Я был приглашен на запись передачи "Гражданин Гордон" на Первый канал. Она была назначена на 4 февраля, сразу после митинга на Болотной площади. Предполагалось, что будет разговор о цели этого митинга, его результатах и т.д. Я не являюсь организатором митингов «За честные выборы», но активно в них участвую. Поэтому я согласился прийти на передачу, предполагая, что она происходит в рамках общего «размораживания» телевизионного эфира государственных каналов.

О содержании программы я не буду говорить подробно, желающие могут посмотреть ее или уже посмотрели. В программе участвовали также представители «антиоранжевого» митинга на Поклонной горе. Одним из участников передачи был оратор с Поклонной горы, названный писателем Эдуардом Багировым. Багиров обвинил организаторов митинга на Болотной площади в подготовке «оранжевой революции» и сказал, что в них принимают активное участие такие лица, как Лев Пономарев, который финансируется Западом, защищает чеченских террористов и т.д.

Для иллюстрации заявлений Багирова ведущий передачи Александр Гордон внезапно извлек распечатки якобы двух заявок от моей организации (движения «За права человека») в частный американский "Фонд Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров" с вопросом, правда ли, что моя организация получает финансирование от Фонда Макартуров. Я подтвердил, что это так, и не только от этого фонда, но и от других иностранных фондов, потому что финансирование независимой правозащитной деятельности бизнесу в России фактически запрещено (пример Ходорковского оказался «другим наукой»). В первой распечатке, процитированной Гордоном, речь идет о проекте в поддержку прав заключенных и детей в детских домах. Возможно, это действительно взято из настоящей заявки, потому что движение «За права человека» получает финансирование проектов, в рамках которых мы оказали правовую помощь тысячам человек, находящихся в местах заключения, а также сиротам.

Как и положено в такого рода действиях, правдоподобие первой цитаты было нужно для прикрытия лживости второй. И Гордон зачитывает фальщивку, вот уже год гуляющую по интернету: «Название заявки: Объединенные действия по защите конституционных прав граждан на свободу собраний: массовые мероприятия в городе Москва. Срок исполнения: декабрь 2009 – март 2012. Основными целями являются: проведение массовых мероприятий на значимых площадях города Москвы: Триумфальная площадь, Пушкинская площадь, Тверская площадь».

Я заявил Гордону, что подобной заявки в Фонд Макартуров движение «За права человека» не подавало, в этом легко убедиться непосредственно в фонде, т.к. вся деятельность его прозрачна. И очевидно, готовя эту передачу, профессиональный ведущий должен был бы этим поинтересоваться. Более того, мне знаком этот провокационный поддельный текст, он был вброшен в интернет год назад, получил широкое освещение, и эта провокация уже тогда была разоблачена. Собственно, здесь разговор на эту тему между мной и Гордоном закончился.

После этого Андрон Кончаловский, участвовавший в передаче, сделал замечание Багирову о недопустимости тона, которым Багиров произнес все обвинения в мой адрес. Таким образом, во время записи инцидент был исчерпан.

После записи я все же обратился к Гордону с вопросом, как же получилась такая "ошибка". На это он ответил мне, что редактор, готовивший эту передачу, убедил его, что текст этой скандальной заявки взят с сайта Фонда Макартуров. Легко убедиться, что на сайте фонда такой заявки нет.

Следует заметить, что митинг на Поклонной горе не был направлен в защиту Владимира Путина напрямую, а декларировался как митинг против оранжевой революции и прошел с основной целью разжигания ненависти и вражды к организаторам протестного движения. Практически во всех выступлениях на митинге на Поклонной горе говорилось, что организаторы митинга на Болотной финансируются Западом и их цель – осуществление оранжевой революции.

Я думаю, что провокационный шаг на записи передачи Александра Гордона мог быть сделан против его воли - по поручению руководства канала, а значит, и власти. Это стало очередной топорной попыткой хоть как-то обосновать обвинения в подготовке «оранжевой революции» по заданию Запада, так настойчиво звучавшие со сцены на Поклонной горе.

Ведь хорошо известно, что финансирование всех мероприятий в рамках митингов «За честные выборы» абсолютно прозрачно и происходит за счет добровольных пожертвований граждан России. Собственно, это больше всего и раздражает власти и противников протестного движения.

Я временно отказываюсь от общения с Первым каналом. В том числе я был сегодня вынужден сообщить программе «Свобода и справедливость», которая пригласила меня на запись 5 февраля: «Вчера на записи передачи Гордона против меня, моей организации и организаторов митингов была совершена провокация, поэтому я прекращаю на данный момент всякое взаимодействие с Первым каналом. Я сожалею о том, что это касается и программ Андрея Макарова».

UPD: в эфире передачи "Гражданин Гордон" 5 февраля эпизод с фальшивой заявкой показан не был.

В речи, посвященной годовщине своей интронизации, глава РПЦ Кирилл Гундяев произнес, в частности, следующие слова:

"Православные люди не умеют выходить на демонстрации - они стоят к Поясу Пресвятой Богородицы... Эти люди не выходят на демонстрации, их голосов не слышно, они молятся в тиши монастырей, в келиях, в домах..."

4 февраля в Москве прошло сразу несколько митингов. Один из них был митингом сторонников кандидата в президенты Владимира Путина. Сам кандидат накануне субботы публично заявил, что он солидаризируется с теми, кто соберется на Поклонной горе в его поддержку.

Это заявление прозвучало спустя два дня после речи, произнесенной главой РПЦ.

Возникает вопрос: каким образом соотнести между собой эти два обращения? Может быть, глава РПЦ призвал православных за три оставшихся до митингов дня, наконец, научиться выходить на демонстрации? Может быть, Путин в своем заявлении дал понять патриарху Кириллу, что соответствующая работа проведена и народ готов? Может быть, люди на Поклонной горе пребывали в молитве, а саму Поклонную площадь глава РПЦ приравнивает к монастырю?

И, наконец, еще одна версия. Владимир Путин и многие из тех, кто собрался на Поклонной горе, называют себя православными. Невозможно предположить, что глава РПЦ не знал о готовящемся митинге на Поклонной, - следовательно, он не считает православие этих людей подлинным. И его речь была скрытым предупреждением тем, кто организовывал это мероприятие, и тем, кто на него вышел.

Налицо существенный прокол главы РПЦ и его референтов. Очевидно, что сторонников Путина они в виду не имели. Тем интереснее было бы услышать их мнение о митинге на Поклонной горе и о том, следовало ли ходить туда православным христианам. Следовало ли подчиняться давлению начальства по их месту работы. Следовало ли таким способом зарабатывать по пятьсот рублей.

Интересно было бы также услышать мнение главы РПЦ о деятельности Иоанна Крестителя, обличавшего тетрарха Ирода Антипу - ведь вокруг Иоанна собиралось множество народа. Следовало ли поклонникам Иисуса из Назарета устраивать демонстрацию, которую христиане поминают ежегодно как "Вход Господень в Иерусалим"? Следовало ли Иисусу изгонять торговцев из храма и произносить обличения в адрес духовных правителей Израиля?

Все эти вопросы, естественно, являются риторическими. Позиция главы РПЦ является логическим продолжением того выбора, который верхушка церковной иерархии сделала в IV веке. Если Иисус преодолел Искушение властью над земными царствами, то некоторые его псевдопоследователи, назвавшие себя - в нарушение прямых слов Спасителя - "отцами", "учителями" и "наставниками", именно к этой власти и стали стремиться. В их сознании образ Бога изменился. Их богом стала не любовь и свобода, а власть.

