Заключительное слово на суде по делу о выставке «Запретное искусство - 2006»
21 июня 2010 года

Ваша честь, госпожа судья!

Уважаемые адвокаты и присутствующие в зале свидетели защиты!
Уважаемые присутствующие в зале суда близкие мне люди!
Уважаемый сосед по скамье подсудимых и куратор выставки «Запретное искусство-2006» Андрей Владимирович Ерофеев!
Господа прокуроры!
Присутствующие в зале сторонники нашего с Андреем Ерофеевым осуждения!

Попытаюсь как можно более прямо и с достаточной степенью полноты сообщить суду то, что, как мне представляется, имеет существенное значение для вынесения судебного решения по данному делу.
Скажу о четырех вещах.
1) Что именно я защищаю и отстаиваю перед судом и по каким мотивам.
2) В чем состоит, по моему мнению, суть конфликта из-за выставки «Запретное искусство-2006»
3) Как, по моему мнению, можно разрешить этот конфликт
- во-первых, на основе уважения и соблюдения всеми вовлеченными в него сторонами (включая представителей прокуратуры и суда) принципов Конституции РФ и норм Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях, и, во-вторых, на основе принципиальной и открытой реализации сторонами конфликта - в соответствии с упомянутыми конституционными и законодательными нормами — своих различных идеологических, культурных и эстетических предпочтений, религиозных чувств и убеждений;
4) Каковы общественно-значимые последствия обвинительного/оправдательного приговора по делу о выставке «Запретное искусство-2006».

1) Какую позицию в деле о выставке «Запретное искусство-2006» я защищаю и отстаиваю - с профессиональной, правовой, культурной, идеологической, моральной и политической точек зрения.

Скажу сначала несколько необходимых вещей о самой выставке.
Тема и идея выставки «Запретное искусство» была предложена некоммерческому учреждению культуры Музею и общественному центру «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова ее куратором, искусствоведом Андреем Ерофеевым, после того как в ноябре-декабре 2006 г. я пригласил его сделать в Музее и общественном центре имени Сахарова какую-либо выставку, посвященную проблеме, которая была бы общественно и культурно значимой и одновременно соответствующей миссии Музея. В марте 2007 г. выставка «Запретное искусство - 2006» была показана Музеем и центром имени Сахарова (директором которого я работал с момента начала создания музея по август 2008 г.) с моего согласия, под мою ответственность, при моей полной поддержке и организационном и идейном содействии, а также на основании официально утвержденного Советом Музея плана выставочной работы Музея на 2007 год. У меня, как у директора, в соответствии с Уставом Музея были официальные полномочия и обязанность в случае сомнения в уместности показа того или иного экспоната - не допускать его демонстрацию в Музее, о чем я заранее сообщал кураторам всех проходящих в Музее выставок. Применительно к выставке «Запретное искусство» у меня не возникло оснований воспользоваться этими полномочиями. Полный перечень названий экспонировавшихся на выставке работ с именами их авторов приведен на сайте Музея.

Хочу подчеркнуть два обстоятельства: 1) представленные на выставке работы по решению, принятому мной по профессиональным соображениям и одобренному куратором выставки, не разрешалось (о чем в зале была соответствующая надпись) фотографировать ни журналистам ни посетителям; 2) фотографии этих работ принципиально не размещались на сайте Музея. Эти меры были предприняты, во-первых, потому что по фотографиям произведений, не видя экспозицию, невозможно составить о ней впечатление, адекватное замыслу ее организаторов, и во-вторых - чтобы не провоцировать ожидаемое мной возможное недовольство показом данных работ в Музее и общественном центре имени Сахарова со стороны тех лиц, кто принципиально, в том числе по религиозным соображениям, не принимает художественный язык этих произведений. Кроме того, при входе в зал и в пресс-релизу указывалось, что осмотр выставки не рекомендуется лицам младше 16 лет, потому что в ряде работ были эротические элементы, граничащие с непристойностью. При этом ни у меня, как директора, ни у Андрея Ерофеева, как куратора, не было намерений и умысла экспонировать представленные на выставке работы с целью оскорбить чье бы то ни было личное достоинство и чьи бы то ни было религиозные и нравственные чувства. Темой и задачей выставки «Запретное искусство», цитирую ее пресс-релиз, был показ произведений, предложенных различными кураторами для выставок в московских музеях и галереях и не разрешенные к показу художественными советами или директорами в 2006 г. В пресс-релизе сообщалось также, и это принципиально важно, что через год организаторы планируют повторить выставку на материале 2007 г. Программа «Запретное искусство» рассчитана на несколько лет, ее цель - мониторинг и обсуждение характера и тенденций институциональной цензуры в области культуры.

