Вчера некоторые украинские активисты писали в соцсетях, что намеренно не придут 20 февраля на мероприятия, посвященные памяти Небесной сотни, - потому что стыдно.

На протяжении последнего года память о расстрелянных людях, желание хотя бы частично загладить вину перед ушедшими были одним из главных движущих мотивов для перемен внутри страны. Но спустя год после массового расстрела в центре Киева успехи следствия довольно скромны: судом не установлено ни кто стрелял, ни кто отдавал приказ. Виновные в самом громком деле независимой Украины не наказаны. И даже если свидетельства работников спецподразделения СБУ "Альфа" относительно причастности к тем драматическим событиям Суркова подтвердятся - стреляли не только руководимые извне снайперы, но и вполне местные автоматчики, граждане Украины. Почему еще стыдно? Жизненно необходимые реформы не проведены. Экономическая ситуация - на грани фола. Страна подвергается военной агрессии со стороны России, которую мы не смогли предупредить.

Но вот парадокс.

Украинские правозащитники, занимающиеся вопросами миграции, утверждают, что количество россиян, которые прибывают в Украину, надеясь получить здесь политическое убежище, резко возросло. Подумать только: люди бегут в страну, часть которой охвачена войной - притом совершенно непредсказуемой войной, которая уже завтра может добраться до Киева или Львова, как обещают надписи на "приобретенных в военторге" танках.

Разве это не странно?

Нет, не странно. Потому что спустя год после расстрела Небесной cотни, завершения Майдана и начала российско-украинской войны, после рек крови, которые были пролиты и продолжают проливаться на Донбассе, оказалось, что за этот год Украина стала Западом - не в понимании популярных нынче концепций реалполитик и, конечно же, не в глазах "путинферштееров", но в категориях времен холодной войны.

Год назад сложно было бы себе представить, что мои коллеги, либералы из либералов (иногда даже излишне, как по мне), будут приглашены принять участие в комиссии по отбору кандидатов в патрульную службу; что фильм правозащитных инициатив о расстреле Майдана хотя бы теоретически может войти в так называемую официальную программу мероприятий администрации президента; что высшее руководство страны будет реагировать на посты в соцсетях - и не задержаниями; что в общественный совет при Службе безопасности Украины могут входить правозащитники. Да, пока это все довольно хлипко, иногда слишком поверхностно. Но надо понимать, что главное внимание и усилия общества сейчас направлены на войну.

Впрочем, тем из нас, кто ценит в Европе прежде всего уровень комфорта, мысль о том, что Украина стала Западом, покажется смешной. Да что уж там - над ней посмеются прежде всего сами европейцы, которые в большинстве своем пока что не оценили украинский порыв к свободе. Но, тем не менее, именно сюда, в Украину, бегут те из представителей постсоветских обществ, которые пытаются спастись от авторитарного режима, избежать ареста по политическим мотивам, проще говоря - остаться свободным человеком. Тут уже даже создают общественные организации для защиты таких людей. И вполне возможно, что в ближайшее время, даже учитывая непрекращающийся вооруженный конфликт и постепенное продвижение оккупации вглубь страны, именно Украина станет плацдармом для гражданского общества, для свободных людей со всего постсоветского пространства. Как в свое время таким плацдармом стали страны Восточной Европы и Балтии.

Да, стыдно. Перед Небесной сотней, в которую, кстати, вошли и активисты, убитые во время раскачки "Русской весны" на Донбассе. Стыдно перед теми, кто погиб на Донбассе. Перед теми, кто исчез и так и не нашелся в Крыму, или нашелся - но замертво. За предыдущий год в Украине действительно не произошло ничего хорошего. Но, вместе с тем, произошло главное - Украина стала Западом. В том самом классическом понимании. Правда, сам Запад стал сам на себя не похож.

Буйные дебаты вокруг марша "Весна" только начинаются. Попробую объяснить, что с ней, с "Весной", на мой взгляд, не так и почему лучше не делать ничего, чем тратить ресурс в пустоту.

