Серые твари предписали моему товарищу покинуть Россию.

Какой же это беспредел. Я не знаю, что еще нужно писать по этому поводу. Они делают что хотят и чувствуют свою безнаказанность. Судьбы людей зависят от того, что захотят сделать несколько ущербных чинуш.

Недавно в гражданстве России отказали другому человеку, с которым я провел вместе очень много важных часов, - Андрею Игоревичу Маргулеву. Андрей Игоревич вел множество судебных процессов в защиту природы, в том числе по Химкинскому лесу, он защищал Байкал и помогал другим инициативным группам.

Еще Андрей Игоревич регулярно участвовал в различных гражданских акциях.

С Антти мы познакомились в Химкинском лесу, он был в лагере еще в 2010 году. Он очень талантливый и умный молодой человек, ему удалось с нуля создать организацию анархистов в Москве. Он писал много статей, последняя была про "Пусси Райот".

И Аннти, и Андрей Игоревич, по версии чекистов, «выступают за насильственное изменение основ конституционного строя Российской Федерации или иными действиями создают угрозу безопасности Российской Федерации».

Посмотрите на фотографии этих людей - так из страны выгоняется все хорошее. Зарвавшиеся чекисты репрессируют лучших людей. После выборов Путина чекистская масса активизировалась. Это не первый случай, когда от человека избавляются, просто высылая его из страны.

Происходящее в последнее время создает впечатление, что возвращается железный занавес, причем в худшем проявлении: те чекисты хотя бы боялись и делали это тайно, а сейчас они не боятся делать это при гласности, на глазах у всего общества.

Я считаю, что если человек действует в рамках законов государства и выражает свое мнение, то ему не может быть предъявлено обвинение в том, что он создает угрозу безопасности Российской Федерации. Разумеется, ни Антти, ни Андрей Игоревич не выступают за насильственное изменение строя. Лично я тоже хотел бы, чтобы та Российская Федерация, в которой я имею несчастье жить сегодня, как можно скорее ушла и мы бы жили в государстве без чиновничьего, судебного, ментовского и всего государственного беспредела.

Нужно продолжать борьбу и помогать людям. Я призываю всех придавать максимальную огласку тому, что происходит, и распространять информацию.

Уважаемый господин Президент,

Мы обращаемся к Вам с просьбой о помиловании политических заключенных по спискам, которые были переданы Вам на личном приеме.

Мы знакомы с Вашей позицией о необходимости личных обращений с просьбой о помиловании.

Так вот мы, граждане России, все вместе и каждый лично обращаемся к Вам с этой просьбой.

Акт помилования будет блистательным окончанием Вашего президентского срока, благодаря которому вы останетесь в памяти россиян и всего международного сообщества как великодушный человек.

Людмила Алексеева
Владимир Войнович
Лев Пономарев
Эльдар Рязанов
Сергей Ковалев
Юрий Рыжов
Лия Ахеджакова
Борис Стругацкий
Сергей Юрский
Мариэтта Чудакова
Светлана Ганнушкина
Алла Гербер
Борис Пустынцев
Юрий Вдовин
Дмитрий Зимин
Наталья Фатеева
Лидия Графова
Валерий Борщев
Константин Азадовский
Игорь Карлинский
Леонид Романков
Свою подпись можно поставить здесь: http://zaprava.ru/index.php?option=com_petitions&view=petition&id=126

Мы, пятеро человек, двое полных суток державшие сухую голодовку в Таганском ОВД, были заживо похоронены информагентствами. Устав от массового героизма, нас объявили несуществующими. И это не просто какое-то «замалчивание». Напротив, 1 апреля они отрапортовали следующую ложь: "Заключенных на Триумфальной площади в Москве выпускают из отделений полиции. На ночь после того остаются несколько человек: один (нас было пятеро!) отказывается представляться, второй (это были те же мы пятеро!!) обвиняется в неповиновении полицейским, 3 - в поджоге файера (всего получается как раз пятеро, но у нас в этом никто не обвинялся). Сильно избиты Денис Юдин, Надежда Низовкина (видимо, назвалась и отпущена?) и Владимир Гладышев...". Кстати, обычно каждый, кто не представился, именно за это обвиняется «в неповиновении» (19.3), а кто представляется, тому дают 20.2. Так что уже не вяжется?

Все сознались, все свободны!
О сухой голодовке всех задержанных в Таганском - ни слова. 1 апреля, судя по сообщениям прессы, все были освобождены, а на самом деле нас выпустили только вечером 2 апреля, и весть о нашем освобождении встречается с изумлением. Притом одна из группы голодающих, Вера Лаврешина, была осуждена на 5 суток и до сих пор голодает. Если на то пошло, то среди нас был еще и шестой отказник - Дмитрий Смирнов. Он отказался представиться и оказался в камере, но при нем нашли документ и выпустили через несколько часов.

ОНК отслеживала ситуацию, явившись в ОВД и официально задав вопрос о голодовке, о принудительной дактилоскопии с заламыванием рук, и я слышала слова ментов о том, что не представляется никто.

Кто здесь кого обманывал? Если это делали сотрудники ОВД, то почему бы не проверить несколько очевидных телефонных номеров? Если 5 марта в Замоскворечье не представлялось и сидело 9 человек, то почему это количество отказников сократилось до ОДНОГО? Если тогда же сухую голодовку держало 7 человек, то почему теперь НИ ОДНОГО? Если публично известны фамилии этих сопротивленцев, то почему бы не проверить поразительную инфу: ага, представились, не голодали, отпущены – а ну-ка, отвечают ли у них телефоны?! Особенно учитывая, что сами опера не скрываясь звонили с наших изъятых телефонов, проговорив по нескольку сотен рублей, пробивая адреса политических! Их голоса перепутали с нашими?

Действует система наглого агитпропа. Общество получает лживые новости, которые признает за оппозиционную правду. Мы поставлены вне закона не только побоями, но и опорочиванием. Люди могут разувериться в действенности такой эффективной тактики, сломаться или раньше времени отбросить копыта при голодовке, зная, что общество ничего не узнает. Стирается грань между слабостью и мужеством, потому что их опорочат все равно.

Заложники или захватчики?
31 марта с Триумфальной практически вся группа отказников, находившихся в разных местах площади, попала в один автозак. И, как оказалось, не случайно. В таких случаях нас обычно перетасовывают, разъединяя «буйных» по разным автозакам, иногда непосредственно перед выводом в отдел. В этот раз никто нас не расфасовывал, и мы благополучно зажали дверь клетки изнутри с криками «Это наш автозак!» Выйти из клетки мы не могли, но и противник не решался засовывать в нее новых жертв. Каждый раз, когда они кого-то заводили или только хотели завести, мы хором крушили ногами дверь и начинали кричать, что автозак нами захвачен: «Ни одного человека больше в клетку!» Тактика проверенная: затащив нас, они одновременно лишаются возможности затаскивать других.

Трое остались за дверью клетки, одна из них улыбчивая девушка - предположительно из «Прорыва». Она начала с мягких требований к ментам, чтобы те представились, разумеется, безуспешных. Ее тренинг захлебнулся едва начавшись, но в середине поездки она опомнилась и начала просить нас впустить ее в клетку. Ей ответили, что судьба такая. В конце концов ее везли не подвешенную за наручники, так что о гуманности к мирным жителям думать не приходилось.

В периоды ментовской активности мы скандировали: «Смерть фашистским оккупантам!» По сути институт нашей полиции действует как любая оккупационная власть. Не истребляя население, подчиняя его своим законам и негласным требованиям, приучая опасаться колебаний в их эмоциях, они жестоко мстят участникам сопротивления. Мы сопротивлялись двумя способами: осуществляли наступательные действия (крошили стекла, бросили несколько петард) и прикрывали тех, на кого за это кидались. Тактика состояла в том, чтобы неожиданными бросками отвлекать удар на себя от товарища, заставляя противника метаться между скамейками автозака и терять ориентацию.

Типичные действия омоновцев натасканы совсем на другие вещи. Им необходимо правильное четырехугольное пространство площади, место для замаха и маневров. Они привыкли иметь дело с пассивной толпой, которую достаточно без особой силы передвигать из одного конца площади в другой, оттеснять по переулкам и метро. А здесь, неповоротливые, толще нас вширь, они только и успевают передавать друг другу рации, чтобы не отняли. Клетка автозака физически не рассчитана на омоновские бои, так как обычно в нее входят своими ногами (даже те, кто сопротивлялся снаружи), потому она такая тесная. Им нужен большой аэродром, такой спортзал на колесиках.