Следует отметить, что программа «Запретное искусство», объявленная Музеем и общественным центром имени Андрея Сахарова совместно с куратором Андреем Ерофеевым и рассчитанная на несколько лет, не была реализована из-за сформировавшегося во время демонстрации выставки «Запретное искусство-2006» резко отрицательного отношения к этой выставке ряда руководителей Фонда Сахарова, одновременно входящих в Совет Музея. На мой взгляд, отказ руководителей Фонда Сахарова и Совета Музея от программы «Запретное искусство» является их принципиальной и серьезной ошибкой с точки зрения реализации определенных аспектов миссии Музея и общественного центра имени Андрея Сахарова, его уставных задач и форм деятельности, а также с точки зрения ситуации, складывающейся в России в сфере отношений церкви и государства.

Приведу полный текст пресс-релиза выставки «Запретное искусство-2006», он находится в материалах дела:

1) Выставка "Запретное искусство-2006" была проведена некоммерческим учреждением культуры ««Музей и общественный центр «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова»» в соответствии со своей миссией, уставными задачами и формами деятельности. Проводя выставку, я выполнял гражданский и профессиональный долг и профессиональные обязанности директора Музея и действо-вал в полном согласии со своими правовыми, профессиональными, гражданскими и общественно-политическими убеждениями.

Демонстрацией выставки «Запретное искусство-2006» Музей и центр имени Андрея Сахарова явочным порядком реализовал, продемонстрировал российскому обществу и защитил гарантируемое Конституцией РФ (ст. 13, пп.1, 2; ст. 14, п.1; ст. 28, ст. 29, пп. 1,3,4,5; ст. 44 пп.1,2), а также Федеральным законом о свободе совести и религиозных объединениях (ст.6) право Музея и центра имени Андрея Сахарова, равно как и других светских учреждений культуры, публично демонстрировать в России в специально отведенных для этого местах произведения современного искусства, получившие признание специалистов по современному искусству, независимо от того, как эти произведения могут оцениваться и восприниматься с религиозной, в том числе с православной точек зрения любыми внешними наблюдателями: верующими мирянами, служителями церкви, официальными представителями РПЦ, экспертами-религиоведами, общественными организациями, позиционирующими себя в качестве православных, и т.п., а также независимо от того, как эти произведения могут оцениваться представителями исполнительных, законодательных и судебных органов власти.

2) На выставке «Запретное искусство-2006» был представлен ряд художественных произведений: Михаил Рошаль-Федоров «Дадим угля сверх плана», 1972; Вячеслав Сысоев «Апокалипсис», начало 1980-х, «Свет против тьмы», 1985-1986, «Крестный ход», начало 1980-х; Александр Косолапов «Реклама Макдональдса», 2000, «Икона-икра», 1995; Александр Савко - две работы из серии «Путешествие Микки Мауса по истории искусства», 1995; Вагрич Бахчанян «Без названия», середина 1980-х, «Известия», середина 1980-х. Публичной демонстрацией этих произведений Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова в соответствии со своей миссией и уставными формами деятельности и я в роли его директора и в полном соответствии со своими профессиональными обязанностями и культурными, правовыми, гражданскими и общественно-политическими убеждениями явочным порядком реализовал и защитил гарантируемое Конституцией РФ (ст. 13, пп.1, 2; ст. 14, п.1, ст. 28, ст. 29, пп. 1,3,4,5; ст. 44 пп.1,2), а также Федеральным законом о свободе совести и религиозных объединениях (ст.6) право художников и светских учреждений культуры на публичную демонстрацию в России, в специально отведенных для этого местах художественных произведений, в которых иконографические религиозные символы, образы, знаки или их фрагменты берутся и изображаются авторами произведений не в их исходном сакральном значении и контексте, а помещаются в профанный контекст и совмещаются (помещаются рядом) с чуждыми им изображениями для выражения любых интересующих и волнующих авторов произведений художественных задач, идей и явлений при условии, что данные произведения с нерелигиозной, светской точки зрения, выражают - по мнению их авторов, а также специалистов по современному искусству и руководителей учреждений культуры, где эти произведения демонстрируются, - определенные идеи, мысли, чувства, в т.ч. атеистического характера, не направленные на оскорбление личности и личного достоинства верующих, в т.ч. православных.
Сказанное относится ко всем экспонировавшимся на выставке работам.