Поэтому трудно ожидать от духовных наследников тех, кто власть кесаря предпочел божественной любви и свободе, обличения неправд этой самой кесаревой власти.

Но такие люди не представляют собой всех христиан. И даже - не всех православных христиан. Православная традиция знает иные примеры. В России такими примерами служат Нил Сорский, Максим Грек, митрополит Филипп, Василий Блаженный. И многие тысячи менее известных людей православного исповедания, как в далеком прошлом, так и сегодня.

И так хотелось бы, чтобы их голос был слышен лучше.

Сегодня, 4 февраля, в ходе шествия и митинга на Болотной активисты «Другой России» призвали протестующих граждан выйти 5 марта в 19:00 на Лубянскую площадь и озвучить свои требования непосредственно у здания ЦИКа.

Они распространили 10 тысяч листовок с призывом провести на следующий день после выборов антипутинскую акцию. Лицевая сторона листовки выглядела так:


На обороте текст:

«Еще 12 лет? Спасибо, НЕТ!

Мы видим, что требование митингующих 10 и 24 декабря об отмене итогов выборов и освобождении политзаключенных были проигнорированы властью. Пока заседают бесконечные оргкомитеты и проводятся «переговоры» с властью, продолжают сидеть политзаключенные.

Впереди президентские выборы. Уже понятно, что они пройдут так же незаконно, как и выборы в думу. Ведь ряду кандидатов в президенты было отказано в регистрации под надуманными предлогами.

Мы призываем вас выйти 5 марта в 19:00 на Лубянскую площадь, к зданию ЦИКа на Б. Черкасском переулке в Москве на следующий день после голосования, чтобы сказать свое "НЕТ" Путину.

Почему 5 марта?

Как показал опыт протестов во время парламентских выборов, многие люди не выйдут в день выборов на площадь, поскольку будут наблюдателями на избирательных участках, либо не захотят нарушать запрет на массовые мероприятия в день выборов. Поэтому мы призываем всех выйти 5 марта.

Почему Лубянская площадь?

Лубянская площадь расположена в центре Москвы. Оттуда рукой подать до символов государственной власти России, среди которых Центризбирком, находящийся в шаговой доступности. Ведь мы собираемся на митинг, чтобы призвать власть к ответу.

Это наш последний шанс изменить ситуацию в стране. Отступать нам некуда!»

Ну, и группа в FB - https://www.facebook.com/events/164476253662015/

Сегодня 4 февраля - день проведения протестных акций по всей стране.
Волею властей я вновь лишен возможности участвовать в них. Раньше была тюрьма, ну а теперь больница. Удивительная, не обоснованная ничем истеричность и, наверно, даже страх целой государственной системы перед одним человеком. Кажется, это диагноз...

Впервые с Центром по противодействию экстремизму мне довелось встретиться года три назад. Тогда к нам, задержанным после акции "Еда вместо бомб" по в раздаче нуждающимся пищи, пришел и начал всех прессовать один из эшников. Потом пересекаться приходилось все чаще, и их арсенал был мне продемонстрирован целиком: угрозы, моральное и физическое давление, оскорбления, а в прошлом году и фабрикация административного и уголовного дел. Все суды, в которых я участвовал, и аресты, которым подвергался, проходили под контролем и чутким руководством ЦПЭ.

Стоит отметить, что в Петербурге, городе трех революций и "столице экстремизма", существует аж три независимых структуры политической полиции. Это городской Центр Э (сейчас в основном они занимаются преследованиями активистов), Северо-Западный ЦПЭ (какое-то время занимались делом группы "Война") и 5-е управление ФСБ (появляются очень редко на горизонте). Все эти многообразные структуры, конкурируя между собой за присвоение денег из бюджета, занимаются подавлением инакомыслия в городе. Со всеми из них мне приходилось сталкиваться.

Сложно точно утверждать, но кто-то из сотрудников этих структур решил применить в отношении меня инновационный подход. Сразу же после освобождения из-под ареста до меня стали доходить "предупреждения" от Алексея Григорьева (начальника 2-го отдела городского Центра Э) о том, что если я продолжу участвовать в общественной жизни, то расплатой станет нападение в парке и сломанные ноги. До этого мне так же регулярно угрожали тюрьмой, убийством или избиением. Но последняя угроза сбылась с поразительной точностью...

Утром в 9, в рассветных сумерках, мы с товарищем вышли из дома и двинулись к ближайшему метро пешком через парк. Вдоль улицы, на которой стоит дом, было припарковано несколько легковых машин, но прохожих не было совсем. Оглянувшись несколько раз, я в этом убедился. Видимо, засадный полк с комфортом стерег в машине. Мы углубились в тенистый парк, беседуя об особенностях зарубежной журналистики, и вдруг сзади на меня набросились. Нападавших было двое. Один, схватив за горло, свалил меня на снег, а второй стал спрашивать мое имя. Не добившись ответа, молодчик наклонился надо мной, вглядываясь в черты лица, и с торжествующим криком "Это Филипп!" нападавшие принялись избивать меня. Целенаправленно били по коленям, по голове, разбили очки. Где-то вдалеке на заснеженной аллее парка появился человек. Нападающие ретировались, бросив меня в луже крови. Меня подняли и довели до дома, благо было недалеко, но через несколько часов, убедившись, что дело серьезное, пришлось вызвать врачей. В итоге уже вечером я оказался в больнице, где мне поставили диагноз - сотрясение мозга и перелом костей колена.

Это новый этап. На примере моей ситуации мы становимся свидетелями начала политического террора со стороны властей и их репрессивных структур. Оказавшись неспособными посадить меня, эшники решили покалечить. Но чего они добиваются этим? Дни режима, поощряющего подобный произвол, сочтены. Можно посадить, запугать или избить отдельных активистов, но невозможно остановить волну народного протеста, невозможно остановить исторический процесс. В их руках власть и ресурсы, но это ничего не значит. Мощный протест опрокинет всю эту трусливую систему. Момент, когда произойдет революция, может приблизить каждый. Нам нечего бояться. Мы победим!

За последние сутки скандал, связанный с интервью отца Александра Литвиненко Первому каналу, разросся до глобальной сенсации, став пропагандистской победой Путина. Кандидат в президенты, которого враги называют главой клана жуликов и воров, предстал в виде жертвы ложных обвинений в убийстве, состряпанных мировой закулисой.

То, как это выглядит на Первом канале, не может не вызвать шока и сострадания: одинокий старик живет на чужбине, не зная языка, не понимая местной культуры, в полной безвестности. Недавно у него умерла жена. Добавьте к этому нищету и обиду человека, которого враги России использовали и выкинули за ненадобностью. И за всем этим - зловещий монстр Березовский, антипод светлого образа Большого кремлевского брата. А за Березовским - еще более зловещие британские спецслужбы, алчущие развала России. Скрытый месседж для впечатлительных телезрителей: пойдете против Путина на поводу у врагов родины - закончите как Вальтер Литвиненко.

Душераздирающие кадры, в которых замерзающий старик проклинает сына-предателя и молит самодержца о высочайшем прощении, могли бы показаться сентиментальной мелодрамой, если бы за ними не стояла реальная человеческая трагедия. Но она не совсем такая, как показали по ТВ.