Некоторых удобно усмирять, швыряя об острый угол скамейки, но в расчете на то, что самому менту заходить в решетку не придется, а тут иная ситуация. Взять количеством в такой давке они уже не могут и берут зверством. В данном случае они заранее знали всех, с кем имели дело. Меня один раз бросили лицом вниз так, что шею перерубила спинка скамейки, другой раз снова душили этой спинкой об ребра - но кто-то отвлек на себя, и это длилось несколько секунд. Их натиски были сильными, но короткими. С хрустом нагнули шею, мне просто рукой, Татьяне Стецуре на согнутую шею сели, но тут мент сам вскочил от испуга. Хлопнуло несколько петард, окно же не разбилось – подвела техника. Но сложилось впечатление, что возможно все-таки сломать замок, если пинать в такт.

В затишье около ОВД стояли больше часа. Мы пели, они... ели. От усталости с них лился пот. Затем мы обмотали скотчем руки в одну цепь. Те смотрели с молчаливым интересом, потом достали ножик и начали отрезать людей по одному. Но тут их снова подвела теснота, а мы блокировали и отбивали каждого. Геннадий Строганов, Павел Шехтман - мужскую половину всегда вытаскивают первыми, было видно, как волокут руками за спину и как скрипят зубы, но никто не закричал. Меня на улице немедленно взяли за волосы и так понесли до самого отдела, одновременно взяв за ноги. Прозвучало: «Камеру выключи!» В отделе я вынула целую массу ровно выскользнувших волос, но сперва отлежалась на полу. Менты стали предлагать скорую, так как дышать было тяжело, я отказалась и встала.

Мы потребовали помещения в законную камеру. Это очень выгодное требование, поскольку в камере можно сидеть, лежать и не подвергаться унижениям по многу часов «оформления». А ментам, напротив, очень выгодно заставить покалеченных людей стоять и потихоньку ломаться от их насмешек и уговоров. Все это время народ не считается задержанными и помещенными в надлежащее помещение. Типа это гуманно. В предбанниках и ленинских комнатах можно еще побить, находясь на более комфортной территории (чем тесный автозак), а в камере это делать не принято. Официально предупредив, я сорвала несколько листов со стенда, ко мне присоединилась Лаврешина. Ее посадили на стул в наручниках, меня и Стецуру, заковав в наручники, прижали к стенке, вооружась к тому же газовым баллончиком. Я произнесла короткую речь на тему о том, что нас могут и замочить в коридоре, но лишь бы не помещать в камеру, чтобы не сохранять достоинства, ибо это их принцип. Значит, наш принцип верен - добиваться камеры. С первых же слов они видеокамеру выключили.

Когда снова утащили парней, меня переставили к другой стенке и уже двое омоновцев начали выкручивать мне руки в наручниках влево, вправо, наверх, пальцы по отдельности набок, добиваясь хотя бы звука. Все это делалось очень долго и без всякого повода с моей стороны. Впрочем, повод был: один сыпал половыми оскорблениями и даже пошлепал своей ладошкой по руке, не умолкая ни на минуту. Со смехом говорил второму: «Кажется, пока меня не было, она спокойно стояла, а? Я все испортил? Может, мне уйти?» Второй мычал. Потерпев минут десять, я тихо и отчетливо сказала: «Закрой рот, мразь». Он так же тихо ответил: «Знаешь, кто мразь? Ты!» И после этого эти пытки начались - и длились до самого обыска. При этом один прикрывал другого бушлатом.

А на обыске нам связывали ноги скотчем, но говорили вежливо. Это были женщины и мужчины: первые подкупали этикетным общением, вторые задирали одежду. Меня спросили: «Вы отказываетесь добровольно пройти в камеру? Пойти отдыхать». Отвечаю: «Я и требовала помещения в камеру. Пройду добровольно». Камера оказалась темной, нары очень высокие – на уровне груди. Но стоило разбитыми руками взобраться на них и лечь, входит мент, сбрасывает меня с нар и за руку тащит по полу, без обуви, на дактилоскопию. Несмотря на сжатые пальцы, несколько мужиков их разжали, а женщина кое-как мазнула моими ладонями по бумаге. Говорю: «Я отлично знаю, что отпечатки выйдут бракованные». Она: «Ничего, и так покатит». Так делали с нами, а Шехтману и Строганову ладони откатывали за спиной, заломив как водится. Подписать так называемый отказ от дактилоскопии нам и не предлагали. Все было сделано для унижения и лишнего насилия. Я в СИЗО добровольно давала откатывать, пальчик за пальчиком, ласково, и то смазано вышло, а что сказать об этих силовых кляксах?

В итоге Смирнова отпустили, найдя документ. Я, Стецура, Лаврешина оказались в одной камере, Строганов и Шехтман в соседней, и все немедленно объявили сухую голодовку. Это продолжалось до середины дня 2 апреля.

Условия приняты
У Веры Лаврешиной тоже нашли забытое удостоверение журналиста. Поскольку нас хорошо знали, выдавая нам факты из наших же биографий, то это вроде бы не сообщило им ничего нового. Отпускать ее было нельзя - она была под заказом. Но с ней началась особая история. Часов около трех дня в понедельник всех стали вызывать на какой-то допрос. Строганова сводили, он отказался находиться в ленинском зале, с Медведевым и Нургалиевым. Его вернули в камеру и оставили в покое. Сводили Лаврешину, она также пошла в отказ. Но ближе к вечеру за ней пришли снова. Обе наши камеры объявили ультиматум: либо нас везут в суд всех вместе, и мы добровольно зайдем в зал суда, либо - сопротивление и лежачая забастовка в суде. Мы в сухой голодовке - имеем право лежать где угодно! Лаврешину сбросили с нар и увезли в суд, внесли в зал на руках, и она действительно легла на переднюю скамейку, прикрыв глаза. Голодовочное утомление брало верх. Ее вернули к нам с приговором 5 суток, она бодро пела: «На суд, на суд, на самый страшный суд!» Думаем: а за кем они придут следующим?

Через бесконечно долгое время явился очень оптимистичный полицай и заявил: «Господа протестующие! Готовьтесь, вас повезут на суд всех вместе». Ликование, лежачую забастовку сняли. Веру оставили в камере, нам говорят: «Вы сюда вернетесь». Но на выходе почему-то выдали нам изъятые вещи. К чему бы это? Потом им давали противоречивые указания по рации, и обе машины с задержанными плутали по разным адресам, то одна за другой, то разъединяясь. В намеренно созданной суете и гонке под сирену водители матерились, а операм было что-то понятно. В конце концов привезли к суду и сообщили: «Суд закрылся, вы свободны».

Последний акт. Нас опять усадили в машину и повезли назад в ОВД. Оказалось, что мы еще не совсем свободны. На первом же перекрестке машины внезапно остановились, и нас высадили окончательно.

Вера Лаврешина продолжает сухую голодовку за всех нас. Но она не безвинный заложник. Она захватывала эту полицейскую ставку и достойна своей участи, более суровой, чем у нас. Очевидно, остальных просто побоялись судить лежащими на лавках в суде и голодающих. Это наша общая победа на этом участке фронта. А Лаврешина, мужественно исполнившая за всех общее предупреждение, не сломается одна, потому что каждая выигранная ставка укрепляет нас и в камере, и на воле.

Решайтесь... Это даже не больно. Руки становятся гибче, лицо привыкает не меняться, только дыхание застывает в ноздрях, голос привыкает слушаться и звучать ровно. Сухая голодовка - это не голод, вода заслоняет за собой все, но о ней приятно мечтать. На провокации привыкаешь не отвечать, но свои ультиматумы выполнять.

Но, уходя на это дело, предупреди надежных людей, а потом тебя и так будут знать, искать и не поверят, что ты способен расколоться и уйти домой. Потому что в прессе напишут, что на сегодня все задержанные отпущены. Нет в стране политзаключенных. Настоящих - тем более не должно быть, не так ли? Не позволим им уничтожить себя и обесценить нашу силу.

Граждане России!