Сразу скажу: я рассуждаю не с позиций воина диванной (или заграничной) сотни, требующего (не от себя) свергать режим и не соглашаться на меньшее. Я вовсе не считаю, что любая акция должна быть несогласованной. И не определяю отношение к демонстрации по тому, перерастет ли она в Майдан. Демонстрация - это демонстрация, революция - это революция. Зовем людей на согласованное шествие, и не надо их втягивать в авантюры, а не то надо специально звать именно на авантюры, предупреждать. Да и в Марьине я в этом контексте ничего плохого не вижу. И против Навального, кстати, ничего не имею.

Что же не так с маршем "Весна"? За несколько лет я пришла к убеждению, что требования демонстраций, их посыл должны быть максимально конкретными. В каком-то смысле выстраданными. Желательно однозначными. Ни у кого не должно возникать вопросов, про что это, почему выбрана именно такая тема. В нормальном варианте участники демонстрации выходят, потому что не могут не высказаться - именно сейчас и именно по этому вопросу.

Обычно наблюдается обратная картина. С момента марша проходит пара месяцев, и оргкомитет начинает задумываться о "следующей акции". Обсуждается ее дата, обсуждается технология будущего пиара, обсуждается даже, как это ни комично, число участников. И где-то в списке вопросов появляется тема акции: о чем на этот раз будем маршировать? Прошлая тема всем надоела, уже три акции про честные выборы провели, надо развлечь народ чем-нибудь новеньким. Честный суд? Социалка? Законы Ротенберга?

Каждый раз, когда я спрашиваю, а зачем проводить такую-то демонстрацию, мне отвечают: а что вместо? Я честно говорю: хороший фильм, поход на каток/покатушки на велосипеде, экскурсии по Золотому кольцу, здоровый сон... Это же так хорошо, что никакой насущной необходимости в действиях нет, долгожданный отдых, ну! Обычно меня не понимают, и я слышу в ответ ритуальные заклинания, что вот, мол, это нас на шажочек к чему-то там приближает и не дает умереть гражданской активности.

С Маршем мира, например, все понятно: это высказывание против российской агрессии в отношении Украины. Не возникает вопросов, о чем и почему шествие против "закона Димы Яковлева". Люди знают, что не могут ничего изменить, но идут, чтобы высказаться на наболевшую тему. Начинаем знакомиться с требованиями "Весны", конкретны ли они, актуальны ли, обоснованы ли.

Марш антикризисный: видимо, речь идет о тяжелой экономической ситуации, которая вот-вот накроет Россию. Актуально. Тема, правда, скользкая. Во-первых, ни одна самая жестокая и глупая власть не заинтересована в экономическом кризисе - наоборот, Путину было бы выгоднее держать в стране побольше закредитованного среднего класса. Протест, таким образом, должен быть не против кризиса, а против того, как действующая власть с ним борется - плохо и непрофессионально. Это значит, что надо предложить программу, более разумную, чем антикризисный план правительства. Вот 10 декабря 2011 года "позитивная программа", на которую все молились, нафиг была не нужна, на знаменах должна была быть негативная программа разгона неизбранной Думы. А в экономических вопросах она очень нужна.

Во-вторых, даже если мы отсеем из наших рядов (а кто сказал, что мы их отсеем?) сторонников жесткого госрегулирования экономики, и то мы не сможем определить единую позицию относительно антикризисных мер. Больше налогов или меньше налогов? Какие статьи бюджета резать?

Конечно, этот разговор более уместен в рамках экспертных дискуссий, нежели шествия. Но, может, команде Навального, владеющий искусством популяризации идей, удалось сделать одновременно интеллектуально и на массового зрителя? С нетерпением открываю требования Марша. Первое - допуск оппозиционных партий к выборам. Стоп. Это как раз требование с декабря 2011-го, а сейчас у нас про экономический кризис. Ничего не перепутали? Нет, не перепутали. Просто под кризисом понимается "кризис на всех уровнях". Это не только об экономике, это обо всем сразу. Режим, политзаключенные, суды, народ, обнищание, санкции, "система управления городом и деревней" (о Господи!)...