Мне очень не хочется выносить сор из избы, потому что придется задеть личные дела близких моего убитого друга, но ничего не поделаешь. Против нас - колоссальная пропагандистская машина, и приходится отбиваться.

Суть истории в том, что за три года после выезда семьи Литвиненко из России Вальтеру Александровичу в Италию были перечислены десятки тысяч долларов - самим Березовским через Фонд гражданских свобод и Сашиной вдовой Мариной. В совокупности получается приличная шестизначная цифра, вполне достаточная для достойного существования даже в Италии, особенно если учесть, что рядом четыре взрослых работоспособных человека - его второй сын с женой и дочь с мужем.

Проблема в том, что суммы эти поступали на счет Максима Литвиненко, дела которого, как выяснилось, идут не слишком хорошо. Я не знаю дальнейшей судьбы этих денег, но, видимо, они ушли туда же, что и немалые средства, вырученные от продажи квартиры родителей перед отъездом из России. Если бы Первый канал хотел рассказать правду, то сюжет выглядел бы так: деньги Березовского ушли в неудачный бизнес сводного брата Литвиненко, а старику отключили свет за неуплату. История банальная, таких стариков по России бродят десятки тысяч. И, увы, мало кому интересная.

То, что происходит с Вальтером Александровичем, конечно, ужасно. Не менее ужасно и то, что президент великой страны, цепляясь за ускользающую из рук власть, использует эту печальную семейную ситуацию для своей предвыборной кампании. Неужели в пропагандистском арсенале Путина больше ничего не нашлось?

Что же касается лондонского круга родных и друзей Саши, то мы по-прежнему считаем себя ответственными за судьбу Вальтера Александровича и готовы ему помогать независимо от того, что он говорит про убитого сына и куда поедет жить. Но теперь для этого нам нужно иметь номер его личного счета или хотя бы адрес для телеграфных переводов. Однако дозвониться до него невозможно. Непонятно, как у Первого канала это получилось.

Понятно, что неправительственные организации, которые получают финансирование из-за рубежа, бельмо в глазу и кость в горле для существующего режима. И не потому, что они так опасны для него. Просто режим стремился к тому, чтобы все, кто, хочет действовать в публичной сфере, зависели от него. Административно и финансово. Чтобы руководители НКО, как главы партий, ходили на Старую площадь и в Кремль для согласований и разрешений. Таков тренд. Поэтому различные законопроекты, которые призваны ужесточить правила получения финансовых средств или усилить механизмы контроля, разрабатывались все время. Сейчас по понятным причинам – обострение. Достаточно взглянуть на ситуацию вокруг «Голоса».

Режим мог бы успокоить свои страхи, например, такими простыми мерами: 1) запрет на получение денег из-за рубежа в любой форме; 2) представление права на получение средств из-за рубежа только организациям, получившим особое разрешение (лицензию политической лояльности). Но столь одиозные порядки власти ввести явно не готовы.

Поэтому они пытаются придумать разные способы, как усилить контроль, надеясь, что это позволит им принудить независимые НКО к политической лояльности. В действительности ничего не выйдет. Независимые НКО - это очень сильные и опытные организации. Другие просто не выжили. Они реально соблюдают законодательство. Они оказались способны соблюдать законодательство 2005 года - смогут заполнить отчетность и в том случае, если она будет в два раза больше, чем сегодняшняя. Для того чтобы их уничтожить, все равно придется применять произвол. Но с помощью произвола можно уничтожить НКО и сегодня. Тут вопрос не в наличии полномочий, а в готовности идти на скандал.

Еще хотят расширить перечень причин для внеплановых проверок. И здесь то же самое. Если против того же «Голоса» начнут внеплановую проверку Минюста в ходе избирательной кампании, политическая подоплека будет всем ясна. А при вящей необходимости и сегодня можно придумать фиктивный повод для прокурорской проверки. Скандал будет такой же силы, а новое законодательство вводить не нужно.

За последние 7 лет власти предприняли самые разнообразные меры, чтобы исключить возможность любого посягательства на их легитимность. Но когда общественный протест созрел, выясняется, что гражданам не нужно ни по-настоящему оппозиционной зарегистрированной партии, ни независимого телевидения, чтобы заставить власть испугаться своих выступлений. И денег зарубежных, естественно, тоже не требуется. Но власти отрабатывают одни и те же схемы противодействия внешнему влиянию, которое сами же и выдумали. Собственно, иначе с такими режимами и не бывает.

Что же означает эта конкретная инициатива по ужесточению законодательства в сфере НКО? Думаю, что есть стремление депутатов и чиновников продемонстрировать Путину, что они борются с «цветной революцией», принимают меры. Однако все эти меры бессмысленны. На судьбе демократии в России они не скажутся. Хотя доставить хлопоты и усложнить жизнь бухгалтерии и менеджерам конкретных организаций они, безусловно, способны.

Олег Орлов и Дмитрий Рогозин, люди, казалось бы, разных воззрений, дружно, хоть и, конечно, независимо выступили против участия либералов и националистов (не все они нацисты) в едином шествии «За честные выборы». Орлов звал либералов отстраниться, а Рогозин отговаривал националистов присоединяться.

Бог его знает, добьются ли либералы и националисты честных выборов, но тогда и те и другие будут в Думе. И, при коренных различиях в другом, не исключено, что их голосами в Думе пройдет, скажем, закон о предоставлении независимости Чечне, чтобы не проливать там больше русскую кровь. Националисты пожалеют русскую, а либералы, возможно, и чеченскую, но война окончится. Конечно, Рогозину не понравится такое общее голосование. Ему о русской кровушке слаще поговорить, чем ее поберечь. Но будет ли Орлов и тут с ним заодно?

Выборы, на которых разные избиратели выбирают разных депутатов в общий парламент, и демонстрации, на которых люди разных взглядов выходят с общим требованием к власти, необходимы не для налаживания всеобщей дружбы и единства народа. Нас 74 года учили, что есть единый советский народ, а все остальные – отдельные отщепенцы, ненавидеть которых наш долг. А за минувшее двадцатилетие все же подтвердилось, что люди в России разные и не всё хотят видеть одинаковым. Можно и дальше ненавидеть отщепенцев, каждому своих. Но можно и впустить этих разных отщепенцев в единую Думу и выяснить, есть ли точки соприкосновения, и тогда начнется демократия. Или впрямь все заодно, и тогда страна станет нацистской, или опять коммунистической, но уже не по воле человека с ружьем, а по своей собственной. В этом смысл борьбы за честные выборы.

Целоваться и обниматься людям разных взглядов не нужно. Не слишком другим доверять - с нашим опытом естественно. Но нет другого способа выйти из тупика, в который страну завели. Иначе – так и жить с бесчестными декоративными выборами. Тогда и шествия ни к чему.

В каком-то шатком межвременьи мы живем. Изменится ли хоть что-то к лучшему? Качнется ли к худшему? Что будет после мартовских «выборов»? Неотвратимо ли то, о чем и подумать отвратительно? На что нам надеяться – на «авось»? Поживем – увидим?

Под гнетом многолетней общественной подавленности и апатии мы привыкли уже к тому, что судьбы страны не нами решаются, а если и приходится выбирать, то непременно из двух зол меньшее – вместо того чтобы настаивать на выборе доброго.