В последние месяцы мы стали свидетелями окончательной узурпации власти. Мы все были свидетелями беспрецедентных нарушений и фальсификаций на выборах. 7 мая ВОР, укравший наши голоса, нашу свободу, нашу страну собирается вернуться в Кремль еще на 12 лет.

Мы должны отстоять нашу свободу, нашу Россию, наш общий дом. В связи с этим мы призываем всех неравнодушных граждан подготовиться к длительной акции протеста, которая начнется 6 мая в 19.00 на одной из центральных площадей города.

Пришло время объединиться и выступить единой силой, невзирая на политические и культурные разногласия. Мы призываем вас, всех протестующих нашей огромной страны, приехать в Москву из ваших городов. Мы призываем москвичей принять как самых дорогих гостей всех тех людей, которые приедут в Москву отстаивать нашу общую свободу.

6 мая в 19.00 все вместе, плечом к плечу, мы выйдем на одну из главных площадей столицы и останемся стоять на ней до тех пор, пока узурпатор и ВОР добровольно не покинет свой пост. Это наш шанс сменить воровскую власть, и его нельзя упускать. Если сейчас мы струсим и снова разойдемся по домам, то нас ждут еще 12 лет воровского режима. Мы не хотим этого.

6 мая в 19.00 мы будем вместе, мы покажем, что мы - НАРОД, а не стадо и не рабы. И мы останемся стоять на площади. Нас не будут разгонять - власть побоится применять силу против миллионов своих сограждан.

Если мы не уйдем, то мы сможем не пустить вора в Кремль. Если мы останемся, то у нас есть отличный шанс, что уже 9 мая мы будем праздновать две великие победы: одну - над фашизмом, которую одержали наши предки, и вторую - над воровской властью узурпаторов, которую обязаны одержать мы с вами!

Не пустим ВОРА в Кремль!

Вступайте: http://www.facebook.com/events/301832716553632/

Знаете ли вы, что по закону все сотрудники полиции, несущие службу в общественных местах, обязаны носить нагрудные знаки, позволяющие их идентифицировать?

Когда мы предлагали эту поправку в закон о полиции, речь шла о бейдже с ФИО. Предложение поддержали разные блогеры и просто широкие массы инет-пользователей. В итоге у нас все получилось, и даже главный блогер нас поддержал. Медведев сказал: "Требуется введение индивидуального знака сотрудника полиции с указанием фамилии, личного номера". В закон попало "На форменной одежде сотрудника полиции, несущего службу в общественных местах, размещается нагрудный знак, позволяющий идентифицировать сотрудника полиции." (п.5 ст.25). 22 июля Нургалиев издал приказ "Об утверждении нагрудных знаков сотрудников полиции", согласно которому там будет не ФИО, а только "овал с номером".

Но на данный момент МВД не напечатало даже этих "овалов с номером" - сотрудники полиции остаются анонимными и каждый день нарушают закон.

Кому-то может показаться, что этот нагрудный знак - это ерунда какая-то: ведь сотрудники полиции убивают людей в отделениях, а мы возмущаемся по поводу какого-то нагрудного знака. Но именно в такой ерунде и проявляется отношение полиции к закону. Эту норму закона проще всего проконтролировать - либо нагрудный знак есть, либо его нет. И если все МВД тотально игнорирует данную норму закона, так же будут игнорироваться и все остальные нормы.

Начать добиваться соблюдения закона можно как раз с этого пункта. Более того, ношение нагрудного знака поможет опознавать полицейских, творящих беспредел. Помните, как мы все искали "жемчужного прапорщика"? Нагрудный знак решил бы эту проблему.

Но пока не будет общественного запроса, полицейские будут игнорировать закон. Так что у нас с Шурой Буртиным (журналистом "Русского репортера", автором расследования "Дальний отдел") возникла идея, как можно обозначить этот самый общественный запрос.

22 апреля мы хотим провести День проверки документов. Сейчас мы находимся на стадии планирования акции, но примерно это будет выглядеть так: будет несколько точек сбора людей, которые пойдут группами искать сотрудников полиции без нагрудных знаков, проверять у них документы и заполнять открытки-жалобы на нарушение закона.

Не рекомендуем делать это в одиночестве, так как среди сотрудников полиции встречаются агрессивные индивиды, общение с которым может вызвать проблемы. Каждая группа закончит акцию у почты (может быть, съедемся к Главпочтамту), где мы торжественно отправим открытки-жалобы в прокуратуру.

Подробнее про акцию можно прочитать в моем ЖЖ http://users.livejournal.com/_falkon_/518736.html или на странице события в Фейсбуке http://www.facebook.com/events/194775187304637/?ref=ts

Будем считать, что президент свое мнение высказал: кто не подает ходатайство, тот не подлежит помилованию. Это грубая юридическая ошибка, которую, вероятно, исправить в ближайшее время будет невозможно. Потому что, по всей видимости, и Путина, и Медведева учил один и тот же скверный преподаватель.

Медведев этой резолюцией сокращает свои собственные полномочия. Для примера рассмотрим абстрактный случай. Президент ведь получает информацию, в том числе и о судебных делах, из разных источников. Он нормальный человек, он может смотреть телевизор, читать газету. И его может заинтересовать информация о том, что где-то женщина, имеющая нескольких несовершеннолетних детей, была осуждена на очень большой срок и приговор вступил в силу. И что, президент скажет, что ничего не может сделать, потому что у него нет обращения этой женщины с просьбой о помиловании? Чушь!

В Конституции России, там, где перечисляются компетенции президента, говорится, что «президент осуществляет помилование» (статья 89). Точка. Что из этого следует? Что это собственное право президента и никакими условиями оно не ограничено. Если взять другие функции президента, прописанные в той же Конституции, то там написано, что он не назначает судей Конституционного суда, а представляет кандидатуры на утверждение Совета Федерации. Или представляет кандидатуры губернаторов на утверждение законодательных собраний регионов.

Те, кто имеет иную точку зрения, ссылаются на статью 50 Конституции, где говорится, что «каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, а также право просить о помиловании или смягчении наказания». И вот в это «имеет право просить о помиловании» они упираются.

Но это права не пересекающиеся. Конечно, осужденный имеет право просить о помиловании. Но где сказано, что для помилования должны быть выполнены оба условия? Если бы компетенция президента была сформулирована иначе, скажем, было бы написано: «Президент рассматривает ходатайства осужденных о помиловании и принимает по ним решения», - я бы сдался и сказал: да, эти статьи корреспондируют одна с другой. Осужденный имеет право подать ходатайство, а президент имеет право рассмотреть и принять решение. Но ничего этого нет. Это два независимых права.

Но с президентом кто ж поспорит? Да еще с президентом, который как бы чуточку президент, а по большей части не президент. И до 4 марта он таким был, а уж сейчас тем более.

Зачем он ограничивает свои полномочия? Да потому что ему совершенно ясно одно: без согласия Путина никакого решения принять он не может. А признать это вслух он никогда не сможет, поэтому находит любые отговорки.

Очень похожим образом поступил на днях Следственный комитет. Они отчитались президенту, что проверили по его поручению дела, которые были указаны в списке политзаключенных, где было также дело "ЮКОСа". И вдруг «установили», что эксперты, которые проводили экспертизу по второму делу "ЮКОСа", получали гранты от «Открытой России» - организации, получавшей деньги от "ЮКОСа". Это вранье в чистом виде, и это опровергли и Морщакова, и Федотов. И на сайте президентского совета можно найти заключения независимых экспертов, которые понятия не имели ни о какой «Открытой России» и изучали материалы независимо друг от друга уже после вынесения второго приговора. Что может сказать Следственный комитет – что они все наврали и все заключения неправильные? Значительно легче привести другой аргумент – все эксперты купленные!

То же самое и с Медведевым. Ему значительно легче дать отрицательную резолюцию на заключение об институте помилования, чем объяснять, что он просто никто. Что он не может осуществить никакого помилования, потому что Путин этого не разрешил. Это не медведевское дело, а путинское.

Законопроект №43851-6 предлагает изменить закон «О воинской обязанности и военной службе», с тем чтобы возложить на граждан, подлежащих призыву, обязанность являться в военный комиссариат для получения повесток для прохождения призывных мероприятий. Невыполнение этой обязанности авторы проекта хотят отнести к уголовно наказуемым деяниям:

«В случае неявки без уважительных причин в структурное подразделение военного комиссариата гражданина, подлежащего призыву на военную службу в соответствии с пунктом 1 настоящей статьи, для получения повестки военного комиссариата на мероприятия, связанные с призывом на военную службу, указанный гражданин считается уклоняющимся от военной службы и привлекается к ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации».

