Выступил вчера на митинге за честные выборы на Новом Арбате. Рассказал о том, что было: о своей маленькой войне с Партией жуликов и воров на муниципальных выборах в Зюзине. А также сказал о том, что считаю нужным делать дальше.

Итак, в Нижнем вчера разогнали мирное шествие. Видеохроника разгона - доказательство того, что в шествии принимало участие гораздо больше участников, чем та сотня, о которой талдычит пресс-служба ГУВД. Был ли жесткий разгон поражением нижегородской оппозиции? Да ничуть. В отличие от разлинованных в согласованиях московских "акций".

Из 85 задержанных 19 оставили на ночь в каталажках. В семь утра привезли в суд. До сих пор ни по одному из "оказавших сопротивление полиции" не принято решения. Условия содержания близкие к пыточным. Не кормили, не поили, в туалет не выводят. Когда нижегородские правозащитники - а в Нижнем это слово наполнено смыслом реальной работы - попробовали посетить задержанных в двух ОВД, их просто не пустили.

Более того, в некоторых из протоколов, составленных по ст. 19.3 КоАП, есть запись о освобождении до суда. Значит, удерживают людей незаконно. Многие задержанные были избиты. Олега Сильверстова отправили в больницу с переломом нескольких ребер и подозрением на сотрясение мозга. На Илью Шамазова пытаются завести уголовное дело по 319-й статье УК: мол, мента оскорбил. Посмотрим, как это у них получится.

Это факты. Теперь немного о причинах и следствиях. В Нижнем НИ ОДНО действие оппозиции не было согласовано. Созданный Гражданский совет, состоящий из законопослушных граждан, подавал уведомления, им, как водится, отказывали, придумывая разные благовидные предлоги, и все. Никто не бежал суетливо в администрацию, никто "болотную" не предлагал искать под предлогом заботы о бедных и сирых. И в результате в Нижнем ненависть власти к членам НГС прямо пропорциональна доверию и уважению к ним нижегородцев.

Я читаю нижегородские твиттеры, общаюсь с теми, чьи телефоны стали доступными, жду ребят на свободе и вижу, что главное отличие нижегородцев от "других" оппозиционеров - отсутствие уныния.

Пархоменко, не успев сойти с московской трибуны, на которую "лидеры" взлетели так неожиданно для себя в декабре, пробубнил о том, что он, мол, считает, что "определенный трехмесячный цикл на этом закончился. Несомненно, новые акции будут, но тогда, когда в них появится нужда. Никто не устраивает их механически". Правильно, господин Пархоменко: будут новые акции, и они не будут механическими, как вы это устроили в ходе вашего "трехмесячного цикла".

Ей-богу, как бабы. Только у нас физиология ежемесячная, в отличие от господина Пархоменко. Хорошо, что в Нижнем таких не водится.

Хроника политических задержаний с 4 декабря 2011 года по 9 марта 2012 года

Массовые задержания митингующих 5 марта в Москве и Санкт-Петербурге кардинально меняют повестку дня: больше невозможно говорить о мирном характере протеста. В Москве было задержано минимум 258 человек, в Петербурге - до 500 человек. Разгон митингов и акций проходил с применением спецсредств, митингующие избивались в ходе задержания и в отделениях полиции. В контексте непрекращающихся с 4 декабря 2011 года политически мотивированных задержаний это вынуждает говорить о сознательной эскалации полицейского насилия.

Массовые задержания митингующих 5 марта в Москве и Санкт-Петербурге кардинально меняют повестку дня: больше невозможно говорить о мирном характере протеста. В Москве было задержано минимум 258 человек (данные ОВД-Инфо), в Петербурге - от 280 (официальные данные) до 500 человек (независимые оценки). Разгон митингов и акций проходил с применением спецсредств, митингующие избивались в ходе задержания и в отделениях полиции. В контексте непрекращающихся с 4 декабря 2011 года политически мотивированных задержаний это вынуждает говорить о сознательной эскалации полицейского насилия.

По данным ОВД-Инфо, c 4 декабря 2011 года по 9 марта 2012 года только в Москве по политическим мотивам было задержано 1756 человек, подавляющее большинство приговорены к административным арестам и штрафам. Полиция на протяжение трех месяцев задерживала людей в ходе согласованных митингов, на политических акциях, одиночных пикетах и флешмобах. Задерживались также активисты, раздававшие политическую литературу и клеившие листовки. После 5 марта начались задержания людей, носящих белую ленту.

Задержания проходят с применением грубой физической силы и с нарушением процессуальных норм. Зафиксировано множество случаев избиения задержанных в автобусах, а с 5 марта - и в отделениях полиции. Нормой стали: недопуск к задержанным адвокатов, защитников и прессы; отказ в вызове задержанным скорой медицинской помощи; нарушения норм по количеству содержащихся в камере административного задержания и поддерживаемой в ней температуре, предоставлению питания и спальных мест.

Отдельно необходимо отметить: практику принудительного помещения задержанных в психиатрическую больницу — в феврале туда были помещены Вера Лаврешина и Надежда Низовкина; выдворение адвокатов Николая Полозова и Виолетты Волковой из ОВД «Китай-город» с применением грубой физической силы; побои в ОВД «Замоскворечье» 5-7 марта 2012 года, в частности — Татьяны Кадиевой, которая в результате избиения была госпитализирована в отделение нейрохирургии; cиловой разгон протестующих после окончания митинга 5 марта на Пушкинской площади и акции на Лубянской площади с применением электрошока и болевых приемов - несколько человек обратились в травмпункты с переломами рук и сотрясениями мозга; пытку 5 марта в виде многочасового содержания задержанных в автобусах, заполняемых выхлопными газами.

Ход судебных процессов не позволяет говорить о правосудности приговоров. Подсудимым и их защитникам регулярно отказывают в вызове свидетелей и рассмотрении видео-съемок, доказывающих невиновность задержанных. Приговоры выносятся исходя из данных полицейских протоколов и на базе показаний сотрудников полиции, якобы производивших задержания. Зачастую на заседания суда не допускается пресса. В декабре судебные заседания длились от 3 до 10 минут - это время, за которое судьи лишают людей свободы на целые дни и недели. За три месяца мониторинга ОВД-Инфо известен ровно один случай оправдательного приговора.

Критическая ситуация складывается и с нарушением прав журналистов. 5 марта на Лубянской площади сотрудниками полиции была избита журналистка «Коммерсант-FM» Ульяна Малашенко, которая позже была госпитализирована с сотрясением мозга; как минимум пять журналистов были задержаны в тот же день с применением силы: Павел Никулин («Московские новости»), Мария Климова («Ридус»), Андрей Стенин (РИА «Новости»), Глеб Щелкунов («КоммерсантЪ»), Аркадий Бабченко (независимый журналист).

ОВД-Инфо сохраняет свою декабрьскую оценку: ситуация с задержаниями и административными арестами протестующих — это самые масштабные политические репрессии в новейшей истории России после 1993 года. Систематические нарушения прав человека, полное игнорирование права граждан на свободу собраний в совокупности с процессуальными нарушениями в ходе задержаний, избиением при задержании и в полицейских участках, конвейерное вынесение неправосудных приговоров и нарушение прав журналистов указывают на то, что власть откровенно занялась силовым запугиванием общества. С 4 декабря по сегодняшний день масштаб и уровень полицейского внеправового насилия неуклонно возрастает, что вынуждает нас говорить об эскалации насилия в обществе со стороны власти.

ОВД-Инфо считает ситуацию критической. Мы уверены: полицейское насилие должны быть немедленно остановлено, все приговоры отменены и все случаи избиений и нарушения прав задержанных и журналистов расследованы, а виновные в их свершении - наказаны. В противном случае Россию захлестнет волна государственного насилия, которая неминуемо приведет к кровавому сценарию развития событий.

ОВД-Инфо призывает все общественные и правозащитные организации, а также независимые политические силы и средства массовой информации к действию. На данный момент мы видим смысл апеллировать не к государственным органам, которые и задействованы в развязывании насилия, а к общественным институтам и напрямую к гражданам: только общество с помощью непрерывного давления на власть, дополненного максимальной степенью публичности, и систематического использования всех правовых механизмов, включая и международную систему правосудия, способно остановить уже запущенный процесс эскалации насилия.

Я в принципе был готов, что на Новом Арбате произойдет что-то весьма неприличное. Но даже я не мог представить себе, до какой степени.
Для того чтобы представить себе картину в общих чертах, достаточно было анонсов. Из анонсов я с удовольствием узнал, что митинг примет резолюции и на этот раз одна из резолюций будет не об отмене результатов выборов и даже не об отставке Чурова, а о прекращении судебного преследования некоего бизнесмена, мужа Ольги Романовой. Вот, оказывается, какая первоочередная национальная проблема на следующий день после «победы» Путина на «выборах». И это – если уж говорить о несправедливо преследуемых - на фоне дела Pussy Riot, на фоне дела краснодарского эколога Сурена Газаряна, которого грозятся посадить на 5 лет за надпись на незаконном заборе незаконной дачи Ткачева в заповеднике; наконец, на фоне дела Таисии Осиповой, о которой все радостно забыли после решения суда, хотя она продолжает сидеть в тюрьме – ни за что. К Ольге Романовой претензий нет – для нее, понятно, дело ее мужа является ключевым событием переживаемого момента. Но вот к людям, которые радостно ухватились за тему дела Козлова, чтобы не отвечать на вопросы об итогах, результатах и перспективах собственной «протестной» деятельности, – к этим людям вопросы есть, и очень большие.

Также можно было узнать, что на этом митинге знаменитых политиков больше не будет, а слово будет предоставлено простым наблюдателям с мест. Выступят наблюдатель Борис Немцов, наблюдатель Гарри Каспаров, наблюдатель Ксения Собчак... Вести же будет Владимир Рыжков, человек-Болото.

Но это все солидные политики для солидных господ, а ведь в этой компании будет еще пламенный пролетарский революционер Удальцов, который, конечно, не сможет просто так сказать речь и пойти домой – имидж не позволяет. Значит, точно изобразит какой-то революционный перформанс. И вот больше всего я боялся оказаться в этот момент рядом с Удальцовым, потому что чувствовал – остаться в стороне от движухи не смогу, а попасть в отдел хотя бы и на три часа ради удальцовского пиара было бы уже совсем глупо.

С такими вот предчувствиями я вышел из метро на "Арбатской".

Первая картина знакомая – толпы людей с белыми ленточками, все валят к рамочкам металлодетекторов под присмотром цепей ментов, в антураже омоновских автобусов. Наконец прошел. Митинг начался с упоминания о Козлове – и пошло, и поехало. Минут 20, если не больше, ораторы ни о чем кроме Козлова вообще не говорили. «Но это же позор!» - вскричала стоявшая рядом со мной пожилая женщина. «Давайте кричать: позор!» Я махнул рукой: «Я именно этого и ожидал. Я шел сюда как на балаган и отношусь к этому исключительно как к балагану».

На смену Козлову пришли нудные рассуждения о каких-то процентах, которые Путин то ли набрал, то ли не набрал. Кто-то возглашал, что в Москве "мы" одержали победу, а Путин потерпел поражение, потому что не набрал 51%. Я участвовал в эпопее выдвижения Лимонова и лично видел, какими бандитскими методами был отстранен от выборов чуть ли не единственный действительно независимый кандидат. На этом фоне рассуждения о том, сколько голосов отобрал Карабас-Барабас у Арлекина и Пьеро и был ли возможен второй тур между Карабасом-Барабасом и Арлекином, если бы выборы в кукольном театре прошли «честно», вызывают у меня мучительное желание всех поубивать.

Особенно порадовал меня один из рассуждавших про «проценты», который начал свое выступление со слов:
- В стране произошел силовой захват власти...

