Как бы нам ни хотелось обратного, дело "Ходорковский и Лебедев против России" в Европейском суде их адвокатами проиграно. Наличие трех вариантов пресс-релиза на русском языке ни в коей мере не означает различных толкований постановления ЕСПЧ: за исключением заголовков, все три текста - первоначальный, промежуточный и окончательный - совершенно идентичны. Это серьезный афронт, к которому защита, судя по всему, оказалась не готова.

В соцсетях вчера хватало проклятий по адресу беспринципных страсбургских судей, испугавшихся Путина. Звучало даже абсурдное предположение, будто все дело в российской газовой монополии. Видимо, глава "Газпрома" Алексей Миллер, наподобие управдома из "Бриллиантовой руки", грозился отключить судьям газ в квартирах. Не стоит так оглуплять ситуацию. Разберемся.

Суд признал обоснованными жалобы на некоторые процессуальные нарушения и даже присудил Михаилу Ходорковскому компенсацию в 10 тысяч евро за моральный вред. В частности, Страсбург счел, что российские власти нарушили статью 8 Европейской конвенции – право гражданина на уважение его частной и семейной жизни (осужденные были направлены для отбывания наказания в отдаленные колонии, за тысячи километров от своих семей); что российский суд нарушил статью 1 Протокола №1 к Конвенции, взыскав с Ходорковского налоговую недоимку "ЮКОСа" (действовавшее в то время российское законодательство не позволяло обращать взыскание с компании на личное имущество ее менеджеров); что в отношении Платона Лебедева были нарушены статьи 3 и 5 Конвенции (содержание его в железной клетке в зале суда было унижающей его достоинство мерой, а также суд необоснованно долго держал его под стражей, не рассматривая иных мер пресечения). Российские власти также оказывали давление на адвокатов Ходорковского, с тем чтобы помешать подаче жалобы в Страсбург, чем нарушили статью 34 Конвенции.

Наконец, суд частично признал нарушения статьи 6 – права на справедливое судебное разбирательство. Нарушения выразились в том, что обвиняемым и адвокатам не была обеспечена конфиденциальность их контактов: документы просматривались как администрацией СИЗО, так и судьей в ходе судебного заседания, в офисе одного из адвокатов был проведен не санкционированный судом обыск, устные переговоры адвокатов с клиентами велись в присутствии конвоя. Суд также не принял во внимание представленные защитой заключения американских аудиторских фирм, чем поставил защиту в неравное положение. Вместе с тем ЕСПЧ не счел нарушением предоставление обвиняемым слишком краткого времени на ознакомление с делами – по пять месяцев на прочтение дел объемом в 41 и 55 тысяч листов. По мнению Страсбурга, эту задачу им облегчала команда высокопрофессиональных адвокатов, да и сами обвиняемые "имели высшее образование и были топ-менеджерами одной из крупнейших нефтяных компаний России. Они должны были понимать суть деловых процессов, которые рассматривались в их деле, лучше, чем кто-либо иной".

Суд не увидел в жалобах Ходорковского и Лебедева доказательств необъективности судьи Колесниковой – по мнению суда, принимавшиеся ею процедурные решения сами по себе не могут служить такими доказательствами.

Суд оставил без удовлетворения жалобу Лебедева на тяжелые условия содержания в СИЗО. По мнению суда, во время семидневного пребывания Лебедева в одиночной камере "ситуация не достигла "минимального порога жестокости", который требуется, чтобы найти нарушение статьи 3", запрещающей пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Признав, что Лебедев не получал горячей пищи в дни судебных заседаний и был лишен прогулок, суд установил, что "заявитель мог позволить себе покупать продукты за свой счет, заваривать чай или блюда быстрого приготовления в здании суда, а также у него была возможность хотя бы иногда заниматься физкультурой".

Но самое главное – это отказ в удовлетворении жалобы на нарушение статей 7 и 18 Европейской конвенции.

Статья 7 гласит:

Никто не может быть осужден за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением.

Иными словами, судить можно только на основании действующего законодательства.

Позиция защиты в данном случае основывалась на концепции так называемого "избирательного правосудия": мол, минимизировали налоги при помощи создания офшорных компаний все, а наказали за это только "ЮКОС": "Заявители утверждали, что они стали жертвой совершенно нового и непредвиденного толкования налогового законодательства". Однако суд "не согласился с аргументом заявителей о том, что длительное непротивление со стороны государства подобным схемам минимизации налогов сделало эти схемы законными и исключило уголовную ответственность".

