Центр Документальной фотографии "FOTODOC" при Сахаровском центре объявляет конкурсы.

"Гражданский протест"

Гражданский протест может носить политический, социальный и культурный характер, быть мирным и насильственным, принимать разнообразные формы: митинг, флешмоб, пикет, бойкот, голодовка, шествие, забастовка и т.д.
Протест – способ общения народа с властью, когда другие способы исчерпаны или просто отсутствуют. Его история в России за последние годы насыщена и разнообразна.

Фотографии должны быть сделаны на территории Российской Федерации за последние 5 лет.

Прием работ до 20 апреля 2012 года.

Фотография: Артем Житенев

"Меньшинства"

Меньшинство – группа людей, объединенных каким-либо физическими или культурными свойствами, отличающими их от окружающих. Эти особенности делают представителей меньшинства уязвимыми. Они могут стать причиной дискриминации во всех областях: образовании, трудоустройстве, медицинской помощи, политических и других правах. Права меньшинств, их нарушения, изоляция и ее преодоление, повседневные проблемы, с которыми сталкиваются представители меньшинств в России, – тема этого конкурса.

Отдельной номинацией конкурса являются "Социальные меньшинства" (люди с ограниченными физическими возможностями и проблемами здоровья) в рамках проекта «Они рядом», проводимого центром "FOTODOC" совместно с благотворительным собранием "Все вместе".
Фотографии должны быть сделаны на территории Российской Федерации за последние 5 лет.
Прием работ до 15 августа 2012 года.

Фотография: Дмитрий Марков

С условиями и правилами участия можно ознакомиться здесь.
В жюри конкурса согласились войти: Игорь Гаврилов, фотограф; Леонид Гусев, издатель; Юрий Козырев, фотограф; Сергей Максимишин, фотограф; Наталья Ударцева, фоторедактор.

Проект осуществляется при финансовой поддержке Европейского Союза а также программы MATRA Посольства Королевства Нидерландов и "Фонд Содействия" ИОО.

Сайт конкурса открыт для приема работ, но еще находится в разработке. Мы постараемся, чтобы процесс работы с сайтом был быстрым и удобным. Галереи на страницах конкурсов будут пополняться наиболее интересными фотографиями по мере их поступления в жюри.

Александр Сорин
куратор Центра документальной фотографии «FOTODOC»
Тел.: +7 916 675 41 90
Факс: (495) 917 26 53
e-mail: [email protected]

"Удовлетворить заявление Лазарева А.А. и признать незаконным и отменить решение избирательной комиссии о регистрации Л.В. Ступишиной кандидатом в депутаты ВМО Арбат". Когда судья наконец произнесла эти слова, протараторив пять страниц текста своего решения, в зале Пресненского суда нас уже было только трое: мой адвокат Виолетта Волкова, мой муж Станислав Церфас в качестве слушателя и я. Ни , "обиженный единорос", заявитель Лазарев, ни его представитель из СР Павлинов, ни представительница ТИКа Корягина даже не остались на оглашение решения. А зачем время тратить? Им и так все было известно заранее. Лазарев, "самый ущемленный из единоросов", и вовсе на слушание не явился. Опять же, а зачем беспокоиться?

Вчерашнее заседание суда было очень похоже на предыдущее. Представитель заявителя и юрист ТИКа опять слаженно твердили, как неправильно было меня регистрировать. Павлинов с упорством идиота все пытался доказывать, что я "обманываю суд", говоря, что я домохозяйка. Потому что, как он "догадывается", я на самом деле, не домохозяйка, а... временно не работающая"! Прямо как в киношедевре: "У нее там не закрытый, у нее там открытый перелом!" Все донимал меня расспросами, а работала ли я раньше, а когда, а где, а есть ли у меня трудовая книжка. И никакие мои цитаты из федерального закона о выборах, из Избирательного кодекса Москвы, из постановлений ЦИКа, где четко прописано, что статус домохозяйки не требует документального подтверждения, - ничто Павлинова не удовлетворяло.

Опять он упоминал об обложке паспорта, которую я должна была отксерить и предоставить. А раз я этого не сделала, то и кандидатом мне не бывать. Наконец, был вынут и главный "козырь обвинения": оказалось, что при принятии решения о моей регистрации на заседании комиссии не было кворума: присутствовали всего 5 из 7 членов ТИКа, и за меня проголосовали всего трое, то есть меньше половины от общего числа членов с правом решающего голоса. Мы с Виолеттой стали протестовать: во-первых, обеспечение кворума на заседании никак от меня не зависит и является обязанностью самой комиссии. Во-вторых, на заседании комиссии в этом составе были приняты решения еще о пяти кандидатах. Как же можно отменять решение только в отношении одной меня, это же нарушение элементарного права равенства кандидатов!

Ну и наконец, Корягина, юрист из ТИКа, предъявила главный "документ", ради которого и было перенесено заседание, - решение комиссии о составе рабочей группы, которая якобы проверяла мои подписные листы. Мало того, что в этом решении так и не была указана фамилия эксперта-графолога, то есть по этому "документу" этот эксперт НЕ СОСТОЯЛ в рабочей группе, а значит, и не мог участвовать в проверке моего подписного листа, - так еще и подпись председателя ТИКа Вялых была поддельная! Это было очевидно, так как образцов ее подписи у нас было огромное количество - на всех документах и расписках, которые я от нее получала. (Вялых, видно, не захотела или просто не успела задним числом подмахнуть эту наспех сфабрикованную бумажку.) Так еще (ну просто вишенка на торте) и дата была проставлена - 20 декабря 2012 года! Причем год был НАПЕЧАТАН, это был официальный бланк ТИКа, которым они пользуются с февраля (потому что еще в январе они все решения печатали на бланках с датой 2011 года, из-за чего приходилось потом в них исправления вносить!).

Мы, конечно, на все это обратили внимание суда, и, надо сказать, радости нашей не было предела. Ну на самом деле, есть все-таки справедливость: такие в ТИКе хреновые фальсификаторы, что элементарную бумажку сфальсифицировать не могут! Судья удалилась для принятия решения на долгие три часа. Ну а через три часа мы услышали те слова, с которых я начала эту статью. Основанием для отказа суд посчитал отсутствие кворума при принятии решения о моей регистрации и "справку" эксперта Киселевой, которая неизвестно на каких основаниях получила доступ к моим подписным листам, неизвестно где, когда и каким образом посчитала подписи моих отца, сестры, друзей и соседей "недостоверными" и "вероятно выполненными одной рукой". Правда, оговорившись, что категорично утверждать она это не может, так как не исключает "влияния на исполнителей каких-то сбивающих факторов" (это цитата из справки!). Над вот этими "сбивающими факторами" особенно смеялись мои подписанты, когда узнали, что, оказывается, подверглись их "влиянию".

Таким образом, в Пресненском суде города Москвы совершенно официально введена традиция: настоящие подписи расцениваются как недействительные, как это сделали с подписями моих избирателей, а поддельные рассматриваются, как настоящие. Ведь кроме подделанной подписи Вялых на бумажке, представленной на моем слушании, этой же судьей Печениной также была признана действительной ксероподпись Кирьянова на его заявлении против Талызиной, ксероподписи на документах других кандидатов, а также приобщались к делу и документы вообще БЕЗ подписей и без печатей!

Мы втроем с мужем и Виолеттой провели вчера в судах практически весь день: утром в 9 часов было слушание по апелляции, поданной моим мужем на решение Хамовнического суда. Станислава ТИК Хамовников не зарегистрировал кандидатом по той же причине "недостоверных" подписей. Стас обжаловал решение ТИКа в суде, но получил отказ. Подал апелляцию на решение суда в Мосгорсуд, вчера получил отказ и там. Я присутствовала при этом "торжестве правосудия" в качестве слушателя и только диву давалась, какой это был цирк. Три наряженных в черные мантии судьи, три прокурорши в красивой синей форме, секретари, пафосный зал суда с пьедесталом... Председательствующая, которой чуждо все человеческое и которая это всячески демонстрировала, докладчик, на лице которого, наоборот, читались следы очень по-житейски понятного похмелья, третья судья, просто продремавшая весь процесс, - и все эти люди старательно изображали "правосудие". При этом Станиславу отказали в ходатайстве о вызове свидетелей, которые могли бы лично заявить, что они подписывались в его поддержку. А в решении и вовсе написали, что он должен был "ходатайствовать суд об обозрении дела"! Оказывается, без такого ходатайства от заявителя суд дело и не обозревал, то есть не знакомился с ним, а принимал решение якобы только исходя из материалов слушания. При этом прокурорша свое выступление зачитала по заранее напечатанной бумажке (на ней даже печать уже была!), точно так же зачитала решение и судья: "удалилась для совещания" ровно на 30 секунд и вышла уже с готовым текстом с подписями и печатью. Я теперь вполне верю рассказам о том, что у них в МГС на папках с делами еще до процесса написано карандашиком "отказать".

Насмотревшись на этих ряженых клоунов в мантиях, я утешала себя только одним: ведь все они разыгрывали этот спектакль специально для нас, да еще и "за бесплатно". Смех сквозь слезы.

Когда мы в девятом часу вечера ехали из Пресненского суда домой, уставшие и морально раздавленные таким вот торжеством узаконенного беззакония дважды за один день, я пыталась найти всему этому объяснения. Ну, может, все правильно, может, мы со Стасом обычные люди, сетевые хомячки - и не заслуживаем быть допущенными к выборам?

Но с другой стороны, мы же граждане России, мы, скрупулезно следуя букве закона, собрали все документы, собрали подписи в свою поддержку. Причем Станиславу пришлось собрать 39 подписей - он ходил по незнакомым квартирам и подъездам, на него натравливали собак, посылали на три буквы. Тем не менее он эти подписи собрал, совсем незнакомые люди поддержали его. И меня поддержали тоже. Почему же, если мы все сделали правильно, по закону, своими силами, без поддержки, почему же эта преступная банда в ТИКе лишила нас нашего конституционного пассивного избирательного права? Неужели едросы, бессовестно выкинувшие нас из предвыборной гонки, сидящие в муниципальных собраниях созыв за созывом и ничего не делающие для района и его жителей, кандидаты власти, которые никаких подписей не собирали или делали это, используя админресурс, посылая на это дело социальных работников, - неужели ЭТИ люди больше заслуживают права участия в выборах, чем мы?

Сегодня я узнала, что и самовыдвиженку Марианну Талызину тоже сняли с регистрации. Ведь она и в прошлых выборах в 2008 году пыталась принять участие, ее тогда обманули, она судилась с ТИКом два года и проиграла. И на этих выборах ей снова пришлось добиваться регистрации через суд, потом на нее подал в суд некто Кирьянов, 26-летний мальчик из Марьина, нигде не работающий кандидат-киллер. Суд ему отказал, а сегодня по апелляции этого Кирьянова все те же клоуны из Мосгорсуда сняли с регистрации и ее.

Как интересно получается: если неугодного кандидата не регистрирует ТИК, то суды поддерживают ТИК, а если такого кандидата ТИК регистрирует, то суды эти решения отменяют. Как говорится, не мытьем, так катанием.

