внутри индивида. И хочется поболеть за своих на Олимпиаде, и болеешь, да удовольствие отравляет личная неприязнь к режиму. Мне говорят: отделяйте мух от котлет. Легко отделить, когда мухи только присели. А если запеклись? Если стали мясом?
Кантор и нравственные максимы
Критикуя оппозицию, Максим Кантор с ходу берет столь высокую ноту и поднимается на такую недосягаемую моральную высоту, что обессмысливается всякий спор. Ну, в самом деле, как можно собираться на Марш, когда олигархи еще 20 лет назад украли все деньги? О каких честных выборах речь, если их никогда не было в истории России? Возражения тут могут быть только самые робкие, в надежде разве что уточнить некоторые железные постулаты.
Завтра для чемпионов
Летом 2012 года города Украины принимали европейский футбольный чемпионат. Тогда мы в Киеве тоже говорили о мелких недоделках. Но за этими обличениями, призванными вскрыть коррупционный нарыв на теле чемпионата, мы проглядели самое главное – наметившийся системный кризис, который уже начал накрывать с головой и нас, и нашу страну.
Шахматная Олимпиада
Милиция задерживает несогласных, но в малых количествах. Виталий Кличко, отправляется в Межигорье, и президент его принимает. И когда эта встреча завершается, Янукович немедленно звонит Арсению Яценюку, приглашая на переговоры. Он хочет потянуть время и, если возможно, сбить накал протестных выступлений и продержаться в этом межеумочном состоянии до конца сочинских Игр.