Хочу добавить, что в плане культуры (и в эстетическом плане) конечным пунктом, который я так упорно защищаю, в том числе в суде, является, как бы это ни звучало, язык современной художественной культуры, язык актуального искусства, язык мысли. Конкретно, Ваша честь, я защищаю в суде принципиальный и важный для современной российской культуры и для российского общества художест-венный язык представленных на выставке "Запретное искусство" произведений и высокий профессиональный уровень ее экспозиционного решения, автором которого является куратор Андрей Ерофеев. Речь идет о фальшстене с небольшими отверстиями для глаз, за которой были скрыты все экспонаты и которая визуализировала и привлекала внимание всех посетителей выставки прежде всего к проблеме существования административной цензуры и самоцензуры в деятельности музеев и художественных галерей, вызванной, добавлю на основе опыта своей работы, чаще всего страхом администрации перед возможными негативными реакциямий части зрителей и каких-либо внешних инстанций, а не собственными убеждениями в недопустимости показа тех или иных работ. В определенном смысле фальшстена была главным художественным экспонатом нашей выставки, поскольку за ней скрывались совершенно разные по тематике и смыслу работы. Можно даже, почти не утрируя, сказать, что не важно, какие и чьи именно работы были за этой стеной, важнее то, что они там оказались в результате не высказываемых вслух и зачастую не обоснованных табу, вызванных различными мотивами – от политических и религиозных до соображений общественной морали.

Конечно же, Ваша честь, я отстаиваю целесообразность и уместность проведе-ния выставки «Запретное искусство» Музеем и общественным центром имени Андрея Сахарова. Ведь Музей и центр имени Сахарова, в силу своей миссии и в силу того, что он носит имя Андрея Сахарова, не мог, когда ему предложили эту тему, отказаться говорить о значимых общественных проблемах, в том числе о существовании в деятельности институтов культуры табу, вызванных чувством страха перед последствиями показа интересных и адекватных реальности произведений искусства. Более того, наш Музей профессионально был обязан и имел право «говорить» художественным языком адекватным этой теме.

Я защищаю выставку "Запретное искусство" и представленные на ней работы также потому, что современная культура и современное российское общество нуждаются, по моему мнению, в языке современного актуального искусства, несмотря на то, что значительной части населения нашей страны он до сих пор почти не знаком и малопонятен. Этот язык может вызывать также и резкое неприятие и отторжение тем, что различные значимые культурные, политические, религиозные, государственные, военные, сексуальные и иные символы, персонажи, объекты, которые в обыденном сознании и жизни существуют в непересекающихся и разведенных друг с другом сферах и «плоскостях», в произведениях современного искусства нередко и принципиально совмещаются, показываются актуальными художниками в одном художественном пространстве, в «положениях» необычных, резко отличных от тех, в которых зрители их привыкли видеть. Так устроен язык мысли и современной культуры. На основании опыта работы директором Музея и центра имени Андрея Сахарова я убедился, что художественный язык актуального визуального искусства – значимый и уникальный язык общественной коммуникации, ориентированный на стимулирование у людей и в социуме острого ощущения происходящих в обществе интеллектуальных, политических и физических перемен, эфемерности многих установившихся барьеров, запретов, репутаций, язык, вызывающий ощущение растущей сложности и необходимости нового, более самостоятельного и глобального понимания современного мира.

Главная ценность этого художественного языка в том, что он «провоцирует» и будит мысль и способен рождать у чутких зрителей более адекватное понимание действительности. Конечно, чтобы коммуникация происходила, необходимо понимание языка актуального искусства, для чего требуется определенная подготовка, которой у многих, возможно, у большинства зрителей сегодня нет. И хотя такое противоречие действительно существует, я уверен, что язык актуального искусства для российской культуры и для общества необходим и что ему нужно учить и учиться, поскольку это язык, адекватный сложности современного мира, сложности современной жизни, поэтому я так и упорствую в его пропаганде и защите.

2) В чем состоит, по моему мнению, суть конфликта из-за выставки «Запретное искусство».

Самым существенным, самым весомым и определяющим судьбу и последствия дела о выставке «Запретное искусство-2006» является, по моему мнению, «многосоставный» религиозно-культурно/эстетически-политически-правовой и институциональный аспекты конфликта, в котором тем или иным образом принимают участие гораздо больше субъектов (сторон), чем представлено в суде. Этот исходный и определяющий судьбу процесса о выставке «Запретное искусство» конфликт в судебных заседаниях почти не анализировался. Поэтому я хочу обратить на суть конфликта внимание суда и уделю ему основное внимание.

Начну с самого простого — почему небольшая выставка «Запретное искусство-2006», на которой экспонировались всего 24 небольшие по размеру работы в небольшом выставочном зале; выставка, которую практически не показывали по телевидению, о которой во время ее работы было всего две-три публикации в московской прессе и которую за три с небольшим недели работы посетило чуть меньше 700 человек, — получила такой значительный общественно-политический и правовой резонанс?