Ребята! Но ведь если в стране происходит силовой захват власти, никто не рассуждает ни о процентах, ни об уголовных делах каких-то бизнесменов. В таком случае призывают граждан выходить на улицы, строить баррикады и устраивать акции гражданского неповиновения. И не бегут согласовывать постройку баррикад в мэрию узурпаторов.

Вообще говоря, тема фальсификаций на выборах сработала (и полностью отработала свое) в декабре. Сработала, может быть, потому, что у общества еще оставались какие-то иллюзии, от которых оно психологически готово было избавиться, но нуждалось в поводе для этого. Во всяком случае, 4 декабря общество поняло про эту власть все. На протяжении нескольких дней в декабре власть была реально нелегитимна. И что же? Те, кто назначил себя лидерами протеста, принялись собственными руками возвращать этой власти легитимность. Для начала они начали рассуждать о благах переговоров с узурпаторами и фальсификаторами. Затем они де-факто признали чуровскую Думу. Далее они де-факто признали институт чуровских выборов и принялись готовить наблюдателей и рассуждать о втором туре. Все это, конечно, выдавалось за чрезвычайно тонкую стратегию и сопровождалось неумеренным самохвальством и самолюбованием: вот какие мы славные да креативные, да как нас много, да как мы дружно говорим Путину наше гневное «фу!». Людям поумереннее объясняли, что Путин убоится их белых шариков и в ужасе сам сдуется; активистам, прозревавшим слив, внушали, что все это необходимо для того, чтобы разоблачить неслыханные фальсификации на президентских выборах, после чего страна прозреет поголовно, на улицы выйдет заветный Миллион Человек и тирания падет сама собой. Как будто одна и та же бомба может взорваться два раза!

На самом деле, кстати, как утверждают люди из провинции, «страна», глядя на «лицо протеста» - всех этих Собчак, Пархоменко и прочий креативный класс, щедро приправленный героями 90-х, - восприняла все это как бунт бар против царя и, натурально, пошла голосовать за царя.

Но вернемся на Новый Арбат. Судя по плакатам, которые держали собравшиеся, они были настроены вполне адекватно и прекрасно понимали, что проблема не в Козлове и не в накрутке лишнего десятка процентов на выборах. Поэтому уже минут через 20 после начала митинга они повалили к выходу. У рамочек можно было наблюдать любопытное зрелище – с одной стороны валит поток на митинг, а с другой, «как из зеркала – наяву», такой же поток с митинга. Первыми организованно свалили националисты, прокричав что-то в матюгальник о «политических импотентах» - окружающие аплодировали. Я пошел к метро со знакомыми нацболами, сквозь строй ментовских цепей, причем особая цепь рассекала поток на тех, кто идет из метро на площадь, и тех, кто идет с площади в метро. «Это они дрессируют, – заметил нацбол. – Без особого даже смысла, а просто для дрессировки. Чтобы приучались подчиняться, чтобы дальше слушались любого щелчка пальцем.

Триумфальная приучала к сопротивлению, давала навыки сопротивления – и поэтому с тремя тысячами человек мы фактически одержали победу над властью. Здесь собрались, в общем, нормальные люди, но они не смогут сделать ничего, потому что их лидеры уже приучили их к покорности».

Через какое-то время звонит знакомый журналист и сообщает: Удальцов забрался на телефонную будку, с каковой был стащен за ноги омоновцами и ввергнут на три часа в узилище ОВД «Арбат». Ну и слава богу, думаю, значит концерт окончен.

Я вспоминаю 5-6 декабря, вспоминаю тысячи людей, реально готовых идти под дубинки за свою свободу и человеческое достоинство, вспоминаю дух, который витал тогда над Москвой... И у меня немеет язык. Вы, гламурные проститутки обоего пола, телеведущие и экс-вице-премьеры, радиожурналисты и пролетарские революционеры, - ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С НАРОДНЫМ ПРОТЕСТОМ?!

Я приняла решение наблюдать за выборами сразу после обнародования Медведевым своих старых договоренностей с Путиным о президентском кресле. Тогда стали очевидными две вещи. Первое - ключевыми будут выборы в парламент. Чудесным образом партия «Единая Россия» напрямую у избирателей не ассоциируется с тандемом (к чему тандем приложил немало усилий), поэтому на декабрьских выборах могла случиться конкуренция, а значит, стоило наблюдать. Второе - выборы президента (если им дать состояться), все равно не будут честными. И дело в первую очередь даже не в масштабе фальсификаций, на что сейчас делается акцент всеми объединениями наблюдателей.

Дело в том, что «одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков подряд». Эта норма Конституции по духу своему носит ограничительный характер, иначе она не имеет смысла. Иначе придется предположить, что законодатели, чтобы не допустить узурпации власти, наивно заложили возможность «кофе-брейка». Главное в этой норме - «не более», а не «подряд». Это же просто: два срока - можно. Более - нельзя.

Выборы не честны еще и потому, что наш президент «кофе-брейка» ничего не изменил в политической системе страны по сути, а поэтому к президентской гонке были допущены лишь «загнанные лошади». Делать ставки приличным господам было не на кого.

В этих условиях у власти нет уже необходимости в таких массовых фальсификациях, какие были на парламентских выборах. Ну, разве что дорисовать несколько процентов для пущей важности. Основная задача по сохранению конфигурации вертикали была решена задолго до выборов президента.

4 декабря мы, наблюдатели, сделали что могли: добыли «чистые протоколы», сняли ролики и показали стране катастрофический масштаб фальсификаций. Те, у кого хотя бы один глаз был приоткрыт, нас услышали и проснулись. И это самое важное - открытые глаза и улыбки единомышленников на Болотной площади и проспекте Сахарова.

4 марта я снова была наблюдателем на выборах. Я приняла решение участвовать, еще когда Явлинский собирал подписи, потому что тогда, по моим ощущениям, был бы реален второй тур. После казуса с подписными листами яблочника встал вопрос: зачем наблюдать за нелегитимными изначально выборами? Пришлось найти новый смысл. Для меня это стало просто своеобразным тренингом полезных умений и навыков: к чему надо готовиться на следующих выборах любого уровня. Хотя бы так.

Что полезного мне дала работа наблюдателем от Прохорова 4 марта с 07.20 до 03.30 на избирательном участке №185 в районе Хамовники города Москвы?

Урок №1: Не все председатели УИК хотят нарушать закон!

Теперь я знаю, что мне везет: это уже вторая комиссия, чьи председатели приветствуют реальный контроль со стороны наблюдателей. Это для них простая мера безопасности: ведь у нас просьба нарушить закон со стороны власть имущих все равно что приказ, а вот защищаться в суде потом придется самому. В декабре председатель УИК 163 в этих же Хамовниках с нашей помощью требовал от ТИКа не давить на него и не препятствовать выдаче наблюдателям (то есть нам) протоколов (в которых «ЕдРо» занимает 4-е место). В марте председатель УИК 185 с нашей помощью демонстрировал трем членам УИК со следами фуражек на лбах, что контроль за действиями УИК, увы, суров и они ни в чем не смогут отступить от закона.

С самого утра полицейский подошел к председателю УИК и предложил свои услуги в создании гербария из наблюдателей: «Так, куда мне их усадить, давайте команду! За стол во-он туда?» Однако председатель попросила полицейского ее пока не отвлекать, а с наблюдателями она разберется сама. В итоге стратегические места были за нами: у дополнительного списка и рядом с урнами.

Также у меня был отличный ретранслятор в лице заместителя председателя УИК: «Слышите, коллеги? Наблюдатель требует убрать списки избирателей в сейф, поскольку мы начинаем следующий этап подсчета голосов!»

Итак, административное давление на председателей УИК может оказываться не только из ТИК, не только из районных управ, но также исходить изнутри УИК, от рядовых ее членов, посаженных туда для контроля за действиями председателя. Именно наблюдатели могут помочь главам комиссий этому давлению противостоять.

Урок №2: Дополнительные списки от предприятий - это зло

Еще утром председатель УИК 185 продемонстрировала мне заявления директоров предприятий, поданные за три дня до голосования, о том, что они «мамой клянутся», но никак не могут некоторым сотрудникам сократить рабочую смену! Заявления работников тоже имелись, и придраться к ним было трудно: заявление личное, подано за три дня и так далее.

В итоге в списке «предприятий с непрерывным циклом», где нельзя сократить рабочую смену, чтобы съездить за открепительным по месту регистрации, находятся: 2 сотрудника школы №163, 2 члены УИК 185, 14 продавщиц магазина ООО «Азербайджан+» и 8 рабочих ООО «Проектстройсервиса». Вы верите, что школа или работа в УИК - это предприятие с непрерывным циклом работы?

Когда на избирательном участке появились 14 человек от ООО «Азербайджан +», пришлось, естественно, учинить скандал. В штабе «Гражданина наблюдателя» советовали требовать устав предприятия, штатное расписание, подтверждение выплаты сверхурочных работникам, чья смены превышает обычную 8-часовую, но не дали (и не могли дать) ссылок на эти требования в законе. Председатель УИК согласилась, что эти документы могли бы подтвердить «непрерывность цикла» более весомо, чем «мамой клянусь». Но для того чтобы она не придумывала это сама, список документов, подтверждающих «непрерывность цикла работы», кем-то должен быть утвержден и опубликован, чего не произошло.

Пришлось «скушать» дополнительный список от предприятий (благо, что там всего было 26 человек, что не критично), отправить в твиттер «Внимание! Если ООО «Азербайджан+» едет к вам на участок - они уже голосовали в Хамовниках!» и налаживать работу на участке дальше.

Буквально вчера председатель нашего УИК мне позвонила (с благодарностью за продуктивный контроль, представляете?) и подсказала задачу-минимум: члену УИК с правом совещательного голоса (ПСГ) можно участвовать во всех заседаниях УИК, включая пресловутое заседание за три дня до голосования, на котором и принимаются эти списки! А значит, надо получать мандат заранее (а не за день до голосования) и влиять на принятие этих заявлений изнутри. Задача-максимум - требовать разъяснений ЦИК по поводу либо закрытого списка таких предприятий «непрерывного цикла», либо списка документов от предприятия, которые нужно требовать от его руководства.

Урок №3: Не все наблюдатели от власти одинаково бесполезны

Наши ряды на УИК 185 были тесны. Кроме меня от «Гражданина наблюдателя» были: юрист Максим (как член УИК с ПСГ от Прохорова), журналист Евгений от газеты «Мой район», а еще коллеги от Граней.Ру, наводящие ужас на членов УИК профессиональной видеоаппаратурой и беспрерывной съемкой всего и вся.

Довольно сильно от нас отличались другие наблюдатели: женщина от кого-то муниципального кандидата, которая отказалась представляться и активно мешала мне помогать избирательнице составлять жалобу на вызов «урны на дом» к ее соседу 1926 г.р., которого никто никогда не видел; мужчина от КПРФ, который то помогал соблюдать закон, то просил меня отойти от стола члена УИК, который подсчитывал голоса, «чтобы на него не давить» (благо член УИК сказал, что не против контроля, ибо сам боялся ошибиться); пара женщин, которые как явились, так и растворились.

Девушка-наблюдатель от кандидата Путина весь день сидела на лавке, с которой ничего не могло быть видно, в одиночестве, как прокаженная. Иногда к ней присоединялось доверенное лицо кандидата Путина, но было видно, что разговор у них не клеился. Когда уже начался подсчет голосов и девушка подошла ближе, выяснилось, что она студентка МГУ и их «добровольно-принудительно» пригнали, сказав, что иначе не засчитают летнюю практику. «Поэтому я независимая», - стесняясь, сказала девушка. С этого момента мы включили девушку в наше распределение функций: она помогала наблюдать за руками УИКовцев и даже дождалась вместе с нами кульминации - выдачи протоколов голосования.

Урок №4: Избирателям нужно проверять себя и близких в списках до голосования!