Вопрос о профессионализме снимается уже в третьем предложении первого абзаца: "Мы требуем принятия антикризисных мер, поддерживаемых населением". Эта фраза достойна пособия по оксюморонам и когнитивному диссонансу, потому что антикризисных мер, поддерживаемых населением, не бывает. Антикризисные меры - это сокращения, секвестр бюджета и болезненные в обе стороны налоговые маневры. В Греции как только начинаются антикризисные меры, так сразу беспорядки. Это вещь настолько очевидная, что и объяснять-то ее образованным людям неприлично.

В этом смысле план правительства куда адекватнее. Там хотя бы честно написано, что военные расходы останутся на том же уровне, а остальные будут планомерно сокращаться, при этом некоторые сферы будут тащить госвливаниями. Что предлагается оппозицией? За исключением нескольких конкретных и разумных пунктов - "вернуть накопительную часть пенсии", "сократить военные расходы в пользу образования", "отменить контрсанкции" - общие слова и, например, трогательнейшее требование предоставить оппозиции час эфирного времени в неделю на одном из центральных каналов. На этом в принципе можно прослезиться, особенно если учесть, что в начале текста написано, что Путин и его правительство "должны уйти".

Что такое "судебная реформа, обеспечивающая реальную независимость судов"? Есть проект? Или имеется в виду конституционная реформа, потому что позорная зависимость судов установлена в первую очередь именно Конституцией-93?

"Требуем принятия законодательства против незаконного обогащения чиновников". Смеюсь и рекомендую найти литредактора. Ну перечитайте же: если обогащение чиновников незаконно, то законодательство, которое устанавливает эту незаконность, уже существует. Зачем его принимать?

В списке болтается и требование прекращения войны с Украиной - сразу после допуска оппозиционных партий к выборам. Рядовое такое. Хотя, казалось бы, помимо того, что это важнейший нравственный вопрос, это еще и главный фактор перевода вялотекущего российского экономического кризиса в острую стадию.

В общем, вкратце и по диагнозам. Заскучали. Хочется провести ну хоть что-нибудь. От Маршей мира устали (акции воспринимаются как развлечение, зрелища должны меняться, даже если прошлая тема не потеряла актуальности). Придумали тему, на первый взгляд, популистскую. Ничего в этой теме не понимаем. И не хотим. Не считаем это важным. Написали на коленке текст требований. Что с ходу вспомнили, то и записали. Не редактировали, так и поставили на сайт. Ляп на ляпе ляпом погоняет. Это никого не волнует. За базар не отвечаем. Все равно реализовывать не придется. Смысл марша настолько размыт, что арест Навального становится отличной зацепкой: первоначальные требования неинтересны даже их авторам, и можно как угодно менять декларируемую цель ("показать, что не испугались", "отстоять людей от набегов антимайдана", "поддержать Навального").

Это все очень плохо. Инфантилизм протеста плох, а не то, что он в Марьине.

Сегодня валютные заемщики провели уже третью несогласованную акцию. Только на первой были задержанные, на следующих двух уже нет.

Поразила организация и слаженность участников, какой я давно не видел у «политических» активистов. Увидев, что здание ЦБ блокировано полицией и полицейский автобус готов принимать задержанных, активисты оперативно поменяли место флешмоба, сообщили о нем журналистам, организованно подошли к месту акции и так же организованно удалились. Полиция приехать не успела, хотя место совсем напротив Кремля и сакральной Манежки.

Да, эти люди спасают свою собственность, а не борются за права и свободы. Да, они считают (а может быть, только делают вид, что считают), что вина за скачок курса доллара лежит на ЦБ РФ, который не выполнил свои конституционные обязанности по регулировке курса и поэтому должен не рекомендовать, а заставить банки зафиксировать ипотечные ставки по льготному курсу. Они обращаются к письмами к Путину, называя себя первыми жертвами западных санкций, а предыдущий флешмоб назывался «Своих не бросают. Мы - свои».