Основной смысл поправки заключается в том, чтобы облегчить работу военных комиссариатов по оповещению граждан, подлежащих призыву, о необходимости явки для прохождения призывных мероприятий. Причем достигается это ценой криминализации такого деяния, как неполучение гражданином повестки на призывные мероприятия. Таким образом, благодаря предлагаемым поправкам в российском уголовном законодательстве может появиться новое деяние, подпадающее под действие ст. 328 УК «уклонение от прохождения военной службы».

Авторы проекта предлагают «автоматически» считать лицо, не явившееся для получения повестки «без уважительных причин», виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 328. То есть фактически предлагается ввести презумпцию вины лица, не явившегося для получения повестки, в уклонении от прохождения военной службы, что прямо противоречит нормам Конституции и уголовного законодательства(ст. 5 УК, ст. 14 УПК) относительно презумпции невиновности. Этот принцип закреплен также в важнейших международно-правовых актах, в частности, в ч. 2 ст. 6 Европейской конвенции о правах человека, участницей которой является Российская Федерация.

Криминализация неявки за повесткой особо сомнительна ввиду повсеместного низкого уровня правовой грамотности и информированности российского населения. Обязанность информирования о необходимости такой явки возлагается на органы местного самоуправления и военные комиссариаты, однако эта норма носит общий характер и не может гарантировать результата.

Можно уверенно прогнозировать, что количество призывников, не явившихся в двухнедельный срок для получения повесток, значительно превысит число тех, кому на сегодняшний день в силу плохой организации работы эти повестки не могут быть вручены.

Многие вопросы, возникающие в связи с предложенным законопроектом, остаются неурегулированными. Так, не регламентируется срок явки за повесткой граждан, которые утратили основания для отсрочки позднее вступления в силу соответствующего указа о призыве, что открывает возможности произвола со стороны военкоматов (призывных комиссий) и является дополнительным коррупционным фактором.

Законопроектом вводится и новое основание ограничения свободы граждан. Такова норма о том, что гражданин, явившийся в военкомат, обязан находиться там до отправки к месту прохождения службы. Предлагается внести в п. 1 ст. 31 закона «О воинской обязанности и военной службе» следующее дополнение:

«...Граждане, подлежащие призыву на военную службу, обязаны явиться в указанные в повестке военного комиссариата время и место на медицинское освидетельствование, заседание призывной комиссии или для отправки в воинскую часть для прохождения военной службы, а также находиться в военном комиссариате до начала военной службы...»

Непонятно, кто же должен находиться в военкомате до начала военной службы — граждане, призванные на военную службу, граждане, получившие статус военнослужащих, или же все граждане, подлежащие призыву. Очевидно, что такая новация не соответствует международным нормам о правах человека, Конституции, а также законодательству, регламентирующему ограничение свободы передвижения.

Законопроект не только существенно ограничивает права и свободы граждан, подлежащих призыву, возлагает на них обязанность, суть которой регламентирована достаточно невнятно, но и страдает многими правовыми дефектами. Утверждение авторов о том, что данный проект не требует внесения изменений в иные нормативно-правовые акты, не соответствует действительности, поскольку ряд поправок, содержащихся в данном проекте, прямо противоречит действующему российскому законодательству.

Криминализация такого деяния, как неявка граждан в военкомат для получения повестки, несовместима с принципами демократического общества; она может привести к возбуждению огромного количества уголовных дел, что увеличит нагрузку на правоохранительные органы и судебную систему. Предлагаемые новации имеют серьезный коррупционный потенциал и никоим образом не совершенствуют систему и порядок призыва граждан на военную службу.

"И что смешно - министр мясной и молочной промышленности есть и очень хорошо выглядит", - удивленно говорил лет тридцать назад отечественный сатирик. Сегодня примерно с таким же удивлением можно констатировать, что при президенте России есть Совет по развитию гражданского общества и правам человека во главе с доброжелательным Михаилом Федотовым. Правда, выглядит он в последнее время не очень хорошо.

Г-н Федотов и его коллеги представили своему патрону рекомендации, смысл которых заключается в том, что президент по Конституции имеет право помиловать заключенного, не дожидаясь его просьбы. Именно так советовали президенту поступить по отношению к Михаилу Ходорковскому, Платону Лебедеву и другим осужденным по, мягко говоря, сомнительным приговорам. Рекомендации были разработаны по желанию самого главы государства, и это поддерживало оптимизм в исстрадавшихся душах пропагандистов "медведевской оттепели".

Но, как сказано у другого сатирика, "какой репримант неожиданный!" Дмитрий Анатольевич к советчикам не прислушался. "Президент в своей резолюции указал, что он не понимает, почему он должен миловать человека, который у него не просил о помиловании", - сообщил прессе г-н Федотов. И озадаченно добавил: "Мы ему представили мнение десяти специалистов в области конституционного права. Он с ними не согласился".

Уже не в первый раз гарант Конституции бесцеремонно продемонстрировал, что ни в каких советах по правам человека он не нуждается. А чтобы помиловать Ходорковского, ему нужны даже две просьбы - одна (публичная) от самого узника и другая (негласная) от старшего товарища: как на днях выразился Дмитрий Анатольевич по другому поводу, "ай трансмит зис информейшен ту Владимир". И понятно, что ни на одну, ни на другую просьбу рассчитывать не приходится.

А Михаилу Александровичу Федотову, если он не хочет снова попасть в унизительное положение, впору задать себе вопрос, сформулированный еще одним сатириком: "Зачем же тревожиться сочинять?"

2 апреля арестован известный уральский правозащитник Дмитрий Рожин. В настоящее время он находится в 27-й городской больнице, куда помещен по медицинским показаниям. Дмитрий является одним из руководителей и основателей общественной организации "Правовая основа". Еще один из ее руководителей - Алексей Соколов - был осужден по сфабрикованным обвинениям на 3 года лишения свободы.

По странному совпадению, уголовное дело в отношении Дмитрия Рожина было возбуждено 23 апреля 2009 года, в этот же день началось и уголовное преследование Алексея Соколова. Дело против Рожина было возбуждено через час после окончания пресс-конференции, посвященной общественному расследованию событий на дискотеке "Голливуд" в городе Первоуральск. Тогда погибло четверо подростков. Общественники установили, что трагедии бы не произошло, если бы на дискотеке дежурили сотрудники милиции.

Интервью с Дмитрием Рожиным

Прямая ссылка для скачивания: http://img.66.ru/mp3/0/1/94/19490.mp3

Статья Ивана Симочкина и возникшая по ее поводу дискуссия побудили меня продолжить тему, затронутую мною в предыдущих публикациях – тему опасности для современного российского общества инициатив по принятию региональных гомофобных законов, которые планируется в ближайшее время распространить на федеральный уровень. С моей точки зрения возникающие в связи с этими законодательными инициативами угрозы выходят далеко за пределы проблем собственно ЛГБТ сообщества. И последовательность действий авторов этих законодательных инициатив и характер развернувшейся в прессе общественной компании, представляющей происходящее исключительно как проблему ЛГБТ – меньшинств, убеждают меня в неслучайности происходящего. Под шумок дискуссии между ЛГБТ – активистами и гомофобами начинается ревизия самих основ конституционного строя Российской Федерации. Тех самых основ, которые являются главным завоеванием революции начала 90-х годов. Речь идет о категорическом запрете на идеологизацию российского государства, содержащемся в 13-й статье Первой главы Конституции Российской Федерации, главы, определяющей основы конституционного строя нашего государства! Буквально первые два пункта этой статьи гласят:
Статья 13
1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.
2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
Эти два пункта оплачены жизнями 50 миллионов жертв коммунистической диктатуры, репрессированных исключительно по идеологическим мотивам, в том числе и евреев и православных и мусульман и атеистов – самых разных граждан СССР, недостаточно хорошо (по мнению следователей НКВД – КГБ) исповедовавших коммунистическую идеологию, или вообще отрицавших ее, граждан, среди которых были, в том числе и те, которые «любили не по правилам». Значимость этих норм для граждан России подтверждается тем, что законодатель включил их в первую главу Конституции, главу, положения которой не могут быть отменены, и изменение которой означает прекращение существования российского государства в том виде, в котором оно создано гражданами России.
Тот очевидный факт, что тексты обсуждаемых законов преследующих за «пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних» носят чисто идеологический характер не отрицается ни их сторонниками ни оппонентами. Криминализуется «утверждение о социальной равноценности» «традиционных» и «нетрадиционных» сексуальных отношений, то есть ценностное суждение лежащее в основе мироощущения миллионов граждан России, по независящим от них причинам практикующих сексуальные отношения, которые их оппоненты считают «нетрадиционными». С точки зрения законодателей геи и лесбиянки живут неправильно и необходимо законодательно ограничить распространение практикуемых ими отношений в обществе, особенно среди несовершеннолетних. Для представителей же ЛГБТ сообщества представление о равноценности их чувств по сравнению с чувствами гетеросексуалов является частью чувства самоуважения, собственного достоинства, которое, с точки зрения той же конституции имеет безусловную ценность :
« Статья 21

1. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.»