Судя по спискам УИК 185, в новостройке по ул. 3-я Фрунзенская, д. 19 заселены только 3 квартиры. Тем временем люди, якобы имеющие постоянную регистрацию по данному адресу, все прибывали. Очередь к дополнительному списку росла. Наблюдатели напрягались (мы же не видим персональные данные в паспортах, так что приходится верить на слово). Комиссия нервничала, потому что наблюдатели напряглись. Пришлось нам и выборочный опрос проголосовавших проводить, и дом №19 пойти поискать, и выяснить, что он действительно почти весь заселен.

Однако эти полумеры не помогут спастись от массовых фальсификаций. Например, таких: «идете туда - говорите, что вы из этого дома - член УИК будет в курсе и не будет проверять регистрацию - берете бюллетень - голосуете за... - идете на следующий участок» и так далее.

Жалобы избирателей, составленные уже на самом участке, чаще всего ни к чему не приводят, поскольку вопрос про ошибки в списках действительно не относится к членам УИКа, а скорее ТИКа и паспортного стола. Каюсь перед избирателями в Хамовниках, которые писали, в том числе, с нашей помощью, жалобы на ошибки: в итоговом протоколе в строке «количество жалоб» указано 0, хотя в действительности таких жалоб было на моей памяти штук 8. Недосмотрели, извините нас, пожалуйста.

Итоги голосования на нашем участке таковы: Путин 40,2%, Прохоров 30,72%, Зюганов 17,96% и Миронов с Жириновским по 4,65%. Если бы выборы президента России ограничились нашим участком, то мы бы обеспечили стране второй тур :)

Что я вынесла из опыта наблюдения на этих двух выборах? Во-первых, мы уже «сами с усами», нас много, и мы научились, куда именно надо смотреть, чтобы защищать наши и ваши голоса. Во-вторых, я увидела спокойные, ироничные и умные лица единомышленников на Болотной площади и проспекте Сахарова - и мне захотелось в этой стране жить дальше. В-третьих, мне приятно, что я внесла свой крохотный вклад в пробуждение гражданского самосознания моих соотечественников. Быстрых глубинных перемен быть не может, а выборы принесли глубинные перемены, которые, на мой взгляд, только начались.

Мы не оппозиция (пусть она будет, но мы не они), наши требования не политические, а общегражданские: «за честные выборы», «за право избираться и быть избранным», «за свободу слова», «за свободу собраний».

Именно в продолжении отстаивания этих общегражданских требований я вижу перспективы дальнейших массовых действий. Именно поэтому «Белое кольцо» на Садовом и митинг на Новом Арбате мне более по душе, чем уже сугубо политическое мероприятие на Пушкинской площади. Путин и оппозиция приходят и уходят, права и свободы человека остаются.

Такого беспредела, как вчера в Нижнем Новгороде, я еще не видел никогда и нигде, если не считать Чечню военного времени. Более 60 задержанных на митинге в 15.30 были доставлены в Советский (ОП №7) и Нижегородский (ОП №5) РУВД. По истечении трех часов протоколы были составлены не более чем на пять человек. На остальных их составляли аж до 23 часов. Полицейские явно никуда не спешили и откровенно давали понять, что никакой закон им не указ. При этом во всех протоколах указывалось липовое "законное" время - 17.30 - 18.30. Сотрудники ОП №7 вели активную "разъяснительную" работу среди многочисленных родственников и друзей задержанных, приехавших в отделы полиции, говоря им, что сотрудники полиции могут задерживать граждан до суда на 72 часа.

Я задал полицейским, дававшим эти "разъяснения", вопрос, прошли ли они аттестацию, на что они радостно ответили, что прошли. Один из них при этом почему-то добавил: "А у вас силенок маловато". Силенок действительно явно не хватало. Действие законов РФ на территории Нижнего Новгорода для полиции вчера было отменено. В ОП-5 не пустили адвоката, не объясняя при этом вообще ничего. Просто не пустили и все. Приехавшие в ОП-7 члены общественной наблюдательной комиссии также были отправлены домой с пожеланием "доброго вечера" от начальника ОП полковника И.О. Корнилова. На вопрос, почему сотрудники отдела полиции препятствуют деятельности ОНК, полковник Корнилов ответил: команды пускать вас мне от начальства не поступало. Прокурор Советского района, присутствовавший при этом разговоре, оценил происходящее так: «Все нормально и законно. Вы же понимаете, мы на боевом посту». Аналогичная ситуация сложилась и в ОП-5 куда членов ОНК также не пустили, откровенно сославшись на команду из ГУВД.

Итог: около 20 человек задержаны в полиции до суда, один человек госпитализирован с сотрясением мозга (получил удар от полицейского за то, что прятался от омоновцев под автобусом) Короче, если задачей нижегородской полиции было продемонстрировать, что законы для полиции в нашей стране не работают и что наши власти признают только силу, то эта задача выполнена на все 100 процентов. Интересно, понимают ли нижегородские власти, какой вывод сделают люди, столкнувшиеся с таким демонстративным и массовым растаптыванием законов представителями государства?

От имени КС Омской Гражданской Коалиции и организаторов акций "За честные выборы!" в Омске подписал Заявление региональных активистов о непризнании итоги выборов президента РФ 4 марта

В нем, в частности, говорится:

Начиная с 5 декабря мы взяли на себя общественную работу по защите гражданских прав и свобод, попранных самым бессовестным образом на думских выборах 4 декабря 2012 года. Мы организовали общероссийские гражданские акции протеста 10 декабря, 24 декабря, 4 февраля, 26 февраля, 5 и 10 марта. Мы приняли совместное с проектом "Гражданин наблюдатель", Лигой Избирателей, движением Росвыборы участие в формировании независимого гражданского корпуса наблюдателей на выборах 4 марта 2012 года. Мы провели собственный, независимый мониторинг качества выборов и самостоятельно зафиксировали беспрецедентное количество фактов нарушений как при подготовке выборов 4 марта, так и в ходе самих выборов.

В нашей стране при попустительстве действующего президента Российской Федерации, прокуратуры, судов всех уровней, органов внутренних дел ... 1. Были повсеместно, откровенно, безнаказанно нарушены конституционные избирательные права граждан, выразившиеся в ограничении права гражданина избирать (подкуп, шантаж, все иные виды давления и мошенничества в отношении избирателя) и избираться во все уровни государственной власти и, в первую очередь, избираться на должность президента Российской Федерации как основного гаранта конституции России...

И делается вывод:

Всё это даёт нам право утверждать, что результаты прошедших 4 марта 2012 года выборов президента Российской Федерации подтасованы и не отражают реальную волю народа.

Мы признаём данные выборы полностью недействительными.

Сам я, как давно известно, не признаю легитимность режима, существующего в России, как минимум, с 1993 года, бойкотирую все "выборы" уже более двадцати лет и последовательно выступаю за всемерное развитие институтов альтернативной гражданской легитимности. Хотя к тексту проекта, подготовленного моими соратниками, у меня есть много замечаний, но в целом я эту инициативу поддерживаю и считаю важнейшим шагом в процессе гражданской самоорганизации в регионах.

И, разумеется, настоятельно рекомендую присоединяться и помогать в продвижении.

Мое выступление на митинге 10 марта

4 марта я был наблюдателем в составе мобильной группы в московском районе Строгино. Я побывал в гостях у сказки. Таким аттракционам и каруселям мог бы позавидовать парк развлечений Диснейленд. Но это не был парк развлечений, это был парк унижений, массового унижения человеческого достоинства.

Я видел огромную обезличенную серую массу людей – строителей, рабочих, которых в автобусах перевозили из одного участка в другой. Они были в основном безмолвны, отводили глаза и боялись отвечать на любые вопросы. Им было отказано в праве быть людьми.

Я видел карусельщиков с открепительными, некоторые из них были агрессивны. И это была их реакция на унижение. Им тоже было отказано в праве быть людьми. Я видел членов избирательных комиссий с бегающими глазами, путающихся в показаниях, краснеющих то ли от стыда, то ли от злости. Им тоже было отказано в праве быть людьми. Я видел наблюдателей, униженных собственным бессилием, и сам испытал это бессилие.

Мы все униженные и оскорбленные, и это объединяет нас. Просто кто-то отдает себе в этом отчет, а кто-то нет. Кто-то признается себе в этом, а кто-то боится признаться. Но сути дела это не меняет.

В этот день произошло что-то очень важное. Огромное количество людей, которые были наблюдателями (и я в том числе), получили ЗНАНИЕ. Мы получили его не с экрана телевизора, не с монитора компьютера, не со слов радиоведущих. Мы получили его лично, и оно навсегда останется с нами. Нам не многое удалось поймать, еще меньше удастся доказать, но дело в том, что ПРАВДА ВСЕ РАВНО СУЩЕСТВУЕТ. Вне зависимости от того, можно ли доказать ее в суде. Правда – категория не правовая и даже не нравственная. Правда – это знание. И оно у нас есть – мы знаем правду. Что нам с ней делать?

4 марта вечером Владимир Путин в окружении автобусов и ОМОНа говорил о том, что победил. И это так. Он победил в своей войне за цифры, которые жаждал увидеть любой ценой. Он президент цифр, а не президент людей. Это была его война.

Но это не наша война. Мы должны биться за человека, за каждого человека. За тех, кого свезли на Манежку, за строителей, за карусельщиков, за тех, кто запутался и утонул в потоке лжи, льющейся с экранов ТВ, за тех, кому было ОТКАЗАНО В ПРАВЕ БЫТЬ ЛЮДЬМИ.

Это не враги. Это наши сограждане, и они оказались в беде. Так случилось, что они оказались слабее нас в жажде знать правду, в способности противостоять злу, в силе чувства собственного достоинства. И если мы сильнее, то должны помогать слабым. Мы должны быть терпеливы и упрямы.

Мы должны рассказывать и убеждать. Мы должны расширять границы собственного влияния. Я понимаю, что это подобно тому, как идти с вилами против танков.

Но если мы не сделаем это сегодня, завтра эти танки будут давить человеческое достоинство наших детей.

Очень сложно противостоять злу в одиночку. Мы не должны бросать своих. Поэтому завтра я пойду к зданию Пресненского суда, чтобы поддержать Ольгу Романову и Алексея Козлова. Оглянитесь вокруг себя и подумайте, что можете сделать лично вы. Не ждите лидеров, действуйте сами.

Я хотел бы закончить стихотворением замечательного драматурга Александра Моисеевича Володина. Он написал такие слова:

Правда почему-то потом торжествует,
Почему-то торжествует.
Почему-то потом.
Почему-то торжествует правда.
Правда, потом.
Но обязательно торжествует.
Людям она почему-то нужна.
Хотя бы потом.
Почему-то потом. Но почему-то обязательно.

5 марта на Пушке я видел, как три омоновца несли за руки и за ноги парня. Он извивался и кричал: «Помогите! Меня похищают инопланетяне!» Нас не победить! Правда за нами. Держитесь!

5 марта должно было стать просто днем траура, но оно стало доказательством нашей силы. Переполненный автозак исступленно бил в решетки и пел «Интернационал». Полицаи били нас. В какой-то момент сверкнули дубинки, но как-то не больно, а в следующую минуту мы уже отбирали дубинки у них. Нас было двое отдельно от всех, не в клетке: мы блокировали двери, и нас не смогли закрыть в решетку. Павла Шехтмана приковали наручниками на ступеньках. Меня подвесили за наручник лежа вниз головой, и я переглядывалась с ним полузакатившимися глазами. Во время песен и скандирований врезали коленями в бок и выкручивали вторую руку как мокрую тряпку – в несколько оборотов. Да и то сказать, какие вещи мы скандировали: «Смерть оккупантам!», «Хороший мент – мертвый мент!» Подчеркиваю: это яростно кричали и пели все.