Наиболее прямых и очевидных ответов на этот вопрос - несколько.

В очень многих включенных в уголовное дело письменных показаниях свидетелей обвинения и почти во всех выступлениях свидетелей обвинения на суде, а также в неоднократных репликах и выступлениях прокуроров содержатся упоминания о том, что выставка «Запретное искусство-2006» была продолжением определенной «антиправославной» и «антигосударственной» политики Музея и общественного центра имени Сахарова, что в 2003 г. Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова уже проводил выставку «Осторожно, религия!», за которую его директор (т.е. я) и один из сотрудников Музея были признаны судом виновными в разжигании межрелигиозной розни и оскорблении чувств верующих.

Поскольку обе эти выставки оцениваются нашими оппонентами как кощунственные и преступные, следует сказать, что единственной общей чертой этих выставок (за исключением того, что обе они были выставками современного искусства) является экспонирование на них нескольких художественных произведений, в которых легко узнаваемые и религиозные по исходному происхождению христианские образы, символы или их фрагменты намеренно помещены авторами в нерелигиозный контекст и совмещены (объединены) с изображениями профанных «объектов» в едином художественном пространстве.

Демонстрация в Музее и центре имени Сахарова выставок «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство-2006» на которых экспонировался ряд произведений, в которых религиозные и иные культурно и социально значимые образы совмещаются с изображениями профанных объектов в одном художественном контексте, а также публично занятая и открыто защищаемая Музеем и центром имени Андрея Сахарова (в то время когда я был его директором) и лично мной откровенная позиция отстаивания принципиального права светских учреждений культуры на свободный показ в России таких произведений искусства независимо от того как эти произведения оцениваться и восприниматься любыми внешними наблюдателями, в т.ч. с религиозной, православной точки зрения, и независимо от того, как эти произведения могут оцениваться представителями исполнительных, законодательных и судебных органов власти при условии, что данные произведения по мнению специалистов являются нормальной частью современного светского искусства и что их смысл с нерелигиозной, светской точки зрения, по мнению их авторов, а также специалистов по современному искусству и руководителей учреждений культуры, где эти произведения демонстрируются, не направлен на оскорбление личности и личного достоинства граждан, в т.ч. верующих и есть главный источник и главная причина возмущения Музеем и общественным центром имени Андрея Сахарова и мной лично со стороны ряда позиционирующих себя как православно-патриотические, общественных организаций, ряда верующих граждан и служителей церкви, отдельных высокопоставленных представителей РПЦ и т.д..

Неприятие защищаемой мною позиции и защищаемых мною произведений имеет глубокие и многосоставные корни в российской действительности и российском обществе, в нашей истории и разделяется людьми по многим причинам и мотивам: идеологическим, культурным, моральным, религиозным и даже политическим - государственным и патриотическим). Я имею в виду не требование наказания за публичный показ определенных произведений современного искусства в плане статей уголовного и административного кодексов, такое требование высказывает лишь небольшая группа верующих граждан, сплоченная и подогреваемая активистами «Народного собора», несколькими священниками и журналистами, а искреннее, граничащее с отвращением неприятие и отказ в признании настоящим, интересным искусством таких работ (хотя не все они, конечно, равноценны), как «Не сотвори себе кумира, или Фото недорого», 2003, А.Зражевская (работа была показана на выставке «Осторожно, религия!), «Дадим угля сверх плана», 1972, Михаил Федоров-Рошаль, «Апокалипсис», начало 1980-х, «Свет против тьмы», 1985-1986, «Крестный ход», начало 1980-х, Вячеслав Сысоев, «Реклама Макдональдса», 2000, «Икона-икра», 1995, Александр Косолапов, две работы из серии «Путешествие Микки Мауса по истории искусства», 1995, Александр Савко, Без названия, середина 1980-х,«Известия», середина 1980-х, Вагрич Бахчанян, «Чеченская Мерилин», 2004, Группа «Синие носы», две работы из серии «Интимные места», 2004, Вячеслав Мизин, «Взрыв №5», 2002, Авдей Тер-Оганьян, «Памятник», 2002, «Поговорим», 1985, Леонид Соков, «Пошел ты …», конец 1980-х, Илья Кабаков, «Кухонный разговор», 1966, Михаил Рогинский, «Календарь с выставки «Компромат»», 1996, Дмитрий Гутов, «Ясса», 2005, Валерий Нилин, три работы из серии «Слава России», Группа «ПГ» (работы были показаны на выставке «Запретное искусство-2006»).

