Благо назло
Культура наша бескорыстие приравнивает к добродетели. Из этого следует, что поступок, приносящий вред совершившему его, считается нравственным, а ведущий к выгоде – в моральном смысле подозрительным. Иногда так и бывает – многие случаи самопожертвования тому примером. Но иногда Дарвиновская премия – это просто Дарвиновская премия.
Бедный Эдвард Сноуден относится к тому типу странноватых личностей с мессианскими наклонностями, полупсихопатов, полуавантюристов, которые служат естественной добычей спецслужб всего мира, через их посредство передающих друг другу свои сложные сигналы. Из той же породы и Джулиан Ассанж, человек с белыми волосами, дитя австралийской тоталитарной секты, хакер-дилетант с идеями.
Грустно это видеть, но спецслужбы неизбежно превращают в специфическую липкую дрянь все, к чему прикасаются. Попавши в их систему координат, быть "героем" или "предателем" одинаково постыдно – более того, грань между этими двумя понятиями, столь различными в мире людей, в ядовитой спецвселенной размывается. Только что ты спасал простой американский народ от заговора федералов, а вот уже выступаешь совместно с Ольгой Костиной и Вячеславом Никоновым, защитниками твоих прав. Что почетней, сидеть в американской тюрьме или стоять рядом с Ольгой Костиной? Сноуден, вероятно, не знает ни про Ольгу Костину, ни про мужа ее Константина, видного деятеля российской внутренней политики, ни про процесс Пичугина и ценные свидетельские показания, приведшие к двадцатилетнему тюремному сроку. Но кто-то ведь писал ему этот список видных правозащитников, состоящий из кремлевских интересантов и "статусных" адвокатов.
Судя по развитию событий, Сноудена обхаживали наши спецслужбы, они же его в Россию привезли, но сценарий легализации до конца не продумали. Видимо, пока он сидел в воображаемом терминале F (вероятно, на самом деле в пресловутом Лесу или на одной из эфэсбэшных подмосковных дач), шел судорожный поиск латиноамериканской страны, которой настолько нечего терять смысле отношений с США, что она может согласиться этого беженца принять. Пока желающих не нашлось, но в кандидатах состоят Венесуэла, Боливия и Никарагуа.
Как спецоперация все это выглядит очень успешно. Поздравим наши дорогие и дорого обходящиеся спецслужбы: это куда лучше, чем убийство Яндарбиева, спасение Анны Чапман и тому подобный медвежий вальс, который они обычно исполняют во внешнеполитической сфере. Тут есть и изящество, и остроумие, и несомненный пропагандистский эффект. Вы нас полицейским государством обзываете, а сами своих же граждан незаконно прослушиваете! Вы про права человека – вот и мы про права человека, вы нам Магнитским в нос тычете, а мы тоже преследуемого за политику защищаем. И вот уже председатель Государственной думы Сергей Нарышкин говорит, что нельзя Сноудена выдавать США, поскольку ему там есть смертная казнь. Красиво ведь? Красиво.
В американскую тюрьму Сноуден не хочет, хотя смертная казнь ему никак не грозит. Но и помимо смертной казни бывает много неприятного – судьба Брэдли Мэннинга, с которым в заключении обращались довольно дурно, у всех на слуху. Понятно, что сейчас идет судебный процесс и защита Мэннинга стремится извлечь максимальную процессуальную выгоду из всяких нарушений в отношении подзащитного, истинных или воображаемых – и правильно делает, это ее обязанность. Понятно также, что наблюдающего за Болотным процессом это дурное обращение не очень впечатляет – чай, не "стакан" и не "сборка". Но надо помнить, что российские стандарты вообще лучше ни к чему не прикладывать, иначе все, что не кнут и не дыба, будет выглядеть гуманными и привольными условиями содержания.