Сутки в тесной клетке. Нельзя лечь, сидеть тоже узковато. Через сутки перетаскивают в «шикарную» камеру, ударяя коленями по голове. На полу в знак милости – рваная газета, ее мы по одному листочку подкладывали под верхние части тела. В туалет выводили с непередаваемыми оскорблениями, но нам это нужно было редко по причине сухой голодовки. Мы даже сами отказывались выходить в знак протеста. А они твердили: «Это вам за то, что вы не представляетесь». Начальник отдела заглядывал в камеру: «С праздником, дамы!» Но ему никто не отвечал. Мужчин били прямо в камере, особенно Шехтмана и Колобаева. Первое время от них тоже слышались песни, затем – только голодовочная тишина и ментовские окрики.

Массовое сопротивление в Замоскворецком ОВД? Нельзя! Казнить нас было нельзя, так хотя бы скрывать. Как его замалчивали! Назывались ложные цифры людей, объявивших сухую голодовку, затем появлялась информация, что она мокрая... Это неправда: она была сухая. Именно поэтому через двое суток мы вышли на свободу.

Роман «Молодая гвардия», как известно, заканчивался перечнем фамилий героев. Но я принципиально не откладываю до конца. Я пишу не сталинистский роман, а короткий отчет о нашей победе, и кто-то должен четко назвать вещи своими именами. И людей тоже – их именами. Называю всех голодавших: Вера Лаврешина, Павел Шехтман, Семен Колобаев, Татьяна Кадиева, Ирина Калмыкова, Ирина Травкина и я. Если расширить список до отказавшихся представляться, то следует назвать Геннадия Строганова и Алексея Никитина. Калмыкова вначале объявила мокрую голодовку, но через час примкнула к сухой, не успев выпить ни грамма воды. Мягкая и скромная женщина, она согласилась на сухую, обсудив тот факт, что на мокрой можно жить больше месяца и не умирать. Кадиева на другой день была увезена больницу с переломом носа, но лично не жаловалась и даже отвергла помощь «скорой», вызванной членами ОНК против ее воли.

Колобаев и Никитин все-таки назвали свои прекрасно известные фамилии после суток жестокого обращения (Колобаева собирались, что называется, анально покарать). Травкина же назвала себя принципиально к концу вторых суток, не желая «продолжать этот круг и радовать садистов». Остальные не отступали ни на букву от самой жесткой этики политзеков: сопротивление – отказ – голодовка. Сухая.

Я называю всех без осуждения и с гордостью – это только начало, как первые шаги человечества. «Я сама была на Болотной, – с силой говорила Ирина Калмыкова, приподнимаясь на нарах. – Они там просто еще не понимают, им надо объяснять, они просто хотели, чтобы их было много...» Ее менты предлагали отпустить совсем, беспокоясь за ее здоровье, но она осталась со всеми: «Это государство отняло мой дом, и я останусь здесь». Предлагали выпустить с самого начала и Семена Колобаева, но он коротко ответил: «Я человек принципиальный». И, как только его вывели в туалет, выбросил свою бутылочку с йогуртом.

Все это время пресса пыталась освещать лишь сливной фонтан на Пушкинской, после которой народ повыпускали сразу. Нас бы это очень печалило, но мы делаем ставку на другое – на сопротивление без прессы, в автозаках и камерах. Чтобы устрашать полицаев (бедных иногородних парней, ох), достаточно просто сопротивляться им и наращивать число сопротивленцев. И сейчас, когда Путин спокойно плюнул нам в урну, когда массы «хомячков» бессильно расходятся, мы создаем подполье отказников. Нас потихоньку становится много. По крайней мере, на взгляд ментов, да и на наш тоже. Не просто же так мы всю ночь снова пели «Интернационал»? Часто ли вы такое видели уже в отделе, куда все доезжают смирненькими?

Насторожила меня лишь позиция Ирины Травкиной. Решительная, самоуверенная, к концу вторых суток она вдруг заявила: «Я пошла на это только для того, чтобы спасти вас, Надя и Вера (Лаврешина). Чтобы переубедить вас и чтобы спасти психику двух нормальных людей. А Ирина (Калмыкова) – она случайная в этом деле. Я лишь хотела пройти с вами сквозь это, чтобы доказать бесполезность. Давать им лишнюю радость, быть для них мясом для битья – бесполезно. А теперь я отсюда ухожу». С этими словами она стала пинать дверь, продолжая жестко убеждать нас отказаться от борьбы. Достучавшись, вышла в туалет, назвала свою фамилию и была освобождена. Всех нас освободили через полчаса после нее. При освобождении уже менты говорили Калмыковой практически те же слова: «Вы здесь случайная, а она (указывая на меня) вас вербует».

Однако я снова напишу эти слова: я горжусь всеми и не осуждаю. Что ж даже из того, к чему она склоняла нас? Ради этого, чего бы там ни было, ей пришлось действительно не есть, не пить и корчиться на нарах. Какова бы ни была ее цель – она пошла на те же методы, а значит, этого не избежать.

И последнее. Очевидно, почему с нами не было Татьяны Стецуры – памятуя о прошлых сухих голодовках, ее увезли в отдельном автобусе и уже потом пересадили в другой автозак, лишь бы побыстрей и отдельно. Но ничего у них не вышло: мы, в Замоскворецком ОВД, все равно восстали массово – да, по их полицейской мерке это масса. А в ее автозаке народ скандировал: «Это наш автозак!» Предлагаю этот слоган всем на вооружение. Захватим их автозаки, эвакуируем кого сможем из задержанных, откажемся от помощи врачей и правозащитников, будем молчать и петь. Если пинают по дороге в сортир – не пойдем. Если у нас отбирают вещи – не будем просить. Это и будет наше подполье.

Не проси... и не бери с собой ничего, идя на этот бой, чтобы не страдало твое достоинство. Они отбирают деньги, очки, телефоны и оружие самообороны. Насовсем. При попытках требовать выталкивают из отдела. На этот раз выяснилось, что у Геннадия Строганова купюру в тысячу рублей подменили на фальшивую после изъятия. На наших глазах замоскворецкие менты пересчитывали фальшивые купюры в тысячу рублей, а потом одна из них оказывается у освобожденного и немедленно изымается в ближайшем Макдональдсе. Ну и конечно: белого не надевать... Абсолютно независимые перед теми, кто нас швыряет на колени, мы избегнем того, чтобы становиться в эту позу самостоятельно.

...Несчастна страна, которая нуждается в героях.
Б. Брехт. "Галилей"

1. 4 панка сплясали в храме. Их посадили на месяц и грозят семью годами. Есть христиане, которые помнят, что такое христианство. Они пришли к храму Христа Спасителя помолиться о спасении и прощении заблудших. Другие христиане с праведным гневом и полицией прогнали первых от храма. По-моему, сей праведный гнев гораздо более безобразен и кощунственен, чем игрища «заблудших». Кулаками не крестятся. Сто лет назад А. Блок писал В. Розанову: «...я не пойду к пасхальной заутрене к Исакию, потому что не могу различить, что блестит: солдатская каска или икона, что болтается - жандармская епитрахиль или поповская нагайка».

Мы видим: вера в Бога не только не хранит душу от злобы, но может довести злобу до бешенства.

2. Недавно мы увидели: гений и злодейство две вещи вполне совместимые. За возможность творить "прекрасное, доброе, вечное" можно продать душу первому попавшемуся бесенку. Чем платишь - не очень ясно, а что получаешь... ну как-то более достоверно, что ли. На всякий случай: я не имею в виду презренное злато, что вы! Возможность Творчества. Творимое мною важнее того, что творится со мною. И великие мастера были придворными, утешаются наши мастера. Правда. Только для этого нужен двор. Впрочем, есть ведь и дворня, тоже место.

Дворня гордится барином: эвона какой крутой, все с ним считаются, неровен час прибьет!

3. Прав Кант: в мире нет ничего, что мотивировало бы человека блюсти в себе достоинство быть человеком. Только собственная абсурдная добрая воля. Все прочее имеет солидную мотивировку. Историк России говорит: павший Рим не достоин жалости, ибо терпел, «чего без подлости терпеть не можно». Но в России всегда терпели, утешаем мы себя. Или с 17-го года. Или с 91-го, 93-го... словом, всегда. При таком народе ничего и не будет, утешают себя знатоки народной души. И много еще каких извинительных обстоятельств находится. В конце концов, просто – депрессия, астения, хандра. Вон планета Меланхолия приближается...

4. Те люди, с помощью которых нам выбрали президента, свидетельствуют: режим этого президента производит - во всех стратах и сферах общества - определенный массовый тип человека: homo corruptus. В переводе: человек порченый, бесчестный и обесчещенный, опозоренный. Но дело не в переводе. Homo corruptus - это человек, вдруг открывший, что честь, достоинство, совесть, стыд и что там еще - в самом деле химеры. Обременительные предрассудки, опасные для благосостояния, а порой и для жизни. Как в свое время про Бога, нам со всех сторон говорят: эти химеры мертвы, не беспокойтесь.

5. По моему убеждению, самое плохое, что происходит в нашей стране, насколько жизнь в ней определяется политическим режимом, именуемым путинизмом, - происходит с человеком, с качеством человека. Не провал так называемой «модернизации», обрекающий страну на техническое отставание, быть может, непоправимое; не чудовищное расслоение – даже распад – общества по уровню благосостояния, образования, социальной мобильности, информированности; не примитивность сырьевой экономики, не превращение черного чиновничьего распил-рынка в базис всей политэкономической системы, – нет, на мой взгляд, все это только следствия (и, конечно, воспроизводящиеся условия) главной катастрофы: коррупции человека.

6. Давно замечен парадокс: в России нет закона, который есть, и очень даже есть закон, которого нет, который не писан. Соответственно устроены и неписаная система суда, и неписаная система наказания. Нашелся бы какой-нибудь правовед, чтобы описать эту неписаную юриспруденцию и пенитенциарную систему. Еще одна черта homo corruptus – раздвоение сознания: мы знаем, что живем по неписаным законам, но почему-то считаем нужным делать вид, что все в законном порядке. Знаем, что живем при самодержавии, но старательно разыгрываем выборы.

Ну и уж для порядка 7-й столп моей мудрости:

7. Россия - это экстремальный опыт, поставленный человеком о себе и на самом себе. Другие народы худо-добро живут, как могут, мы же тут всячески - физически, политически, этически - человека изничтожаем: дескать, ну а вот теперь как он (мы) выкарабкается? Оно, конечно, интересно, но нет никакой гарантии, что опыты кончатся благополучно и останется какой-нибудь экспериментатор, чтобы извлечь их результаты.

В России мало по-настоящему верующих людей, в большинстве случаев причисление себя к православной вере — это мода, фетиш, идеологический маркер, а не искренняя вера. Поэтому почти незамеченным прошло весьма значимое событие в истории русского православия — воссоединение в 2007 году РПЦ и Русской Зарубежной Церкви.

Русская Зарубежная Церковь была образована в 20-е годы русскими эмигрантами первой волны, которые тысячами бежали от уголовной и агрессивно-безбожной советской власти. Когда большевики стали уничтожать храмы, расстреливать и сажать священников, а редкие оставшиеся нетронутыми приходы наводнять своими агентами-чекистами, ставя РПЦ под тотальный контроль советских спецслужб, Русская Зарубежная Церковь объявила о выходе из-под юрисдикции Московского Патриархата, и без малого сто лет Русская православная церковь была расколота на две части.

И вот грянуло историческое событие. РПЦ и РПЦЗ объединились. Казалось бы, можно лишь умилиться этому событию, если бы не чудовищный фарс на грани кощунства, в который было превращено торжественное мероприятие по объединению церквей.

Мало того что главным "объединителем" выступил бывший (а как мы знаем, они бывшими-то не бывают) офицер КГБ Владимир Путин, сотрудник и верный сын той самой античеловеческой карательной спецслужбы, на руках которой кровь тысяч зверски уничтоженных священников и прихожан РПЦ. Но самого этого факта оказалось мало, действо было решено довести до высшего святотатства.