Чем больше людей стряхнет с себя сегодня гнет этой апатии, тем лучше, конечно. До отрицания зла мы, кажется, почти уже доросли – но вот как у нас с пониманием и утверждением добра?

Двадцать с лишним лет назад у пробуждающегося общества хватило сил выдвинуть академика Сахарова в народные депутаты, но не хватило дерзости выдвинуть его в президенты, равно как и волевого импульса выбрать такой состав Съезда народных депутатов, с которым Сахаров действительно мог бы работать. Что представляло собой большинство в том парламенте – кто не помнит, пусть посмотрит хроники. Сердце Андрея Дмитриевича не выдержало той агрессивной массе противостоять – остановилось. Пожалуй, легче было противостоять тоталитарному государству и КГБ в борьбе за права человека, чем живой массе «народных избранников», злобно захлопывающей речи академика.

Мне даже подумалось тогда: не нужно ему было идти в политику. Если бы он продолжал заниматься любимой наукой и правозащитной деятельностью – ведь сберег бы еще хоть на десятилетие силы и жизнь...

Но он ведь не сам туда пошел – его выбрали. Он не мог отказаться, равно как не мог не занять в парламенте ту позицию, которую он занял.

Вот такими, собственно, и должны быть настоящие выборы: не того выбирать, кто ударил себя в грудь и сказал: «Я! За меня голосуйте!» И, конечно же, не того, кого предложили сверху. А только того, кого люди сами выдвинули из своей среды как одного из достойных, как человека с честью и совестью, как яркую и глубокую личность.

Ровно за день до массового митинга 24 декабря в Праге хоронили Вацлава Гавела. В московском «Мемориале» в тот день прошел вечер его памяти, где раздавали на выходе большие фотографии Гавела – люди шли с ними на следующий день на проспекте Сахарова.

Собственно, чем отличаются такие люди, как Сахаров или Гавел, от многих из тех, кого мы сегодня видим в лидерах? Не только ведь тем, что оба – бывшие политзеки и диссиденты.

Наверное, тем, что они в последнюю очередь – политические лидеры. А прежде всего – люди с высокой нравственной планкой. А также таланты в своем деле – науке, искусстве, творчестве, в последнюю же очередь – в умении говорить речи. Такие люди выслушают вас, задумаются над поставленной проблемой вместе с вами, будут открытыми и искренними во вдумчивом диалоге и даже, возможно, изменят свою точку зрения в свете новых фактов, которые им изложат. Никакого двойного смысла либо корысти вы в таких людях не найдете, зато найдете ум, талант и доброту.

Иное дело политический лидер-профессионал. Попробуйте уловить его взгляд – не выйдет: взгляд с неизбежностью скользнет поверх вас. Поговорить о чем-то важном – не выйдет: будет думать о чем-то другом и куда-то спешить. Зажигательный спор для него – куда более привычный способ общения, чем вдумчивое обсуждение. Он вряд ли услышит вас, зато отлично услышит самого себя. Партийные интересы будут для него куда важнее общечеловеческих. В конце концов вы либо ощутите бесполезность разговора и отстранитесь, либо начнете ему поддакивать.

Вацлав Гавел в эссе «Политика и совесть» писал: «Некогда правители и лидеры... были личностями во всем своем своеобразии, со своими человеческими лицами, еще в какой-то степени персонально отвечавшими за свои поступки, как хорошие, так и дурные... Система, идеология и аппарат лишили нас - как правителей, так и подданных - нашей совести, нашего здравого смысла и естественной речи, а значит, и самой человечности». В противовес этому Гавел утверждал императив «аполитичной политики»: «То есть речь идет не о политике как о технологии власти и манипулирования властью, или своего рода компьютеризованном управлении людьми, или же искусстве целесообразности, практических методов и интриг - мы говорим о политике как об одном из способов поиска и обретения смысла жизни, умении сохранять его, служить ему; о политике как о претворенной в жизнь нравственности, как о служении истине, наконец как о гуманной и органичной заботе о ближнем, руководствующейся гуманными критериями».

Чехам повезло, у них целое десятилетие президентом был человек, сформулировавший не только на словах принцип нравственной политики. Но случиться это могло только потому, что чешское общество внутренне доросло до такого президента, как Вацлав Гавел.

Им было легче, конечно. У них не было кровавых революций, гражданских войн и большого террора, они не оказывали в обозримом прошлом вооруженного сопротивления оккупантам, зато обрели и в 1939-м, и в 1968-м опыт сопротивления нравственного, внутреннего. Не оттого ли сберегли в себе силы стать мирной, человечной страной, в которой люди на улицах улыбаются.

Территория страны, которую возглавил Вацлав Гавел, сократилась при нем чуть ли не вдвое – и чехи не взвыли о государственных интересах и территориальной целостности – поняли, что раз словаки хотят независимости, то по-человечески будет поступить именно так.

В конце декабря вернулась из Чехии моя знакомая и рассказала мне, сколько людей она видела в Праге на похоронах и какие это были люди. Ее удивили юноши и девушки, которые тихо и искренне плакали, как в личном горе – и сколько света было в их глазах... Когда толпа перестает быть толпой и становится общностью людей – тогда и происходит настоящее.

Наша проблема не в том, что нет среди нас человека, подобного Вацлаву Гавелу, – вполне возможно, что есть. Проблема в том, какими будем мы сами. Кого захотим видеть в лидерах на наших трибунах, кому рукоплескать захотим. Тем ли, кто говорит красивые и яркие фразы, у кого есть умелый и правильный расчет – или же тем, для кого главное – совесть.

Эйфория от массовых митингов на Болотной и Сахарова постепенно улетучивается. Все больше и больше людей начинают понимать, что требования протестующих так и не выполнены, что протест с позволения власти лишен силы, что это то же самое, как спрашивать разрешения на побег из тюрьмы у начальника этой самой тюрьмы.

Тем не менее многие по-прежнему верят в успех. Верят, что гражданам удастся однажды отстранить узурпаторов от власти. По мне это хорошо, пусть верят. Однако и я не могу молчать и не высказывать свой честный и убежденный взгляд на вещи. Сейчас о предстоящем шествии 4 февраля.

Я совершенно уверен, что роковая ошибка была совершена накануне 10 декабря, когда спонтанное желание граждан собраться на площади Революции, в непосредственной близости от Кремля и Госдумы, было ловко подменено самозваными начальниками (Немцовым и Ко) безопасным и бесплодным стоянием на Болотной. Единожды подчинившись власти, поставив поезд протеста на рельсы покорности и послушания, вожди оппозиции лишили дальнейшую борьбу силы, кастрировали ее.

Власть воспользовалась их помощью и умело набросила на гражданский протест ошейник. Теперь заявки на митинг или шествие стали подвергаться ограничениям под любым предлогом. Цель этих ограничений – не забота о безопасности, транспортных удобствах и т.п., а желание навязать оппозиции свою волю. Показать, кто в доме хозяин. И правда, если власть выдвигает условия, а лидеры оппозиции им подчиняются, то зачем выполнять их дальнейшие требования? Они хотят отменить результаты выборов, а сами не могут настоять даже на шествии, думает власть.

Однако толпа протестующих состоит не только из лидеров, но и из массы политических активистов, а также обывателей, которые наконец решились выразить свою гражданскую позицию. Для них власти приберегли другие методы подчинения - рассчитанные, так сказать, на целевую аудиторию.