Помимо отрицательной и положительной оценок названных произведений частными лицами (зрителями), журналистами и т.д., известна официальная негативная оценка нескольких работ, демонстрировавшихся на выставке «Запретное искусство-2006», сделанная с точки зрения религиозного сознания Патриаршим советом по культуре и доведенная им до сведения суда:

«Представленные на выставке "Запретное искусство - 2006" экспонаты, которые содержат религиозные символы, с точки зрения христианства можно охарактеризовать как богохульство и кощунство, а с точки зрения правовой, как действия сознательно оскорбляющие чувства верующих. Иконографические образы, лик и фигура Христа, распятие и другие христианские символы намеренно используются для глумления.

Справка из энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона:

«Богохульство – оскорбление имени Божия, а также поношение любых объектов религиозного поклонения. В широком смысле слова не только прямая хула на Бога, но и всякое преступление против веры».

«Кощунство - оскорбление религиозной святыни, глумление, надругательство над чем-нибудь глубоко почитаемым, над тем, что свято и дорого кому-либо".

В данном контексте особенно знаменательны слова организатора выставки Юрия Самодурова: «Для меня, в отличие от Андрея Ерофеева, речь идет не только об искусстве, но и о вызове Русской Православной Церкви».

На данной выставке христианские религиозные символы с откровенным издевательством помещаются рядом с непристойными картинками и нецензурными выражениями, что глубоко оскорбляет чувства верующих» (опубликовано здесь).

В моей опубликованной на Гранях.Ру статье «Нас предали», из которой цитируются слова «о вызове Русской Православной Церкви», речь шла, в частности, о том, что автор считает определенные действия РПЦ и их направленность вызовом светскому характеру государства.

Для нерелигиозного же сознания смыслы тех же самых работ, которые имеет в виду Патриарший совет по культуре («Дадим угля сверх плана», 1972, Михаил Федоров-Рошаль; «Апокалипсис», начало 1980-х, «Свет против тьмы», 1985-1986, «Крестный ход», начало 1980-х, Вячеслав Сысоев; «Реклама Макдональдса», 2000, «Икона-икра», 1995, Александр Косолапов; две работы из серии «Путешествие Микки Мауса по истории искусства», 1995, Александр Савко; Без названия, середина 1980-х,«Известия», середина 1980-х, Вагрич Бахчанян) заключаются абсолютно в другом и не направлены на оскорбление чьей-либо личности, достоинства, убеждений и чувств, в т.ч.религиозных. Об этом суду официально и подробно сообщили в своих показаниях все свидетели защиты, в т.ч. художники и авторитетные специалисты по современному искусству.

Таким образом, главная проблема, главный и определяющий конфликт, открыто проявившийся в связи с выставкой «Осторожно, религия!» и получивший дальнейшее развитие в связи с выставкой «Запретное искусство-2006», - это конфликт и проблема взаимодействия и взаимоотношений религиозного и нерелигиозного сознаний, религиозной и нерелигиозной идеологии, религиозной и нерелигиозной культуры, возможно, даже, что религиозной и нерелигиозной морали (если существование двух разных основ морали - религиозной и нерелигиозной возможно) и религиозного и нерелигиозного представлений о политике государства, в том числе в области культуры, о роли и функциях церкви в государстве и т.д., и, в частности, это конфликт кардинально разных оценок с точки зрения религиозного и нерелигиозного сознаний художественного языка работ, представленных на выставке «Запретное искусство-2006».

В связи с описанным исходным, наиболее весомым религиозно-культурно/эстетически-политически-правовым конфликтом в деле о выставке «Запретное искусство-2006» возникли и существуют и чисто правовые, казалось бы, узко «технические конфликты», о которых несколько раз говорили в суде наши адвокаты. Я хочу обратить внимание суда на то, что происхождение нижеуказанных, казалось бы, чисто правовых конфликтов между обвинением и защитой обусловлено внеправовыми, политическими и идеологическими мотивами в деятельности обвинения. Суду известно, что одна из главных составляющих обвинительного заключения — искусствоведческая экспертиза экспонатов выставки и ее экспозиционного решения, подготовленная искусствоведом Натальей Тимуровной Энеевой по запросу следствия и включенная в утвержденное прокуратурой обвинительное заключение, — проведена автором, которого все выступавшие в суде авторитетные специалисты по современному искусству (а это был почти полный круг наиболее авторитетных лиц, которые и занимаются в Москве современным искусством) специалистом по современному искусству не считают, ибо Н.Т.Энеева в оласти современного искусства, абсолютно ничего не сделала, никогда в этой области не работала и не работает, и потому ее экспертному заключению, по словам всех выступавших в суде специалистов по современному искусству, суд доверять не имеет права и не должен. Но поскольку следователь и прокуратура обратились к г-же Энеевой и используют и представляют суду ее экспертизу, значит, и следствие и прокуратура в деле о выставке «Запретное искусство» руководствуются не профессиональными и правовыми методами работы, а внеправовыми, политическими и идеологическими мотивами. Другого объяснения здесь нет. Следствию и прокуратуре было нужно – или по указанию «свыше» или они сами испытывали это желание - «сделать» и представить в суд обвинительное заключение любой ценой, профессиональные же и правовые методы не гарантировали «нужный результат», поэтому ими и не пользовались.