«Политические» активисты обвиняют их по всем этим статьям, но посмотрите: люди, которые раньше не участвовали не то что в несанкционированных, а вообще ни в каких акциях протеста, когда их серьезно прижало, плюют на все эти репрессивные законы, принятые пришибленной Майданом Думой, не боятся быть признанными экстремистами (закидывание ЦБ макулатурой по нашим временам вполне могут признать актом экстремизма и возбуждения какой-нибудь вражды и презрения), координируются и водят за нос центр «Э», привыкший в принципиальным «политическим», которые вовремя приходят винтиться в назначенное и привычное место.

Сейчас в закрытой группе валютных заемщиков Вконтакте более 6000 участников. Несколько месяцев назад они не знали друг друга, а уже 28 февраля они проводят всероссийскую акцию от Калининграда до Камчатки. Статьи в группе призывают участников активнее включаться в общее дело: писать депутатам, участвовать в акциях. стоять в пикетах, а не надеяться на чудо. Практически «никто не даст нам избавленья...»

Пока АП сгоняет бюджетников на акцию ненависти к Майдану и пытается нейтрализовать Навального, Майдан без всякого Навального заходит с другой стороны. Да, сейчас они считают, что это плохие бояре из ЦБ подставили помазанника, обвалив курс рубля, а уволенные врачи и учителя считают, что это плохие бояре из Минздрава и Минобрнауки разрушают их родные отрасли. Рано или поздно исторически обусловленные выводы будут сделаны: заемщики, врачи, учителя и, может, даже сокращенные с Уралвагонзавода или АвтоВАЗа все сделают сами, пока Антимайдан будет охранять Манежку и кидаться дерьмом в пикет против войны, а оппозиционеры с очень креативными плакатами кружить по бульварам.

Недавно, разбирая домашний архив, эколог Ольга Пицунова наткнулась на похвальную грамоту, которую когда-то ей вручил мэр Саратова за деятельность по правовому просвещению населения и повышению гражданской активности. Ирония в том, что именно за эту деятельность местные власти травят и преследуют Ольгу Николаевну уже более полугода. «Школа гражданского активизма» была последним проектом «Партнерства для развития» - экологической организации, которую Ольга Пицунова возглавляет уже более 20 лет. За ним последовали репрессии. Сегодня организация вынуждена готовить документы к самоликвидации, поскольку дальнейшая ее деятельность в таких условиях невозможна.

В наступившем году власти продолжили преследование Ольги Пицуновой с новой силой. Еще в августе прошлого года ей присудили 100 тысяч рублей штрафа за то, что не зарегистрировала свою организацию в качестве «иностранного агентства», а саму организацию оштрафовали на 300 тысяч рублей за то же самое. В сентябре суд Кировского района Саратова оставил оба решения в силе. В ноябре и декабре постоянные визиты приставов и людей из прокуратуры, сопровождавшиеся грубыми угрозами, поставили под удар здоровье и жизнь Ольги Пицуновой как инвалида-сердечницы.

Друзья и коллеги открыли счет для сбора средств на уплату 100-тысячного штрафа в надежде, что власти умерят свою прыть и оставят Ольгу Николаевну в покое. К концу декабря необходимая сумма была собрана. Однако власти не спешили сообщить Ольге Николаевне, куда и кому она должна уплатить штраф. В судебном постановлении никаких реквизитов не было. 30 декабря Ольга Пицунова по факсу и по электронной почте обратились в областную службу приставов с просьбой дать ей реквизиты. Ответа не последовало.