В общем, насмотрелась я на этот театр абсурда - на свои судилища, на суд у Марианны и у Стаса - и пришла к выводу, что мы живем в империи зла. Как ни крути, а прав был Рейган. Слушание за слушанием, я приходила в "храм Фемиды" на Пресне, в Хамовниках, в МГС и видела злых, хамоватых, агрессивных и лживых "представителей правосудия", которые творили беззаконие, не испытывая при этом абсолютно никаких угрызений совести. Моя прокурорша, юное создание лет двадцати пяти, этакая блондинистая Барби на двенадцатисантиметровых каблуках, вообще во время процесса хихикала и посылала кому-то эсэмэски с мобильника. О какой свободе выбора, о какой справедливости можно говорить, когда гаранты соблюдения этой справедливости плевать хотели на закон, на своих граждан, на нормы морали, наконец? Когда они состоят на службе у власти и без звонка не принимают ни одного решения!

Впереди большие выборы. Люди спорят, за кого голосовать, будет ли второй тур, как сделать выборы максимально прозрачными и т.д. Мне просто смешно. Честные выборы в империи зла, вы думаете это возможно? Блажен, кто верует.

Дело Евгения Конышева в Екатеринбурге - это позорное свидетельство смычки внешне респектабельных политиков с фашизоидными популистами.

В преддверии выборов власти важно внушить нам, будто бы весь этот инсценированный фарс с Прохоровым - это та самая политическая конкуренция, о которой так мечтала либеральная общественность. Вы хотели политических дебатов - получите. Только вместо кандидатов пусть дебатируют их слуги, а ролики в поддержку записывают щедрые на жалость актрисы. И каждый ничтожный виток этого бессмысленного действа заставляет общественность все с большим азартом обсуждать несущественные детали фанерных баталий, будь то «жесткая» манера разговора одного усатого режиссера или культурные пристрастия его оппонентки, сестры придуманного в Кремле кандидата. Все с удовольствием забыли о недавнем столь показательном "праводельном" позоре нового игрока в кандидаты и не замечают выстроенных вокруг него на скорую руку многомиллиардных картонных декораций. Нам представляют этих людей как новую генерацию политиков, но это лишь новая генерация преступников. Вам нравится такая беспомощная остроумная аббревиатура как ПЖИВ? Ну так встречайте сиквел - ПЖИВ-2!

Прохорова невозможно серьезно рассматривать в качестве кандидата в президенты не только потому, что он выглядит в этой роли нелепо. Путин тоже выглядел нелепо в начале свой президентской карьеры, а сейчас особенно. Может, это просто такая русская слабость к нелепым президентам? И дело не в прохоровских чудовищных намерениях избавить нас от последнего гарантированного государством бесплатного и общедоступного социального пакета в области медицины и образования в обмен на 80-часовую рабочую неделю. Все намного проще. Прохоров недостоин быть кандидатом потому, что в его ближайшем окружении, среди его соратников имеются преступники. И это делает Михаила Дмитриевича сообщником - или лучше сказать подельником?

Речь идет о Евгении Ройзмане из Екатеринбурга, сказочном мужчине с богатым криминальным прошлым, главе знаменитого на всю страну фонда "Город без наркотиков". Скоро у него может появиться свой собственный город - в случае победы Прохоров обещал поддержать Ройзмана в качестве мэра Екатеринбурга.

Утверждение "Ройзман - преступник" в данном случае не оценочное суждение, но факт, на который закрывают глаза и ФСКН, и прокуратура, и далее по списку. Так происходит, вероятно, потому, что силовые ведомства Екатеринбурга и фонд "Город без наркотиков" давно уже срослись в единый организм и стали своеобразным «силовым бизнесом», работающим под вывеской борьбы с наркоманами и наркоторговцами.

(Читать полностью)

О том, как мы противостояли прокремлевским уркам в ту самую ночь у мэрии. Взяться за перо меня заставило то обстоятельство, что во всех комментариях прослеживается примерно такое отношение к конфликту – они, дескать, там поделить очередь не могут, они там между собой в очереди разобраться не могут, они даже очередь мирно отстоять не могут, они даже по поводу очередности друг другу в глотки вгрызаются, короче – все они там одинаковые и друг друга стоят...

Вот это-то, собственно, мне и не нравится, и поэтому я попробую изложить свое видение тех событий, с тем чтобы лишний раз доказать, что если «двое дерутся, то не всегда от того, что оба – идиоты. Иногда один из дерущихся не имеет другого выхода просто.

Кроме того, возмутила наглая ложь о том, что мы, мол, пришли туда, увидели, что румоловцы первые, и не смогли с этим смириться.

Короче, дело было так. Мы несли дежурство у 5-го подъезда с 20 часов 19 февраля. Я лично присоединился к этой вахте примерно в половине одиннадцатого. Почти в 23.45 я дежурил один. Ко мне подошли сначала четверо, потом еще трое - итого семь человек. Они сразу стали настаивать на своем первенстве и даже попытались зафиксировать его на видео. Вели себя очень нагло и повторяли несколько раз, что шансов первыми подать заявку у меня и моих товарищей нет. Были очень самоуверенны и нисколько не смущались тем, что врали прямо в лицо. Там пару раз в наши дебаты пришлось вмешаться полиции, которой они и заявляли, что пришли первыми.

Но с этим еще можно было бы мириться. Однако эти шпанята приступили почти сразу к физическому, так сказать, отдавливанию меня от двери подъезда. Один из них – самый бойкий (тот что в последствии напал на Надежду Митюшкину в здании мэрии) стал буквально боком давить на меня, чтобы я ушел. Но к тому времени уже подошли мои товарищи, и мы стали держаться едва ли не за дверь и стены. Должен сказать, что я, честно говоря, приуныл от всего этого. Парни явно моложе меня лет на 20-25, не отягощены никакими комплексами и приличиями, да и манеры у них не самые утонченные, признаюсь честно.

Тут-то мы сцепились в первый раз. Признаюсь, выручила нас полиция. Та, что дежурила там неподалеку, и та, что я вызвал по телефону. Полиция рассудила за благо удалить нас на противоположный тротуар, но выяснилось, что этого было недостаточно. Во время стояния на тротуаре напротив дверей мэрии, понимая, что есть еще несколько часов до утра, я, конечно же, не мог упустить случай заняться просветительством молодежи. Ну, то есть предложил хлопцам дискуссию о жизни, так сказать. И вроде дискуссия и завязалась, и мне даже по одному–двум лицам показалось, что вроде и не зря я сею здесь разумное, доброе и т.д. (А надо сказать, что полку гопоты прибыло к тому времени, что еще больше меня удручило.)

Но на каком-то этапе в мозгу самого бойкого из урок вдруг что-то склеилось каким-то самым причудливым образом, он счел оскорбленным своего героического деда и больше сдерживать себя уже не смог. Он постоянно кричал, что сейчас угрохает меня, его держали несколько человек, получилась свалка, прибежала полиция, развела нас окончательно метров на 10-15. На том дискуссия и угасла.

В общем, часам к двум ночи дела наши складывались самым удручающим образом. Шпана румоловская откровенно глумилась и праздновала победу, что утром намеревалась одержать. У памятника Долгорукому я видел автобус, который доставил этих псов на объект, так сказать.

Но тут произошло самое интересное. Дело в том, что на наш призыв в Сети откликнулись самые разные, но замечательные люди. Они по одному, по двое-трое стали подтягиваться к нам на помощь. Люди самые разные, повторюсь. Среди них нашлись и весьма хозяйственные и обстоятельные люди, которые меня всегда восхищали. Юрий Анатольевич мигом сорганизовал горячий чай и бутерброды. Появились фотокорреспонденты. А самое главное – поток подходивших все не прекращался и к утру даже усилился. И я даже увидал некоторую озабоченность на лицах «ликующей гопоты». Да и ликование их куда-то вроде улетучилось.

К утру же у нас был уверенный численный перевес. Причем должен сказать, что публика с нашей стороны была не такая спортивная, как у наших оппонентов. Но отчаянная, как выяснилось утром. Несмотря на всю интеллигентность и одухотворенность лиц.

Часам к семи к нам подошел небезызвестный мракобес Максим Мищенко – начальник этой шоблы - и предложил «договориться». Вынул монетку и предложил разыграть первенство в очереди, но был изгнан нашими возмущенными криками.

Тут не могу себе отказать в удовольствии процитировать самого Мищенко. В 2008 году он в своем интервью сообщил всем нам удивительные вещи о Второй мировой войне. То есть о роли наших союзников. Вот эта цитата: "А они ведь до конца войны колебались, к кому примкнуть - к Германии или к России. Английские самолеты готовы были бомбить Москву, они уже летели, но атаку отменили. Последний человек, который был свидетелем этого, недавно скончался в Англии".

Правда, здорово? Особенно умиляет история про «последнего кто знал про это и умер»... Может быть, кто-то подумал, что это бредит пациент в Кащенко? Нет, это на тот момент депутат Госдумы Мищенко. Ныне он член Общественной палаты. Каковым членством и воспользовался, чтобы подать заявку первым, и заслужил высокое звание «Мищенко Задний Проход».

Вот так и развивались события в ночь с 19 на 20 февраля. Что же было утром, вы все видели. Надеюсь, я смог убедить вас, друзья, что мы там все же стояли за правду, а не по подростковой дури размяться решили. Мы на самом деле пришли туда первыми и просто отстаивали свою правоту. Кроме того, важны ведь и мотивы сторон. Если мы намереваемся действительно провести мероприятие, то у шпаны из Румола задача ПРОСТО СОРВАТЬ наше мероприятие. Я, конечно, допускаю, что свезут из ближних или дальних областей каких-то барабанщиков или велосипедистов. Но всем ведь понятно, что это все в пику нам. Понятно ведь, что сами по себе они бы ничего этого не придумали. И ради срыва нашего митинга они захватили таким образом сразу несколько площадок в центре Москвы.

Еще одно открытие было для меня очень неприятным. Дело в том, что в процессе противостояния мне показалось, что полицейские поняли, на чьей стороне правда, и действовали довольно искренне, пресекая безобразия урок из Румола. Дальнейшие же события и откровенное попустительство уроду, что напал на нашу заявительницу прямо в здании мэрии(!) убедили меня в том, что эту полицию не переделаешь. Аттестуй не аттестуй, как говорится.

Ну и самое главное. Меня самым замечательным образом поразила солидарность многих замечательных людей, что среди ночи и под утро подхватились, выскочили из теплых постелей и примчались к нам. У меня прямо душа запела там, среди этих наших сторонников! Так отлично получилось. Я аж полюбил всех этих наших союзников и сочувствующих И до сих пор не разлюбил, должен признаться.

Только выйдя из камеры Басманного ОВД, я и Геннадий Строганов приехали к 4-й психиатрической больнице, куда на наших глазах увезли Веру Лаврешину. Из того же ОВД. За отказ представляться (признак невменяемости) и за то, что она была участником нашей «акции внутри акции», связанная с нами одной цепью в прямом смысле – веревкой и дымовой завесой, под лозунгом «Смерть оккупантам!».

Не представляясь, дежурные врачи объясняют: доставленная к ним со скрученными руками Вера признана вменяемой и с радостью осталась переночевать в больнице (не укол ли прибавил ей радости?). Свидания свободной Вере даже через решетку двора – не положены. Мои доводы о том, что Лаврешиной нужна юридическая помощь, были пресечены ласковым «Перестаньте нес доставать!»

