В деле с отчетом МАК о катастрофе самолета, в которой погибла польская делегация во главе с президентом Лехом Качиньским, сработал старый советский принцип: своих не сдавать. Претензии к отчету вполне обоснованы и понятны, тем более что тут российская сторона сама подставилась. Наша прокуратура сначала передала полякам первоначальные показатели диспетчеров и руководителей полетов, а потом отозвала их, сославшись на "неправильное оформление". Между тем из этих показаний однозначно следовало, что фактический руководитель полетов на аэродроме "Северный" полковник Николай Краснокутский, бывший командир 103−го военно-транспортного авиационного полка, который прежде базировался на этом аэродроме, звонил в штаб военно-транспортной авиации и просил разрешить закрыть аэродром по погодным условиям. Но закрывать запретили, а приказали сделать так, чтобы польский экипаж сам принял решение уйти на запасной аэродром. Как этого добивались, поведал номинальный руководитель полетов подполковник Павел Плюснин, честно признавшийся, что врал польским пилотам, когда говорил что видимость над аэродромом всего 400 метров (в действительности она была 800), чтобы испугать их и принудить отказаться от посадки: "При первом контакте с экипажем Ту-154 я занизил видимость до 400 метров. Я думал, что экипаж самостоятельно изменит решение из-за плохой видимости, хотя на самом деле в этот момент она колебалась в районе 800 м".

Никакого злого умысла здесь, конечно, не было. Хотели как лучше, а вышла катастрофа. Понятно, что российская сторона не хотела брать на себя ответственность за то, что польский президент не попадет в Катынь к началу траурной церемонии: решение закрыть аэродром в Польше могли бы счесть политически мотивированным. Понятно также нежелание Москвы все это включать в отчет. Тут ведь придется и генералов из штаба военно-транспортной авиации подставлять. Да и неизвестно, сами они запретили закрывать аэродром или сделали это по указанию из Кремля.

Но полякам-то от этого не легче. Они ведь прямо признают, что главная вина лежит на польском экипаже. Но хотели бы, чтобы и российская сторона признала свою часть ответственности. Тем более что компенсацию платить россиянам все равно не придется, раз виноват экипаж. Ведь само по себе решение не закрывать аэродром не могло стать непосредственной причиной катастрофы. А вот привлечь диспетчеров и руководителей полетов за ненадлежащее исполнение обязанностей хотя бы к дисциплинарной ответственности стоило бы. Но у российских собственная гордость, которая важнее всякой перезагрузки.

Замечательно заявление представителя МАК о том, что аэродром "Смоленск-Северный" не является международным, поэтому переговоры на английском не были предусмотрены. Аэродром-то не международный, но рейс-то международный, да еще выполняемый бортом № 1 Республики Польша, и переговоры, согласно действующим международным правилам, должны вестись только на английском языке. И зачем, спрашивается, российские власти убрали с "Северного" переводчиков и дополнительное оборудование, которое специально завезли туда для обеспечения состоявшегося накануне визита в Катынь польского премьера Дональда Туска? Хотели таким образом еще раз продемонстрировать свое пренебрежение к неудобному для Кремля Леху Качиньскому? Ведь тот же подполковник Плюснин в докладах начальству указывал на языковый барьер как на один из факторов, который может помешать успешной посадке. И в материалах отчета есть примеры, когда диспетчеры запаздывали с командами, а экипаж - с ответами. И уж совсем некрасиво выглядит утверждение МАК, что пьяный главком польских ВВС давил на пилотов. Во-первых, как явствует из записей переговоров в кабине пилотов, главком там вообще ничего не говорил. Во-вторых, непонятно, когда и как экспертиза установила наличие алкоголя в крови генерала Анджея Бласика и почему в экспертизе не участвовали польские эксперты.

Столь же издевательским выглядит заявление российского министра транспорта Игоря Левитина о том, что диспетчер не имел права закрывать аэропорт. Разумеется, не имел, но поляки это прекрасно знают и говорят не о диспетчерах, а о руководителях полетов (их, кстати, в тот момент фактически на аэродроме было двое), которые действительно хотели закрыть аэродром и просили об этом Москву, но Москва им этого не позволила сделать.

И уж совсем смехотворным выглядит объяснение российской стороны, почему полякам нельзя дать записи радаров в момент посадки самолета Качиньского: "кассета заела", и записей не сохранилось. По этому поводу польский представитель в МАК Эдмунт Клих дипломатично заявил: "Мы имеем определенные сомнения, что россияне говорят правду". Это очень напоминает ДТП на Ленинском с участием вице-президента "ЛУКОЙЛа", когда якобы не сохранилось записей ни одной из 15 видеокамер, фиксировавших момент аварии.

Скандал вокруг отчета о расследовании смоленской катастрофы может негативно сказаться на наметившемся в последнее время потеплении российско-польских отношений. Получается, что российская сторона готова идти навстречу Польше лишь до тех пор, пока не приходится принимать неудобных для себя решений, и не готова к каким-либо компромиссам. Польская оппозиция, назвавшая выводы отчета "насмешкой над Польшей", призвала Сейм принять резолюцию, позволяющую Польше начать самостоятельное расследование катастрофы. Но премьер Туск, чья партия располагает большинством в Сейме, заявил, что не может ставить на кон доверие к Россией. Тем не менее после публикации отчета МАК доверие к России в Польше как раз и пошатнулось. Даже Туск вынужден был прервать отпуск, чего первоначально не собирался делать, чтобы еще раз вместе с экспертами проанализировать российский отчет. Пойти на это его заставила резкая реакция на доклад как оппозиции, так и польского общественного мнения. На пресс-конференции премьер постарался избежать резких оценок, но вынужден был признать, что доклад МАК неполон, поскольку большинство замечаний польской стороны о роли в катастрофе диспетчеров и руководителей полетов на аэродроме "Северный" не были включены в текст доклада. Туск пообещал просить Россию продолжить обсуждение доклада, хотя ранее российский министр транспорта заявил, что Россия с Польшей обсуждать доклад МАК больше не будет. В случае отказа России все-таки принять польские замечания Туск пригрозил обратиться в международные организации для проведения расследования и намекнул, что ситуация непонимания с Москвой создает угрозу наметившемуся улучшению российско-польских отношений. Премьер выразил также обеспокоенность "политическим контекстом российского расследования". Он вынужден учитывать общественное мнение Польши, поскольку безоговорочное одобрение доклада грозит ему серьезной потерей популярности. И оппозиция, очевидно, будет использовать доклад МАК для давления на президента, не позволяя ему делать уступки Москве в этом вопросе.

А тут еще один из архитекторов нынешней российско-польской перезагрузки, руководитель политического отдела посольства Польши в Москве в ранге посла Томаш Туровский оказался "люстрационным лжецом" и вынужден был уйти в отставку, после того как Институт национальной памяти в Варшаве выяснил, что дипломат утаил, что был агентом разведки коммунистической Польши в Ватикане. Именно Туровский, кстати сказать, сразу после катастрофы в Катыни распространил ошибочную информацию о том, что при крушении самолета трое выжили. Теперь, после его отставки, в польском обществе неизбежно встанет вопрос о мотивах, которыми руководствовался один из творцов российско-польской перезагрузки.