Что же побудило отцов – законодателей пойти на явное нарушение конституционных основ российской государственности? В том, что ими руководили самые высокие (с их точки зрения) побуждения, основанные на исповедуемых ими (разумеется, в частном порядке) религиозных представлениях о высшей ценности освященных божьим благословением отношений между мужчиной и женщиной я не сомневаюсь. Но личные убеждения законодателей (даже «очевидно» правильные), не могут быть основанием для нарушения основ конституционного строя, специально созданных для того, чтобы дать возможность разным людям (исповедующим разные «очевидные» для них ценности) быть равноправными гражданами одной и той же страны!
Я хочу напомнить православным законодателям что совсем недавно мы жили в стране, в которой идеологизированное законодательство запрещало пропаганду религиозных убеждений. Неужели вы хотите возродить юридическию практику, восходящую к тем временам, когда овладевшие «единственно правильным марксистско – ленинским учением» большевики, убежденные в том что «религия – опиум народа» громили церкви и расстреливали священников?
Представление о гомосексуальности как о вредном, заразном заболевании, заболевании, от которого нужно оградить беззащитную молодежь – предрассудок, имеющий столь же глубокие корни в нашем обществе, как и антисемитизм, как исламофобия, мигрантофобия и расизм. Попытки придать этим предрассудкам законодательную форму означают идеологизацию правовой системы, идеологизацию, направленную на возрождение худших сторон советского тоталитаризма.
Нельзя забывать, что законодательное оформление распространенных в обществе предрассудков, особенно, если эти предрассудки являются частью какой-нибудь из конкурирующих в обществе идеологий, религиозных, националистических или социальных, всегда нарушало общественное равновесие и с течением времени приводило общество, пошедшее по этому пути к катастрофе. Двадцатый век дал много примеров таких стран, наиболее поучительным из которых является гитлеровская Германия, начавшая с гомофобских и антисемитских законов и закончившая Нюрнбергским процессом. Очень не хотелось бы, чтобы принятие гомофобных законов закончилось для российской элиты Гаагским трибуналом.
Именно поэтому противодействие принятию этих законов – долг всех ответственных российских граждан, независимо от их вероисповедания, национальности и сексуальной ориентации.

Я приношу извинения Интерфаксу, поскольку разговор, о котором я писала, по всей видимости, был не с их корреспондентом. К тому же я вижу, что Интерфакс уже дал опровергающие комментарии правозащитников.

Но мое отношение к информации, которая появилась, в частности, в газете "Коммерсант", остается прежним – авторы совершенно не разобрались, кто чем руководил и кто проводил экспертизу по второму делу "ЮКОСа".

Я хочу повторить, что имена экспертов опубликованы в докладе, размещенном на сайте президентского совета по правам человека.

И я по-прежнему считаю, что версия, прозвучавшая в телефонном разговоре неделю назад, все это время прорабатывалась кем-то и была использована, несмотря на то что это очевидное вранье.

Завтра, во вторник, 3 апреля, желающие проститься с Паулиной Степановной Мясниковой собираются в 11.15 на станции метро "Филевский парк" у первого вагона. Похороны состоятся на Троекуровском кладбище в 12 часов.

Может быть, многие читатели Граней.Ру помнят Паулину Степановну Мясникову (Павочку) по книгам и спектаклю театра "Современник". Она была в лагере вместе с Зоей Дмитриевной Марченко, Надеждой Адольфовной Иоффе, Ольгой Львовной Слиозберг и Евгенией Семеновной Гинзбург, с которой дружила.

В 1989 году отрывок из "Крутого маршрута" Евгении Гинзбург был опубликован в сборнике "Доднесь тяготеет" (его составил и издал руководитель общества "Возвращение" и тоже бывший гулаговец Семен Виленский). Паулина Степановна написала к нему короткое предисловие. Там помещена маленькая (как на паспорте) фотография молодой Павочки, лицо ее будто наливное яблочко. С 1989 года Паулина Степановна много лет выходила на сцену в театре "Современник" в спектакле "Крутой маршрут" под своим именем. От ее тоненькой фигурки в робе и одухотворенного лица нельзя было отвести глаз - она выделялась на сцене среди толпы женщин-заключенных той одухотворенной красотой, какой отличаются в старости очень чистые люди, а ее светящееся лицо было уже с глубокими морщинами.

В замечательном буклете к этому спектаклю есть несколько ее фотографий, в том числе вместе с З.Д. Марченко и Н.А. Иоффе: они там сидят в кружке среди артистов и рассказывают. И еще одна прекрасная фотография Паулины Мясниковой была опубликована в спецвыпуске "Новой газеты" "Правда ГУЛАГа". Она с гвоздикой в руке, как-то скорбно закрывая рот углом воротничка куртки, стоит и смотрит на происходящее во время открытия Мемориала жертвам политических репрессий под Магаданом. Спасибо покойному Александру Николаевичу Яковлеву, который Паулину Степановну Мясникову на это открытие пригласил и оплатил ей дорогу.

Так вот, лицо Павочки на этой фотографии для меня и для многих, кто эту фотографию помнит, так же, как и ее фотографии на сцене в театре "Современник", есть олицетворение судьбы миллионов женщин, которые прошли ГУЛАГ и вернулись, неся в себе то, что их потомкам и представить невозможно. И мы никогда не сможем осознать и почувствовать, что они вынесли, даже если прочтем все воспоминания о ГУЛАГе. Сама Паулина Степановна воспоминаний не оставила.

Познакомился я с Паулиной Степановной в конце 1970-х у нас на даче, куда она приезжала к Ольге Львовне Адамовой-Слиозберг вместе со своими подругами, которых я назвал выше. Очень чистой души человек была Паулина Степановна. И была она очень живой и светлой. Невозможно было ее не любить, не тянуться к ней и ею не любоваться. В конце 1990-х и начале 2000-х Паулина Степановна, пока могла, несколько раз в год приезжала в Музей и общественный центр имени Сахарова на Сахаровскую маевку и на встречи с участниками музейных программ. Из ее рассказов я, к сожалению, могу вспомнить, очень немногое, так как боюсь напутать, хотя и пытался тайно записывать ее на диктофон.

Помнится, она со своим старшим любимым братом приехала в Москву из Баку. Брата арестовали как троцкиста, и она его, кажется, больше не видела, как ни искала, а после брата и "за него" арестовали в первый раз и совсем молодую Павочку, которой к тому времени не было и 20 лет (она только поступила на факультет журналистики). Если я что-то напутал, прошу прощения.

Я узнал Паулину Степановну уже в последний период ее жизни. Несколько раз видел ее сына - он мой ровесник, немного старше. Знаю, что к Павочке с громадным почтением и любовью относились артисты "Современника" и с особой любовью Лия Ахеджакова, они помогали ей деньгами и вещами. Регулярно, вплоть до последнего года жизни навещал Паулину Степановну А.Ю. Закейм, сын ее лагерной подруги Ольги Слиозберг. Много лет помогал Паулине Степановне Семен Самуилович Виленский - он не раз приглашал ее и других бывших политзаключенных отдохнуть в специально устроенном для них обществом "Возвращение" доме отдыха, находил для них лекарства и другую помощь. И последнее, что он сделал для Паулины Степановны, - месяц с небольшим назад поместил ее в больницу, где она и скончалась. Ей было почти 102 года.