Еще один пример. В ходе процесса защита и подсудимые много раз обращали внимание суда на то, что показания большинству выступивших в суде свидетелей обвинения активно помогал создавать сам следователь и что эти, фактически созданные следователем показания, вошли в утвержденный прокуратурой текст обвинительного заключения. Мы имеем в виду, что многие выступившие в суде свидетели обвинения сообщили суду, что экспонировавшихся на выставке работы, точнее их фотографии они впервые увидели у следователя в кабинете и следователь им эти фотографии сам и показал, а также то, что большее количество находящиеся в деле показаний свидетелей обвинения дословно повторяют друг друга во всех главных пунктах. Непредвзятому человеку и суду должно быть очевидно, что метод «добывания» и «оформления» следствием и прокуратурой показаний свидетелей обвинения также обусловлен не профессиональными, а внеправовыми, идеологическими и политическими мотивами. Иного объяснения приведенным фактам просто не существует.

3) Как разрешить конфликт из-за выставки «Запретное искусство-2006»?

Как разрешить конфликт и проблему взаимоотношений носителей религиозного и нерелигиозного сознаний в связи с выставкой «Запретное искусство-2006», к тому же «осложненному» массой различных «дополнительных» целей и интересов участников конфликта? На мой взгляд, необходимо принять во внимание две вещи. Во-первых, лично я исхожу из предположения и уверенности «в вечности» существования и взаимодополнительности религиозного и нерелигиозного сознаний: человеческое общество в целом, разные народы и группы и разные люди нуждаются, хотя и в разной степени, и в одном, и в другом сознании. Мне кажется, это общепринятый факт. Во-вторых, в ситуации вокруг выставки «Запретное искусство-2006» очевидно, что разные стороны и участники этого конфликта («Народный собор», Патриарший совет по культуре, свидетели обвинения, радио «Радонеж», Михаил Леонтьев, дьякон Андрей Кураев и т.д., с одной стороны, и обвиняемые Ю.Самодуров, А.Ерофеев, свидетели защиты, Государственный центр современного искусства, Московский музей современного искусства, программа «Культура» (передача «Тем временем»), «Эхо Москвы», сами художники и кураторы и т.д. - с другой стороны.) преследуют в данном конфликте наряду с защитой религиозного или светского, нерелигиозного «типов" сознания собственные и разные цели и интересы – институциональные, идеологические, профессиональные, культурные, личностно-биографические, политические, причем среди этих целей и интересов есть и стратегические, постоянные, долговременные и тактические, ситуативные, краткосрочные. По-другому это быть и не может.

Поэтому мне представляется, что основная цель (задача) данного суда состоит в том, чтобы вывести «из клинча» всех субъектов конфликта, носителей религиозного и светского сознаний и установить между ними такой правовой баланс отношений, чтобы в отношениях носителей религиозного и нерелигиозного сознания поменьше «искрило».

Желание «Народного собора», многих свидетелей обвинения и прокуратуры решить проблему взаимоотношений религиозного и нерелегиозного сознаний, закрепив судебным решением приоритет за религиозным сознанием, т.е. осудить организаторов выставки «Запретное искусство» и тем самым косвенно запретить другим светским учреждениям культуры показывать художественные произведения, экспонировавшиеся на этой выставке, и подобные им, по-моему, просто нереально, утопично и невыполнимо: никакое судебное решение не в силах уничтожить уверенность нерелигиозного сознания и его носителей в праве на свое существование и на реализацию своих установок. Следуя абсурдной логике приоритета религиозного сознания над нерелигиозным, можно было бы далее запретить судебным решением демонстрацию икон в светских учреждениях культуры на основании того, что эти иконы демонстрируются «в чуждом им, профанном, контексте» (что правда).

С другой стороны, у суда нет никаких оснований (и возможностей) отдать приоритет нерелигиозному сознанию, его носители (я говорю конкретно об вышеупомянутых участниках конфликта из-за выставки «Запретное искусство») на это просто не претендуют. Это тоже очевидно.

