Уважаемая г-жа Латынина!

Я не подписывал направленные против Вас коллективные письма "возмущенных трудящихся", прозрачно намекающие "дорогой редакции" на необходимость сделать "оргвыводы". Хотя с сутью высказанных там оценок я совершенно согласен, но от их формы веет беспросветным совком.

Мой личный жизненный опыт приучил меня к тому, что, когда рядом бродят вертухаи, в полемике с идейными противниками надо "фильтровать базар". Поэтому я меньше всего хотел делать упор на то, что Ваши взгляды противоречат отдельным базовым статьям Конституции РФ, которые даже я уважаю. Но слово произнесено, и не мной. Разговора об этом уже не избежать, и мне остается лишь пообещать, что если какое-нибудь нашистское убожество попытается привлечь Вас за эти взгляды к суду, я буду защищать Вас всеми имеющимися у меня средствами. И необязательно в рамках действующих законов.

Когда Ваши взгляды называют фашистскими, я не считаю это чисто риторическим приемом, использованием термина просто в качестве политического ругательства без учета его смысла. Есть достаточно серьезные основания считать Ваши взгляды если и не полностью фашистскими, то по многим важным пунктам смыкающимися с фашистскими.

Вы пишете, что когда затыкают рот врагам свободы - это хорошо, а когда затыкают рот защитникам свободы - это плохо. Волкодав прав, а людоед - нет, отличить же одного от другого, так же, как и отличить врага свободы от ее защитника, можно легко - глазами. Так же, как можно отличить черную кошку от белой. Вы называете это прагматизмом и здравым смыслом.

Но это имеет и другое название: приоритет политической целесообразности над правом. Это один из базовых принципов тоталитарных режимов и фашистского и большевистского толка. Это первое, лежащее на поверхности внешнее сходство Ваших взглядов с фашистскими.

Внешнее сходство номер два. Вы с восхищением пишете о том, как западная цивилизация в XVIII веке посылала девятилетних мальчиков в море. Для Вас это то, что позволило ей добиться глобального успеха, в первую очередь - в борьбе за доминирование в мире. Но чем это отличается от аргументации поклонников обеих тоталитарных империй XX века? Да, были суровы. Да, заставляли людей терпеть лишения. Да, не останавливались перед жертвами. Зато как рванули! Короче, жизненная сила цивилизации - в ее безжалостности.

И вот здесь мы уже переходим от внешнего сходства к глубинному идейному родству фашизма с правым либерализмом. Именно правым, потому что никаких "либеральных ценностей вообще" не существует. Существуют две очень разные их интерпретации. Правой интерпретации Вы привержены, против левой, как сами признаете, активно выступаете.

Так вот, при всей фундаментальной разнице в решении правыми либералами и фашистами вопроса о соотношении личности и общества (одни ультраиндивидуалисты, другие требуют полного подчинения индивида государству), их роднит антиэгалитарный элитаризм и правый социал-дарвинизм (опять-таки именно "правый", потому что существует и его "левая" интерпретация Кропоткиным). Правая система ценностей (в отличие от левой, основанной на эгалитаризме) в любом своем варианте предполагает право сильного на доминирование, разделение людей на тех, кто "право имеет", и тех, кто "тварь дрожащая". Это всегда идеология элиты "лучших", "избранных", призванных править "неразумными". Это всегда идеология господ или тех, кто претендует на положение господ. А чтобы быть господами, нужны те, над кем господа господствуют.

Политический водораздел между "правыми" и "левыми" проходит по вопросу о том, насколько велик объем прав, которые общество готово признать за индивидом, и насколько широк круг индивидов, на который эти права распространяются. Или иными словами: в какой части ценимых обществом прав какая часть людей признается равными. Разумеется, этот водораздел подвижен во времени, поскольку меняются и объем ценимых людьми прав, и их распространенность. В начале XIX века, когда "классический либерализм", к которому Вы апеллируете, противостоял в первую очередь феодально-абсолютистским порядкам, Ваши взгляды считались бы весьма левыми. Но столкнувшись с более левым оппонентом в лице социалистического движения, часть либералов оказалась по другую сторону водораздела. Вот тут-то и оказалось, что люди, конечно, равны в правах, да не всегда и не во всех.