А 12 января, в первый рабочий день после новогодних выходных, около 11 часов утра в квартиру Ольги Пицуновой позвонили. Пришедшие представились почтальонами. Когда муж Ольги Николаевны приоткрыл дверь, в квартиру попытались вломиться неизвестные в штатском. Андрей Пинчук успел закрыть дверь, после чего в течение долгих изнурительных часов неизвестные долбили в дверь ногами, угрожали взломом, глазок закрывали пальцем, чтобы нельзя было их увидеть, а затем, наоборот, показывали через глазок какие-то удостоверения и говорили, будто пришли «просто вручить повестку». Но открывать было опасно: ведь уважающие себя должностные лица не лгут, будто они работники почты, не закрывают дверной глазок пальцем и по крайней мере представляются. Эти же просто ломились в дверь, как разбойники. Когда Ольге Пицуновой стало плохо с сердцем, домашние не могли вызвать скорую. «Ломятся к инвалиду-сердечнику нагло и беспардонно, без стыда и без совести...» - писал в эти часы Андрей Пинчук у себя в фейсбуке.

Ситуацией заинтересовалась пресса.

Пресс-секретарь регионального управления Федеральной службы судебных приставов Владимир Моисеенко сообщил журналистам, что к Пицуновой пришли приставы для вручения постановления «о возбуждении производства», для оценки имущества и, возможно, его ареста. Он также сказал, будто бы постановление отсылалось Ольге Пицуновой по почте. Учитывая, что подобные должностные письма отсылаются как заказные и судьбу их легко проследить, ложь пресс-секретаря службы приставов разоблачалась легко.

"Когда они уходить собираются, мы не знаем. Мы не можем пойти заплатить, потому что для этого нужно пойти в банк. А мы не можем выйти из дома, так как я опасаюсь, что они зайдут и начнут противоправные, с моей точки зрения, действия по описи имущества, которое мне не принадлежит. Я не знаю, как вести себя в таких ситуациях. Тут имущество мужа, его мамы, моей дочери... Они сами своими действиями препятствуют оплате штрафа… Думаю, они не хотят, чтобы мы заплатили», - сообщала в эти часы Ольга Пицунова звонившим ей корреспондентам.

Ушли непрошеные гости только в конце рабочего дня, оставив в почтовом ящике повестки.

На следующий день, 13 января, Ольга Пицунова пришла в службу приставов, где ей выдали наконец реквизиты для оплаты штрафа. В тот же день штраф в размере сто тысяч рублей был полностью оплачен. После этого все претензии лично к Пицуновой должны были отпасть. Однако пенсионный счет Ольги Николаевны по-прежнему оставался арестованным, из списка должников ее не вычеркивали.

А 23 января в квартиру снова позвонили. На этот раз представились: приставы и полиция. Сказали, что им нужно что-то уточнить по поводу ассоциации «Партнерство для развития». Ольга Николаевна вышла к ним на лестничную площадку для разговора, и те... стали ее задерживать.

«Вы поедете с нами!» - настаивали они. Говорили, будто у них есть постановление о приводе, но не показывали его. На вопрос, по какому делу привод, не отвечали, оснований для привода не объясняли. Блокировали дверь в квартиру, не давали войти обратно - одеться, выпить воды. Никакой повестки не вручили.

Ольгу Николаевну привезли в отдел службы приставов Кировского района Саратова, где составили и вручили ей постановление о принудительном приводе в суд. Затем отвезли в 8-й судебный участок Кировского района Саратова к мировому судье Наталье Седовой - той самой, что присудила в августе оба штрафа.

Ольга Пицунова заявила ходатайство об отводе судьи как заинтересованного лица и о присутствии защитника. Судья отклонила ходатайство об отводе и перенесла суд на 28 января. В тот день он и состоялся.

На этот раз Ольгу Пицунову судили за то, что не уплатила штраф в 60-дневный срок со дня вступления постановления в силу. Прибывший из Москвы защитник из «Общественного вердикта» Захар Журанов заявил в суде, что штраф не был уплачен в срок по вине судьи, которая не указала реквизиты. Он также заявил, что Ольга Пицунова не обязана была искать реквизиты сама.

Однако судья Наталья Седова присудила Ольге Пицуновой штраф в размере 200 тыс. рублей за неуплату в срок предыдущего штрафа. В новом решении реквизиты, однако, были уже указаны.