Итак, за что Вера была подвергнута достаточно редкому виду репрессии? Накануне мы организовали групповой прорыв акции у ЦИКа, обвязавшись вокруг поясов альпинистской веревкой и пустив много дыма. Живая цепь людей, катаясь по земле, под ментовскими ботиночками, жестко скандировала «Смерть оккупантам!», перебив более мягкую антипутинщину. Полотняную растяжку с тем же текстом немедленно разорвали, но с десятком глоток этого не сделаешь. Журналисты хлынули к нам с вопросом «Что происходит?» Их уже пробрал ливийский морозец по коже. Я оторвалась от смерти оккупантам, чтобы лежа ответить: «Никто из нас не будет представляться, при нас нет документов. Никто из нас не сотрудничает с полицаями».

Веревку наконец перекусили, но мы сцепились локтями намертво. Наконец меня швырнули в автозак, но там уже находилась Татьяна Стецура. И на меня сделали отмашку: ведите в другой автозак – вместе, выходит, нас нельзя! Вот и вышло, что она в "Китай-городе" (а раз так, будет держать сухую голодовку, как у нас оговорено), а я на воле и хожу скандалить с психиатрами...

Но всех не разъединишь – до Басманного нас довезли троих из сопротивленцев: меня, Геннадия Строганова и Веру Лаврешину. Несли на руках, вывернув шею, швырнули на пол и пощелкали перед лицом пальчиками: живы ли? А мы программу-максимум выполнили: сопротивление и отказ. Сначала я посидела в «холодной», потом в ней очутилась Лаврешина – оттуда ее и взяли санитары. Затем в ней снова очутилась я – уже за протест против карательной психиатрии. «Остановите врачей – пусть они заберут ее тоже!» - проорал начальник, но мне всего лишь заломили руку лицом к стене, затем в камеру – и быстренько отпустили. Видно, санитарчики отказались меня принимать?

Татьяна Стецура, Руслан Исламов, Алексей Никитин до сих пор находятся в ОВД "Китай-город", видимо, оставят под арест. Но все же не психушка!

Почему из всей группы отказников, связанных одной позицией, именно Лаврешиной досталась такая участь? Она жестко сопротивлялась неделю назад, проповедовала «не сдавать им паспорта», и за неделю ей придумали казнь. Уговорить и на этот раз не удалось. Вера уходила в «скорую» решительно, утверждая свое право не просить милости. Она, сколько я ее знаю, решительно отвергает милость как с вертухайской, так и с официозно-правозащитной стороны. Помощники депутатов и правозащитная элита уже просятся «решить ее проблему по-быстрому», но эта женщина в камуфляжной фуражке заранее отвергала подобный вариант, настаивая на своих силах.

Нас пытаются разбить поодиночке именно за новую философию, которую мы пропагандируем словом и делом, блокируя автозаки и молча в кабинетах, выбирая грязь камер, а не актовый зал переговоров.

Днем ранее на митинге «Комитета 20.2» было показано целое учебное представление на тему «стандартное задержание». Участники демонстративно скандировали бредовые фразы из протоколов, которые они якобы выкрикивали, например: «Позор России без Путина!», «Долой Путина Вэ точка Вэ!», «Административный кодекс города Москва не работает!» (уф). Но мне больше всех понравился лозунг «КАК ПРОЙТИ В АВТОБУС?» Вот именно: как? Как овца? Как законник? Или доказав полицаям, что ты борешься не только перед фотоаппаратами?

Веру Лаврешину забрали в психушку только теперь. А ведь она – давний защитник Химкинского леса. Настоящий партизан – интервью практически не дает, во время иностранных съемок самодостаточно топит печку да отбивает своих друзей от частых нападений чоповцев. Несет лесную вахту регулярно. В отличие... ну, да речь не об этом. Речь о том, что ТАК пройти в автозак и в санитарную душегубку способны немногие – но и немногим это придется вынести. Она заслужила по высшему счету.

Мне только что позвонил представитель либеральной оппозиции, чтобы передать слова Бориса Немцова. На встрече с Медведевым у Немцова сложилось впечатление, что уходящий президент готов освободить часть политзаключенных.

Условием этого, как мне передают, является написание персонального прошения о помиловании от политзаключенного. «Такова традиция», – сообщают мне. «Александр, Вы можете сообщить эту информацию политзаключенным «Другой России?» - «Могу».

Лично я отношусь к этой идее скептически. Во-первых, потому что господин Медведев неоднократно давал понять, что его обещания ничего не стоят. Во-вторых, потому что подписание прошения о помиловании этически для многих неприемлемо – ведь оно подразумевает признание вины, именно этого хочет власть: чтобы невиновный сознался в преступлении, а власть, проявив великодушие, помиловала его. Палач и жертва меняются местами. Таисия Осипова, к примеру, недавно заявила, что не будет подписывать подобную бумагу.

Тем не менее, подобные решения каждый человек должен принимать сам за себя. Выбирать, подписывать прошение о помиловании или нет, будут сами политзаключенные активисты «Другой России». Информацию я им передам. Прошу тех, кто находится с ПЗК на связи, продублировать слова Немцова по своим каналам.

А освободить политзаключенных господин Медведев способен с помощью множества механизмов. Даже в оставшиеся недели президентского срока власти и влияния его должности для этого хватит.

Тема политзаключенных и их освобождения стала в последнее время одной из основных в публичных дискуссиях. В резолюциях трех масштабных протестных митингов освобождение политзаключенных стало первым пунктом. Однако, дальнейшее обсуждение этой темы, как это часто бывает, показало, что сам термин понимается очень по-разному.

Наиболее интуитивно ясные понятия часто трудно формулируются. Так произошло с понятием «политзаключенный». Практически все – и оппозиционная интеллигенция, и полицейские, и обычные люди, и эксперты - обычно очень хорошо понимают, что это значит. В качестве примера я вспоминаю, что когда меня привезли в спецприемник, первое, что я услышал, – «политического привезли».

Но как только требование освобождения политзаключенных оказалось среди главных лозунгов многотысячных митингов, то тут же начались и высокоинтеллектуальные терминологические споры, и требования дать самую точную и объемную формулировку. Возникли сомнения, нужно ли выносить требование освобождения политзаключенных среди основных в рамках движения «За честные выборы» и можно ли требовать освобождения политзэков внесудебным путем.

Прежде чем углубиться в спор о точном значении понятия "политические заключенные", необходимо отметить самое главное – в стране, где в тюрьмах сидят жертвы политических преследований, свободные выборы в принципе невозможны. Угроза преследований парализует и активистов, и журналистов, и возможных спонсоров кандидатов. В то же время для судов и политической полиции требование освобождения политзаключенных становится очень выразительным сигналом, свидетельствующим о стремительном расширении границ допустимой идеологической и общественной активности. Поэтому заниматься отстаиванием свободы политической жизни в отрыве от требований прекратить политически мотивированные преследования – это просто стараться выторговать у власти небольшие привилегии.

О методах освобождения. Когда либерализация режима приводит к необходимости освобождения жертв политических преследований, то очень часто используются экстренные механизмы – помилование или амнистия. Главное – вскрыть нарыв. А уже потом, когда острота проблемы снята и бывшие узники или изгнанники вернулись к домашним очагам, настает время неспешной судебной бюрократии. Александр II, начиная либеральные реформы, амнистировал осенью 1856 года декабристов, кстати, не получив от них никаких обращений. Манифестом Николая II 17 октября 1905 года были освобождены все политические – в основном революционеры-подпольщики, и опять-таки, без каких-либо обращений с их стороны. После смерти Сталина Хрущев в первую очередь амнистировал многих жертв репрессий, а уже потом много лет подряд прокуратура пересматривала дела. Горбачев в феврале-марте 1987 года помиловал десятки политзаключенных, а реабилитация затянулась еще на пять лет.

Много споров идет о точной формуле определения политзаключенного - ее на самом деле очень трудно выстроить. Как быть, когда вся юстиция становится орудием репрессий? Когда кроме явных политических оппонентов режима, которых по определению можно назвать политзаключенными, под удар попадают: ученые, которые работают в рамках двойных технологий (которые могут быть использованы как для военных целей, так и для гражданских), предприниматели, ставшие жертвами рейдерства представителей власти и силовиков, жертвы полицейского произвола и, особенно масштабно, жертвы ФСКН, против которых возбуждаются уголовные дела и штампуются приговоры для того, чтобы отчитаться по раскрываемости. В настоящий момент из 800 тысяч заключенных по всей стране примерно 120 тысяч отбывают наказание по статье "хранение и распространение наркотиков".

Строго говоря, каждая жертва таких действий — жертва политического репрессивного путинского режима, установившегося с 2000 года. Единично такого рода дела возникали и раньше, в 90-е годы, но в то время человека можно было защитить, поскольку не была столь распространена политическая коррупция, суды были не столь зависимы от власти, поэтому такие дела не носили массового характера.

Поэтому правозащитники, рассматривая конкретные дела, были вынуждены принять решение, что дело можно рассматривать как политическое преследование в том случае, если автором заказа на конкретного человека являются: высокопоставленный бюрократ вплоть до президента, офицер ФСБ или департамента по борьбе с экстремизмом; мелкий полицейский чин или чиновник, устраняющий неугодного или просто делающий карьеру дутыми делами, - а также если, по нашему мнению, суд принимает незаконное и необоснованное решение.

В результате получается система концентрических кругов жертв политрепрессий:
- в центре — несколько десятков человек, которых преследуют за их конституционные убеждения (самый «химически чистый» вариант политрепрессий – обвинения в «разжигании социальной вражды») или, как в деле "ЮКОСа" или «шпионских делах», они – жертвы, оказавшиеся необходимыми государству для выстраивания власти: для формирования госкапитализма, опирающегося на силовую олигархию; дела, попавшие в центр внимания СМИ и общества;
- далее — сотни людей, имевших неосторожность «перейти дорогу» представителю партии власти, например, независимые журналисты, бизнесмены, финансирующие оппозицию или независимые СМИ;
- далее — сотни мусульман, ставших жертвами гонений на верующих, принадлежащих к неогосударствленным направлениям в исламе;
- далее — уже тысячи бизнесменов и менеджеров – жертвы рейдерских дел;
- и наконец, десятки тысяч жертв полицейского произвола и молодых наркоманов, превращенных в «наркодилеров» с помощью провокаций.

Ситуация напоминает репрессии против сотен тысяч рядовых советских граждан, фактически не выступавших против советской власти, но жестоко наказанных, в дальнейшем признанных жертвами репрессий и впоследствии реабилитированных: Например, крестьяне, отбывавшие наказание «за колоски».

Так возникает вопрос: можно ли и нужно ли составлять списки современных политических заключенных? Твердое мнение правозащитников и оппозиции — это делать необходимо. Конечно, мы понимаем, что никакой список не будет исчерпывающим - туда попадут резонансные только дела, по разным причинам попавшие в центр внимания общественности. Но наличие списков конкретных людей позволит добиваться освобождения сначала именно этих заключенных, а впоследствии освободить все перечисленные группы в рамках амнистий с их последующей реабилитацией.

noart галерея представляет мой новый перформанс:

«Поголовье»

В каком случае избиение человека попадает во все новостные ленты? Когда это привлекает общественное внимание и вызывает волну возмущения? Десятки драк, потасовок, уличных разборок остаются незамеченными. Но когда одного человека избивает - жестоко, хладнокровно, до полусмерти - группа людей, все понимают, что здесь уже речь идет не о бытовом конфликте, а о заказе. В этот раз «заказали» Михаила Шульмана. С 16 февраля он в стабильно тяжелом состоянии в больнице.

