Через 80 лет после начала Второй мировой войны российский официоз все увереннее возвращается к сталинским оценкам причин и обстоятельств этого события. Тут и тезис о "панской Польше" как "уродливом детище Версальского договора" и одном из главных "поджигателей войны" в Европе. Тут и утверждение, взятое из знаменитой справки советского МИДа 1948 года "Фальсификаторы истории", будто Мюнхенский сговор Англии и Франции с Гитлером в 1938 году уже сам по себе сделал мировую войну неизбежной в самое ближайшее время и Советскому Союзу, дескать, ничего не оставалось, как заключить пакт о ненападении с Германией. Ведь Гитлер, как убеждали нас советские и до сих пор убеждают российские пропагандисты, все равно бы напал на Польшу, независимо от того, был бы заключен пакт Молотов - Риббентроп или нет, и в отсутствие пакта вермахт, разделавшись с Польшей, сразу бы мог развязать боевые действия против Красной Армии.

Нам объясняют, что СССР получил двухлетнюю передышку и сумел гораздо лучше подготовиться к войне. Хотя многое, конечно, сделать не успели, времени не хватило. Правда, те же пропагандисты утверждают, будто в момент подписания пакта ни Сталин, ни Молотов отнюдь не были уверены в том, что война неизбежна в самое ближайшее время и поэтому, мол, неправильно обвинять их в провоцировании Второй мировой.

Все эти аргументы разбиваются о железобетонные факты, содержащиеся в давно уже опубликованных вполне аутентичных документах, которые официальные российские историки и политики предпочитают не замечать. Например, 21 августа 1939 года Гитлер писал Сталину, предлагая заключить пакт о ненападении и соглашаясь на подписание требуемого советской стороной секретного дополнительного протокола: "Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым. Польское поведение по отношению к великой державе таково, что кризис может разразиться со дня на день. Германия, во всяком случае, исполнена решимости отныне всеми средствами ограждать свои интересы против этих притязаний". Тем самым фюрер ясно давал понять, что собирается напасть на Польшу со дня на день и поэтому с подписанием пакта о ненападении надо спешить.

А бывший заведующий канцелярией германского посольства в Москве Иоганн Ламля, арестованный в 1945 году в Германии органами контрразведки "Смерш", в собственноручных показаниях, данных на Лубянке 24 июля 1946 года, отмечал: "Перед отправкой в Москву Кребс (помощник военного атташе в Москве. - Б.С.) был у Гитлера для получения заданий для работы в Москве. Гитлер приказал ему при установке границы строго соблюдать все для Германии выгодные стратегические соображения, как выгодные пункты для военной операции и, впрочем, пойти всем желаниям и требованиям советской стороны навстречу, ибо - как прибавил Гитлер - если cоветское правительство не пошло бы мне навстречу и мне не удалось бы заключить дружеский договор с Советским Союзом, я был бы принужден весь польский вопрос положить в длинный ящик. Об этой встрече и об этом разговоре с Гитлером Кребс рассказал в доме посла Шуленбурга в 1940 г. после завтрака в малом обществе в присутствии: Шуленбурга, фон Типпельскирх (советник посольства. - Б.С.), Кэстринга (военный атташе. - Б.С.), фон Вальтера, секретаря Грепнерат и в моем присутствии. Из слов Гитлера ясно, что: 1. заключенный в Москве советско-германский дружеский договор был для Гитлера предпосылкой для объявления войны Польше; 2. Гитлер уже после польских военных действий принимал меры, чтобы обеспечить военные операции против СССР".

Таким образом, Гитлер сам признался, уже после оккупации Польши, что без пакта о ненападении с СССР он бы нападать на Польшу не стал. А все версии о злодеях англичанах, французах и поляках, будто бы вынудивших Сталина подписать с Гитлером пакт о ненападении, столь популярные в России сегодня, призваны всего лишь замаскировать простой и очевидный любому непредвзятому наблюдателю факт: Сталин вместе с Гитлером вел дело ко Второй мировой войне и подписал пакт о ненападении с Германией только для того, чтобы Гитлер начал войну с Польшей, что неизбежно вовлекало Англию и Францию в войну против Германии. Гитлер же соглашался отдать Сталину половину Польши, а также Прибалтику, Финляндию и Бессарабию.

Некоторые современные российские историки полагают, что Сталину в сентябре 1939 года, когда он ударил в спину сражающейся польской армии и оккупировал восточную часть Польши, надо было не останавливаться, а продолжать движение дальше на запад, к границам Германии и постараться разгромить вермахт, используя свое превосходство в численности войск, танков и самолетов. На самом деле Сталин думал поступить хитрее. Не сомневаясь, как и Гитлер, в неизбежности скорой советско-германской войны, будущий генералиссимус собирался ударить в спину Гитлеру летом 1940 года, как ранее он ударил в спину полякам. Советский вождь правильно рассчитал, что весной 1940 года Гитлер предпримет генеральное наступление против Франции и, как надеялся Сталин, хотя бы на два-три месяца завязнет на линии Мажино. Вот тогда Красная Армия начнет мощное наступление через почти не прикрытую войсками демаркационную линию в Польше, легко разгромит основные германские силы на Западе и оккупирует всю Германию, за что Франция и Англия только спасибо скажут. Однако Гитлер управился с Францией практически за две недели, и Сталин решил не рисковать, а перенести нападение на 41-й год, когда, он надеялся, Гитлер сосредоточит все свои силы против Британской империи и наступит самый подходящий момент нанести Германии внезапный и смертельный удар. Но Гитлер успел ударить первым.

У Сталина было чем воевать. Одних танков и боевых самолетов у него было больше, чем у всех европейских стран вместе взятых. Сталин не знал, что Красная Армия сильно уступает в боеспособности вермахту. Думал, что они как минимум могут сражаться на равных. Английскую сухопутную армию советский диктатор тогда в расчет не принимал из-за ее малочисленности, равно как и американскую, еще не существующую. А вот насчет того, что кадровая Красная Армия будет посильнее тогдашней французской армии, Сталин не ошибся. Если сравнить результаты 44-дневной кампании во Франции в 1940 году и первых 40 дней Великой Отечественной войны в июне и июле 41-го, результат будет в пользу кадровой Красной Армии, которая в тот момент еще не сменилась необученным ополчением.

Во Франции немцы задействовали 136 дивизий, а против СССР - 142. Французская армия потеряла 85 310 убитыми, 12 000 пропавших без вести, 120 000 раненых и 1 540 тыс. пленных, а всего 1747,3 тыс. человек. Немцы потеряли во Франции 156 492 человека, но часть этих потерь - вероятно, не менее 40 тыс. человек - они понесли в борьбе против англичан, бельгийцев и голландцев. Красная Армия за июнь - июль потеряла 814 030 пленных, около 320 тыс. убитых и около 320 тыс. раненых, а всего около 1454 тыс. человек, нанеся немцам потери в 213 301 человека, в том числе 46 470 убитых и 11 758 пропавших без вести. При этом часть своих потерь, хотя и сравнительно небольшую, советские войска в этот период понесли в боях против румын и финнов. А вот с августа, когда на фронте появились необученные призывники, соотношение потерь для Красной Армии значительно ухудшилось.

Сталин, как и Гитлер, надеялся на блицкриг, а получил четырехлетнюю войну на истощение, в которой положил более 40 миллионов жизней своих подданных и не смог бы победить без помощи западных союзников. А ведь еще совсем недавно он порицал их устами Молотова за ведение "идеологической" войны против Гитлера. Об этом тоже сегодня не любит вспоминать российский официоз.