Прощайте, Паулина Степановна! Простите, что не навещал Вас много лет.

Из наших налогов сотрудники Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) получают заработную плату. Их цель – контролировать безопасность и исправление осужденных в колониях. На деле получается совсем не так. Господа охранники вместо себя на основные должности ставят осужденных-активистов, которые за поблажки в режиме содержания, дополнительные передачи, свидания, условно-досрочное освобождение и пр. вымогают деньги у осужденных или их родственников, избивают тех, кто пишет жалобы, просто издеваются и даже убивают осужденных – этих подонков администрация специально выращивает, так как их руками держит в страхе основную часть заключенных.



Это видео подтверждает вседозволенность и безнаказанность активиста, который, ничего не боясь, выступает и посылает видеообращение к директору ФСИН А. Реймеру. Просит у него мобильный телефон и героин. Как вообще можно понимать такие заявления в режимном учреждении, где за осужденными якобы постоянно наблюдают сотрудники колонии? Как правило, для таких активистов режим в колонии не существует, а в некоторых колониях доходит до того, что активисты пишут докладные на младших сотрудников колонии, за малейшие провинности. И что ужасно, на основании таких докладных, начальство наказывает младший состав колонии, тем самым держит в страхе и сотрудников колонии. Все это покрывается и не выходит за пределы колоний или тюрем. Очень часто после освобождения такие активисты возвращаются обратно в колонию, потому что они привыкли властвовать и командовать над людьми. А на свободе разве покомандуешь? Да и могут попасть на глаза тем, кого они били или пытали. В колонии они защищены администрацией, которая не даст их в обиду.

Есть среди активистов особая категория - это те, кто работает на оперативные службы ФСИН и МВД, выбивает показания из арестованных, заставляет признаваться в преступлениях, которые не раскрыты и портят статистику. Таких под любым предлогом привозят в следственные изоляторы (иногда СИЗО устраивают на территории колонии, так называемое «помещение функционирующее в режиме следственного изолятора») и там организовывают специальные камеры ("пресс-хаты"). Активисты-осужденные кулаками и ногами, психологически и морально уничтожают человека, выбивая из него признательные показания. Такие на особом счету и как привило они "числятся" за управой своего региона. Местное начальство колоний их побаивается. Более подробно работу активистов я описал и показал в своем фильме "Фабрика пыток или педагогический опыт", видео подтверждение их "работы" есть в фильме "Иркутское СИЗО. Территория пыток".

Вот и получается что перевоспитанием только в худшую сторону занимается оперативный отдел ГУФСИН и администрация некоторых колоний. Такие активисты, освобождаясь, как правило, совершают самые жестокие преступления: так как привыкли к жестокости и безнаказанности. Закономерен вопрос, кого плодит ГУФСИН себе в угоду и почему люди на свободе должны расплачивается за их "работу"?

По части вчерашнего сообщения считаю важным сообщить следующее: фонд "Общественный вердикт" был создан в феврале 2004 года и в 2004 -2005 годах получал поддержку от "Открытой России" на реализацию правозащитной деятельности, что позволило предоставить юридическую помощь нескольким сотням граждан, пострадавших от должностных преступлений (большинство дел - это пытки, жесткое обращение, незаконное задержание), совершенных сотрудниками правоохранительных органов, расширить сеть таких организаций в регионах.

Мы гордимся этой поддержкой и никогда не скрывали этого факта, о чем свидетельствуют наши публичные отчеты и другие издания, а также ряд комментариев в прессе. Кроме этого, в эти годы «Открытая Россия» поддерживала многие инициативы в сфере образования, молодежных программ, библиотек, развития журналистики. Я лично убеждена, что за все время современной России «Открытая Россия» была единственным российским благотворителем, который системно работал на поддержку будущего России, на развитие думающего, ответственного гражданского общества у нас. Часть этих инициатив до сих пор продолжает свою жизнь в регионах страны, и это прекрасно.

Фонд не входил в рабочую группу при президентском совете по экспертизе дела "ЮКОСа" и не уполномочивал никаких своих представителей на вхождение в эту группу. При этом мы поддерживаем эту инициативу и считаем ее крайне важной и разделяем выводы рабочей группы.

Источник, на который сейчас так активно ссылаются СМИ, похоже, информирован несколько поверхностно, все изложенные в его информации "новости" никогда и ни от кого не скрывались. При этом из информации совершенно непонятно как говорят следователи "причинно-следственная связь" и где она вообще - насколько поддержка ряда правозащитных проектов 10 лет назад может влиять на качество работы группы по проведению общественной экспертизы, насколько вообще меняется объективность работы комиссии (в которую, к слову, входили признанные эксперты и очень уважаемые люди) от того, что ряд организаций получал поддержку десять лет назад от «Открытой России»? Вот этому информированный источник не считает нужным уделять внимание.

Воробьеву А.Ю. («Единая Россия»); Жириновскому В.В. (ЛДПР); Зюганову Г.А. (КПРФ); Миронову С.М. («Справедливая Россия»)

Ко всем депутатам Государственной думы Российской Федерации

Выборы в Государственную думу и президента РФ прошли в нашей стране в обстановке общественного недоверия. Но мы не будем сейчас оценивать законность результатов и справедливость этих выборов. Как бы то ни было, российский парламент начал свою работу. И цель нашего обращения в том, чтобы побудить депутатов ГД руководствоваться в своей деятельности только одним - запросами и нуждами своих избирателей. Им, избирателям, было обещано всё и вся: от выборов губернаторов и облегченной регистрации политических партий до повышения пенсий и зарплат бюджетникам. А еще многое-многое другое из политического и экономического арсенала управления массами.

Не было только обещаний справедливости. А запрос на справедливость и милосердие в обществе как никогда высок, о чем свидетельствуют десятки тысяч жалоб от россиян, поданных в Европейский суд по правам человека. И в вашей воле, господа депутаты, одним документом снизить градус недовольства народа – принять постановление об амнистии. Именно амнистия, объявленная Государственной думой 23 февраля 1994 года, смягчила ситуацию в стране, взорванную событиями октября 1993 года. Освобождение участников ГКЧП вызвало тогда жесточайшие споры, но, как показало время, оно было оправданным.

Нынешняя политическая обстановка, при всех отличиях в экономическом положении страны, обострена практически в той же степени, что и восемнадцать лет назад. Но само общество стало иным и уже не так терпеливо, как раньше. Граждане потому и вышли на улицы и площади, что хотят перемен, хотят быть понятыми и услышанными. А вот нуждается ли нынешняя власть в гражданском мире, как это было продемонстрировано в 1994 году, - это один из острейших вопросов сейчас, в 2012-м. И от вас, депутатов, зависит, разойдется власть со своим народом окончательно или первой сделает шаг навстречу.

И таким жестом доброй воли, повторяем, могла бы стать амнистия. Сотни людей в нашей стране лишились свободы по ничтожным поводам, по надуманным обвинениям, а то и по указке высокопоставленных лиц. Многие из них вынуждены отбывать непомерно долгие сроки. И этим людям и всему обществу не на кого больше надеяться, как на своих представителей в высшем законодательном органе – Государственной думе. Так продемонстрируйте, господа депутаты, собственную политическую волю и объявите в стране широкую политическую и экономическую амнистию!

В России нет политических узников? Но все те, кто отбывает срок по сфальсифицированным обвинениям, и есть политические узники. Одни государственные чиновники выбивали показания, другие штамповали приговоры, третьи не обращали внимания на беззаконие. Что это как не политический заказ правящего режима? По таким же лекалам действовала власть и в годы сталинского террора. Потом пришлось десятилетиями исправлять ошибки, вот только миллионы людей тогда так не дождались справедливости.

Вы, депутаты Государственной думы, можете восстановить справедливость уже сегодня - освободите по амнистии одних, смягчите приговоры другим. Ведь сила государства не в могуществе армии и флота и не в свирепости полиции и суда, а тем более не в показном единомыслии. Сила государства прежде всего в справедливости и милосердии к своим гражданам.