Чуть больше года назад точно так же, во дворе собственного дома, был избит Олег Кашин. До этого – Михаил Бекетов, Марат Гельман, Константин Фетисов, Лев Пономарев, убиты Юрий Червочкин и Антон Страдымов – и это только малая часть от общего числа жертв подобных нападений. В последнее десятилетие в России стало принято именно таким способом решать конфликтные ситуации и устранять «ненужных» людей. Отчасти этому способствовал Владимир Владимирович, именно он создал подобный климат в стране. И всегда нужно помнить, что над каждым из нас, над каждой «проблемной» головой тоже уже занесена арматура. И человек, у которого больше денег и власти, чем у тебя, всегда может решить вашу с ним проблему таким способом.

Конечно, в одночасье мы не сможем прекратить эти избиения и убийства. Потому что невозможно изменить людей, не меняя Систему, которая насилием порождает насилие. Потому невозможно не испытывать беспокойства, понимая, что такое может случиться с каждым. Открыв утром новостную ленту, вижу заголовок: «9 февраля в Самаре был убит анархист Никита Колин». И понимаю, что после 4 марта ничего не изменится.

Приходите 22 февраля в 19:00 в галерею М&Ю Гельман на Винзаводе (4-й Сыромятнический пер., 1, стр. 6).

Фридрих Хайек всегда уделял много внимания терминам, используемым в общественных науках. В своей последней большой работе «Пагубная самонадеянность» он посвятил целую главу описанию того, как искажение смысла терминов ведет к ошибкам в логических построениях. А эти ошибки, едва заметные и незначительные вначале, приводят к катастрофе, когда дело доходит до попытки воплощения теорий в жизнь.

Но если неправильное использование слов может быть источником ошибок, внимание к их смыслу может способствовать их исправлению.

Граждан, объединившихся для достижения общей цели, принято называть «движением». Такое название предполагает наличие динамики. Если динамика пропадает, то это ведет и к концу самого движения. На практике это выражается в том, что разочарованные отсутствием даже промежуточного результата, дезориентированные участники покидают ряды движения.

Движение граждан, начавшееся после «выборов» 4 декабря, рискует потерять свою динамику. Вот уже третий раз принимается та же (с небольшими дополнениями) резолюция, на которую режим никак не реагирует. После завершения очередного митинга все слышней вопросы: «Мы пришли, послушали, и что дальше?». Появившееся вчера в Сети «Открытое письмо к оргкомитету» - первый шаг к приданию новой динамики начатому 4 декабря движению.

Большая власть, большие политики! Прочитайте, пожалуйста, этот пост внимательно. Возможно, кому-то ситуация покажется слишком камерной - подумаешь, страдания сотни детишек на фоне глобальных событий в стране. Но именно из таких частностей состоит жизнь. И если ничего не делать, наши дети будут жить в мире безнадежно серых тонов, в котором человеческая мысль, чувство, история, а главное, жизнь не будут иметь никакого значения.

В наших распрекрасных Хамовниках уничтожают последний творческий клуб, в котором работу с детьми ведут замечательные педагоги - профессиональные художники и архитекторы с огромным педагогическим опытом, в том числе по программам реабилитации, например, в Беслане, с детьми с ограниченными возможностями и т.д.

Один его руководитель - Елена Павловна Погодина, профессиональный художник с многолетним педагогическим стажем, преемник знаменитой Галины Алексеевны Рождественской, архитектора-педагога, которая когда-то основала здесь студию "Материнская школа". Работы воспитанников находятся в ГМИИ им. Пушкина, в частных коллекциях в России и за рубежом.

Второй руководитель клуба и студии "Рождение вещи" в его рамках - Нина Валериановна Семеновская, архитектор-реставратор. За 30 лет работы восстанавливала Андреевский зал Большого Кремлевского дворца в Москве, реставрировала Петровский путевой дворец, особняк Рябушинского, дом-музей Ермоловой, памятники Рязанского кремля и другие, всего более 50 объектов. А педагоги, работающие здесь на общественных началах, - действующие художники, члены творческих союзов, выпускники ведущих художественных вузов страны, и даже преподаватели этих же вузов.

Но дело не в регалиях, а в том, что уничтожается искреннее живое дело.

Помещение, в котором около полувека серьезно занимались с детьми, приглянулось местному депутату из партии Всеобщего Единения - Дмитрию Николаевичу Башарову. Для него специально был подписан написан отказ муниципальным учреждением, в структуре которого работали студии, для него помещение с сотней детишек было объявлено свободным. Что интересно, у Башарова уже есть помещение, в котором процветает в течение двух лет его бизнес по оказанию досуговых "услуг" населению под характерным названием "Хамовчонок", где, по рассказам жителей, занятия ведут в лучшем случае студенты непрофильных вузов.

Мы всеми возможными способами стучали в двери и в сердца наших чиновников, а также местных депутатов - тех самых, кстати, что теперь "самовыдвинулись" на муниципальные выборы. Мы говорили им не единожды, что студии "Материнская школа" (существует 44 года) и "Рождение вещи" (12 лет) уникальны. Что педагоги ведут занятия по авторским программам, которые объединяются в единую систему обучения. Что все воспитанники после поступают в институты, хотя никакая профильная подготовка в вузы в студиях не ведется - только общее художественное развитие. Что работа ведется в нескольких направлениях - занимаемся рисунком, живописью, историческим рисованием, гравюрой, росписью по дереву, ткачеством, изучаем историю культур и нашу, отечественную историю искусства, ездим к памятникам архитектуры по России. Наконец, мы кричали, что от этой ситуации страдают дети, ведь этот клуб - родной дом для них. Что родители не поведут детей в башаровский "Хамовчонок", который планируется здесь разместить вместо нас и в котором есть, например, такие замечательные "направления", как стриптиз-пластика, а занятия на час стоят по 800-1000 р. (учитывая, что в нашем клубе занимаются дети из многодетных и малоимущих семей). Но ответ один - извольте выйти вон!

Поскольку мы, несмотря ни на что, очень активно сопротивлялись, писали и митинговали, нас пока не выгнали. Но почти каждый день наш муниципалитет преподносит нам все новые и новые сюрпризы - то проверки с актами, которые потом исчезают невесть где, то очередные предписания удалиться, то измывательства над штатными сотрудниками, то визиты пожарной службы и прокуратуры. Теперь они собираются подать в суд с помощью Роспотребнадзора(!). Правда, мы пока не поняли, на кого именно - на педагогов-подвижников, на родителей? А может, на детей??

Я не собираюсь выставить г-на Башарова каким-то демоном - он по нынешним меркам обычный бизнесмен с хорошими связями на уровне округа, с объяснимым желанием умножить личные средства. Хочет отбить свои деньги после конкурса. Я даже немного сочувствую ему - он неспособен понять какие-то очень важные вещи, неспособен оценить талант и увидеть красоту.

Но главное, что хотелось бы подчеркнуть в нашей конкретной ситуации уничтожения студий, - закрывается ПОСЛЕДНИЙ клуб в нашем районе с серьезной художественной подготовкой. Потому что все остальные уже давно закрыли. И такая ситуация не только в нашем районе - по всей Москве. Около двух недель назад мы с руководителями клуба посетили круглый стол в Мосгордуме, который организовал Андрей Клычков, депутат из КПРФ. Там собралось полсотни несчастных, которые положили жизнь на честную работу с детьми. Эти люди буквально плакали. Рассказывали, как их клубы зверски разоряли, людей выгоняли на улицу, избивали, укладывали лицом на асфальт. Пришла вдова художника, который умер от инфаркта, защищая свою многолетнюю работу с воспитанниками. Вглядываясь в каменные лица чиновников, мы думали - неужели мы докатились до того, что настоящая, честная работа никому не нужна? Похоже, им нужна только имитация, а реальный труд воспринимается как угроза. Нам приходится иметь дело с теми, кто абсолютно убежден, что досуг складывается из показушных мероприятий, а главное для занятий искусством, например, - влажные салфетки.

Однако, уверяю вас, читатели, что эта ситуация касается не только творческих занятий, но и спортивного досуга. Все тот же непрофессионализм и сомнительная показуха: те, кто этим занимается, даже показуху по-человечески организовать не могут.

А результат - наши дети, болтающиеся без дела по улицам или сидящие пеньком за своими гаджетами. Чудовищный уровень молодеющей наркомании и алкоголизма. И главное - пустота в глазах и в жизни.

Почему так происходит? Вы скажете - все решают деньги. А я не уверена. Я думаю, то, что мы видим, - злобная зависть ограниченных умов. Тех, на кого возложена обязанность заботиться о нормальном времяпрепровождении людей в районе, как будто бесит, что кому-то нравится заниматься интересными, важными вещами, а не думать, как бы купить себе плазму и норку. Тут и срабатывает рефлекс - затоптать живое.

И ведь потрясающе - они себя самих погружают в страшную бездну. Воспитанные ими дети – какими они станут, если только им не посчастливится столкнуться с добрыми и умными наставниками?

Художник и педагог студии Аня Покаржевская написала открытое письмо в поддержку сложной, многообразной и поистине подвижнической работы, которую организуют педагоги студии "Рождение вещи". Но и вторая студия, "Материнская школа", которая размещается в том же помещении, не меньше достойна спасения - она существует 44 года, любима детьми и родителями (а студия "Рождение вещи" выросла 12 лет назад именно из "Материнской школы"). Мы разместили письмо в Интернете и уже многие его подписали. Предлагаю присоединяться.

И еще – скоро откроется отчетная выставка студии "Рождение вещи" за 12 лет существования, о месте и времени мы сообщим. Обязательно приходите и посмотрите на удивительные, мощные, искренние детские работы, созданные под внимательным руководством педагогов-подвижников.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО В ПОДДЕРЖКУ СТУДИИ

К сегодняшним полуночным-полуутренним баталиям у мэрии за возможность раньше подать уведомление на акции 5 марта хотелось бы добавить мои пять копеек.

Насколько видно из закона, регулирующего проведение публичных мероприятий типа митингов, пикетов и демонстраций (№ 54-ФЗ), быть первым утром в администрации города вовсе не обязательно. В законе ни в одной статье не указано, что уведомления рассматриваются в порядке их поступления. Если два-три-пять уведомлений поданы в один и тот же день, сроки их рассмотрения при прочих равных условиях также одинаковы.

Вероятно, организаторы, стремящиеся как можно раньше подать уведомление на какую-то спорную дату (так же было и при проведении Стратегии-31, когда она разделилась), пытаются избежать переноса акции на другую площадку. Такой перенос действительно может случиться и будет считаться по закону обоснованным, если площадка занята другой акцией. Но реально по закону нет никакой гарантии, что уведомление "Румола" рассмотрят раньше уведомления "Объединенного оргкомитета" или "Другой России".

Мне кажется, что это обычное чиновничье манипулирование законом. Или вообще наши домыслы, что поданное раньше уведомление будет и рассмотрено раньше. К слову, а есть ли у кого-то ответ от органа власти, где в проведении акции отказано в связи с тем, что кто-то подал уведомление на полчаса раньше? Это было бы очень любопытно рассмотреть в суде.

Активисты, дежурящие с ночи у мэрии, пытаются исключить все возможные "отмазки" мэрии, но разве ей это мешает придумывать новые? Просто в том случае, когда несколько групп организаторов хотят провести акции в одном и том же месте в одно и то же время, мэрия должна запускать переговорный процесс. Процедура согласования четко не прописана в федеральном законе, поэтому все разумные и приемлемые для сторон условия вполне могут помочь разрешить эту проблему.