Во время торжественной церемонии сотрудник КГБ Путин взгромоздился на амвон и, стоя спиной к Царским Вратам, вещал перед епископами, а те смиренно внимали этой проповеди чекиста, вероятно, признавая его своим новым мессией.

АМВОН

Перед алтарем находится возвышенная площадка - солея, в центре которой имеется полукруглый выступ амвон. Амвон символизирует те места, с которых проповедовал Господь (гору, корабль). Проповеди священником также произносятся с амвона.

Немудрено, что подобное глумление привело к прямо противоположной реакции, к усилению раскола - множество приходов и монастырей стали уходить из Зарубежной церкви, не признав этой гэбешной инициативы. Вот как комментировал этот позор протоиерей Российской Православной Автономной Церкви, настоятель храма Святого Царя-мученика Николая Михаил Ардов:

«...Одно то, что на амвоне задом к открытыми царскими вратами стоял в пиджаке В.В. Путин, мирянин, и ему внимали иерархи. С православной точки зрения, это бред. Потому что даже если бы такое совершилось при Российском Императоре, хранителе веры, то он бы ни в коем случае не стоял бы на амвоне. И Путину там тоже делать было нечего. Он должен был бы стоять ниже. И смотреть снизу вверх на епископов.

В такой ситуации даже Император не сказал бы ни единого слова. Но после того как нечто подобное произошло бы в его присутствии, он бы принял всех участников такой церемонии где-нибудь в тронном зале и там обратился к ним с речью. И патриарх Алексий и митрополит Лавр продемонстрировали всему миру высочайшую степень холуйства».

Для чего я решил напомнить эту историю. Мы вольны давать сколь угодно жесткие и нелицеприятные оценки этому действу с моральной точки зрения, мы вольны оценивать этот фарс как позор, святотатство, кощунство. Мы можем высказывать свое искреннее презрение и неуважение к участникам этого балагана.

Но никому из здравомыслящих людей не придет в голову написать заявление в прокуратуру и потребовать привлечь к уголовной или административной ответственности гражданина Путина Вэ Вэ за его безобразные выходки, оскорбляющие многих верующих христиан.

Это было бы просто дикостью. Ровно такую дикость демонстрирует сросшийся воедино нынешний режим КГБ-РПЦ по отношению к православным прихожанкам, участницам группы Pussy Riot.

ГРАЖДАНСКОМУ ПРОТЕСТУ ПРЕДСТОИТ ИЗМЕНИТЬ СТРУКТУРУ И СПОСОБЫ ДЕЙСТВИЙ ОППОЗИЦИИ

Митинги, шествия, расследования фальсификаций на выборах и т.п. - все это, конечно, очень важно и, так или иначе, продолжится. Сегодня - перед митингом на Арбате и после отбрасывания властями и полицией предвыборной тактики, их вполне ожидавшегося возвращения к жесткости и насилию - это по-прежнему в центре общественного внимания. И будет продолжаться. "Вторая волна" не остановится, люди не успокоятся.

Однако, на мой взгляд, В ПРЕЖНИХ ФОРМАХ волна схлынет. "Долой Путина", "За честные выборы", мобилизация наблюдателей - все это замечательный, но миновавший исторический момент. Партии и граждане не то чтобы устали, но разочарованы или обозлены, видят исчерпанность вдохновлявшего их порыва. Он заставил г-на Путина непривычно напрячься и после оглашения официальных результатов пролить искреннюю слезу облегчения. Серьезных перемен нет и не произойдет, если мы не научимся действовать принципиально по-новому.

Позвольте поставить кое-какие конкретные соображения на обсуждение.

Во-первых. Чуть-чуть наметившееся и оставшееся пока жестами, стрекозиными взлетами, осознание исторически-принудительной надобности в консолидации должно получить политически весомое продолжение.
Например: в виде создания "Конфедерации" "внесистемных" демократических партий и движений, при сохранении разных наименований и программ, но с выделением из них достаточно совпадающих элементов. И превращением их в общую программу. Расхождения пусть сохраняются за ее пределами и остаются до лучших времен. Позаботиться, соответственно, о создании центрального Координационного комитета конфедерации. И, безусловно, соответствующих региональных комитетов или групп. Назвать все это и оформить можно, разумеется, иначе: как будет угодно действующим политикам. В рамках существующих законов.
Цель: взаимные консультации и всероссийские решения станут привычным непрерывным процессом.

Во-вторых. И это еще более важно, как мне представляется, хотя предстояло бы обсудить, как эта, всецело содержательная и более необычная, идея структурализации оппозиционного подъема может быть разумно и практично увязана с "конфедерацией".
Представьте себе, что протестанты (уже не только политические партии) создадут "ВСЕРОССИЙСКИЙ ГРАЖДАНСКИЙ КОМИТЕТ" (или "Гражданский исполнительный комитет"). Или же лучше "Гражданский парламент". Или то и другое. Все надо продумывать и придумывать на предварительных совещаниях и дискуссиях. Цель? Образовать нечто вроде теневого правительства, которое формулировало бы альтернативные шаги и позиции. И подлинно "ОБЩЕСТВЕННОЙ ПАЛАТЫ", ни при ком не состоящей, окромя как при гражданах. Такая "палата" (нечто вроде альтернативной сугубо мыслительной и никак, само собой, не распорядительной, лишенной власти Думы, в которой только думали бы; а власть - только над возрастающим количеством умов) занималась бы исключительно законопроектами, социальными, конституционными, внешнеполитическими, экономическими - а затем сообщала бы о них населению и вносила бы в качестве независимых инициатив в официальную Думу. Они не принимались бы во внимание? Что ж, это проблема власти, это не наша проблема. Никакому гражданину или Гражданской палате по закону не запрещено обнародовать свои частные проекты. Никому не возбраняется их обсуждать, как обсуждалась "Конституция", предложенная А.Д. Сахаровым.

Как вы все, уважаемые читатели, понимаете, дело идет о переходе от ПРОТЕСТОВ и т.п. к положительным и квалифицированным предложениям. Ведь В.В. Путин сообразительно попал в цель, когда - не удержавшись от "поковырялись в носу" в адрес Лиги избирателей, как же тут "вновь избранному" удержаться - заметил, что с оппозицией разговаривать он не станет, пока та не представит положительных программ. Положим, такие программы существуют - у "Яблока", у других. Но г-н Путин прав в том отношении, что нет ОБЩЕЙ программы ВСЕХ оппозиций. А ему недосуг разговаривать с ее составными частями по отдельности...

Что произойдет, если вообразить, что нечто похожее впрямь возникло бы в политической жизни России?

(Ну да, это вымысел, правда, в подражание некоторым успешным политикам. Ведь меня некоторые благожелательные оппоненты уже называли "романтиком", "фантазером" и пр., так что мне нечего больше терять. И меня не волнуют мнения об уровне умственных способностей и реализма в голове старого историка.)

Возникла бы мощная, деятельная и положительная гражданская структура - параллельно со структурами властными. Не в одночасье, но достаточно быстро удалось бы прояснить сознание многих людей, не слишком занятых политикой, выборами и т.п., лишь боящихся неведомых перемен и чтоб не стало хуже, озабоченных пенсиями, зарплатами, ценами, жалким жильем, здоровьем детей... Нужно заботиться не только об их "личном достоинстве" (тем паче что в России миллионы людей не имели исторической возможности узнать, что это за штука). Нужно, чтобы они поняли прямую связь между характером власти и их нуждами.

Итак? Да, это означало бы подготовку мирной и бескровной ("бархатной") революции. Не арабского типа и даже не украинского. Но - специфически русского. Ближе всего к нам, кажется, польский вариант.

Как запугивают нас власти этим словом. Как запугиваем им иногда и сами себя. Но "революций" в прежнем смысле - в сколько-нибудь осовремененном обществе уже не бывает.
Египет, Ливия и т.п. еще слишком архаичны. Россия тоже привычно и сильно отстает, но ведь отнюдь не настолько.

"Революция" - это быстрое переворачивание в другое качество. Такая революция не противостоит "эволюции", то есть плавному, без рывков и разрывов развитию. Это общие места. Простите за них. Скачки и плавность суть моменты, стороны единого процесса.

Нынешняя "агрессивно-послушная", как славно выразился когда-то Ю.Н. Афанасьев, коррупционная вертикаль не в состоянии "перерасти" в нечто совсем иное. Кто же из нас, включая и путинцев, этого не понимает? Не сможет серьезно эволюционировать.
Но падет.
Жизненно важно для судеб страны: когда и как? Это уж зависит исключительно от общества и его лидеров.

В Нью-Йорке 8 марта нацболы-политэмигранты пикетировали российское генконсульство, требуя освободить участниц панк-группы Pussy Riot и других девушек-политзаключенных.

В акции, в частности, приняла участие Анна Плосконосова - некогда лидер тульских нацболов. В марте 2008 года она получила политическое убежище на Украине, а впоследствии переехала в Нью-Йорк. Также в пикетировании участвовал мурманский нацбол Андрей Никитин, осужденный за акцию "Путин - преступник!" во время премьеры фильма "Поцелуй не для прессы".

По мнению участников акции, необходимо вернуть дню 8 Марта его первоначальное значение - день борьбы за гражданские, политические, экономические свободы и права, которые в данное время нужны в России всем.

Проведению акции пытался помешать неизвестный сотрудник консульства, пытавшийся разбить камеру. В ходе пикетирования было распространено обращение на русском и английском языках:

"Сегодня Россия празднует Международный женский день 8 Марта. Мы хотим напомнить, что этот праздник, до того как стал днем ежегодных распродаж косметики и парфюмерии, был символом борьбы женщин за свободу и гражданские права.

В современной России судьбы женщин, продолжающих дело тех, для кого был придуман этот праздник, трагичны. За решеткой 8 Марта встречают Надежда Толоконникова и Мария Алехина, арестованные накануне за акцию в храме Христа Спасителя, несмотря на то что в их действиях отсутствует состав преступления и обе являются матерями маленьких детей.

Не первый год в заключении находятся Таисия Осипова, Алена Горячева и другие, по сфабрикованным из-за их политической деятельности уголовным делам. В больницах сегодня и участницы демонстраций против нечестных и недемократичных выборов президента, избитые российскими полицейскими. А также десятки других женщин до сих пор ожидают возвращения из мест лишения свободы своих мужей, молодых людей, друзей и соратников-политзаключенных".

Непризнание легитимности "выборов без выбора" - это хорошо. Но это только первый шаг.

Надо быть последовательными: не признавать Путина президентом, не признавать думу, не платить налоги, не подчиняться незаконным требованиям, не исполнять неправовые законы, формировать альтернативную систему гражданской легитимности.

И главное - решительно переходить от неэффективной и давно дискредитировавшей себя модели "вождистских партий и коалиций" к формированию Всероссийской сети Гражданских Советов - как основной движущей силы мирной гражданской революции в России.

Чем раньше номинальные лидеры это поймут и смогут концентрировать на этом направлении основные ресурсы, тем быстрее сформируется мощное гражданское движение, способное создать новый центр силы, сформировать ситуацию двоевластия и вынудить путинистов пойти на реальные уступки.

5 марта часов в 6 вышел на Лубянку – посмотреть обстановку. Соловецкий камень огорожен заграждениями и цепями ментов, в каждом закоулке по взводу ментов, на Старой площади колонна военных грузовиков с ментами же, однако Малый Черкасский (путь к ЦИКу) не перекрыт полностью, как ни странно. Час спустя я вновь подходил «на объект» уже в компании восьми человек, в их числе: Геннадий Строганов, Алексей Никитин, Татьяна Стецура, Надежда Низовкина и Вера Лаврешина. Народу оказалось не так уж много. Стецура, Низовкина и Лаврешина тотчас достали плакаты – на них набросились и свинтили. Мы ждали, что будет дальше.

