В конце восьмидесятых годов прогрессивная советская общественность восторгалась бархатными революциями. "Вот бы у нас так!". И ведь почти получилось так, хотя и не совсем. Страны танкового социализма возвращались к прерванной национальной истории. Русские покончили с искусственным и антинациональным Советским Союзом, получили шанс создать заново национальную государственность.

Бархатные революции были достойным образцом для подражания. Как и начавшиеся чуть более десяти лет спустя революции цветные. Но то были события в странах, имеющих с нашей страной хоть что-то общее кроме границ. Отношение же к дестабилизации на огромном пространстве от Магриба до Дальнего Востока весьма странно. Люди во власти повторяют клише о заговоре неведомых сил - те же самые, что звучали во времена цветных революций. Речь прогрессивной интеллигенции тоже клиширована, но с другими оттенками: "позитивные изменения", "народные восстания". И, конечно, победа твиттера над тиранией.

Похоже, что российская правящая и оппозиционная элита, в отличие от растерянной американской, прекрасно ориентируется в происходящем, знает, кому кадить, кому гадить, каковы причины и последствия происходящего. Только власть не хочет, чтоб так было, а силы света мечтают о том, чтобы Россию встряхнуло.

В этом безусловно есть признаки идентификационного кризиса: двадцать лет назад образцы политического поведения искали в Европе, а сейчас совсем в другом месте. Между тем дестабилизация, начавшаяся на периферии цивилизованного мира, - проблема глобальная. И идентификационный кризис может обернуться новой изоляцией России, ежели правящая элита откажется от совместного с другими странами участия в решении новых проблем. Первые признаки такого отказа уже появились. Происходящее ныне - вызов всему цивилизованному миру, и губительным для него может оказаться поиск особых путей для выхода из создавшегося положения. А искать его придется всем.

Мы наблюдаем кризис патернализма в самых разных его вариантах. Сколь бы ни разнились политические культуры арабских стран, Ирана, а теперь еще и Северной Кореи, происходящее там есть следствие завышенных патерналистских ожиданий населения. В начале февраля индекс цен на продовольствие ФАО достиг исторического максимума - составил 231 пункт. И это объясняет если не все, то многое. Например, то, почему столь схожи сообщения из совсем разных стран.

Вот слова украинской медсестры, многие годы работающей в Ливии:

Государство постоянно строит многоэтажки и раздает квартиры бюджетникам. Зарплаты приличные - медсестра получает 1100 динар - почти $1000, а например, булочка на наши деньги стоит 25 коп., 1 кг сахара - 6 грн., а фрукты - по 25—50 коп.... Новобрачным дают по 70 тысяч динар на покупку квартиры, безработным - пособие в 800 динар. У каждой семьи по 2—3 новых авто. Год назад решили оплачивать из бюджета образование за границей двум детям из одной семьи - всем накладно, ведь в средней ливийской семье по 10 детей. Но недовольные хотят, как в Кувейте, жить на полном гособеспечении.

Конечно, сказывается раздражение рассказчицы, но Ливия с ее нефтедобычей и шестью миллионами населения действительно не бедствовала. А уж аравийские монархии обеспечили население всем, что казалось необходимым в традиционном обществе. Это богатство в сочетании с невозможностью самореализации в тисках архаичного социума сыграло столь же значительную роль в зарождении и развитии современного терроризма, как и бедность тех, кого рекрутировали в рядовые боевики. Терроризм, направленный против цивилизационного центра, выводил напряженность за пределы традиционного общества. А сейчас, глядя на страны Магриба, аравийские монархи откупаются от своих подданных.

В Кувейте удвоены зарплаты, каждому подданному выделяется по 10 тысяч долларов. В Саудовской Аравии на повышение уровня жизни будет выделено 36 миллиардов долларов. А на Западе поговаривают о "плане Маршалла-2" для Северной Африки. Называются суммы от 6 до 10 миллиардов евро.

И все бы хорошо, да настоящий план Маршалла был предназначен для Европы, нацелен на демократические и рыночные преобразования, на возвращение европейских наций к прежним нормам и ценностям. А в несостоявшихся государствах на периферии цивилизованного мира полно примеров того, как помощь присваивалась диктаторами или полевыми командирами. И самое главное: для патерналистски ориентированного населения эта помощь станет таким же наркотиком, как и нефтедоллары. Без изменения базовых стереотипов поведения, прежде всего трудовых норм и ценностей, в этих странах ничего не изменится. Частный случай - опыт замирения Чечни и судьба инвестиций в Северный Кавказ.

Дестабилизация достигла уже Дальнего Востока. Поводом для начавшихся в Северной Корее беспорядков послужило то, что населению не выдали повышенных пайков ко дню рождения Ким Чен Ира. Мотивы тоже могут быть названы патерналистскими. Хотя проблемы выживания в Северной Корее и трудовые стереотипы корейского народа совсем иные, нежели в арабском мире. Но вот шантажировать мир и получать от него рис и мазут северокорейские лидеры научились.

Дестабилизация периферии - это не повод ни для параноидальных разоблачений козней "вашингтонского обкома", ни для радости по поводу обновления мира, как во времена бархатных и цветных революций. Движения вперед не наблюдается, речь может идти разве что о циклическом обновлении правящих элит при сохранении архаичных социальных отношений. Все это дорого обойдется миру. Во всех отношениях дорого.

Что же касается арабского сценария для России, то он нашей стране не грозит по одной простой причине. Она уже переболела "арабской болезнью", порожденной завышенными патерналистскими ожиданиями населения. Патерналистский бунт в России уже был в 1993 году. И массовым его не назовешь. Это был локализованный (только в столице) мятеж части истеблишмента, сгруппировавшегося вокруг уходящих в прошлое советских институтов и пошедшего на союз с самыми одиозными политическими силами. Искать образцы политического поведения в арабском бунте - сознательно занижать планку для России. Куда продуктивнее задаться вопросом: почему махинации с выборами, унизительные для гражданского и человеческого достоинства, ставшие поводом для цветных революций в других странах, не вызывают негодования у российского избирателя?

И совершенно отдельный вопрос - адекватность статусной демократической оппозиции задачам национального развития. От разговора на эту тему уйти не удастся.

А власть ругать уже надоело. Пустое это и никчемное дело.