На днях Министерство культуры отозвало прокатное удостоверение, выданное на мои фильмы "Недоверие" (о взрывах домов в 1999 году) и Бунт. Дело Литвиненко". Фильм "Уроки русского" (о войне с Грузией 2008 года) так и не получил разрешения на прокат. Эти картины – призеры кинофестивалей, вышедшие в прокат во многих странах. Российскому зрителю, по мнению чиновников и руководителей федеральных каналов, они неинтересны.

Ни один из каналов не согласился показать мой шестисерийный фильм Прощайте товарищи (Farewell, Comrades!) о конце коммунизма в Европе, с успехом идущий сейчас в 15 странах.

Зато 26 февраля нам покажут заранее нашумевший фильм Би-Би-Си „Путин, Россия и Запад“. О фильме и роли Би-Би-Си крепко поспорили на "Гранях" мои хорошие знакомые Владимир Буковский и Маша Слоним. Мне кажется, здесь есть что добавить в связи с другими недавними событиями.

Британская вещательная корпорация является, пожалуй, наиболее уважаемым информационным институтом своего рода в мире. Телевизионная составляющая Би-Би-Си является именно тем, чего так не хватает России, – общественным телевидением. Несмотря на свою традиционную роль "главного" телевидения страны, огромная Би-Би-Си независима от правительства, насколько это возможно при такой стратегической позиции. Известны случаи, когда корпорация в лице своих ведущих журналистов вступала в полномасштабный конфликт с властью: например, во время подготовки войны в Ираке.

Я сделал для Би-Би-Си четыре фильма и много раз участвовал в ее радио- и телепередачах, как на русском, так и на английском. Там, понятное дело, работают самые разные люди. Очень отважные, честные и умные - и менее умные, и не очень честные. Журналист или документалист, делающий передачу или фильм на зарубежную тему (кроме ближневосточных), знает, что редактура будет судить его работу скорее из соображений формы, общей эрудиции и политкорректности, а не глубокого политического анализа. Известная английская поговорка "Дьявол засел в деталях" здесь, как говорится, отдыхает. Изучая продукцию Би-Би-Си на тему грузинской войны 2008-го, я увидел, например, что фильм о детях Беслана, сделанный к 5-летию трагедии (Сhildren of Beslan Five Years On), использовал кадры разрушенных осетинами и русскими грузинских сел (по чисто этническому признаку) для иллюстрации "грузинской агрессии", которую при этом североосетинские дети сравнивают и с нападением фашистов 1941-го, и с бесланским терактом - без какого-либо комментария со стороны авторов. То есть то, что при детальном рассмотрении является тенденциозной интерпретацией, проходит для неинформированного большинства как очень даже неплохой журнализм.

Нашел я подобные "неточности" и в других фильмах Би-Би-Си, и в фильмах других уважаемых телекомпаний (немецкой ZDF, например). Они продемонстрированы в "Уроках русского".

Искать в этом признаки какой-то целенаправленной политики западных телекомпаний – занятие неблагодарное. По Би-Би-Си были показаны фильмы, жестко критикующие путинскую власть ("Умирая за президента", например, о чеченской войне). Би-Би-Си финансировала мой фильм "Мой друг Саша: чисто русское убийство", обвиняющий Кремль и ФСБ, хотя о "Недоверии" (о взрывах домов), много раз показанном в США и Канаде, редактор Би-Би-Си сказал: "Ну, это слишком" (it's too much).

Би-Би-Си отражает взгляды и настроения британского общества, большая часть которого относится к Путину, так сказать, философски: Россию и ее лидера все равно не изменишь, поэтому давайте расслабимся и будем получать удовольствие как сторонние зрители этого русского цирка со всеми его смертельными номерами, тиграми и обнаженными политиками. А для большинства моих коллег, создателей фильмов, в том числе и моего знакомого Пола Митчела, режиссера "Путина, России и Запада", главное – сделать качественный продукт. Фильмы бывают захватывающие и скучные, а "поддержка оппозиции в России" не входит в профессиональную задачу авторов. C другой стороны, революция - это очень даже захватывающе, и как только оппозиционное движение тянет на что-то подобное – добро пожаловать в кадр.

Иными словами, документалист Би-Би-Си мотивирован совершенно иначе, чем, скажем, блогер "Граней", который "не может молчать". В этом смысле Запад нам не поможет. Только мы сами, а не совесть отдельных западных журналистов заставим мощные и влиятельные информационные организации давать правдивую оценку Путину и его режиму. И мы должны быть постоянно готовы к тому, что не только разнообразный отечественный пролетариат, но и "западные ценности", разворачиваются против нас - в виде разных форм пособничества режиму со стороны журналистов, политиков и деловых людей Запада. Включая пособничество совершенно сознательное – со стрроны таких видных журналистов Би-Би-Си, как Ангус Роксбро, поработавших и на путинский пиар (в PR-компании GPlus), и на тот самый фильм Би-Би-Си, который нам покажут 26 февраля.

На Западе подобные господа слывут независимыми знатоками России. В Германии, например, таким главным независимым экспертом считается ветеран пропутинского пиара Александр Рар. Независимый знаток должен уметь пожурить ВВП - и вот вышеупомянутый Ангус Роксбро высказывается в прайм-тайме Би-Би-Си на животрепещущую тему коррупции в России. "Коррупция? О да! - говорит с профессорским видом мистер Роксбро. – Вот останавливает полицейский водителя, а у того уже несколько рублей, ну в смысле долларов, наготове". Точка. Снято! Всем спасибо. Посмотрел британец Би-Би-Си и все понял про русскую коррупцию.

Но довольно о Би-Би-Си. Мы в России знаем сегодня, что коррупция не (только) в "нескольких рублях", отданных гаишнику. Алексей Навальный эффектней других поведал о масштабах и механизмах распила, хотя о коррупции в питерском кругу Путина было известно за 20 лет до триумфа "РосПила". Именно правду о коррупции, а не шпионские тайны пытался открыть миру Саша Литвиненко. Но даже Навальный, которому удалось сделать борьбу с коррупцией одним из главных направлений демократического движения, раскрывает это понятие в несколько ограниченном смысле.

Коррупция в России – явления культурное. То есть очень глубоко укорененное. Настолько, что часто раздаются голоса: мол, оставьте эту коррупцию (в ее широком, культурном смысле) в покое или узаконьте, как где-то узаконили проституцию или анашу. Беда в том, что все формы коррупции взаимосвязаны. Не у всех в России есть возможность и терпение разбираться в конкретных коррупционных схемах крупных чиновников и менеджеров. Но каждый рядовой активный участник народного хозяйства знает, что значительная часть дохода делается путем самых разнообразных непродуктивных трюков и бюджетного подсоса.

Официальная "борьба с коррупцией" сегодня больший нонсенс, чем сорт водки "Исламская" – потому что у нас большинство хозяйственных игроков (и не только крупных) просто не знают, как генерировать прибыль в прозрачной конкуренции. А творцы наших законов понятия не имеют, что с такой действительностью делать. Именно эта базовая культура коррупции делает возможными "элитные" фантасмагорические схемы "РосПила". И примеры головокружительной мегакоррупции кажутся почти невероятными, потому что они воспринимаются в отрыве от общекультурного контекста. Более того, даже ненавистные нам, оппозиционерам, фигуры крупных коррупционеров и самого "нацлидера" иногда демонизируются до неузнаваемости именно потому, что мы рассматриваем их вне контекста нашей культуры, культуры с очень маленькой буквы, в самом подорожном, ботаническом смысле. Зло банально, как писала Ханна Арендт. Так и зло коррупции: банально, обыденно, а у нас еще и повсеместно.

Значит ли это что мы должны умерить тон нашего протеста? Совершенно нет! Мы должны его ужесточить. Ибо только очень серьезные, очень глубинные и да, радикальные, да, революционные изменения необходимы, чтобы искоренить культуру коррупции.

Стоит ли игра свеч? Считаю, что стоит. Ибо именно культура коррупции ответственна за то, как живет большинство за пределами кафе "Жан-Жак" и других островков элиты, не только экономической, но и культурной, способной и в коррумпированном обществе сделать свою жизнь интересной. А остальные, большинство, делают это водкой, телевизионной пошлостью и футболом. И в известном смысле это ситуация достаточна стабильна, ибо элита способна выразить свои мысли и чувства и уже таким образом отчасти отстаивать свои интересы, а большинство – нет. Но в этой стабильности и есть суть нашей недемократичности. И кто-то считает, что и без демократии можно жить и развивать экономику (как в Китае). Я считаю, что в России – нельзя.

Нынешнее протестное движение показывает, что нас, несогласных, много. Но мы в шоке от того, что уважаемые люди, такие истинные звезды нашей культуры, как Алиса Фрейндлих, агитируют за человека, планомерно и цинично убивающего зародыши демократии. Мы ищем объяснения и оправдания поступкам талантливых и умных людей. А может быть, дело просто в том, что они не считают демократию первоочередной ценностью? А культуру коррупции - чем-то, что надо ценой риска революции искоренять? Считают, что народ – это что-то вроде публики в темном зале, существующей для того, чтобы восхищаться талантами и аплодировать? Ведь и при тоталитаризме создавались шедевры, и культура в высоком смысле была всегда жива. А где гарантия, что эти странные люди, "оппозиционеры", зациклившиеся на каких-то подсчетах и скучных процедурных деталях, создадут систему, где творить будет легче или интересней?

Коррупция, понимаемая то как мелкое взяточничество, то как национальное явление, которое какой-то дядя искусственно упаковывает в термин иностранного происхождения для имитации борьбы с неискоренимым, – это прежде всего нечистота помыслов. Поэтому поползновение нажиться у политиков и чиновников сродни самоцензуре журналистов и редакторов. И то и другое – коррупция.

История с роликом Чулпан Хаматовой – история о коррупции. Все участники драмы коррумпированы, в разной форме и разной степени, включая нас, шокированную публику. Детей, и взрослых у нас должна лечить наша система здравоохранения (качественно и бесплатно, как в Европе), а не подачки Путина. Об этом простом факте надо громогласно напомнить, перед тем как рассматривать роль Хаматовой в этой истории.

Надо еще раз четко и ясно обвинить систему, и показать, что коррупция – это не взятка гаишнику, а убийство детей. Но даже если исходить из того, что мы обречены на зависимость от благотворительности, то мне кажется, что скажи Хаматова прямо, что власть (практически Путин) ее шантажировала, пользы для общества и для детей в результате было бы больше. Не до всех доходит посыл Навального, но каждый поймет, что шантажировать здоровьем детей может только законченный подлец. Проголосуете ли вы за такого человека 4 марта?

Но Хаматова не сослужила такой службы российскому обществу. Винить ее нельзя. Но и убеждать самих себя в том, что черное – это белое, что ролик за Путина – это уже свидетельство шантажа и обвинение против Путина, – тоже неправильно. Нечестно и вредно.

Каким бы замечательным человеком ни была сама Чулпан Хаматова, она не может и не должна быть примером того, как должно функционировать здравоохранение в стране. И не должна давать использовать свою самоотверженную работу в качестве оправдания коррупции системы.