Помимо этого, 14 января в отсутствие Ольги Пицуновой состоялось еще одно заседание мирового суда с претензией к «Партнерству для развития». На этот раз судья Наталья Седова присудила ассоциации штраф в 100 тысяч рублей за то, что не был подан отчет за третий квартал 2014 года (ведь «иностранные агенты» обязаны подавать отчет ежеквартально). Но Минюст занес «Партнерство для развития» в реестр «иностранных агентов» 3 октября 2014 года, то есть в четвертом квартале.

Надо сказать, что об этом судебном заседании никто из членов ассоциации извещен не был. Ольга Пицунова узнала об этом решении, можно сказать, случайно и едва успела обжаловать его в срок.

Решение о "штрафе за неуплату штрафа" обжаловал защитник Захар Журанов.

Ольге Пицуновой предстоит еще обжаловать первые два штрафа в порядке надзора. На очереди и жалоба в ЕСПЧ. Однако серия новых репрессий не дает передышки, чтобы обжаловать старые.

15 января в Саратовском областном суде была рассмотрена апелляция на решение о "понуждении" ассоциации зарегистрироваться в качестве «иностранного агента». Это решение Кировского районного суда Саратова от 24 сентября 2014 года облсуд оставил в силе. Таким образом, вступило в силу решение, обязывающее Ольгу Пицунову самостоятельно внести свою организацию в список «иностранных агентов». Однако ассоциация уже в этом списке есть, ее внес туда Минюст. Выходит, что суд обязал Ольгу Пицунову выполнить абсурдное действие. А за невыполнение грозит уже уголовная статья, предусматривающая до пяти лет лишения свободы.

Между тем, согласно логике и здравому смыслу, Ольге Пицуновой следует не вносить «Партнерство для развития» в реестр «иностранных агентов», а оспаривать в судебном порядке внесение ее в реестр Минюстом, поскольку «Партнерство для развития» - организация экологическая и благотворительная и потому под действие закона «об иностранных агентах» не подпадает. Кроме того, грант из зарубежных источников был получен «Партнерством для развития» до вступления этого закона в силу.

Штрафы Ольге Николаевне и ее Ассоциации присуждались с вопиющими нарушениями административного законодательства, а поведение судебных приставов и прокуратуры после вступления решений в силу вышло уже далеко за пределы каких-либо правовых норм. Стоит вспомнить, что важнейшим принципом закона «Об исполнительном производстве» является «неприкосновенности минимума имущества». Таким минимумом была пенсия Ольги Николаевны - единственный источник ее дохода (ассоциация, которой она руководит, после осуществления проекта «Школа гражданского активизма» никаких грантов не получает). Арест пенсионного счета Ольги Пицуновой был, таким образом, явным должностным преступлением.

Счет был разблокирован только после вмешательства в ситуацию Михаила Федотова, председателя президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека. Однако именно в тот день, кода Федотов направил запрос прокурору Саратовской области по поводу законности действий судебных приставов в отношении Ольги Пицуновой, состоялся тот суд «за неуплату штрафа» (уже оплаченного!), который навесил на Ольгу Пицунову новый штраф в 200 тысяч рублей. Этот штраф - вызов системы и всем тем, кто пожертвовал Ольге Пицуновой свои деньги, чтобы помочь оплатить тот непосильный для нее штраф. Отзывчивость неравнодушных людей была тут же грубо и зло «наказана» материально: мол, зря жертвуете, зря поддерживаете, с кем мы решили расправиться, с тем и расправимся...

Ольга Пицунова заявляла на суде о невозможности выплаты еще одного штрафа и просила административного ареста в случае вынесения решения против нее. Однако решение вынесли максимально жесткое и заведомо невыполнимое. Как будто мстя за то, что первый штраф Ольга Пицунова все-таки выплатила.

Ведь в конечном счете дело не в штрафах, а в том, чтобы показательно расправиться с человеком, наказать гражданскую активность, парализовать деятельность экологической организации, досаждавшей требовательностью к соблюдению законов.