Как мне представляется, представители русской православной церкви обоснованно могут оценивать художественный язык ряда демонстрировавшихся на выставке «Запретное искусство – 2006» произведений как противоречащий религиозным нормам и традициям, в частности, религиозному художественному языку и религиозной иконографии. С этим никто не спорит, потому что это правда.

Выступая в суде, представитель Патриаршего совета по культуре, иеромонах Никодим, несмотря на то, что в зачитанном им Заключении Патриаршего совета по культуре говорилось, что «На данной выставке христианские религиозные символы с откровенным издевательством помещены рядом с непристойными картинками и нецензурными выражениями, что глубоко оскорбляет чувства верующих», отвечая на мой вопрос, сказал, что «Патриарший совет по культуре не запрещает и не разрешает проведение в музеях никаких выставок».

Поэтому решение конфликта по поводу художественных произведений, кощунственных и богохульных с точки зрения религиозного сознания и являющихся нормальной частью светского искусства и имеющих совершенно другой смысл с точки зрения нерелигиозного сознания, может заключаться в следующем.

Поскольку Патриарший Совет по культуре, как он это уже один раз сделал, воздерживается от гласного, прямого требования не показывать в светских учреждениях культуры произведения искусства, в которых религиозные по происхождению образы и знаки помещены в чуждый им профанный контекст и совмещены с чуждыми им изображениями, или другим явным образом противоречат религиозным традициям и иконографическим образцам, эту позицию с точки зрения права можно трактовать, мне кажется, как выражение уважения и признания Патриаршим советом права художников и светских учреждений культуры на показ таких работ в соответствии с зафиксированными в Конституции РФ (ст. 13, пп.1, 2; 14, п.1; 28, 29, пп. 1,3,4,5; 44 пп.1,2) принципами, а также в соответствии с зафиксированной в Федеральном законе о свободе совести и религиозных объединениях нормой (ст.6).

Наверное, следует привести дословно названные статьи Конституции и норму Федерального закона.

Ст.13 (пп.1,2) Конституции РФ гласит: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие, никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Ст. 14 (п.1) Конституции РФ гласит: «Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Ст.28 Конституции РФ гласит «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать …любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».

Ст. 29 (пп.1,3,4,5) Конституции РФ гласит: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Каждый имеет право свободно передавать, производить и распространять информацию любым законным способом... Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается»*.

Ст. 44 (п.1,2) Конституции РФ гласит: «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания… Каждый имеет право на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям».

*П.2, ст. 29 Конституции РФ гласит: «Не допускается пропаганда и агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства». Поскольку выставка «Запретное искусство-2006» вызвала ненависть и вражду у группы верующих только к самим ее организаторам (т.е. ко мне и А.В.Ерофееву) и на выставке не было ни одного агитационного плаката, текста, возбуждавших вражду к каким-либо третьим лицам, проведение выставки «Запретное искусство» не противоречит данной конституционной норме.

Ст.6 Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях гласит: «Проведение публичных мероприятий, размещение текстов и изображений, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания запрещается».

Из данной нормы следует, что если какие-либо выставки оскорбляют религиозные чувства какой-то группы граждан, закон не запрещает их проведение в учреждениях культуры, расположенных за пределами мест с объектами религиозного почитания. За нарушение данной нормы предусматривается не уголовная административная ответственность ст.5.26 КоАП.

Таганский суд также имеет возможность принять по делу о выставке «Запретное искусство-2006» решение на основе вышеперечисленных Конституционных принципов РФ и вышеупомянутой нормы Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях.

Что касается прямо и открыто заявленной в Заключении Патриаршего совета по культуре позиции, что ряд показанных на выставке «Запретное искусство-2006» работ являются «богохульством и кощунством с точки зрения христианства», т.е. с точки зрения религиозного сознания, Русская православная церковь имеет возможность, не поступаясь своими духовными и религиозными традициями и принципами и уважая Конституцию РФ и нормы Федерального закона о свободе совести и религиозных организациях, открыто и публично рекомендовать всем своим прихожанам не посещать и не смотреть – по религиозным мотивам – определенного рода выставки, спектакли и, возможно, отказаться от сотрудничества с авторами соответствующих произведений и институциями, которые такие произведения де-монстрируют.

4) Назову несколько общественно-значимых последствий как обвинительного, так и оправдательного приговора по делу о выставке «Запретное искусство-2006».

4.1. Обвинительный приговор противоречит статьям 13,14,28,29,44 Конституции РФ и ст.6 Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях. Оправдательный приговор – соответствует этим конституционным нормам и норме Федерального закона.