Народ увеличивался, подошли лимоновцы, кого-то винтили и тащили в автозак (уж не самого ли Лимонова?) – в общем, стало живее. Менты стали провозглашать что-то вроде «граждане пешеходы, не мешайте пешеходам», потом космонавты начали оттеснять граждан пешеходов, как это обыкновенно делается на Триумфальной, настойчиво предлагая при этом проходить в метро. Ко мне подскочили с микрофоном какие-то журналисты, кажется, с немецкого 1-го канала, и пока я рассуждал перед ними, что выборы были бы нелегитимны даже без «каруселей» и фальсификаций (ибо что это за выборы, к которым допущены только те, кого лично отобрал главный кандидат?) и что пора переходить к акциям гражданского неповиновения, - появилась колонна ментов, которая отсекла меня в группе журналистов от основных сил митингующих – те оказались по другую сторону колонны, у забора, отделяющего стройку на углу Малого Черкасского. Это было досадно, тем более что наши уже начали скандировать. Наконец воссоединился с ними. Гляжу – Никитин висит на заборе и скандирует: «Россия без Путина! Путин будет казнен!» Я присоединился, вцепившись в забор.

Тут-то и началось винтилово. Меня с тычками за волосы отодрали от забора, после чего за руки, за ноги несли в автозак. Втащили в автозак – я вцепился в поручень у двери, и попробуй оторви. Между тем подносят новых, мат: «Так вашу мать, четверо мужиков с одной бабой справиться не можете!» После этого передо мной появляется и лицо «бабы» - оказывается, Низовкина. Я несколько удивился: «Да ведь тебя же свинтили раньше!» Вцепившись друг в друга, мы на какое-то время совершенно заблокировали вход, пока Низовкину наконец не оторвали и не кинули на сиденье, причем на нее навалились два или три омоновца и так всю дорогу ее и держали, прижимая к сиденью. Я же остался держаться за поручень у входа и, улучив момент, даже выскочил из автозака и прокричал несколько раз «Путин будет казнен»! По водворении обратно решили не возиться, втаскивая меня в арестантское помещение, а приковали наручниками к поручню – так и ехал. По ходу обнаружил, что в процессе винтилова потерял шапку и шарф (шарф парижский, подарок графини Уваровой – жалко); да еще чуть было не потерял телефон, но его передали из арестантского отделения через окошко – оказалось, подобрала Ира Калмыкова, спасибо ей.

Поехали в ОВД «Замосковоречье», но, поскольку шофер дороги не знал, кружили довольно долго и наконец чуть ли не через МКАД добрались до Пятницкой. Мы же между тем договорились: с ментами никак не сотрудничать, данных не давать и т.д. Наконец приехали на место, омоновец подходит с ключами: «Поверни руку, я наручник сниму». Я не реагирую. «Ты что, хочешь так и ездить с наручником?» - «Ага». Насильно отогнули руку, выволокли за волосы и поволокли в отдел. Предлагают выложить все из карманов, я, разумеется, не реагирую. Начали шмонать под камеру опера, приговаривая про пассивное неповиновение и статью 19.3 (это в то время, когда менту собственными ручками приходилось расшнуровывать мне ботинки). Только потом один участковый догадался обратиться по форме: «Предъявите, пожалуйста, содержимое вашей сумки». Я говорю (собственно для камеры): «Я задержан не был, мне не представились, не назвали причину задержания, ваши требования незаконны». Уволокли в КПЗ.

КПЗ в «Замосковоречье» (как и в «Тверском» и, видимо, в других старых отделениях) советского и чуть ли не сталинского образца: камера метров 10, без окон, без вентиляции, без мебели (только дощатый настил на большую часть камеры, как в старых сортирах, на котором и предлагается спать) и с лампочкой над дверью, горящей одинаково все 24 часа. Я был один. Через некоторое время заходит молодой мент, протягивает мой ингалятор от астмы, говорит вежливым и доброжелательным тоном: «Это вам пригодится». Благодарю его кивком головы. Он – уже другим тоном, официальным: «Имя, фамилия?» Улыбаясь, молча отхожу в угол и сажусь на настил. «Понял вашу позицию» - захлопнул книжку и вышел. Умный человек, однако.

Большую часть «отказников» запихали в клетку обезьянника, в том числе Низовкину, Лаврешину, Иру Травкину, Иру Калмыкову и с ними Семена Колобаева (молодой фотограф из химкинских активистов, в Химках не раз битый чоповцами). По их рассказам, обезьянник был забит: ни повернуться, ни сесть, ни встать, так что я мог почитать себя устроившимся с комфортом. Было слышно, как они поют революционные песни (причем запевала, как всегда, Кадиева), я подпевал. Мне кричат: «Мы голодаем всухую!» «Я так и знал, - отвечаю, - я тоже!» Для подъема духа, в свою очередь, начал петь всякие песни: белогвардейские, польские партизанские, махновские. Так вот, как раз когда я затянул на слова батьки Махно:

Проклинайте меня, проклинайте
Если я вам хоть словом солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте
Я за правду, за вас воевал!

- дверь отворяется и появляется мент. И предлагает посадить меня из одиночки к народу (тоном искусителя: «там женщины!»), если я сам сниму и отдам ему цепочку с ключами. Я отказываюсь. «Но ведь ты же знаешь, все равно отнимем!» «Силой отнимайте, а добровольно не отдам». «Да ну, возиться еще... никто же не узнает, скажем, что силой отняли!» Я вместо ответа продолжил петь:

За тебя, угнетенное братство
За обманутый властью народ,
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной заодно пулемет!

Мент уходит, оставляя дверь открытой – что с его стороны было умно, потому что я в результате сам вышел и прошел в холл, где находилась клетка обезьянника и в ней все наши, встретившие меня приветственными кликами. Тут, соответственно, на меня навалились, вновь обмшмонали, сняли пресловутую цепочку и вообще вытащили все из карманов, а потом закинули в КПЗ, но уже другое, где были Строганов и Никитин. Строганов был в боевом виде: у него была порвана штанина, разодран на спине пиджак, и вдобавок его сильно ударили по почкам, отчего образовался синяк в полбока; бок очевидно сильно болел, и время от времени он принимался кряхтеть и ругаться. Голодовки они, по своим соображениям, решили не держать, и, когда принесли передачу, принялись есть и пить (я старался не смотреть). Строганову, впрочем, за отказ представляться не отдали сигарет, что в сущности тоже пытка (как пояснил начальник отделения, курить – не первая необходимость, а если наркоман попадет, ему прикажете наркотики давать? Хотя наркоманам, между прочим, дают лекарства).

На память о нашем пребывании, железная дверь камеры украсилась надписью: «Путин будет казнен!» На стене еще было выцарапано: «Путин – вор!», как привет от прежних постояльцев.

Говорят, что административно задержанным более 24 часов полагаются постельные принадлежности, горячая еда и еще что-то в этом роде, но это, должно быть, где-то на другой планете. Мы спали на голых досках, подстелив под голову собственную одежду.

На следующее утро, когда меня повели в туалет, я переговорил с сидевшими в обезьяннике и, забывшись, на вопрос «Кто с тобой в камере» назвал фамилии Строганова и Никитина. Менты, разумеется, подслушали и кинулись пробивать, почему-то по уголовной базе, но поскольку фамилию Строганова они расслышали плохо, то вскоре заходит довольный мент: «Строков Такой-то Такойтович, выходи и представляйся, мы тебя все равно знаем! Ты же в розыске, на тебе 160-я статья (присвоение и растрата)!» Не, говорим, и человек не тот и фамилия не та. Ушел.

Вдруг на несколько минут в нашу камеру заводят Колобаева, после чего выводят вместе с Никитиным. Как потом выяснилось, Колобаева отсадили из обезьянника, при этом избив, в наказание... Вере Лаврешиной, за ее нехорошее поведение.

Счет времени мы натурально потеряли, о происходящем за пределами камеры могли составлять представление самое смутное. Слышны крики – ага, женщин в суд повезли. Надо ждать, когда и нас повезут (так и не дождались). Опять шум и крики – женщин, стало быть, обратно привезли, интересно, сколько дали и когда повезут в спецприемник? Громкий голос Кадиевой, крики «Не бейте женщину! Фашисты!» – «Наручники давай! Наручники!» - Кадиеву бьют. Я начинаю бешено колотить в дверь, открывает этакая горилла в серой форме, я ору на нее: «Что у вас тут происходит?» - горилла дает мне кулаком под дых: «Сдохнешь здесь, собака!»

Через некоторое время горилла снова отличилась. Строганов стал колотить в дверь, долго не открывали, потом открывает горилла: «Что такое?» - «В туалет выведите». - «А ты заслужил, чтобы тебя в туалет водили? Называться не хотите, а в туалет их води». Я: «Исполняйте свои обязанности!» - за что тотчас получаю. Строганова наконец выводят, горилла вновь заходит в «хату» и наносит мне несколько довольно болезненных ударов, сопровождая их нравоучительной бранью. Ушел и книжку забрал, скотина: «И так у вас тут санаторий!» Если бы я был полон сил и энергии, то от скуки и отсутствия чтения, должно быть, готов бы был повеситься; но поскольку начала сказываться голодовка (слабость, легкое головокружение), то, в общем, оставалось лишь лежать и дремать, время от времени перекидываясь со Строгановым ругательствами и насмешками в адрес «сливных» лидеров.

Когда, по нашим расчетам, наступило уже утро вторых суток, выпустили Колобаева и Никитина – они согласились что-то там подписать. Заходил начальник отделения, соблазнял нас: «Мы же вас все равно знаем, вот вы Строганов, а вы (мне) – Серов. Подпишите обязательство о явке в суд – и вы на свободе, тем более что на Манежке опять буза, уже 15 человек привезли, идите туда и бузите». Отказались. На слова Строганова «моего товарища избили» (обо мне) начальник радушно предложил писать жалобу, прибавив угрожающим тоном: «Однако, если жалоба не подтвердится...» (Очевидно, он имел в виду статью о ложном доносе.) «Ах, не хотите? Ну так вам еще сутки сидеть здесь до 48 часов». - «Как сутки? Несколько часов, сейчас же утро 7-го!» - «Нет, сейчас 9 часов вечера 6-го». Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Остались просиживать еще 24 часа, готовые к тому, что назавтра повезут в суд, где добрый наш знакомый Стеклиев и определит в спецприемник. А ведь одного слова, одной какой-то подписи достаточно... ну да ладно.

Назавтра, впрочем, и обо мне информацию пробили и заходили, похвалялись, что знают обо мне все. При этом «все» оказалось взятым из крайне тенденциозной статейки в «Викиреальности», сочиненной моими оппонентами по Википедии. «Ты, говорят, СССР не любишь и Россию не любишь».

Примерно с часу дня 7 марта начали нормально выпускать. Сначала выпустили женщин, потом меня со Строгановым, заменив наши подписи подписями понятых. Протоколы на нас таки оформили по 19.3 (неповиновение полицаям). Перед уходом мне предлагали взять бумагу о явке в суд (суд назначен на 12 или 13), я вежливо отказался, объяснив, что ни в какие их суды все равно ходить не намерен.

Вернув телефон и выйдя, начал звонить, узнавать, что делалось в мире эти двое суток - и тут только, по выходе, я и узнал о событиях на Пушкинской площади и о том, что Татьяну Кадиеву увезли в 1-ю Градскую с переломанным носом.
В ЖЖ-сообществе «Намарш.ру» о нашем освобождении было сообщено с резюме: «Полицейские сдались на милость радикалов».