Политическим активистам предложено смириться с тем, что, якобы для обеспечения безопасности, колонные протестующих будут инфильтрированы оперативниками полиции и ФСБ в штатском. Они, мол, будут выявлять и задерживать провокаторов. От кого именно ожидают провокаций, господа-товарищи из оргкомитета так ни разу и не объяснили.

Недалекие элементы ссылаются на то, что «опера» и так всегда присутствуют на массовых мероприятиях и тут, мол, ничего не поделаешь. Да, обычно они присутствуют, не спрашивая нас, тут мы бессильны, но вот 4 февраля их позовут специально сами организаторы. Лидеры протеста позовут. Уже позвали! Уверен, речь идет о желании, скажем так, умеренной части оппозиции защититься от ее радикальной части. С помощью оперов центра «Э»! Нормально?

Впрочем, обыватель, который выйдет на площадь во второй-третий раз в жизни, даже и не знает, что такое центр «Э», и потому для него приготовили нечто более доступное его пониманию. «Господин Гудков предупредил, что полиция, в отличие от митинга на проспекте Сахарова, запретила участникам приносить с собой термосы с чаем или кофе. Они будут изыматься у рамок металлоискателей. Взамен господин Гудков обещал, что на Болотной площади, куда придут участники шествия, будет раздаваться горячий чай», - узнали мы из статьи в «Коммерсанте».

Можете считать меня кем угодно и каким угодно, но я аплодировал этой блестящей иезуитской находке власти. Прямо в точку! Нюансы подачи заявки, торга с мэрией мало кому понятны. Оперов большинство граждан тоже видело только по телевизору. А вот термос с горячим чаем - это да, это они понимают хорошо. Особенно в такой мороз. И вот гражданина обывателя теперь «нагнут» в понятной ему форме. Сдайте ВАШ чай и возьмите НАШ, прикажут ему. Но только там и тогда, когда мы вам укажем.

Казалось бы, мелочь, подумаешь, потерпим, скажет гражданин - и... примет условия. Вздохнув, пройдет через рамку с мыслями о «хозяйском» чае в конце пути. Все. Контракт подписан. Подчинившись в такой мелочи, «протестант» отныне подчинится и во всем остальном. Он уже не пойдет к ЦИКу, куда звал его Лимонов, а будет послушно стоять в загоне, ожидая, когда посредники – лидеры оппозиции – отстоят за него его права.

А они не отстоят. Им это, судя по всему, и не надо.

В наши дни в России в очередной раз рождается новое общество. Общество, как и мир в целом, всегда находится в родовом канале, находится в процессе трансформации. Но этот поток не всегда течет одинаково. Спокойные места с заболоченными отмелями и омутами сменяются стремнинами с порогами, водоворотами и водопадами.

Очевидно, что российское общество входит в зону бифуркации, в зону творческого хаоса, чреватого новым космосом. Может быть, это очередное рождение будет быстрым - или же трудным и продолжительным. Но роды начались, и младенец в материнской матке не останется. Однако процесс рождения, как знают психологи, задает рождающемуся некую матрицу, которая определит во многом его дальнейшую жизнь, качества психики и черты характера.

Каково оно будет, это новое общество? Предсказывать просто, когда трансформация происходит постепенно. Но практически невозможно предугадать, каковы окажутся реалии после прохождения ситуацией точки бифуркации, после революции. Любая мелочь, любой камешек, любое, казалось бы, незначительное событие в этот хаотический период могут оказать существеннейшее влияние на то, какими окажутся контуры новой реальности.

Велик соблазн в такие моменты окунуться в "злобу дня", пытаться решать сиюминутные проблемы и добиваться неких партикулярных выгод. Исходя из этих прагматических соображений, формировать союзы, бороться за власть - то есть стремиться в первую очередь к тому, чтобы водовороты перемен вынесли на некую вершину социальной пирамиды именно "твою" силу. Поддавшийся такому соблазну человек полагает, что, достигнув этих сиюминутных целей, получив в результате перемен силовые инструменты, он реализует свои более глубокие цели потом, оказавшись у власти.

Но это иллюзия. Оказавшись порабощенным сиюминутным, человек останется подчиненным так называемой "логике событий". То, что руководило человеком в процессе революции, сохранит свою власть над ним и впоследствии.

Такова основная проблема каждого конкретного человека в его "переходном возрасте". Именно в этот период для человека предельно актуализируется проблема его идеала. Предельного - или даже запредельного - идеала. Забвение этих идеалов в критический момент приводит к тому, что в следующий раз человек о них вспоминает только тогда, когда наступает следующий кризис.

Многие люди в России и в мире просто не нуждаются в каком бы то ни было внешнем принуждении и контроле. Они не грабят, не воруют, не насилуют, не убивают не из страха перед властью, а просто потому, что иначе не позволяет им жить их совесть. Ими руководит на их жизненном пути жажда познания, сострадание, творческий импульс. Их мир - это мир будущего, описанный, к примеру, братьями Стругацкими. Их мир - это полдень XXII века.

Чтобы жить в этом мире, вполне достаточно руководствоваться описанными в предыдущем абзаце идеалами. Жить по совести.

Но как же устроить общество так, чтобы все в нем жили по совести?

(Читать полностью)

Вчера президентский Совет по правам человека предложил Медведеву освободить Михаила Ходорковского, Таисию Осипову и еще свыше трех десятков осужденных и обвиняемых по сфальсифицированным уголовным делам.

Таисия сама не верит ни в какие помилования и не питает иллюзий относительно нынешней власти в России. Прошение о помиловании она подавать не будет. Здесь не только моральный аспект – переступить через себя и признаться в преступлении, которого не совершала, но и понимание того, какие последствия это принесет. Написав прошение и признав свою вину, она может быть в итоге и не помилована, так как эта процедура многоэтапная и на любом из этих этапов возможен отказ. Получится, что в помиловании откажут, а вина ею уже будет признана и, соответственно, дальше будут закрыты юридические перспективы борьбы.

Не верит Таисия и в добрые намерения г-на Медведева. Застигнутый врасплох студентками МГУ Медведев много наобещал. Но где вы видели, чтобы нынешняя власть выполняла свои обещания, тем более по отношению к своим противникам?

Таисию поддержали люди самых разных взглядов и общественного статуса – среди них известный блогер Алексей Навальный, бывший лидер Союза правых сил и вице-премьер Борис Немцов, главный редактор левого сайта «Форум.мск» Анатолий Баранов, журналистка Ольга Романова, певец Юрий Шевчук... Все эти люди не являются, мягко говоря, сторонниками тандема. И вряд ли Путин/Медведев к ним прислушаются.

К сожалению, Президентский совет по правам человека вступился за Таисию только сейчас, когда ей уже вынесен приговор и скоро будет кассация, а после нее - этап на зону (иллюзий никто не питает). Даже если судьи вдруг проявят «гуманность» и скостят ей срок, для нее это все равно будет означать пытку и в лучшем случае она выйдет из зоны глубоким инвалидом. Если вообще выйдет.

Что предпринять? Видимо, именно сейчас, пока не прошла кассация и приговор не вступил в законную силу, надо срочно организовать акции в поддержку Таисии. Надо остановить палачей!

P.S. Несколько дней назад выяснилось, что гражданский суд (в этот раз это Промышленный районный суд г. Смоленска) развернул иск Таисии с требованием провести нормальное медицинское обследование.