Шарипова Валентина, сопредседатель Тверского отделения Российского и Международного общества «Мемориал»
Калих Александр, почетный председатель Пермского отделения Российского и Международного общества «Мемориал»
Блинушов Андрей, председатель Рязанского отделения Российского и Международного общества «Мемориал»
Соколов Алексей, руководитель Свердловской областной общественной организации «Правовая основа»

В понедельник, 26 марта, мне позвонил некий журналист, как я теперь понимаю, он был из Интерфакса, и проверил на мне версию, которая сегодня стала новостью этого агентства.

Разговор начался с того, что корреспондент мне сказал: «Ваша организация получала деньги от Ходорковского, поэтому вы его защищаете?» Я сразу его поправила – комитет «Гражданское содействие» никогда не получал денег от Михаила Ходорковского.

Упрек в том, что мы защищаем только богатого Ходорковского, безоснователен, потому что наша организация защищает сотни людей, которые часто вообще не имеют средств к существованию. Просто поддержка Ходорковского известна, а наша ежедневная работа – нет. А мы и экспертизы делаем для тех, кто к нам обращается, и врачей приглашаем, если это необходимо, и по тюрьмам ходим.

Затем мы долго беседовали об общественной экспертизе второго дела "ЮКОСа". Мой собеседник очень удивился, узнав, что экспертизу проводили не правозащитники, а независимые эксперты, и даже долго пытался меня убедить, что я ошибаюсь.

Довольно подробно я объяснила ему, что экспертизу проводили приглашенные российские и зарубежные эксперты, которые никогда никаких денег от Ходорковского не получали. Имена экспертов открыты, их можно легко увидеть в докладе, размещенном на сайте президентского совета по правам человека, членом которого я являюсь.

Я считаю, что Интерфакс опубликовал заказной материал и должен дать опровержение. Меня несколько удивляет, что версия, прозвучавшая в разговоре неделю назад, появилась только сегодня. Видимо, те, кто это затеял, сомневался, стоит ли использовать столь очевидное вранье.

Общество "Мемориал", кажется, получало какие-то деньги от "Открытой России" на проведение школьных конкурсов. Но мало ли кто когда получал какие деньги, означает ли это, что правозащитники из-за источников финансирования делают свои выводы о чем-либо?

Те люди, которые таким образом "разоблачают" правозащитников, делают очень странный вывод. Это та же логика, которой следуют те, кто говорит, что раз правозащитники получают деньги от западных грантодателей, значит, они "пятая колонна" в России. Что сделаешь с такими людьми? Такая у них логика.

Сейчас снова появился повышенный интерес к организациям, получающим гранты. Это уже было в 2007-2008 годах, когда ужесточилось отношение к правозащитникам. После декабрьских событий снова начинается разговор об ужесточении законодательства об НПО, снова появилось пристальное внимание к тем, кто получает западные гранты.

"Разоблачители" видят некоторое возрастание общественной активности, видят, что получилась хорошая и действительно независимая экспертиза, несмотря на то что совет президентский. Они видят, что несмотря на все преграды и препоны гражданское общество состоялось, оно крепкое и может влиять на политику. Отсюда их испуг.

Сейчас они вспомнили экспертизу по делу "ЮКОСа", завтра они вспомнят что-нибудь еще и будут бессмысленно подводить это к чему-то. Они хотят дискредитировать те реальные уже не ростки, а плоды гражданского общества, которые уже появились в России. Но фактура у них гнилая, просроченная, протухшая. Толком и найти-то ничего не могут.

Московская Хельсинкская группа не получала денег ни от "ЮКОСа", ни от "Открытой России" (очень приличного, кстати, фонда). Сколько лет прошло с начала 2000-х годов - и вдруг откопали "сенсацию". Я думаю, что это связано с тем, что после того как Путину нарисовали почти 64 процента, стало понятно, что ликование по этому поводу будет непродолжительным и общественность скажет свое весомое слово по этому поводу через некоторое время. Поэтому те, кто хочет сохранения так называемой "стабильности" и вообще путинского режима, сейчас пустились во все тяжкие.

Эти люди не стесняются, выдумывают бог знает что, точно зная, что подавать на них в суд за клевету бессмысленно – наш "независимый суд" оставит их безнаказанными. И эта свистопляска идет не только по отношению к общественным организациям, это распространяется на все, что не вписывается в путинский режим.

Я считаю, что раз МХГ по-прежнему упоминают во множестве хамских текстов, в том числе клеветнических, значит, группа работает правильно и хорошо. Потому что, если бы работала плохо и была незаметна, о нас бы не вспоминали.

Что касается рабочей группы президентского совета по правам человека по экспертизе "дела ЮКОСа", то в нее вошли три члена совета: Тамара Морщакова, Мара Полякова и Валентин Гефтер в качестве ответственного секретаря. Самих экспертов президентский совет приглашал со стороны. В экспертной группе были юристы, экономисты, специалисты по финансам и нефти и так далее. Это были девять человек из России и из-за рубежа. Ни один из них не был членом совета, и каждый был узким специалистом в своей области.

Я пару раз приходила на собрание экспертной группы - как член совета я могу посещать заседания любых рабочих групп совета. Мне было интересно послушать, о чем люди говорят, но в работе группы я участия не принимала.

Так что никто из членов совета кроме упомянутых троих в рабочей группе по экспертизе не участвовал. А упомянутые не участвовали в проведении самой экспертизы – только организовывали ее. Эксперты, повторюсь, были приглашенные.

Сегодня, 31 марта, подставная организация «Прорыв» намерена обучать митингующих сдаваться и любезничать с похитителями. А именно: выстроиться в очередь к автозаку, проситься туда по одному (ломиться в открытую дверь), чтобы не намяли бока против воли, усесться на скамейки и читать лекции о правах задержанного, дабы не скучать. В обсуждениях предлагается даже читать лекции по античной философии, когда уроки прав человека поднадоедят. Мораль тренеров такова: побои достаются только за дело, поскольку менты, как все люди, не любят хамов.

Начало этому народничеству было дано еще две недели назад. Тогда грамотные правозащитники набирали себе учеников на семинар по технике поведения при задержании, поскольку, как говорится, участились случаи участия в митингах неграмотных активистов. Причем ФИО желающих собирались заранее. Видимо, чтобы не было учеников "нон грата"?

Взаимосвязь явлений очевидна. Тактика «сопротивление — отказ — голодовка» обретает все больше сторонников и становится почти рутиной для нашей группы и примыкающих к ней. 5-7 марта в Замоскворецком ОВД была уже массовая сухая голодовка с интернационалами. Фамилии не называются, отказники не только не стоят в очереди за резиновой колбасой, но сопротивляются и в чем-то побеждают. Протест не заканчивается ни в одной из инстанций. Автозак, ленинский зал, камера, суд, спецприемник, психушка, суд по психушке — все эти места без публики и прессы объединяются нами в единую территорию войны. Дверь автозака — это лишь первая баррикада, построенная для нас противником, а не место для флуда и лекций.

Фактически дело доходит до захвата автозаков. Именно в этом на днях обвинили Веру Лаврешину. После двух дней, разумеется, сухой голодовки она вообще не вошла в зал суда, и судья в мантии вышла к ней в коридор вести процесс. Вера сидела отвернувшись. В ленинской комнате (актовом зале) по ее требованию сняли портрет Нургалиева. Мы приходим к пониманию того, что само нахождение в парадном зале для работников полиции оскорбляет политических, а за требование перевести в камеру нас избивают уже по-настоящему. Во всяком случае, удушение спинкой стула в Нагорном ОВД я никогда не забуду.

И вот, когда тактика «это наш автозак», в ее расширенном понимании будоражит умы, потребовался решительный шаг со стороны сливщиков. Митингующих они хотят взять тепленькими и настроить на «конструктив». Вслушайтесь в советы на ветке обсуждения: «улыбайтесь полицейским, как хорошим соседям по даче», «будьте на позитиве... шутите, радуйтесь жизни», «помогайте ментам заполнять быстрее бумаги... менты подскажут».

Организаторы «выездного тренинга» предлагают упрашивать ментов, которые туда затем и пришли, нежно забрать их и оформить на них протоколы по 20.2. Предоставить бесплатную аудиторию для обучения неразумных. Но среди нас тоже есть юристы, и я, как один из них, понимаю суть подобной просьбы. В Москве по две статьи сразу не дают: либо 20.2 (штраф), либо 19.3 (арест). В случае отказа представляться полиция записывает отказ на видеокамеру и под запись же объявляет, что «в таком случае ваша статья будет переквалифицирована на 19.3». И наоборот: если ты представился, то все твое сопротивление похерено. Значит, негромкий отказ от сотрудничества для них страшнее беспорядков, а согласие поговорить гарантирует прощение. Таким образом, просьба оформить вам 20.2 означает просьбу не применять более тяжкую статью, то есть открытое унижение.