Сложные телодвижения, совершаемые организаторами митингов «За честные выборы», все больше и больше обретают сходство с процессом хождения по граблям, бесконечный и уже не смешной анекдот. Например, о согласовании митинга, запланированного на 10 марта, стало известно только час назад, менее чем за трое суток до его начала. Любому, кто имеет хотя бы минимальное представление об организации массовых мероприятий, ясно, что каждый день неопределенности с местом и форматом акции сказывается на количестве ее участников. В преддверии каждой акции проводятся мероприятия, которые ей предшествуют: реклама в СМИ, приглашение участников через социальные сети и другое.

Куда приглашать людей, если нет определенности с местом проведения акции? К чему следует быть готовым людям, если они до последнего не знают, предстоит им идти на митинг-концерт с выступлением ВИПов и деятелей культуры или на несогласованную акцию в окружении провокаторов и ОМОНа?

Статья 12 федерального закона N 54 «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» отводит 3 дня (с момента подачи организаторами уведомления о проведении) органу исполнительной власти субъекта РФ на доведение до сведения организатора публичного мероприятия «обоснованного предложения об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия». Над 54-м законом режим неоднократно надругался и надругается еще ровно столько раз, сколько ему будет это нужно. Но зачем соучаствовать в этом надругательстве?

Почему организаторы вплоть до дня, предшествующего мероприятию, с готовностью бегут на «переговоры» в мэрию? Кроме раскола среди протестующих эти «переговоры» ничего не принесли и не принесут, пора это понять. Они используются исключительно для разделения протестующих, затруднения подготовки к самому мероприятию.

10 декабря режим посредством чиновников мэрии создал прецедент изменения уже согласованного места проведения митинга.

Отказ в согласовании митинга на Манежной 24 декабря разделил граждан страны на тех, кому можно проводить публичные мероприятия в определенных местах (сторонники режима неоднократно собирались на Манежной), и тех, кому это запрещено. Мы согласились с таким разделением?

Дошло до того, что некий г-н Горбенко угрожал отказать в согласовании митинга 10-го на основании того, что, по его мнению, часть организаторов митинга 5 марта нарушила закон. То есть предлагал ограничить право граждан без решения суда.

Ни один пункт резолюций митингов, начавшихся с 10 декабря, не выполнен – результата пока нет. Но удар по свободе собраний в России, который наносят их организаторы, участвуя в «переговорах» и идя на уступки, идти на которые их никто не уполномочивал, уже очевиден. Когда разочарованные отсутствием результата люди, первый раз вышедшие на протестные акции в декабре, уйдут с улиц, восстанавливать и отстаивать завоевания в области свободы собраний останутся те немногие, кто занимался этим до декабря. Те, кто по крупицам отвоевывал свое право «собираться мирно и без оружия» на Триумфальной и других площадях. Надеюсь, они сделают выводы и обойдутся без «лидеров» и организаторов, всегда готовых к «компромиссам» и «переговорам».

Прошедший день – 6 марта – был перегружен. Для нас – ужасами ментовской инквизы, для похищенных с Лубянки – измывательствами, избиениями и шантажом.

Около 15.00 я проникла во внутренности ОВД «Замоскворечье». Блокпост во внутреннем дворе удалось преодолеть только уж совсем по безусловной причине – для написания заявления в дежурной части. Потребовала провести служебное расследование по факту сокрытия информации, а если не справятся, пообещала независимое общественное. Ясно, что от этих мараний нет проку никакого, но некоторое время там поторчать получается. Увидеть ничего не удалось, но тишина стояла подозрительно напряженная. Сообщили только, что на суд их повезут завтра – седьмого.

Вскоре ко мне присоединилась родственница задержанной Татьяны Кадиевой – Светлана Левчишина. Она пробилась аналогично мне и писала заявление с требованием привлечь к ответственности конкретных рукоприкладчиков, не скрывать информацию о захваченных и применении к ним насилия. Начальник ОВД Разыграев В.В. с непробиваемой рожей только что сказал ей, что силу никто не применял, поэтому и скорая не приезжала. А зачем ей? И это несмотря на то, что были многочисленные свидетели, первоначально загребенные с Лубянки и сдавшие паспорта, наблюдавшие избиение Татьяны, разбитый нос и очки, циничный приезд скорой. И такой же скорый отъезд – обиделись, что Кадиева отказалась от госпитализации, и решили, что ее жизни ничто не угрожает.

На самом деле к моменту нашего приезда всем захваченным уже обновили побои. Специально с этой целью всех оставшихся отказников повезли в суд. По дороге вмазали каждому от души. От широкой ментовской души. Избиения носили такой характер, что двое парней, опасаясь за свою жизнь, были вынуждены под пытками и издевательствами назвать себя. В итоге Семена Колобова и Алексея Никитина без всякого суда выпустили тут же, не довозя назад в ОВД. Наверно, их жизням уже тоже настолько ничего не угрожало.

Какие унижения и силовые приемы перенесли остальные захваченные, мы до сих пор не знаем. Но кое о чем можно судить по истории Татьяны Кадиевой. Ее повезли в суд без обуви, без верхней одежды, уже без разбитых очков, приговаривая, что она должна быть благодарна, что они ее не голой туда везут. А чтобы не возникала, эти гады заново размазали ей лицо об ментовской уазик. В совершенно окровавленном состоянии доставили в суд. Там никого не выгружали, никаких процессуальных действий (кроме пыточных) не производили, издевались и везли назад. Так со всеми.

А теперь самое интересное. Как выяснила позже Светлана, которая уже ознакомилась с материалами дела, на Татьяну в ОВД не было оформлено НИ ЕДИНОЙ бумаги, ни единого протокола! По документам ее там НЕ СУЩЕСТВОВАЛО, она не значится как задержанная. И вот в таком состоянии ее «дело» зачем-то повезли в суд. При том, что к ней и остальным задержанным уже давно обращаются по имени-фамилии. Светская инквизиция из пепла религиозной – назовись и будешь жить!

Вывод такой: для ментов стало ВЫСШИМ принципом – опустить каждого, добиться фамилий. От людей, которые еще посмели и сухую голодовку объявить. Ну не входить же было в камеру к каждому с исключительной целью отдубасить. Совсем другое – свозить на прогулку до суда, а по дороге «освежить память». С психушкой теперь боятся связываться (не сажать же семь человек в психушку!), поэтому все круги ада полицаи воплощали собственноручно.

После нашего 4-часового визита в ОВД у полицаев сдали нервы. Около 9 вечера (я еще не успела до дома доехать) они решили без всяких требований и причин просто выкинуть Татьяну Кадиеву из ОВД. Ее довели до истерики, опять побили, а потом силой вышвырнули из отдела без вещей. Она сделала звонок Светлане, из чего стало ясно, что в отделе в данный момент идет жесткая расправа над всеми захваченными. Татьяна при таких обстоятельствах уходить отказывалась. Когда на место приехала Светлана, она видела группу центрэшников, курсировавших по ОВД.

Светлана уговорила Татьяну ехать срочно в больницу. В первой градской с выпученными глазами зафиксировали сломанный нос, кровоподтеки и гематомы, а главное – вмятины на голове, угрожающие кровоизлиянием в мозг. Когда мы разговаривали ночью со Светланой, Татьяну обследовали в нейрохирургии. Там она сейчас и находится.

Когда Светлана начала хождения по больнице (во втором часу ночи), ей стал названивать какой-то высокий начальник из ментуры ЦАО, спрашивать, может ли Татьяна вообще разговаривать, сможет ли опознать непосредственных исполнителей? Светлана притормозила его активность до освобождения остальных захваченных людей. Действительно до устранения угрозы их жизни проводить расследование рановато.

На данный момент в ОВД «Замоскворечье» необоснованно (о законе мозг не поворачивается заикаться), с риском для жизни удерживается 6 человек, в состоянии сухой голодовки 5 из них. Это Надежда Низовкина, Вера Лаврешина, Ирина Калмыкова (есть информация, что у нее проблемы с сердцем, но при обострении скорую вызвать ей намеренно отказались), Ирина Травкина, Павел Шехтман, Геннадий Строганов. Люди неоднократно были избиты, у многих окровавлена одежда, обращаются с ними, как со скотом. Кроме того, издевались над женщинами, отказываясь предоставить прокладки, а такая необходимость была. Вера что-то кровью написала на стене в камере.

Сегодня будет суд.

Я не осмелился изменить пушкинские слова. Но они потребуют в нынешней политической ситуации, после мартовского похмелья, уточнений.

Кому это "нам"? Скажем так: порядочным людям, желающим глубинных демократических перемен в устройстве российской жизни.

И особенно - как плыть? Обязательно политическим стилем.

Есть и другие волнующие вопросы, о которых раньше распространяться было недосуг. А теперь, после 5 марта, отчего бы не потолковать неспешно.

Начать нужно с главного. То есть с продумывания предвыборного поведения искренней оппозиции: "Яблока", лидеров ПАРНАСа, Лиги избирателей и оргкомитета болотных митингов - словом, всех подлинных протестантов от Акунина до Удальцова, от Немцова до Прохорова. Вот для нас важнейшее. Не то, как вели и поведут себя власти, о чем тоже, конечно, придется говорить, а что такое мы сами - "несистемная оппозиция". По-моему, она, к сожалению, подтвердила, что на деле является – в ином смысле - тоже системной.

Ведь хотя она и находится вне системы власти, однако вела себя как ее зеркальная противоположность, как детерминированный отпечаток ситуации, как честный и страстный перевертыш.

Что имею в виду?

Я дивился тому, что практически в течение двух недель нигде даже не упоминалась (кроме блогов от 21 февраля) замечательная во всех отношениях статья Владимира Буковского на сайте "Эха".

Он не "мессия" (вскричал в споре со мной в "Гранях времени" 2 марта некто г-н Мохначук). Верно. Я вообще не понимаю применительно к современной культуре этого слова.

Но он - Буковский. Статья написана остроумно, логично - и резко. Но автор заслужил право на это, он был крайне резок с советским режимом и платил за свои убеждения жизнью.

Не резонно ли было бы - о, нет, не тут же согласиться с ним, а просто подумать над его способом аргументации.

Знаю, как философствующий историк и бывший политик, что адекватное думание применительно к любому данному предмету мышления, предметно-логическая плоскость диалога важней, чем тот или иной индивидуальный вывод.

Увы, Буковскому пришлось объяснять различие между нравственностью частного лица и нравственностью абсолютно честного политика. Что значит быть инакомыслящим демократом, но притом быть политиком.

В августе 2011-го я, между прочим, вежливо тоже пробовал внести в это дело банальную ясность в статье "Не пора ли опомниться".

Но старый зек после обоюдно прямого разговора с Прохоровым назвал многих симпатичных мне (догадываюсь, и Буковскому) людей "шизофреническими демократическими лидерами".

Обидно.

Но почему? Из-за неумения идти на взвешенные компромиссы, на обоюдные уступки друг другу, исключая вопросы самые коренные и кровные, а не беспокоиться о том, кто здесь первее.

Перейдем к сугубо конкретному.

Я счел важным событием, когда Григорий Алексеевич Явлинский, с которым мы много лет сотрудничали и дружили, на съезде парнасцев заключил, "мысля политическими категориями", блок с ними.

Это было прекрасно!

Однако в чем подтвердился "блок" в отношении к наиболее насущному, то есть в согласованном призыве к избирателям голосовать именно вот так? Не было такого призыва.

Яблочники пришли к решению портить бюллетени и вписывать имя Явлинского. Другие предложили просто вычеркивать всех. Портить слегка по-другому. Третьи возвещали, что надлежит голосовать за кого угодно, лишь бы не за Путина. Четвертые считали, что приемлемее других Миронов. Пятые плюнули и остались дома. Этот разброд помог Путину победить в первом туре.

Толкуют, что он и так бы победил. Возможно, так. А возможно - не так. Я, повторю, говорю о нас.