4.2. Обвинительный приговор означает, что российское государство и Московская патриархия ориентируются на строительство «религиозного забора» между Россией и странами Европы и США в сфере современного искусства и создание серьезных препятствий для деятельности институций современного искусства и актуальных художников в России. Оправдательный приговор – направлен на создание нормальных условий для развития современного искусства в России и на творческий обмен с европейскими странами и США.

4.3. Обвинительный приговор – серьезный юридический и политический шаг по превращению православия в де-факто государственную религию, что негативно скажется и на государстве, и на Русской православной церкви.

4.4. Обвинительный приговор организаторам выставки означает, что российское государство в лице его судебного органа фактически признает правомерными уголовные преследования «за преступления против веры» и берет на себя роль арбитра в вопросе о «допустимом/недопустимом», «каноническом/неканоническом», «кощунственном и некощунственном» с точки зрения религиозного сознания изображении и использовании художниками религиозных символов, образов и аллюзий на них. Оправдательный приговор означает, что суд подтвердил общественную равноправность и равнозначимость религиозного и нерелигиозного сознаний и их носителей и защитил и подтвердил светский (по Конституции РФ) характер российского государства.

4.5. Если мои идеалистические надежды на Таганский суд как суд светского государства не оправдаются, в России неизбежно возникнут новые судебные процессы, связанные с религиозными нападками на современную культуру, которые, как и процесс по делу о выставке «Запретное искусство-2006», равно как и процесс по делу о выставке «Осторожно, религия!», можно будет обоснованно квалифицировать как уголовные преследования за «преступления против веры», как бы парадоксально это ни звучало в светском по Конституции государстве.

В заключение хочу поблагодарить Андрея Ерофеева за идею и участие в проведении выставки «Запретное искусство- 2006» и за ее активную защиту.

Хочу также поблагодарить наших адвокатов Анну Ставицкую, Ксению Костромину, Дмитрия Курепина за безвозмездную и активную защиту нас в суде. Я очень благодарен всем свидетелям защиты - и выступившим на суде, и написавшим свои заключения специалистам. Их было очень много, и назвать всех я не смогу.

Наконец, я должен больше всех поблагодарить за мужество, любовь, терпение и поддержку меня в жизни мою жену, а также искренне хочу поблагодарить тех людей, поддержку и одобрение которых занятой мной на этом процессе позиции я ощущал, их немного – это художник Игорь Шелковский, директор Зверевского центра Алексей Сосна, куратор Виталий Пацюков, правозащитники Евгений Ихлов и Николай Гудсков, мой друг Юрий Шиханович и Лена Суетнова, с которыми я познакомился благодаря работе в Фонде Сахарова, политолог Дмитрий Фурман, отец Яков Кротов, правозащитники и журналисты Валерия Новодворская и Вадим Белоцерковский. Ваша поддержка помогла мне не изменить себе до конца процесса. Если я кого-либо забыл назвать в этом ряду, прошу прощения. Благодарю моих бывших коллег по Музею и центру имени Андрея Сахарова Людмилу Василовскую и Инну Щекотову, которые продолжали оказывать мне во время суда поддержку, а также преподавателя Александра Алтуняна и социологов Игоря Истошина и Милену Азарх за полезные обсуждения ситуации. Хочу также поблагодарить всех моих близких, друзей и знакомых, кто за меня переживает.

Отдельная моя благодарность Лене Санниковой, православной верующей, хотя она и считает выставку «Запретное искусство» выставкой не искусства, но много раз предлагала мне выступить в суде. Благодарю журналистов и художников, много раз приходивших на этот процесс или помогавших мне опубликовать материалы о нем – особенно Веру Васильеву, Юлию Башинову, Римму Поляк, Галину Аккерман, Марию Московскую, Вику Ломаско и Антона Николаева. Благодарю художника Никиту Алексеева за очень важное для меня обращение по радио «Свобода» к своим коллегам в связи с этим судом.

Я также очень и очень благодарен Леониду Бажанову, художественному руководителю Государственного центра современного искусства, который в то время когда я был подсудимым, пригласил меня на работу в ГЦСИ и дал возможность делать хоть что-то полезное в сфере культуры. Кроме того, в то время, когда я после вынужденного ухода из Музея более полугода был одновременно и под судом и безработным, мне и моей семье помогли Леша Симонов, мой друг Лева Пономарев, а впоследствии еще и Питер Винс, Ирина Ревич и г-жа Хильдебрандт, которым я, моя семья очень благодарны.

Мое единственное пожелание к судье Светлане Юрьевне Александровой, для которой этот процесс длился так же долго, как и для нас с Андреем Ерофеевым, уйдя на приговор, ощущать себя судьей в светском государстве и хотеть, чтобы оно было таким.