Видимо, следует пояснить, что цель моей предыдущей статьи "Оргкомитет провальных действий" была не в том, чтобы призвать людей не выходить на митинг и шествие 4 февраля на Болотную площадь (хотя сам я туда не пойду, а пойду на митинг за Учредительное собрание на проспект Сахарова), а в том, чтобы призвать оргкомитет еще раз подумать и пересмотреть некоторые свои решения.

Я написал в предыдущей статье, что оргкомитет митинга и шествия 4 февраля является "оргкомитетом провальных действий" потому что, на мой взгляд, у него нет СТРАТЕГИИ. У него есть только тактика и цель - на предстоящих президентских выборах ослабить позицию Путина. С точки зрения этой цели, тактика оргкомитета вполне рациональна. И митинг 4 февраля, и первый, и чаемый оргкомитетом второй тур предстоящих президентских выборов имеют к этой тактике непосредственное отношение, и потому о них нужно говорить.

Я предполагаю, что и для шествия и митинга 4 февраля, и для первого тура выборов 4 марта, и для второго тура, если он второй тур состоится, оргкомитетом будет выдвинут единый лозунг "Ни одного голоса Путину!" (мою догадку не счел глупой один из членов Оргомитета, с которым я это обсуждал). И это не призыв портить бюллетени или не ходить на выборы, а призыв пойти на выборы и голосовать в первом туре за Зюганова, Миронова или Прохорова, а в возможном втором - скорее всего за Зюганова".

(Читать полностью)

Я благодарна Артемию Троицкому за то, что он на проспекте Сахарова артистично и остро обнажил проблему засекреченности семьи Путина. Молодец! Давно хотела откликнуться, его статья «Оглушительное молчание» в «Новой газете» меня подтолкнула.

Я видела Людмилу Путину один раз в начале 2000-х на конференции в Петербургском университете, где она что-то говорила о русском языке. Говорила неумело и поразила меня своей беспомощностью, какой-то простой человеческой слабостью. Мне уже тогда стало ее жалко. Было ясно, что она чувствует себя не в своей тарелке, что должность первой леди ей трудна и что она покорно, но неумело играет роль, написанную для нее супругом.

Мне особенно жалко ее сегодня, когда она и ее дочери по сути оказались в положении политзаключенных, поскольку предполагаю, что они лишены свободы общения (иначе мы бы слышали о них от родственников, друзей или сослуживцев), свободы передвижения (иначе мы бы узнали о них от очевидцев) и, возможно, даже свободы жить под своими именами. Если все это действительно происходит по воле Путина, то это лишение людей свободы по политическим мотивам. Поэтому их можно назвать политзаключенными.

Мне возразят, что они сами отказались от публичной жизни или же Путин в заботе о любимых домочадцах оградил их от бестактности, назойливости папарацци и обывателей, от мести террористов. Тогда они должны были сами объявить об этом публично и уйти в тень, чтобы их отсутствие не вызывало тревоги и опасений за них. Как бы ни были некоторым неприятны аналогии с Западом, сошлюсь на благородный поступок Рейгана, когда тот попрощался с нацией, узнав, что страдает болезнью Альцгеймера. Путины могли бы объявить, что публичная жизнь их тяготит или страшит, они просят их понять и позволить жить незаметно, что, конечно, устроить нелегко, а потому они, возможно, будут вынуждены скрывать свое местонахождение и даже имена. Объявите ваше решение, а дальше играйте в шпионов сколько угодно.

Меня же преследуют родные российские аналогии: вспоминаются Соломония Юрьевна Сабурова (ныне святая), насильственно постриженная в монахини по указу Василия III; ее судьбу разделили жены Ивана Грозного Анна Колтовская, Анна Васильчикова, Василиса Мелентьевна (некоторые из которых, возможно, были убиты) и супруга Петра I Евдокия Лопухина; печальной была и судьба императрицы Марии Александровны, супруги Александра II, которая была вынуждена делить мужа с его любовницей Екатериной Долгоруковой, и т.п., вплоть до трагической судьбы жены Сталина - Надежды Аллилуевой. Наше всеобщее погружение в советское средневековье (если предпочитаете выражение Парфенова «советская античность», то можно привести множество примеров из Древней Греции и Рима) делает эти параллели почти навязчивыми. И для меня это моральная травма, которая усугубляется невозможностью помочь ни Людмиле Путиной, ни ее дочерям. У них все в порядке? Так пусть они сами об этом скажут! Сами!

В розыск, наверное, могут подавать только родственники, но поскольку пропали без вести супруга президента-премьера и две принцессы, то предлагаю подать коллективный запрос Нургалиеву о местонахождении членов «монаршего» семейства. Неужели никому в стране нет до них дела? Феминистки! Вступились бы за Людмилу, Катерину и Марию из женской солидарности. Правозащитники! Разве высокое положение пропавших лишает их права на вашу защиту?

Конечно, Троицкий прав в том, что засекреченность личной жизни Путина непристойна и унизительна для страны, но для меня главное – живые люди, женщины, которые оказались заложниками паранойи или эгоизма своего мужа и отца. Какими мотивами он бы ни руководствовался, налицо презрение к праву близкого человека самому решать, желает ли он жить открыто или закрыто, под своей или чужой фамилией, в общении с родственниками, друзьями или исключительно с охраной, в золотой, но безопасной клетке или в неопределенном, но открытом и полном возможностей пространстве. Если бы им дано было право выбора, кто-то из троих, ну хотя бы одна из них(!), вероятно, не согласилась бы на полную конспирацию и жизнь человека-невидимки, которая наверняка мучительна для любого. Молчаливое исчезновение всех троих красноречиво говорит о том, что они поступают не по своей воле, что это некая очередная чекистская операция, в которой мы все невольно участвуем и молчанием, возможно, предаем новых кремлевских невольниц.

А ведь в их положении отражается наше. Мы ведь тоже своего «отца» не выбирали, невольно стали членами его семьи, и нас тоже лишили выбора. Может быть, защищая их свободу, мы освободим и самих себя?

Недавняя инициатива Путина по ужесточению требований к мигрантам приведет к ухудшению жизни россиян. И уж точно к этому приведет реализация предложения главы ФМС Константина Ромодановского о том, чтобы лишать регистрации граждан, которые отсутствуют по адресу постоянного проживания более трех месяцев.

Полиция и сейчас не справляется с поиском действительно пропавших людей, а если искать будут еще и сотрудники ФМС, то им понадобятся дополнительные деньги, штатные единицы, площади и т.д. Но главное в другом: вместо того чтобы вообще отменить постоянную регистрацию, этот пережиток репрессивного советского прошлого, чиновник хочет еще и санкции ввести за отсутствие по месту регистрации. Ничего кроме всплеска коррупции такая новация не даст.

Подобное предложение проливает свет на реальные планы чиновников, стремящихся ограничить фундаментальное право человека на свободу передвижения и выбор места жительства (статья 27 Конституции РФ).

Неужели все инициативы Путина направлены на закручивание гаек?

Так называлась одна из ранних работ замечательного художника Эрика Булатова. Там на фоне реалистично написанного неба с облаками во все пространство картины огромными белыми буквами написано слово "Иду". Сильная работа - она мне всегда очень нравилась и нравится до сих пор.

Но речь не об этом, а о том, почему мне мучительно не хочется идти на шествие 4 февраля. Причин, в общем-то, всего две, но обе веские.