Фальсификации, как и нужно было ожидать, были, и сегодня лишь можно спорить, в каком масштабе и с каким успехом наблюдатели сделали свое очень важное дело, осталось запомнить их поучительный опыт до следующих выборов.

Путин и его люди вели себя любопытно. Поначалу в декабре - например, на всероссийской "встрече с народом" - наш вечный президент вел себя как и раньше, включая в снисходительно - повелительную маску иногда блатные оттенки. А над Болотной площадью грязно и с улыбочкой измывался.

Затем надел другую маску, принял обличье не волка, а интеллигентной бабушки. Де, очень хороши болотные, значит, именно при путинском режиме расцвели все демократические цветы. Хитрый и ловкий человек.

Было применено много непривычных для Путина поз и приемов. Но в Лужниках, когда премьер оправился и счел нужным вернуться к более знакомой маске, мы опять увидели волчий оскал.

Правитель менял маски.

Он это проделывал и раньше, хотя не столь необычно. Так поведет себя и впредь.

Кстати, Медведев оказался тоже одной из масок Путина.

Радзиховский в разговоре с Познером высказал мнение, что Путин будет медленно вести дело к известному потеплению, потому что, если произойдет очередной зажим гаек, власти (а не только нам) придется гораздо трудней. Так, глядишь, она, власть, и не удержится. Путин, мол, все же прагматик.

Верно. Полковник КГБ обязан быть прагматиком. Но "прагма" означает цель. А каковы были цели у Путина 12 лет? Он их существенно изменит? Его знакомое нам и естественное для него нутро способно избрать для страны новый маршрут? Его многомиллионная вертикаль - и этому подчинится?

Думаю, Путин останется Путиным, "вертикаль" - вертикалью, телевидению позволят вихлять заметней, но в предначертанных пределах. Хотите - надейтесь на лучшее. В самом деле, а вдруг?

Но готовьтесь к худшему.

По-моему убеждению, милые яблочники, тонкие лидеры Лиги избирателей, яркие вожди ПАРНАСа и многие другие, так и не сумев серьезно договориться хотя бы между собой и отказавшись провести переговоры с Прохоровым, помогли В.В. победить в первом же туре. Если бы все они, заключив взаимные и публичные письменные соглашения с Михаилом Дмитриевичем, призвали своих сторонников поддержать уже в первом туре Прохорова, то не исключено, процентов этак на 10, да пусть на один, что Прохоров обошел бы Зюганова по стране в целом и был бы необычный второй тур: Путин против Прохорова.

Даже после почти неминуемого поражения Прохорова все равно это стало бы большим обновительным историческим событием. Да и сейчас уверен, что впредь к Прохорову демократам нужно относиться серьезно.

Доводы в отношении Прохорова я уже приводил. Будет охота, загляните в мой блог на "Гранях", а лучше опять-таки перечитайте с возможной обдуманностью Буковского.

К результатам выборов и митингу на Пушкинской площади.

Вообще-то оптимизм не мое качество. Но за последние два дня, пытаясь описать свои ощущения от происходящих событий и прорывающегося со всех сторон уныния, я вдруг почувствовал себя самым что ни на есть оптимистом.

Я не понимаю, откуда берется этот бред (простите за резкость), что «победа» Путина отражает волю народа. С каких пор в условиях нечестной политической системы формальные результаты голосования стали определяющими?

Куда-то пропала почти тотальная монополия в СМИ? Кандидаты были одинаково представлены? Бюджетников и работников предприятий, зависимых от государства прямо или косвенно, не шантажировали увольнением, лишением премий и т.п.? Чиновники, нарушая закон, не агитировали за Путина, увязывая социальные выплаты и т.п. с его победой?

Все политики имели возможность зарегистрироваться кандидатами, создавать партии? ЦИК и ТИКи перестали увертываться и бороться с наблюдателями, прикрывая фальсификаторов? В конце концов, может быть, хотя бы дворники перестали по указанию начальства срывать листовки оппозиционных кандидатов?

Выборы как комплексное политическое событие, а не только процесс опускания бюллетеней в урны и подсчета результатов прошли с нарушением буквы и духа Конституции. И законов тоже, но многие законы написаны так, что создают препятствия для реализации конституционных прав.

Подмена легитимности «числом голосов, так или иначе поданных за Путина», - это сегодня главная уловка официальной пропаганды. Не нужно на нее попадаться.

Выборы были нелегитимны, а Путин – нелегитимный президент. Но легитимность (в отличие от законности) в действительности зависит не от решений избиркомов и судов (даже самых честных). Она в головах людей.

И после 5 декабря число граждан, осознавших нелегитимность режима, выросло в разы. А 5 марта мы столкнулись вовсе не с победой Путина, а с тем, что продолжаем оставаться в меньшинстве и что примерно больше половины наших сограждан продолжает считать его режим легитимным. Не то чтобы поддерживают, но готовы мириться с его властью. Готовность принимать власть – это и есть признание легитимности.

Разве это новость? Весь наш так называемый «креативный класс», не вылезающий из Интернета – то есть потенциально имеющий всю полноту информации, а не только 4 федеральных канала, – сколько лет шел к Болотной, проспекту Сахарова, наблюдению на выборах? Четыре? Двенадцать? Пережив внутренний переворот, люди нередко склонны забывать, что когда-то жили и чувствовали иначе.

Это была плохая новость. Еще добавим изворотливость фальсификаторов, которые довольно изощренно придумывают новые методы игры в наперстки. Пожалуй, что и все.

А теперь давайте перечислим новости хорошие. Масштаб протестного движения за три месяца вырос в Москве с двух-трех тысяч человек до как минимум ста. Возникли новые структуры: коалиционные (оргкомитет митингов) и гражданские (Лига избирателей). Оргкомитет демонстрирует просто невероятную слаженность для того компота из разномастных политиков и общественных деятелей, которые его составили. Взаимодействие наблюдателей и нескольких координирующих инициатив («Гражданин наблюдатель», «Росвыборы» и т.п.) было просто феноменальным. Лига избирателей даже успела озаботиться пропагандой в регионах. И все это почти без ресурсов, по ходу придумывая организационные формы и процедуры.

Такая активность была бы невозможна, если бы параллельно с возмущением режимом не росли солидарность и доверие между людьми. Без двух этих качеств – солидарности и доверия – невозможно существование свободного общества. Общество утратило их в 1990-е, из-за их отсутствия отдавало Путину свои свободы, удовлетворяясь пресловутой стабильностью. Общество очевидно выздоравливает.

Если несколько тысяч оппозиционеров по стране вызывали вялое отбрехивание и механические полицейские меры, то несколько сот тысяч заставили этот крысятник забегать, задергаться и даже начать какие-то политические реформы. Нескольких миллионов, я думаю, будет достаточно для окончательного рывка. Однако эти миллионы соберутся только тогда, когда возникнут политические и гражданские структуры. Это потребует некоторого времени. В Польше в конце 1980-х профсоюз «Солидарность» насчитывал 10 миллионов человек. Мы научились доверию и взаимопомощи, теперь нужно научиться терпению и последовательности.

Последней хорошей новостью для меня был, как ни странно, вчерашний митинг на Пушкинской площади. Не по результатам, а, так сказать, процессуально.

Московский майдан был невозможен по многим причинам. Провести митинг и тихо разойтись было бы сродни признанию, что Путин все-таки победил. Повести несколько тысяч человек против ОМОНа в полной выкладке – безответственно. В результате те, кто хотел уйти, – ушли. Те, кто остался, понимали, что может воспоследовать. Власти применили силу - как всегда, избыточную и, как всегда, незаконно. Оппозиция показала, что мириться с рамками, которые устанавливает власть, не намерена.

Я бы очень хотел, чтобы обвинения в «сливе протеста» и соглашательстве ушли в небытие. Сергей Удальцов объявил, что остается на площади. Те, кто считал это важным, остались вместе с ним. Вчера это было несколько сотен человек. Не нужно волноваться. Когда будет понятно, что наступил час «Х», останутся сотни тысяч. Это будет разлито в воздухе, это будет читаться в глазах сотоварища по митингу. Все почувствуют это, как почувствовали, что нужно выйти на Болотную 10 декабря. Не нужно пытаться торопить историю. Нужно делать что должно. И все получится.

Заявление

Вечером 5 марта в Москве и Санкт-Петербурге с огромной жесткостью ОМОНом и полицией были задержаны и разогнаны участники мирных акций. В Санкт-Петербурге широко применялись дубинки. Жертвами избиений и силовых приемов стали не только демонстранты или участники встречи с депутатами Госдумы на Пушкинской площади в Москве и на Исаакиевской площади в Санкт-Петербурге, но и журналисты и обычные прохожие.

Такого масштаба жестокость полиции и масштабов задержания (несколько сот) не достигала с событий 5-6 декабря прошлого года на Мясницкой улице и Триумфальной площади. Общественной деятельнице Алене Поповой сломали руку, несколько человек получили сотрясение мозга.

Применения дубинок при разгонах демонстраций не было с печально известных событий 31 мая 2010 года на Триумфальной площади.

Все это применение насилия является грубым и вызывающим нарушением федерального закона «О полиции» (глава 5), поскольку не было ни заблаговременного предупреждения со стороны бойцов о применении ими спецредств, ни реальной общественной опасности, требующей этого.

Никакие возможные нарушения административных правил не дают основания для такого непропорционального применения силы.

Власти по своей инициативе выступили нарушителями гражданского мира. Уже по этим действиям можно судить, какой режим установится в нашей стране.

Мы требуем немедленно провести расследование непропорционального применения силы, незаконного разгона массовых акций и участников встреч с депутатами Госдумы и наказания виновных на всех уровнях.

Мы осуждаем все официальные заявления о законности и правильности действия силовиков, которые сделаны до завершения расследования.

Мы требуем неукоснительного соблюдения закона полицией во время публичных мероприятий.

Мы требуем категорического запрета на использование спецназа полиции и ОМОН при пресечении даже несогласованных массовых акций, поскольку их применение допустимо только при борьбе с бандами, вооруженными преступниками или в случае массовых беспорядков.

Мы требуем неукоснительного соблюдения законодательного запрета на использование спецсредств – дубинок, дымовых и газовых гранат в отношении мирных демонстрантов.

Сергей Ковалев, Общественная комиссия по наследию А. Д. Сахарова

Лев Пономарев, Общероссийское движение «За права человека»

Нина Катерли, писатель, член Русского Пен-центра

Юрий Вдовин, «Гражданский контроль», член Правозащитного Совета Санкт-Петербурга

Леонид Романков, член Правозащитного Совета Санкт-Петербурга

Юрий Самодуров, куратор выставочных проектов

Константин Азадовский, Санкт-Петербургский ПЕН-клуб

Светлана Исаева, "Матери Дагестана за права человека"

Вадим Прохоров, адвокат

Сергей Вальков, "Ивановское областное общество прав человека"

Басан Городовиков, депутат Собрания депутатов Целинного РМО, Калмыкия

Адуча Эрднеев, депутат Собрания депутатов Целинного РМО, Калмыкия

Киру Очиров, КПРФ, Калмыкия

Виталий Шуленин, журналист, Калмыкия

А.В. Семенов, юрист 1-го экипажа мобильной группы по ЮЗАО Москвы

О.В. Смык, 1-й репортер 1-го экипажа мобильной группы по ЮЗАО

И.А. Семенов, 2-й репортер 1-го экипажа мобильной группы по ЮЗАО

А.И. Лукьянов, участник встречи Гражданского движения в СОТВ

А.А. Семенова, участница митинга "За честные выборы!» 5 марта

П.А. Семенова, участница пикета на Фрунзенской набережной 23 февраля

Н.А. Семенов

Вячеслав Башков, Екатеринбургское движение против насилия

Сбор подписей продолжается по адресу: http://zaprava.ru/index.php?option=com_petitions&view=petition&id=123