И вот еще одно парадоксальное замечание. Никита Михалков, чья политическая и нравственная позиция мне глубоко антипатична, начал свою беседу с Ириной Прохоровой совершенно правильно: избиратель хочет знать, кто такой Михаил Прохоров, который хочет быть президентом России. Г-жа Прохорова, названная абсолютной победительницей дебатов, не дала удовлетворительного ответа на этот легитимный вопрос, сказав лишь, что "гордится" тем, что она сестра своего брата-олигарха. Роль Михалкова как доверенного лица кандидата в президенты конечно же, нелегитимна в гораздо более важном смысле – нелегитимна сама идея такой предвыборной кампании, где кандидатам позволено буквально прятаться от избирателей. Но это значит, что нелегитимна и роль Прохоровой. Нелегитимен фарс, в котором вопросы кардинальной важности, от которых зависит судьба страны, судьбы миллионов живых людей, политические вопросы, вопросы народовластия, подменяются "культурной тематикой", которая сама по себе интересна и важна – но не ВМЕСТО законных демократических процедур.

Эпоха тупого нашизма как противовеса демократии, видимо, закончилась. Началось нечто более тонкое. Но суть та же. Верхушка, наиболее преуспевшая в использовании культуры коррупции для чисто-конкретного сказочного обогащения, не собирается принципиально ничего менять. Все изменения будут маневром, отвлекающим от сути: сохранения непрозрачной, антидемократической, антинародной системы. И культуру, нашу красавицу, любимую, мелодичную, духовную, еще много раз заставят выйти на панель. Еще много раз изнасилуют. И спасти нашу культуру от затхлости, провинциальности, подражательства, китча и цинизма - спасти от коррупции – спасти и вернуть ей честность и достоинство – может только демократическая революция.

Приглашение в Генпрокуратуру по делу о получении первым вице-премьером Игорем Шуваловым 119 миллионов долларов от бизнесменов Алишера Усманова и Евгения Швидлера стало для меня неожиданностью. Две недели назад я, как гражданка России, подала в Генпрокуратуру заявление с требованием разобраться в истории, опубликованной в американском издании Barron's в декабре 2011 года. Эта история тогда появилась, и ее сразу замяли. До моего заявления.

И вот звонок. По телефону с моим адвокатом Сергеем Бадамшиным говорил бывший прокурор города Москвы, ныне глава управления Генпрокуратуры по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Юрий Семин. Как сказал мне Алексей Навальный, в Генпрокуратуру по таким заявлениям никогда никого не вызывали. Повторяю, никогда.

Во время встречи Юрий Семин, казалось, немного нервничал. Чего нельзя было сказать о не поименованном по должности мужчине средних лет, который, когда мы зашли, ждал нас в приемной. По ходу нашего разговора мужчина молчал и, почти не моргая, смотрел на меня, изредка делая какие-то записи в блокноте.

Разговор получился в целом вежливый и по делу - в смысле по потенциальному делу Шувалова, Усманова и Швидлера. У Семина ко мне было заготовлено пять вопросов, на которые я или отвечала, или обещала предоставить ответы позднее. Только однажды Юрий Юрьевич не выдержал: «Я не знаю ваших целей. Может, вам просто скандал нужен!» Но разве это в Генпрокуратуре называется «скандалом», а не работой, когда предоставляются свидетельства возможного преступления?

Теперь замять эту историю уже не получится. В конце встречи я позволила себе сказать Юрию Юрьевичу, что предполагаю, что с этого момента каждый из нас будет делать свою работу. Я, в частности, буду готовить переводы на русский предоставленных мною материалов, которые они попросили, звонить, добиваться правосудия. И, что очень важно, не позволю припутинским сделать эту историю частью своей внутренней игры, борьбы за «золотые» кресла.

Но для этого будет очень важна общественная поддержка, о чем я вас и прошу.

Как известно, 22 декабра 2012 года Михаил Борисович Ходорковский по предложению члена Исполкома А.К. Симонова был избран почетным членом Русского ПЕН-Центра. Согласно уставу организация поддерживает писателей, находящихся в тюремном заключении. Поэтому мы решили обратиться к президенту Медведеву с письмом (НЕ ПРОШЕНИЕМ!), чтобы напомнить ему, что, уходя в отставку, он еще может совершить поступок, который оставит его имя в истории России.

Все разговоры о том, будто для помилования необходимо признать свою вину и подать прошение, беспочвенны. Президент РФ ничем не ограничен и не связан при осуществлении своего исключительного конституционного полномочия по помилованию. Помилование не требует признания вины, оно должно быть даровано, а не выпрошено. Президент - юрист, и не знать этого он не может.

ПРЕЗИДЕНТУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Дмитрию Анатольевичу Медведеву

Милосердие - редкое качество. Особенно редко милосердие проявляет высшая власть России.

Господин президент!

Не посчитаете ли Вы правильным в последние оставшиеся недели проявить это редкое качество и помиловать Михаила Ходорковского - узника совести по определению "Международной Амнистии", почетного члена Русского ПЕН-центра и тем самым оставить добрую память о себе, как о государственном деятеле?

Подписи членов Русского ПЕН-центра:
Вице-президент А. Симонов
Члены Исполкома
Л. Улицкая
Л. Тимофеев
И. Иртеньев
Члены ПЕН-центра
Н. Катерли
Б. Стругацкий
К. Азадовский
Е. Чижова
К. Кедров
Е. Попов
Л. Рубинштейн
И. Левинская
Н. Соколовская
Б. Фрезинский

Владислава Суркова в администрации президента уже нет, но дело его живет. В конце прошлой недели телекомпания НТВ в программе "Чрезвычайное происшествие" показала сюжет, который, видимо, следует понимать как второй ответ на требование митинга на Болотной площади 4 февраля освободить политзаключенных. Первый ответ, как известно, еще до передачи Ольгой Романовой и Геннадием Гудковым списка из 39 политзеков в Кремль артикулировал Владимир Путин. "У нас, по-моему, политических заключенных нет, и слава Богу", – сказал кандидат в президенты 6 февраля в своей резиденции Ново-Огарево. Обратили ли вы внимание на то, как он это сказал? Путин смеялся.

15 февраля в Независимом пресс-центре в Москве состоялась пресс-конференция правозащитников Людмилы Алексеевой и Льва Пономарева и журналиста Ольги Романовой, где говорилось о судебной реформе, политзаключенных и "списке 39-ти". Присутствуя в качестве репортера на этом мероприятии, еще до его начала я услышала диалог двух журналистов НТВ.
"Они будут говорить, что Пичугин – политзаключенный", – посетовал один другому, беря в руки мою книгу "Алексей Пичугин – пути и перепутья (биографический очерк)", несколько экземпляров которой стояли в числе прочих изданий на стенде, и принимаясь ее листать.
"Положи", – распорядился его коллега, видимо, считающий такого рода литературу "идеологически вредной" для сотрудников телеканала, за которым уже прочно закрепилось прозвище "сурковская пропаганда".

Прогноз не оправдался – о бывшем сотруднике "ЮКОСа" Алексее Пичугине на пресс-конференции сказано не было – речь шла больше об общих проблемах, требующих решения, нежели о конкретных лицах. При этом Пичугин действительно попал не только в список политзеков, составленный оппозицией, но и в список лиц, по уголовным делам которых у Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека имеются сомнения в правомерности уголовного преследования и наказания.

По окончании пресс-конференции сотрудница Независимого пресс-центра выразила надежду на то, что НТВ – редкий гость на подобных мероприятиях – не только унесет с собой отснятую пленку, но и что-нибудь покажет в телеэфире.

И они показали.

Традиционно досталось, конечно, и "несистемной оппозиции", и персонально Ольге Романовой. Однако главным героем, точнее антигероем, этого драматичного сюжета стал Алексей Пичугин. Как обычно, НТВ "повысила" начальника отдела экономической безопасности до начальника всей службы безопасности "ЮКОСа" (на этой должности работал совсем другой человек, никогда и ни в чем не обвинявшийся). Действительно, несерьезно даже как-то выглядит, когда ужасные преступления совершает обычный сотрудник, а не топ-менеджер!

"Бывший начальник службы безопасности "ЮКОСа" Алексей Пичугин, отбывающий пожизненный срок за три заказных убийства и четыре покушения, возможно, будет добиваться смягчения условий своего пребывания за решеткой. В прессе появилась информация о том, что преступник, которого следователи и сегодня считают опасным для общества, вышел на связь со своими адвокатами", – выдавал сенсацию голос за кадром.

Очень хотелось бы почитать эту "прессу", да вот беда – ни в одном из известных мне печатных изданий я никаких упоминаний о Пичугине не нашла.

Очевидно, для коллектива "Чрезвычайного происшествия" с режиссером Дмитрием Парамоновым, подготовившим эфир, общение осужденного со своими адвокатами оказалось не только открытием, но и свидетельством якобы имеющих место далекоидущих планов.

Пожалуй, я помогу авторам сюжета с такого рода "сенсациями".

Общение Пичугина с адвокатами не просто имело место. Оно вовсе не прерывалось все эти восемь с половиной лет, в течение которых бывший сотрудник "ЮКОСа" сидит за решеткой, и даже ни от кого не скрывалось.

Собственно видеосюжет состоит из расхожих штампов, которые я не вижу нужды подробно комментировать, – они давно разобраны по полочкам, в том числе и в моем блоге в "Живом журнале". Замечу только, что НТВ "почему-то" умолчало о проверке "ЮКОСа" Госналогинспекцией всего за несколько дней до убийства мэра Нефтеюганска Владимира Петухова. Согласно акту от 13 июля 1998 года, нефтяная компания соблюдала законность уплаты налогов. Так где же мотив преступления? Не сказано в сюжете и о том, что приметы застреливших главу города киллеров – ни по возрасту, ни по росту, ни по цвету волос – совсем не совпадали с внешностью сообвиняемых Алексея Пичугина, назвавшихся исполнителями. Один из них впоследствии признался в лжесвидетельстве, о чем НТВ тоже предпочло не сказать.

Кстати, немного лингвистики – специально для НТВ. Словом "киллер" (так Пичугин назван в сюжете) в русском языке традиционно обозначается непосредственный исполнитель наемного убийства. Между тем суд "назначил" Пичугина организатором преступлений.

Почему-то умолчало НТВ и о том, что управляющего австрийской компании "Ист Петролеум" Евгения Рыбина не было в автомобиле в тот роковой момент, когда его взорвали. Примечательно, что Рыбин, круглосуточно находившийся под охраной, именно перед взрывом по неизвестным причинам отослал от себя телохранителей вместе с машиной, чего раньше никогда не делал. В результате погиб шофер.

Один из двух исков к "ЮКОСу" в Венском арбитражном суде, якобы послуживших мотивом для покушений, Рыбин проиграл и должен был нефтяной компании за судебные издержки. Другой иск был удовлетворен лишь на десять процентов.

Не сказало НТВ и о том, что осужденный Владимир Шапиро, застреливший директора московской торговой фирмы "Феникс" Валентину Корнееву, в своей жалобе в Верховный суд писал: следователи обещали ему "манну небесную" за лжесвидетельство против Пичугина и бывшего вице-президента "ЮКОСа" Леонида Невзлина.

На круглом столе в "Мемориале", прошедшем в минувшую пятницу и посвященном политзаключенным, высказывалась мысль о том, что правозащитники должны прислушиваться не только к осужденным, но и к жертвам приписываемых им преступлений.

Управляющий ЗАО "РОСПРОМ" Виктор Колесов, избитый 5 октября 1998 года, и на следствии, и на суде неоднократно повторял, что отнюдь не считает себя жертвой Пичугина. И вообще сомневался в том, что его кто-то хотел убить. Но НТВ, рассказав о нападении на Колесова, его точку зрения на это преступление почему-то не отразило.