На это трудно что-либо возразить. Едва ли не все водители превышают скорость на дорогах, но наказывают только некоторых. Статистика правоприменения не делает нарушение закона ненаказуемым. Страсбург счел разумными выводы российского суда о "притворном характере" налоговых схем и о том, что заявители представляли налоговым органам ложные сведения об источниках своих доходов.

Подчеркну: ЕСПЧ не рассматривал дело по существу и не определял обоснованность приговора – это не его компетенция. Он лишь оценивал соответствие формулы обвинения закону.

И наконец, главное разочарование – отказ в признании нарушения статьи 18.

Вот ее текст:

Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены.

То есть нельзя использовать уголовное право для преследования по иным, нежели борьба с преступностью, мотивам. В данном случае адвокаты утверждали, что "избирательное правосудие" было применено в качестве наказания за политическую активность Михаила Ходорковского. Но то, что представляется очевидным российской общественности, отнюдь не очевидно суду.

Суд исходит из презумпции добросовестности властей. Чтобы доказать обратное, требуются веские основания. Суд согласился с наличием косвенных признаков политической мотивации, принял во внимание мнение общественных деятелей, организаций и судов Европы. Он не стал отрицать, что некоторые должностные лица могли иметь "собственные причины" для уголовного преследования Ходорковского и Лебедева. И все же это не значит, что, не будь этих причин, заявители были бы оправданы:

Обвинения, выдвинутые против них, были серьезными, в них было здравое зерно. Таким образом, даже если в деле и присутствовали неподобающие мотивы, это не давало заявителям иммунитета от уголовного преследования и не делало все уголовное преследование, с начала до конца, нелегитимным, как это утверждали заявители.

Вряд ли после такого вывода возможно утверждать, как это делает Каринна Москаленко, что суд отчасти все-таки признал политическую мотивацию. В судебных решениях "отчасти" не бывает.

Доказать в Страсбургском суде нарушение 18-й статьи исключительно сложно. Чтобы пересчитать случаи, когда это удалось, хватит пальцев одной руки. В 2004 году это сумели сделать адвокаты Владимира Гусинского. Но у Гусинского на руках был документ – бумага, которую он подписал, находясь под стражей, по предложению тогдашнего министра печати Михаила Лесина: Гусинский продает "Газпрому" свою медиа-компанию в обмен на прекращение уголовного преследования. Свой экземпляр соглашения Гусинский и предъявил впоследствии сначала испанскому, а затем Европейскому суду.

В прошлом году положительного решения по 18-й статье добился в Страсбурге бывший министр внутренних дел Украины Юрий Луценко.В апреле этого года ЕСПЧ признал, что власти Украины нарушили 18-ю статью в отношении Юлии Тимошенко. Но Тимошенко и Луценко – это в прошлом крупные политики, лидеры оппозиции. О Ходорковском и Лебедеве этого сказать нельзя.

Их защита переоценила свои возможности. Ввиду нехватки доказательств она решила оперировать аргументами не юридического, а публицистического свойства. Но в Страсбурге эти аргументы впечатления не произвели.

Постановление ЕСПЧ вступит в силу через три месяца, если за это время ни одна из сторон его не оспорит. Если оспорит, коллегия из пяти членов Большой палаты ЕСПЧ решит, имеются ли основания для рассмотрения дела полным составом Большой палаты. Если решение будет отрицательным, постановление от 25 июля вступит в силу в день принятия этого решения. Если положительным - постановление не вступает в силу и стороны ожидают решения Большой палаты, которое будет окончательным.

Защите Ходорковского и Лебедева подавать новое ходатайство нет смысла. Постановления от 25 июля достаточно для возобновления производства по делу в порядке статьи 413 УПК РФ, которая предусматривает такое возобновление ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. В числе таких новых обстоятельств кодекс называет решение Европейского суда о допущенных нарушениях Конвенции. Поэтому странно читать комментарии юристов, заявляющих, что оснований для пересмотра дела нет или они ничтожны.

А вот правительству России как раз выгодно обратиться к Большой палате, дабы затянуть дело. Но, как гласит статья 43 Конвенции, рассмотрение дела Большой палатой возможно лишь в том случае, "если дело поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений настоящей Конвенции или Протоколов к ней, или другой серьезный вопрос общего характера".