Первая - это погода. Когда холодно, страдают более или менее все. Но я, как мне кажется, как-то особенно. Может быть, причина этого кошмара восходит к раннему детству, когда я жил в Заполярье, где тогда работал военным инженером мой отец. Однажды, рассказывала мне мама, я каким-то образом выскочил в одной лишь байковой пижамке на сорокапятиградусный мороз, где пробыл всего несколько минут, но их хватило, чтобы я обморозил лицо. С тех пор лицо мое мучительно мерзнет даже при небольшом минусе. Морозов я боюсь, пожалуй, сильнее, чем омоновских дубинок.

Вторая причина, если угодно, идеологическая. А можно сказать, что и гигиеническая. Мне очень не нравится, что где-то в непосредственной близости от меня окажутся граждане с явной или неявной коричневой окраской. Нет, я понимаю резоны такого рода, что именно сейчас важнее массовость протестного движения, чем его, так сказать, персональный состав. Вынужден с этим, скрепя сердце, согласиться, хотя при этом не могу не заметить, что подобный аргумент не слишком отличается от того, что человеческое тело с глистами внутри весит больше, чем без них.

А еще говорят, что "они" все равно существуют и живут среди нас, нравится нам это или нет. И пусть уж лучше они свои, так сказать, убеждения загоняют в цивилизованные рамки, а не пробавляются отъявленной уголовщиной. И это понятно. Вот только я-то почему должен находиться где-то рядом? И я знаю не одного и не двух вполне уважаемых мною людей, решивших не ходить на это шествие именно по этим мотивам. И я их ничуть не осуждаю.

В общем, сплошные сомнения.

Но при всем при этом я твердо знаю, что не пойти никак нельзя. И дело не только в том, что большинство моих друзей и знакомых там будут и что мне будет радостно находиться рядом с ними. И не только в том, что некоторые из тех же друзей и знакомых потратили много времени и душевных сил на то, чтобы, бросив на время свои дела, все это организовать, согласовать, убедить одних и разубедить других, собрать на это денег. Это, так сказать, рациональные причины. И ими при большом желании можно было бы и пренебречь.

Но есть и иные мотивы - интуитивные и трудно формулируемые. Просто бывает так, что человек ощущает в себе нечто вроде категорического императива, властно предписывающего поступать в тех или иных ситуациях так-то и так-то поверх всех рационально обоснованных препятствий.

Одним словом, иду.

После выборов 12 декабря страна изменилась. Многим понятно,что как бы ни сложилась ситуация с выборами президента 4 марта, возврата к прошлому нет. У народов России появилась реальная возможность избавиться от надоевшего путинского режима.
Для решения стратегических и тактических задач оппозиция взялась за создание Гражданского комитета.
Большие споры вызвало присутствие в Гражданском комитете людей с националистическими взглядами. Обозначились две позиции: первая: кто бы ни был, только не Путин. Для поддерживающих эту позицию, тактический союз с националистами вполне приемлем. Вторая позиция - сотрудничество с силами, отрицающими и попирающими в своей идеологии основные права и свободы человека, принципиально невозможно.
Я разделяю вторую позицию. Увы, свальный грех до добра никогда не доводит - слишком большая вероятность подхватить венерическое заболевание или внепланово «залететь». Так и тут: непонятно, что родится от подобного союза, какого монстра он произведет на свет.
Эйфория заглушает у большинства либеральных коллег инстинкт самосохранения и размывает нормы политической гигиены.
Мне и в страшном сне не могло присниться, что многие уважаемые мною люди будут сидеть и обсуждать будущее России с людьми, которым еще полгода назад руки бы не подали из за их взглядов.
Пока, натянув овечью шкуру, господа Торы, Крыловы и иже с ними втираются в доверие к политическим и гражданским активистам, сладкими речами и пафосными криками выдавливая себе место в Гражданском комитете, наращивая тем самым политический вес, их сторонники спокойно и хладнокровно обстреливают из пневматических ружей участников антифашистского марша памяти Маркелова и Бабуровой в Питере, избивают людей в Москве и Воронеже. И вот с ними людьми вы обсуждаете будущее России? Они для себя давно решили, что вам, господа либералы, места в этом будущем нет.

Я призываю всех граждан участвовать в акциях за честные выборы - и специально обращаюсь к тем, для кого важна тема экологии и защиты природы.

Современный преступный режим рассматривает природу лишь как ресурс для своей наживы. Медведев строит дачу на Утрише, друзья Путина уничтожают Байкал и Химкинский лес. Узурпация властью института выборов приводит лишь к уничтожению нашего уникального природного наследия, нашей среды обитания.

Поэтому мы должны выходить на акции за честные выборы. Но мы должны помнить, что наша задача - это сохранение природы при любой власти, при любых выборах. Поэтому мы должны напоминать о том, что мы есть и мы защищаем природу, и пусть это видит любая власть.

(Мое видеообращение)

Сегодня в 17:00 из спецприемника ГУВД по Нижегородской области освободилась член оргкомитета шествия "За честные выборы" Анна Кузнецова. Она рассказала о некоторых интересных подробностях своего ареста.

29 января Кузнецовой позвонила девушка, представившаяся Марией, и попросила о встрече по вопросу, связанному с Нижегородским гражданским советом. Встретиться в квартире Кузнецовой она отказалась из-за "боязни засветиться" и попросила подойти на остановку. Когда Кузнецова в 14:30 подошла к остановке, буквально через минуту появились полицейская машина и автомобиль с оперативниками. Сотрудники полиции не представились, не предъявили документов и, не объясняя причину задержания, затолкнули ее в машину.

В машине они уже начали выяснять по телефону у сотрудника Центра по противодействию экстремизму С.В. Филимонова, куда везти задержанную. Также полицейские интересовались, в какой суд отвозить Кузнецову после оформления. Из переговоров стало понятно, что судья судебного участка №2 Нижегородского района В.В. Ремизов, на которого первоначально рассчитывал ЦПЭ, отказался рассматривать дело оппозиционерки и посоветовал обратиться на судебный участок по месту жительства.

Автомобиль приехал к участковому пункту полиции по адресу ул. Косогорная, 3, где участковый предъявил Кузнецовой в качестве причины задержания постановление мирового суда от 16 декабря 2011 г. об уплате штрафа по ст. 20.2 КоАП РФ. Протокол задержания на месте полицейские составлять отказались.

После этого Кузнецову доставили в ОП-7 УМВД по Нижнему Новгороду (ОВД Советского района). В дежурной части полицейские оформили протокол административного задержания, копию которого выдать отказались. Майор полиции начал оформлять протокол по ст. 20.25 КоАП РФ о неуплате штрафа. При этом каких-либо постановлений о возбуждении исполнительного производства задержанной предъявлено не было. В процессе составления протокола позвонил Филимонов и сказал, что протокол на Анну начали составлять "не по тому постановлению".

У майора оказался другой протокол об административном правонарушении Кузнецовой - за участие в акции Стратегии-31 31 июля, с которым Кузнецова не была знакома ранее, поскольку ее осудили заочно и с постановлением не ознакомили. Выяснилось, что в планах ЦПЭ как минимум два последовательных ареста Кузнецовой по "схеме Удальцова" за неуплату двух штрафов. После освобождения предполагалось сразу же задержать ее повторно и арестовать снова. После звонка Филимонов привез в ОП-7 другой протокол, и протокол об административном правонарушении был переписан заново. Выдать его копию майор отказался.