Мать исчезнувшей вместе с мужем Ольги Гориной Галина Дедова на судебном заседании по делу Леонида Невзлина 7 апреля 2008 года отзывалась об Алексее Пичугине как о "настоящем мужике" и говорила, что уважает его. Неправда ли, необычно – если принять во внимание, что к тому времени бывший сотрудник "ЮКОСа" уже давно был осужден как организатор убийства ее дочери?

Кто были люди в масках, ворвавшиеся в отсутствие хозяев в дом Гориных и запершие их детей в ванной комнате, а затем похитившие пришедших домой родителей, так и не установлено.

Все эти факты, зафиксированные в материалах уголовных дел Алексея Пичугина и Леонида Невзлина, известны, и нет особой нужды их повторять. Почти весь сюжет НТВ – это старые "добрые" сказки.

Почти – потому что в нем прозвучала новая фраза о смягчении наказания.

Не для того чтобы ответить журналистам НТВ (опасаюсь, что их вряд ли привлекут факты), а для заинтересованной общественности скажу: данное утверждение "достоверно" настолько же, насколько и все остальные. Пичугин всегда настаивал и продолжает настаивать на своей невиновности и намерен добиваться оправдания, а не снисхождения. При этом Алексей глубоко признателен всем людям, кто, используя предоставленные законом возможности, добивается его освобождения. В том числе участникам митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова, о чем бывший сотрудник "ЮКОСа" не раз писал в письмах на волю.

Особая реакция на присутствие в списках политзеков Алексея Пичугина подталкивает меня к мысли, что он едва ли не такой же раздражитель для высшего руководства страны, как Ходорковский. Ведь из-за Пичугина, отказавшегося лжесвидетельствовать, у следователей не получилось "пришить" к Ходорковскому убийства. Видимо, в понимании чекистов во власти он тем самым "предал" интересы корпорации – ФСБ.

Что до телекомпании НТВ, то она, конечно, уже давно завоевала себе устойчивую репутацию, вдохновляя авторов пародий. Признаюсь, мне – участнику памятного митинга в защиту "старого" НТВ в 2001 году – жаль, что теперь порой бывает сложно различить: представитель второй или первой древнейшей профессии перед тобой. Но лживая пропаганда вызывает смех у мыслящих зрителей, а на Болотную приходят люди, которым не все равно, что происходит в нашей стране. И это дает надежду на то, что серое безвременье закончится.

Ну и жук этот ваш Немцов! Ваш, потому что не мой. Я в «Солидарности» не состою, но я состою во «внесистемной оппозиции», представителей которой пока еще президент Медведев пригласил на встречу с собой в понедельник.

Немцов уже заявил, что пойдет к «жалкому» (так называют Медведева в Твиттере после фиаско в МГУ), что передаст ему требования Болотной и список политзаключенных. Причем пойдет он «в личном качестве», а не как лидер «Солидарности». Вы, дорогие товарищи по оппозиции, ему теперь даром не нужны. Он теперь большой – с самим президентом встречается.

Президенту, считает Немцов, надо доставить требования и список политзеков лично, а то он не знает, бедняга. Тот факт, что Медведев сейчас даже не «хромая утка», а нечто вроде старшего дворника при барине Путине, Немцова не беспокоит. Очарование должности, видимо, сказывается.

Между тем Немцов со своими бумагами будет смотреться на встрече как курьер от оппозиции. Как тот, кто доставляет корреспонденцию. Delivery boy. Кто еще будет смотреться рядом с ним – увидим. Говорят, Рыжков пойдет. Удальцов тоже хотел бы, но пока неясно, возьмут ли.

Выглядит вся эта история невыносимо пошло. Как конкурс на место «шестерок» при власти. Тех, кто алкает места, должности, статуса и т.п. В этом меня убеждает несерьезный, показной стиль протеста, избранный упомянутыми лидерами. Как будто их цель - лишь немного напугать власть, выбить себе преференции, а не победить.

В Санкт-Петербурге состоялась акция против политической полиции. С протестом, против произвола Центра Э выступили социальные активисты города, а конкретным поводом для проведения акции стало произошедшее недавно нападение на меня, судя по всему организованное спецслужбами.

Участники пикета развернули транспаранты, натянутые на костыли, напоминающие о сломанных ногах. На одном из транспарантов было напечатано издевательское письмо сотрудника Центр Э Василия Трифана, которое последний направил в мой адрес после избиения. На флагах были изображены рентгеновские снимки сломанных ног.

(Читать дальше)

В этот вторник участников акции у ЦИКа «Остановим диктатуру!» винтили, что называется, не по-детски – очевидно, сверху была спущена команда на «жесткач». Меня, когда оттащили за автозаки (подальше от ненужных глаз), ткнули несколько раз кулаком и, кажется, ногой (слава богу, на мне был толстый тулуп ) - я думал, потому что я громко кричал «долой фашистских полицаев!», но потом оказалось, что так или иначе досталось всем, и даже Вера Лаврешина, пожилая женщина на костыле, получила пару ударов по голове. А уж что творилось в другом автозаке, здесь уже описала Надежда Низовкина (съемка акции и винтилова вот).

Автозак тронулся, проехал совсем немного и встал перед ОВД «Китай-город». И тут в него вваливается сияющий Леха Окопный, как всегда в штатском. Напомню, что Окопный по прозвищу Копчик – оперативник центра «Э», описанный многими и в том числе мною. Самые прославленные (но далеко не единственные) его подвиги состоят в том, что в 2007 г. он с друганами забил в Серпухове битами до смерти нацбола Юру Червочкина, а этой осенью задержал и обезвредил 6-летнего экстремиста Ваню Аксенова, сына другого нацбольского лидера. Недавно появилась также информация о подвигах Копчика во время чеченской войны. Чеченскую кампанию Копчик воевал в Чернокозово и зверствовал так успешно, что обзавелся многочисленными кровниками и в конце концов был вовсе отозван с Кавказа ради собственной же безопасности («Если он поедет на Кавказ, ему там отрежут голову», - мечтательно говорят другороссы).

Итак, в автозак вваливается этот достойнейший представитель наших правоохранительных органов и первым делом выхватывает из числе арестантов другоросса Диму Колесникова (прозвище Колесо) и велит вести в ОВД. Затем осматривает автозак вновь, видит меня, и лицо его расплывается в выражении живейшей радости – словно брата родного после долгой разлуки увидел. Делает знак рукой: «На выход!». «Представьтесь!» - говорю. Он указывает менту, мент меня выводит. На выходе Копчик чуть не обниматься лезет со своей всегдашней радушной фамильярностью: «Ну, здорово!» «Я вас не знаю». «Как статьи писать - знаешь, а теперь нет?» «Да, когда статьи пишу – знаю, а сейчас не знаю».

Заводят в отделение, начинают оформлять. Кто-то из ментов острит: «Быстрее, чтобы не задерживать достойных людей». Я говорю: «Единственные достойные люди здесь – мы». Копчик: «Почему? Обоснуй». Я смотрю на него: «Да хотя бы потому, что мы никого не убивали». С Копчиком что-то делается, и он начинает кричать: «Это клевета! Вы обвинили человека в уголовном преступлении! Какое вы имеете право? Какие у вас доказательства?» «Но ведь я, кажется, не называл фамилий? А? На воре шапка горит, а в данном случае – на убийце». Клянусь, это не «остроумие на лестнице» - я воспроизвел наш диалог слово в слово, с точностью протокольной (сказал бы я, если бы слово «протокол» не ассоциировалось у меня с лживыми ментовскими бумажками).

Всего Копчик выхватил четырех человек: двух другороссов (Диму Колесникова и Сергея Заплавнова по прозвищу Творог) и двух беспартийных активистов - меня и Дмитрия Смирнова. Остальных увезли в ОВД «Тверское», где на них составили протоколы по статье 20.2. (несанкционированный митинг) и отпустили. А нас ждала другая судьба, и я это понял из разговора Копчика с ментом, в котором Окопный упоминал статью 19.3 (неповиновение законным требованиям полицая) и видеодоказательства наших сопротивлений и неповиновений. Очевидно, как это часто бывает, был спущен некий «лимит» на суточников, отобрать же достойнейших было поручено именно Копчику.

Копчик ушел, а нас посадили в «обезьянник» (представляющий собой в "Китай-городе" обнесенный решеткой угол в холле) и стали пробивать по базе данных. После этого к клетке подходит мент и сообщает, что Творог – чемпион по задержаниям (49 задержаний – Творог возгордился и приготовился на следующий вторник торжественно отпраздновать юбилей). Дима Смирнов, еще осенью державший первое место, скатился на второе (46 задержаний), мне мент присудил бронзовую медаль (38), а вот Колесникову, по мнению мента, «надо еще много поработать». На самом деле Колесо вообще вне конкурса, потому что он сидел и к тому же его возили на расстрел (в 2006 году, в Барнауле, после неудачной попытке завербовать; ночью эфэсбешники вывезли на кладбище, приставили к голове пистолет, выстрелили над ухом и укатили).

Составили протоколы, из которых я с интересом узнал, что, оказывается, когда нас задерживали, «сотрудники полиции Дубинкин Д.С. (клянусь, это реальная фамилия полицейского! – П.Ш.) и Улитин Н.Н. подошли, представились, потребовали от Шехтмана П.И. прекратить мероприятие, на что последний ответил категорическим отказом. На законные требования пройти в полицейскую машину для оформления протокола Шехтман П.И. стал вырываться, отталкивать руками, хватать за форменное обмундирование, пытаясь создать суматоху среди граждан, упирался руками и ногами, тем самым демонстрировал отказ от выполнения законных требований и препятствовал выполнению ими служебных обязанностей, чем выполнял требования ч. 1. ст. 19.3 КРФоАП». Текст, как всегда, был типовой, такие протоколы были у всех. Дима Смирнов обрадовался неувязке: протоколы по статье 20.2 (несанкционированный пикет) на нас составлены не были, а если так, спрашивал Смирнов, то для составления какого же протокола якобы звали нас в машину? Неужели о неповиновении – т.е. они заранее провидели, что мы будем сопротивляться и не повиноваться? «Да, это очень веское, и даже решающее обстоятельство... но, увы, не для нашего суда», - подумал я.

Привели старушку лет 80-ти с тремя огромными сумками, пойманную на том, что продавала какие-то соленые огурцы. «Я ей говорил: чтобы тебя больше не видел, а она на следующий день снова пришла!» - ругался мент. «Да где же, меня три месяца не было, я болела! - возражает старушка. - Я и всего-то успела продать одну банку!» «А вот сейчас сумки твои конфискуем, а тебя к судье, он выпишет тебе штраф тысячи в три». Старушка в слезы: «Да где ж я три тысячи-то возьму!» «А это уже не наше дело». Продержали несколько часов и выкинули из отделения вместе с сумками часа в три ночи, когда уже никакое метро не ходит. «Тоска!» - бормотал Колесников, глядя на все это. А я почему-то вспоминал о солнечной стране Тунисе.

Ночь провели тут же, на лавке в клетке, что, конечно, не очень удобно. Впрочем, это был настоящий отель по сравнению с той камерой-душегубкой в Тверском ОВД, в которой, как потом оказалось, провели ту же ночь Низовкина и Стецура (был я там и сам - слава богу, не больше пары часов).