Преследование Ольги Пицуновой и ее семьи продолжается. Возбуждено ко всему прочему административное дело против Андрея Пинчкуа, мужа Ольги Николаевны и члена координационного совета «Партнерства для развития». Ему вменяют ст.17.8 КоАП о "воспрепятствовании законной деятельности судебного пристава" по эпизоду 12 января. То есть выламывать дверь в жилое помещение и закрывать пальцем глазок, представляясь работником почты, - это называется «законная деятельность пристава». А что человек не впускает в свою квартиру группу скандалистов, отказывающихся представиться, - это «правонарушение».

Суд состоится 18 февраля в 10 часов в судебном участке №8 Кировского района Саратова. Судить будет Наталья Седова, все та же судья...

Перед отъездом из РФ успел составить договор на продажу единственной квартиры в Ульяновске с риэлторской компанией, и вот недавно получаю от них по электронной почте сообщение: квартиру продать не смогут, возможен арест. Никаких кредитов, долговых обязательств у меня нет. Даже штраф по "приговору" 2010 года я платить не должен, поскольку все сроки исковой давности истекли. На мое уточняющее письмо от риэлторов пришел ответ, что у них есть сведения - в продаже квартиры будут чинить препятствия, но всех подробностей они сообщить не могут.

Недавно общался с матерью по скайпу: говорит, что звонили из ФСБ, но не Чернов, который вел в отношении меня дело, а кто-то другой. Заявили, что в назначенном на 18 февраля "судебном" заседании будет вынесен "приговор". При этом, согласно рос-гэбешному же "законодательству", судебное рассмотрение дела в отсутствие подсудимого, обвиняемого в преступлениях средней тяжести, не допускается, если подсудимым при этом не заявлено ходатайство о рассмотрении дела в его отсутствие. По телефону матери намекают, что предстоящим "приговором" в качестве наказания может быть назначен штраф. Из чего можно сделать вывод, что в этом случае могут наложить арест на жилье. Но, как известно, в соответствии со статьей 446 российского ГПК арест на единственное жилье наложен быть не может. Хотя для режима и его "судов" не существует цивилизованных норм общества и соблюдения чьих-либо прав, особенно если это права людей, оппозиционно настроенных к режиму чекистов.

В случае ареста квартиры я уже не смогу ее продать или подарить близким родственникам. В моей ситуации это равноценно отчуждению собственности. Не исключено, что ФСБ и ее подручные используют такие вот преступные схемы отъема жилья у оппозиции. Такие случаи наверняка не единичны в путинском болоте.

Что касается моего дела, то, наверное, многие знают его по публикациям "Граней". Я хочу поблагодарить издание за поддержку. Обо всех обстоятельствах дела я рассказал в интервью интернет-газете Каспаров.Ru.

Хотелось бы отдельно написать о допросе Бориса Стомахина по моему делу в Перми. На все вопросы чекистов он отказался отвечать, при этом им была сформулирована причина отказа: вменяемые мне статьи 205.2, 280, 282 являются нарушающими свободу слова.

Должен упомянуть еще об одном эпизоде, который был мною обнаружен при изучении материалов дела. Это касается показаний одного общественного деятеля из Ульяновска - Александра Брагина. Он проходил по моему делу в качестве свидетеля и дал в ФСБ лживые показания о том, что я на одном из пикетов вручил ему бумажные распечатки инкриминируемых мне публикаций. Такого никогда не было.

Также меня спрашивают, мой ли это псевдоним - "Людмила Иванова". Автором публикаций "Светлой памяти Шамиля Басаева", "Увидеть Кавказ свободным", "Светлой памяти Аслана Масхадова", "Взгляд на русских изнутри", "Русские оккупанты ненавидят угнетенные народы" я не являюсь, "Людмила Иванова" - это не мой псевдоним.