Затем Кузнецову повезли на судебный участок №4 мирового суда Советского района (ул. Бекетова, 6в). Перед поездкой в суд выдать обратно изъятые при задержании сумку и телефон, полицейские отказались. Судья Е.В. Лехких потратила на рассмотрение дела около пяти минут. В удовлетворении ходатайств активистки о вызове адвоката и об ознакомлении с материалами дела, отказала. Через час после рассмотрения дела, перед вручением постановления об аресте на двое суток, Лехких подошла к Кузнецовой, начала на нее кричать, обвинила во лжи и заявила, что якобы в деле имеются ее подписи на документах о необходимости оплаты штрафа, которых на самом деле быть там не могло. На вопрос, не являются ли данные подписи подписями родственников Кузнецовой, которые могли ее не известить о получении документов, отвечать она отказалась. Лехких заявила, что "в следующий раз посадит сразу на 15 суток".

Время фактического задержания в постановлении об аресте не было учтено - вместо 14:30 было указано 17:00. В ходе рассмотрения протокола приставы отказались пустить в здание суда мужа Анны Сергея и адвоката, сославшись на то, что суд закрыт. Анне удалось передать в форточку полицейской машины постановление об аресте, передать хотя бы сигареты полицейские отказались.

После суда Кузнецову отвезли обратно в ОП-7 и посадили в камеру для задержанных, и только по ее многочисленным требованиям, согласились довезти до спецприемника около 22:00. Арестованную поместили в камеру, где не было стекла в окне. Наружная стена камеры была покрыта инеем, температура в камере - около нуля. По приезде в спецприемник Анна написала заявление об объявлении сухой голодовки, которую фактически начала с момента задержания. Ранее в суде Лехких не обратила внимание на заявление Кузнецовой.

Похоже, только сухая голодовка предотвратила пока повторное заключение под стражу.

На следующее утро в спецприемник приехала сотрудница прокуратуры Канавинского района Е.В. Иванова, которая записала со слов Кузнецовой заявление о всех происшедших беззакониях.

Днем 1 января в спецприемник приехал автор провокации в отношении Кузнецовой, сотрудник ЦПЭ майор Филимонов. Сергей Владимирович посоветовал настоятельно подумать о прекращении политической деятельности, угрожая постоянным посещением спецприемника. Также он жаловался на то, что его "задергало" начальство и ФСБ по поводу регулярных акций, в которых участвует Кузнецова. Особенно его беспокоили Стратегия-31 и регулярные агитационные пикеты в разных районах города перед крупными оппозиционными акциями. Филимонов признался, что боится за свое будущее, так как сотрудники ЦПЭ вызывают ненависть общества. Со его слов, недавно в Казани взорвали оперативника этого подразделения.

С.В. Филимонов "засветился" при задержаниях агитаторов на шествие "За честные выборы" 28 января. После задержания оперативник оскорблял задержанных, угрожал фабрикацией уголовных дел, проводя параллели с делом Таисии Осиповой. Он регулярно появляется на протестных акциях, которые обычно снимает на камеру.

Судья Е.В. Лехких также имеет "послужной список" в деле борьбы с нижегородской оппозицией. Первый раз она "засветилась" еще весной 2007-го года, когда накануне "Марша несогласных" осудила меня за нарушение порядка организации публичного мероприятия (ч.1 ст. 20.2 КоАП РФ) в связи с тем, что у меня были изъяты УБОПом газеты Марша. Фабрикация административного дела по ст. 20.2 в дополнение к оформленному ранее по ст. 13.22 была произведена с целью отмены имеющегося у меня на тот момент условного срока. Также Лехких "проштамповала" арест на 5 суток руководителя НРО "Другая Россия" Ильи Шамазова 3 февраля 2010 г. по ст. 20.1 КоАП РФ, сфабрикованному по указанию сотрудников ЦПЭ.

После освобождения Анна Кузнецова чувствует себя обязанной продолжить общественную деятельность, в том числе в составе Нижегородского гражданского совета, куда входит одним из учредителей.

Вместо ответа Владимиру Буковскому.

Всем, кого все еще волнует тема фильма "Путин, Россия и Запад", предлагаю почитать:

Авторы фильма "Путин, Россия и Запад" ответили критикам

Правление «Московского Мемориала» считает необходимым пояснить, почему наша организация решила не участвовать в формировании Гражданского Совета – координационной структуры недавно учрежденного Гражданского Движения.

Правила формирования Совета совершенно непрозрачны – и уже это заставляет сомневаться, что Совет сможет выполнять свои функции.

Но гораздо важнее другое. Гражданский Совет создается для противодействия фальсификации выборов, произволу властей, для защиты законности и прав граждан. Это, безусловно, достойные и благородные цели.

Можно ли достигнуть этих целей, объединяя усилия с теми, кто призывает к насилию, к дискриминации по этническому признаку, оправдывает фашизм и расизм?

Можно ли бороться за эти цели совместно с теми, кто рассматривает участие в легальных форумах, в «открытых площадках» как прикрытие деятельности подпольных структур?

Мы для себя на этот вопрос отвечаем однозначно – нет.

Наши разногласия с радикальными националистами отнюдь не сводятся к разнице представлений о будущем России. Эти представления не совпадают у многих участников Гражданского Движения — и свободные выборы как раз и нужны для того, чтобы определить путь развития нашей страны.

Но мы не видим возможности вырабатывать тактику деятельности ячеек гражданского общества вместе с радикальными националистами, поскольку у нас с ними кардинально различаются взгляды на то, как это самое гражданское общество может и должно действовать уже сегодня.

Ряд лидеров радикальных националистов, которые, согласно принятым в Гражданском Движении алгоритмам, наверняка войдут в координационный Совет, не стесняясь пропагандируют идею скрытых действий националистических структур.

Так, по мнению одного из них, Константина Крылова, за фасадом якобы демократического государства должно действовать «фашистское гражданское общество», воплощающее расистские теории. Крылов в программном тексте «Фашистское общество как фундамент демократического государства» описывает это так:

«Возьмем, например, такую важную социальную практику, как расизм. <...> Понятно, что правящая нация держит остальных за недочеловеков. Но. Это нация держит. Гражданское, тоись, общество. А государство должно относиться ко всем гражданам как к гражданам. Выглядит это так. Расово сомнительным типам не дают хорошей работы, не приглашают в клубы, вообще держат за второй сорт... Если про человека точно известно, что он не свой (ну там, мама – бабушка), его и держат за не своего. <...> А если начнет распетрушиваться – тихо, бесшумно (самое главное тут бесшумность) помочь обществу правильно определиться. Есть некоторые интеллигентные службы, которые должны помогать. Но именно помогать, а не брать на себя. То же самое и относительно всех остальных фашистских штук. Все это делается во всех нормальных государствах. Но неофициально, тихушечно, силами гражданского общества».

Более того, из публичных высказываний подобных «общественных деятелей» следует, что открыто действующие националистические организации будут частью, «легальным крылом» общего движения – наряду с другой частью, практикующей насилие. Недаром в публичной переписке Владимира Тора и Натальи Холмогоровой в Живом Журнале националисты, осужденные за насильственные преступления, именуются «партизанами».

Такое вот «гражданское общество» они строят в нашей стране.

По нашему мнению, попытки выстраивать общую стратегию и тактику с подобными деятелями ведут российское гражданское общество в тупик.