Лежа на лавке, а думал, как вести себя в суде. Мой опыт говорил, что попытки защищаться по всем правилам либо не дают никакого эффекта, либо дают эффект строго обратный: судья начинает смотреть на подсудимого как на личного врага, препятствующего нормальному течению правосудия. Я это понял после своего первого задержания, еще на Марше несогласных, когда честно пытался играть в суде по всем формальным правилам, как в американских фильмах. Получив на руки приговор, где говорилось, что я дал такие-то показания, но они «опровергаются» рапортом и протоколом, я в этой игре навсегда разочаровался. Потом был суд над Строгановым, на котором я и еще человека три единогласно свидетельствовали, что никаких требований – ни законных, ни противозаконных – полиция к пикетчикам не предъявляла, а просто, не говоря худого слова, начала винтить. Против нас четырех было два «свидетеля»-омоновца, долдонивших, как они долго и вежливо упрашивали нас разойтись и пройти для составления протокола. И что же? Судья Комлев нашел, что показания омоновцев последовательны и непротиворечивы, а наши показания пристрастны, так как мы знакомы со Строгановым – и влепил Строганову те же двое суток, что и Позднякову, у которого вовсе никаких свидетелей не было. И это было еще по-божески, потому что после 5 декабря, рассказывают, тех, кто признавал протокол, отпускали, выписав штраф, а тех, кто пытался отрицать и защищаться, закатывали на 10 суток. Некоторые мои знакомые, включая Диму Смирнова, обожают троллить судей с помощью разных юридических крючкотворств, но мне Бог таких талантов не дал; признаваться было бы, что называется, «западло» - а потому я решил избрать путь, наиболее соответствующим моему отношению к этому действу вообще: отказаться от участия в нем.

В суд сначала увезли Колесо с Творогом, потом забрали меня. Захожу, навстречу мне выводят Колесникова. «Сколько»? Показывает пальцами: 3. Ну, думаю, это нормально (я ждал, что будут давать суток 5). Колесников вел себя стандартно, т.е.: признал участие в пикете, но отрицал, что оказывал сопротивление и неповиновение (действительно, его просто вырвали из сцепки и поволокли в автозак), и указывал, что никто нам не представлялся, формальных требований не предъявлял и причин задержания не разъяснял. Судья Стеклиев (сменивший легендарную Ольгу Боровкову) по ритуалу вызвал двух омоновцев, которые, как рассказывал Колесо, зачитали свои «свидетельские показания» по бумажке, а один просто по слогам, так что даже судья удивился. За Колесниковым судили Творога, который думал троллить судью тем, что гордо заявил: да, не повиновался! Судья же испытал прилив благодарности за то, что Творог избавил его от необходимости «допрашивать свидетелей» и прочей мутотени, и в благодарность дал двое суток, учитывая признание И РАСКАЯНИЕ (если бы речь шла не о Стеклиеве, чрезвычайно серьезно относящемся к себе и своим «высоким обязанностям», я бы решил, что со стороны судьи тут была ирония и тонкий троллинг). За Творогом шел я. Прежде всего я отказался отвечать на вопрос, признаю ли себя виновным, а затем сделал формальное заявление: «Поскольку я не верю в справедливость, беспристрастность и независимость путинского суда как института, я отказываюсь участвовать в процессе». Стеклиев выслушал и позвал сотрудников полиции Дубинкина Д.С. и Улитина Н.Н., которые стали, правда, без бумажки, близко к тексту пересказывать протокол. Я на все вопросы отвечал: «Прошу удалить меня из зала». Было очень интересно, как среагирует судья и что он в результате выпишет. Но ничего - получил те же трое суток, что и Колесо. Когда меня уводили, в зале Дима Смирнов уже готовился дать бой по всем правилам искусства – рядом с ним сидела правозащитница Елизавета Приходина, а в коридоре толпились многочисленные свидетели.

Из суда отвезли обратно в "Китай-город". Часа через три вводят Смирнова. «Сколько?». Показывает пальцами: 5. «Ну вот, будешь знать, как искать правды в нашем суде».

Засим отвезли в спецприемник, где я при оформлении попросил поселить нас всех в одной камере – так и сделали. Камера большая, метров 50, с десятью двухъярусными койками. В углу у двери огорожен занавесочкой «санитарный уголок» - унитаз и раковина. На тот момент в 20-местной камере было 13 человек. «Ого, да тут даже горячая вода есть!» - вскричал Колесо с видом человека, попавшего в рай, и начал вспоминать, как в Барнауле в шестиместной камере было набито 16 человек и как там же он отбывал 15 суток в одиночке, куда запрещали передавать даже зубную щетку и книги. Книг у нас, кстати, был неплохой выбор. Я читал Стругацких, а через койку хулиган, попавший за пьяный дебош, сидел с "De profundis" Оскара Уайльда.

Общество было примерно такое, как в любой больничной палате – ибо «суточники» в основном автомобилисты, попавшие под арест за свои автомобильные прегрешения. Был наркоман, попавший за мак, но у того была ломка, он молчал и глотал выданный ему феназепам. Специфический тюремный колорит вносил мужичок, который уже отсидел полтора года и готовился сесть вновь. Но в данном случае мужичок получил 5 суток просто за то, что он, стоя у собственного подъезда, «безадресно нецензурно выражался» после ссоры с женой. Были случаи еще более вопиющие. Посреди ночи привозят тихого такого старичка. «Как, и этот тоже хулиган?» Оказалось, обложил матом собственную жену в собственной квартире, когда жена пыталась отобрать у него бутылку коньяка. Жена в пылу ссоры вызвала участкового, результат – 10 суток. Ввели, в некотором обалдении, автомобилиста, который не оплатил штраф в 500 рублей (непристегнутый ремень). Когда его повесткой вызвали в суд, гаишники сказали: «Да не парься, выпишут тот же штраф в двойном размере». Выписали трое суток.

Поскольку режима на сутках нет, то несвободы в смысле зависимости от чужой воли почти не ощущаешь – ты заперт, но в остальном представлен самому себе. Выводят из камеры три раза в столовую и после обеда – на часовую прогулку. Прогулка в узком коридорчике между спецприемником и бетонной стеной (30 шагов на 3 шага – специально мерил), с сеткой наверху, доставляет мало удовольствия, но воздухом дышать необходимо: в камере душно и накурено.

Покидая спецприемник, я сказал ментам, к их некоторому удивлению: «До новых встреч!»

В заключение я хочу выразить особую благодарность хорошему человеку, капитану Алексею Владимировичу Окопному, за то что он организовал мне эту познавательную экскурсию. Нет, я не шучу и не бравирую. Согласитесь, что в моем положении, имея уже 38 задержаний, просто неприлично ни разу не побывать на сутках. С некоторых пор я начал стыдиться глядеть в глаза товарищам и заподозрил сам себя: уж не подсадная ли я утка? И вот наконец благодаря заботам капитана Окопного мои мечты начали сбываться. Теперь у меня есть даже «справка об освобождении» - и с ней я наконец чувствую себя полноценным революционером.

В помещении Правозащитного центра "Мемориал" прошел круглый стол "Политзаключенные в современной России. Проблема и подходы". Националисты, либералы, правозащитники старой и новой формаций пытались если не прийти к единому мнению, то обменяться мнениями о том, кто такие современные российские политзаключенные, как объединить их в один всеобъемлющий перечень. Если раньше споры об этом носили скорей теоретический характер (для Союза Солидарности, впрочем, характер всегда был практическим: надо же знать, кому помогать), то новая политически протестная повестка дня диктует новые необходимости.

В целом споры носили не то чтоб уж слишком конструктивный, но мирный характер, за исключением разве что Бориса Стомахина, сообщившего, что он плюет в ПЦ "Мемориал" за то, что когда ему было трудно, ПЦ заявил, что не признает Стомахина политзаключенным. В целом и Стомахина, и "Мемориал" можно понять. Стомахин предложил к тому же считать политзаключенными всех чеченских боевиков и, в частности, амира Магаса, который в настоящее время ожидает суда в СИЗО "Лефортово". На это представители "Мемо" Орлов и Черкасов заметили, что именно этот человек призвал северокавказских боевиков считать легитимной целью мирное население Ингушетии, в результате чего погибли десятки человек.

Другим камнем преткновения стало дело Тихонова-Хасис. Различные выступающие обращались к этому делу, в основном - требуя, чтоб термин "политзаключенные" к ним не применялся. Позиция же националистов в том, что это - бесспорные пзк. Впрочем, если мы требуем для политзаключенных независимого справедливого суда, то можно, наверное, не отказывать в нем и Тихонову с Хасис. Другое дело, как обсуждали мы уже кулуарно, что этот самый некоррумпированный и политически неангажированный суд возможен лишь при условии, что президентом РФ не будет Владимир Владимирович Путин. Ну а пока Союзу Солидарности остается уточнять дефиниции и собирать побольше денег на нужды современных политзаключенных.

Все фотографии

Открытость и прозрачность президентских выборов 4 марта, их демократичность и верность букве и духу закона не должны вызывать никаких сомнений. Тому порукой не только пресловутые путинские веб-камеры, непонятно зачем устанавливаемые за счет средств российского налогоплательщика, и не только сонм наблюдателей от известных непорочностью своих избирательных стандартов ШОС и СНГ. Есть, оказывается, гарантии и посильнее.

Не так давно по европейским столицам было разослано приглашение, в котором «депутатам национальных парламентов, Европарламента, опытным политикам и экспертам» предлагается совершить бесплатный наблюдательный тур в Россию с 2/3 по 5/6 марта. Занимается этим некий Европейский центр геополитического анализа, который, как явствует из приглашения, с 2005 года ведет наблюдение за электоральным процессом в различных странах ЕС, а также в Российской Федерации и СНГ.

Контактное лицо для желающих присоединиться и помочь окончательному торжеству демократии в России – некий Люк Мишель. Персонаж, без преувеличения, интереснейший. В молодые годы - участник организации крайне правого толка ФАНЕ и основатель Европейской национал-коммунитаристcкой партии, которая в политическом спектре всегда занимала отчетливо экстремистские позиции. В частности, Люк Мишель внес несомненный вклад в бельгийское нацистское движение, добавив ему изначально отсутствовавших ярких ноток антисемитизма.

Неудивительно, что именно Люк Мишель отважно встал на нашу защиту от угроз со стороны США, НАТО, цветных революций и арабской весны. 13 октября прошлого года в ходе международной конференции под громким названием «Международное общественное наблюдение в избирательном процессе: принципы, развитие, мировой опыт», прошедшей в Общественной палате, Люк Мишель открыл присутствовавшим глаза на то, что есть «другие формы демократии помимо американского и западноевропейского парламентаризма. В частности, существует управляемая демократия, развитая президентом Путиным в России, есть система демократии президента Беларуси Лукашенко, а также партисипативная демократия президента Венесуэлы Чавеса. Не стоит забывать – хоть она и была разрушена войной – сорокалетний опыт ливийской демократии».

И уж совсем неудивительно, что мониторинг наших выборов Люк Мишель проводит вместе с небезызвестной российской Ассоциацией «Гражданский контроль», официальным партнером ЦИК РФ. По международной терминологии, это типичный случай GONGO, крышуемой правительством неправительственной организации, которая профессионально занимается защитой официальной позиции властей. Скажи мне, кто твой друг... Эй, бандерлоги! Сдался вам Чуров! Если уж судьба российской демократии в надежных руках европейских неонацистов, то никакая финансируемая Западом оранжевая зараза точно не пройдет.