Отвлекаясь от международной спартакиады чекистов, рассмотрим дело с точки зрения общественного блага. Кому польза от дела Сноудена? Как ни парадоксально, Америке, которая так тщится его поймать и посадить в каменный мешок. Сноуден сделал явным то, о чем все вроде как догадывались, но никто не знал наверное. Догадываться и иметь доказательства не одно и то же. Поступок его развязал публичную дискуссию, что всегда полезно. Более того, это дискуссия исключительно здоровой направленности - народ возмущается поведением начальства. Упрек "что-то вы больно много воли взяли", обращенный гражданами к государству, – показатель общественной адекватности. Он же, направленный сверху вниз, от государства к гражданам, указует путь в ад. Каких-нибудь неудачливых црушников под это дело поснимают, новые осторожней будут – работающий демократический механизм с такими мини-кризисами справится и лишь румяней станет, как там у Тютчева.
Кому вред от этой истории? Увы, России. Дело Сноудена подтверждает в глазах российских граждан официальную религию российского руководства – обратный карго-культ. Все такие, как мы, других не бывает. Как всякий успешный пропагандистский тезис, обратный карго-культ заключает в себе известную долю правды – некоторое сходство во внешних приемах высших администраций всего мира имеется. Особенно велико это сходство именно в сфере так называемой безопасности и всего, что с ней связано. Разница, и разница роковая, лежит в базовом социально-политическом механизме, который обслуживают и разведка, и администрация. Однако российскому телезрителю об этом различии не сообщают, потому он доверчиво слушает рассуждения, что секс и изнасилование – это в сущности одно и то же. Дело Сноудена вредно для России тем, что ухудшает наши отношения с внешним миром – что для местного руководства служит неизменной индульгенцией на любые безобразия внутри страны. На официальном языке это называется "проводить независимую внутреннюю и внешнюю политику". Независимость проявляется почему-то исключительно в ущемлении прав граждан, как будто только воображаемый вашингтонский жандарм не давал этого делать раньше.
Это распределение выгод и убытков иллюстрирует ужасный принцип, с полной смелостью высказанный только в Евангелии, очень экстремистской книге: насчет имущего, которому прибавится, и неимущего, у которого отнимется и то, что есть у него. Или, сформулируем в более гуманной форме: здоровому все на пользу – больному все во вред.
Блоги
Статьи по теме
Дефект презрения
Реакция нашей либеральной общественности на историю с Эдвардом Сноуденом удручает. Даже лучшие ее представители рассуждают о нем "через губу". Между тем Сноуден выступил против нарушений прав человека со стороны государства. И его конфликт с властями этого государства несомненно носит политический характер. Поэтому Сноуден стопроцентно заслуживает предоставления политического убежища.
Полный неулет
По стечению обстоятельств президенты обоих государств, обнадеживших Сноудена, в начале этой недели находились в Москве на форуме стран-экспортеров газа. Обоих подозревали в попытке тайно вывезти Сноудена из России. Франция и Португалия закрыли свое воздушное пространство для самолета президента Боливии Эво Моралеса, и он вынужден был сесть в Вене, но Сноудена на борту на оказалось.
Ни дня без стрижки
Затянувшийся дебрифинг заморского гостя Эдвада Сноудена в капсульном отеле "Шереметьево" склоняет к самым неожиданным мыслям, и тут возникает такой вопрос: а кто, собственно, "поросенок"? Если речь идет о том "визге", который поднялся на Западе, то разве сам процесс многодневной стрижки не доставляет удовольствия Владимиру Владимировичу?
Остановочный эффект
Сноуден говорил, что мог бы прослушивать хоть президента США, что он пользовался неограниченным доступом к секретным базам данных и что при желании легко мог бы продать эти данные той же России. Он не считает себя шпионом, и вряд ли можно вменить шпионаж человеку, который не передавал развединформацию никакой стране. Но своей поездкой в Москву он себя бесповоротно скомпрометировал.
Граждане, прослушайте меня
При желании в рассуждениях Эдварда Сноудена можно найти даже признаки психического расстройства. Но искать их не хочется. В отличие от Брэдли Мэннинга, который вывалил WikiLeaks весь секретный архив без разбора, Сноуден ясно сознает свою цель и тщательно отбирал документы, чтобы никому не причинить вреда, а только разоблачить "маленький грязный секрет" правительства.