Вот зачем, оказывается, мы выходим на площадь?

А теперь вернемся к названию организации - «Прорыв». На наших глазах происходит приватизация радикальной терминологии. «Прорываемся», «блокируем» — это не ваш язык, господа легисты! Какой прорыв может быть у странно улыбающейся очереди в открытую дверь? Кого-то вам удастся сбить с толку названием, но люди разберутся, что это за обучение правам человека такое в день гнева.

Ни одной подписи при задержании. Не берите с собой паспорт, не произносите свое имя, не произносите просьб. Но будьте уверены — в автозак вас примут и без просьб. А кто слаб здоровьем и нервами, у кого семеро по лавкам и стынет кофе у монитора, кого ждут любовь и науки, дети и деньги, кто боится, ленится и брезгует — не приходите. Не подходите близко. Прорвет не по-детски.

Когда западные правительства поздравили Путина с переизбранием, это вызвало гнев у оппозиции и радостное возбуждение у ново-старого руководства России. Необходимо правильно понять, почему Запад не захотел делегитимации Кремля. В доводах «вашингтонского обкома» в пользу Путина есть своя логика. Будет ли падение путинизма «бархатным» (после очередного марша миллионов правящая верхушка мечется между бегством в Венесуэлу и Лефортовским изолятором, а второй и третий эшелоны номенклатуры присягают временному революционному правительству) или более драматическим, но если не случится гражданской войны, то ни особых сбоев в поставках углеводородов в Западную Европу, ни расползания ядерного потенциала по чёрному рынку оружия не будет. Но главная головная боль Запада - это предотвратить превращение Северного Кавказа в большой сектор Газы, иначе говоря, новый Хамасленд. Все понимают: падение путинского режима – это падение Кадырова.

Риторика протестных лидеров «зимней революции» показала, что с падением путинизма поддержка Кадырова немедленно прекращается. Дальнейшее нетрудно себе представить: социальный, а затем и политический кризис в Чечне; переход кадыровцев (бывших партизан из секулярно-националистического крыла сопротивления) на сторону будущих победителей-джихадистов; эффект домино по всему Северному Кавказу – победоносный спуск «бородачей» с гор; потоки сотен тысяч беженцев в Россию, провозглашение в Джохар-кале Имарата Кавказ. Цепная реакция исламской революции в Азербайджане. «Аль-Кайда» на нефтеносном Каспии и на путях газового транзита. Этого сценария Запад активно не хочет. А протестное движение России и вообще русские интеллектуалы совершенно не проявляют желания обсуждать любые варианты противодействия такому сценарию, угрюмо замкнувшись на переживания вечной русской дилеммы: демократическая республика или исконное православное самодержавие.

Снобистское презрение столичных либералов к покорному электорату исламских республик с их, как кажется, анекдотичными 99%-ми результатами мешает понять логику такого голосования. Разумеется, итоги выборов среди традиционалистских слоев - что в славянской, что в угро-финской, что в тюркской и кавказской глубинке - удручают человека с европейским менталитетом. Но давайте взглянем на ситуацию иными глазами. То, что из мегаполисов выглядит как «партия жуликов и воров», в республиках – благодаря этническому подбору кандидатов – воспринимается как своя национальная партия. А все оппозиционные партии и все кандидаты на президентское место кроме гаранта статус-кво Путина выглядят «московскими русификаторами».

Еще полвека назад политологи отметили: на Западе свободой считают привычный нам демократический набор (независимый суд, свобода слова и собраний, идейный плюрализм, многопартийность), меж тем как в бывших колониях свободой считается возможность жить под властью соплеменников. То, что в столицах полагают удушливой этнократией, в бывших российских автономиях – долгожданное национальная пусть квази, но государственность. Кремль, терпящий этнократию, дающий шанс на общеимперскую карьеру выходцам из туземных местных элит и исправно поддерживающий эти элиты финансами, смотрится как почти идеальный просвещенный имперский центр. Поэтому поддержка Кремля не только этноэлитами, но и традиционалистскими массами естественна и разумна.

Кошмарное представление Михаила Делягина о крахе путинизма в результате «оранжево-зеленой революции» - победа либералов-западников в Москве и Питере и салафитское торжество в Поволжье и на Кавказе – оказалось ложным. «Оранжевые» и «зелёные» существуют в разных политических вселенных.

У нынешней российской радикальной оппозиции, в отличие от ее предшественников конца 80-х, нет внятного подхода к национальному вопросу. Протестное движение могут разделять споры о прогрессивном налоге, ЕГЭ, чубайсовской приватизации или роли Сталина во Второй мировой войне. И это не принципиально – все понимают: точки над ё расставят будущие свободные выборы – нового ли парламента, Учредительного ли собрания. Но народы национальных республик, прежде всего североавказских, ждут определенности.

Демократы 80-х были последовательными антиимперцами. Поэтому демократическое движение в России было поддержано национальными движениями в республиках. Сложился тактический союз, которому никакой ГКЧП противостоять не мог. События 1991 года стали и российской национальной (антиимперской) революцией. Однако затем большинство российских демократов заигралось в «реванш белого движения». Началось строительство малую либеральной неоимперии под названием «Российская Федерация». Такая крутая смене парадигмы немедленно привела к взрыву национализмов. Запылала Чечня, и в этом огне сгорела новорожденная российская демократия. От остальных республик откупились отказом от поддержки национальных демократических антикоммунистических движений и признанием номенклатурной этнократии, особыми «договорами».

«Новая оппозиция» - протестное движение, начавшееся в декабре 2011 года, - по сути безусловно является, как сказали бы лет тридцать назад, интернационалистским, объединяя людей независимо от этнической принадлежности. Но этот интернационализм (по-современному – универсализм) относится к складыванию того, что принято называть «русская политическая нация». В России быстро формируются две концепции русской политической нации: «открытая» (внеэтническая) и «закрытая» (этнорусская, неявно исключающая необрусевших мусульман, кавказцев и евреев). Скорее всего победит первый вариант. Но и он обходит стороной Кавказ и Татарстан, что предопределяет распад нынешней федерации вскоре после ухода Путина.

В 1991 году Москва «передавала» новосозданные государства Вашингтону, и это гарантировало геополитическую стабильность. Но после своей возможной победы революционно-исламские режимы не захотят идти «под руку» ни Вашингтона, ни Анкары, ни Эр-Рияда. А российские демократы – и правые, и левые - отказываются брать на себя ответственность за ситуацию на Кавказе. Сейчас там как бы маленькие «египты», «сирии» и «ливии». Уйдут «мубараки», придут «братья мусульмане».

Поскольку штормовой 11-й год убедительно показал тупиковость стратегии поддержки умеренных «светских» коррумпированных деспотий, единственная альтернатива исламистским революциям - это приход к власти светского антикоррупционного движения социал-демократического толка. Но такое движение может стать влиятельной силой только при внешней помощи.

От нынешних российских властей трудно ждать, что они, мысля на перспективу, окажут содействие в укреплении авторитета демократически-правозащитной оппозиции, включая возможность побеждать на выборах, иметь влиятельные СМИ, «снимать» наиболее одиозных личностей. При падении режима оказывать помощь кавказским светским демократам будет уже поздно. Поэтому российская оппозиция уже сегодня должна протянуть руку своим коллегам, сделать все для их интеграции в общее движение.

Сейчас от протестного движения вообще непонятно чего ждать. Вот как выглядят уже озвученные варианты альтернатив официальной национальной политики: отмена национальных образований (вариант «Соединенные Штаты России»), отмена федерализма (с заменой на национально-культурные автономии и «бантустаны»), исключение Кавказа из федерации. Любой из них при попытке реализации взрывает страну. Поэтому элита протестного движения просто обязана отвлечься от увлекательного сочинения идеального баланса между полномочиями президента, правительства и парламента и сформулировать оппозиционную концепцию национальной политики. Чтобы «нацмены» заранее знали свою судьбу «после Путина». И чтобы весь остальной мир не боялся «проклятой неизвестности».