Вы пишете, что для Вас нет раз и навсегда данных абсолютных истин. То, что является благом в одних конкретно-исторических условиях, превращается во зло в других. Вот здесь Вы лукавите. Любая концепция права предполагает существование некоего ядра, включающего комплекс прав, признаваемых базовыми, первичными. Их нельзя ограничивать ради какой бы то ни было целесообразности. Зато ради них можно, если что, пожертвовать какими-то другими, "вторичными" правами. Вопрос в том, какие права считать первичными, то есть абсолютными, а какие — вторичными, относительными.

Понятно, что для праволибералов абсолютной ценностью не является народовластие. То есть они готовы терпеть формальную демократию, пока она не мешает фактическому доминированию элиты "успешных и состоятельных граждан". Но как только для элиты возникают проблемы, начинаются разговоры о том, что чернь по природе враждебна свободе личности и, чтобы оградить права "добрых граждан", ее надо лишить права участвовать в управлении. Не является базовой ценностью для праволибералов и традиционный "джентльменский набор" политических свобод (слова, печати, собраний, объединений). Когда затыкают рот "врагам свободы" - это хорошо.

Итак, некоторая часть общества может быть лишена другой его частью права голоса (на выборах, в СМИ и т.д.). Ради каких же базовых, неотъемлемых прав допускается подобное ограничение? Для праволибералов это священное и неприкосновенное право частной собственности. Единственное и неповторимое абсолютное право для всех времен и народов.

Приверженцы же леволиберальной системы ценностей скорее согласятся ограничить право собственности, чем свободу выражения взглядов. И в этой системе ценностей людоед отличается от волкодава вовсе не такой самоочевидной на глаз вещью, как расцветка шкуры. Любой, кто затыкает рот оппоненту, уже людоед по определению. На слово можно отвечать только словом. В соответствии с естественными этическими представлениями о справедливости. И лишь на насилие можно отвечать силой. Не всегда целесообразно, но во всяком случае можно с моральной точки зрения. Отсюда волкодав - это производная от людоеда, это тот, кто готов силой противостоять насильнику.

Вас озадачивает, что если исходить из такого критерия, сегодняшний волкодав завтра может превратиться в такого же людоеда? Да, может. И такие трансформации в истории происходили гораздо легче и чаще, чем обратные. Такова диалектическая асимметрия. Но Вы же сами пишете, что благо в одной ситуации может превратиться во зло в другой, а любая власть стремится к безграничной экспансии!

При всех исторических зигзагах, глобальный вектор развития человечества за последние несколько тысяч лет был направлен влево - к уменьшению неравенства, к демократизации. Что же касается успехов западной цивилизации, успехов действительных, а не мнимых, заключающихся в улучшении жизни людей, а не в погоне за химерами имперского величия, то этими успехами она обязана вовсе не тому, что так чарует в ней Вас. Она добилась этих успехов потому, что нашла в себе силы отказаться от собственной дикости (потому что посылать девятилетних детей в море - дикость) и повернуть влево. И начался этот поворот еще в 30-е годы XIX века, когда английский парламент под давлением социалистической пропаганды дрогнул, проявил слабость и принял возмутительно антилиберальный, попирающий права человека закон, запрещающий труд детей до 12 лет в шахтах. Ну хочет ребенок в шахте работать - это его выбор. А вы его свободу ограничиваете!

И сейчас правым либералам остается лишь с тоской вспоминать о настоящих мужчинах, каковыми были первостроители "открытого общества" Писарро и Дрейк. И в своем противостоянии "левым ценностям" искать поддержки у сил еще более правых, более брутальных и - что уж греха таить - более последовательных. У тех самых.