Меня также спрашивают о брошенном путинскими палачами в тюремные застенки политзаключенном Рафисе Кашапове. Я знаком с ним, поскольку он проходил в качестве свидетеля по первому моему делу в 2009 году, когда меня преследовали по 282-й статье. Я могу охарактеризовать Рафиса Кашапова как очень порядочного и доброго человека, искреннего и богобоязненного мусульманина, смелого и честного патриота своей родины - Татарстана. Я очень верю, что Рафис Кашапов и все остальные политузники преступного путинского режима будут свободны. Я надеюсь, что в скором будущем смогу написать ему письмо в застенки, одновременно надеюсь и прошу Всевышнего о его свободе.

В настоящее время у меня рассматривается дело о предоставлении статуса беженца в Украине. По статистике это сейчас трудно, фактически в 90 процентах случаев отказы. Но надеюсь на лучшее. Одновременно зарегистрировался в УВКБ ООН - если буду признан беженцем по критериям этой организации, то надеюсь на помощь в случае отказа со стороны властей Украины.

Незадолго до переговоров в Минске, когда все гадали, закончатся ли эти переговоры «новым Мюнхеном», впервые на моей памяти была поставлена под сомнение общепринятая оценка «Мюнхенского сговора» как подлости и предательства со стороны лидеров ведущих европейских демократий, окончательно развязавших руки Гитлеру для начала мировой войны. Действительно, в оправдание Чемберлена и Даладье, скрепивших своими подписями требование к Чехословакии передать Судетскую область Гитлеру, можно привести целый ряд убедительных, на первый взгляд, аргументов. Общественное мнение Англии и Франции было невозможно мобилизовать на поддержку новой войны с Германией только ради того, чтобы 7 млн. чехов продолжали удерживать под своей властью 3,5 млн. судетских немцев, которых им подарил Версальский мир из стратегических соображений блокирования побеждённой Германии. То есть, кроме нежелания европейского обывателя ввязываться в войну из-за «какой-то Чехословакии», действовал еще один фактор. Невозможно было отрицать известную обоснованность и, не побоюсь этого слова, справедливость требований Гитлера по Судетам. При этом Чемберлен и Даладье были искренне уверены, что Германия не решится на войну, если ее лишить последнего «приличного предлога».

К этому можно добавить, что Гитлер тогда еще не совершил и десятой доли своих преступлений. Да, диктатор, тиран. Да мало ли было подобных тиранов в тогдашнем мире, в том числе и в относительно благополучной Европе? И со всеми имели дело, как-то договаривались. Это считалось допустимым. Национал-социализм в это время еще рассматривался как, скажем деликатно, вариация в рамках одной цивилизационной модели. Откуда тогда было знать европейским лидерам, что они столкнулись со смертельной угрозой цивилизации как таковой? Что они столкнулись с силами самого Ада? Политики ведь мыслят гораздо более простыми, доступными, приземленными категориями. Можно ли осуждать их за то, что они пытались найти формулу сосуществования с Гитлером?

Вряд ли кто-то ставит в упрек Чемберлену и Даладье то, что они хотели до конца использовать все невоенные средства сдерживания агрессора. Но все ли использовали? Зачем они санкционировали своими подписями захват Судет? Чем они рисковали, если бы просто отказались это подписывать? Напал бы на них тогда Гитлер? Вряд ли. Возможно, он был готов захватить Судеты без их разрешения. На тот момент это максимум. Но именно этого и боялись Чемберлен и Даладье. Они спасали не мир, а видимость того, что их слово еще что-то значит в мировой политике. Видимость того, что международное право еще действует. Они спасали собственное лицо.

Попытка спасти видимость была как минимум грубейшим политическим просчетом. Система международного права к тому моменту была уже полностью расшатана и парализована демонстративными нарушениями Гитлером статей Версальских договоров. Нужно было быть идиотом, чтобы не видеть, что Гитлер делал это сознательно и целенаправленно. Ему не нужно было, чтобы державы разрешили ему снять наложенные на Германию военные ограничения. Ему нужны были именно демонстративные нарушения запретов. Ему нужен был именно международный хаос, в котором его руки оказались бы окончательно развязаны. А Чемберлен с Даладье пытались вовлечь его в исполнение некоторых международно-правовых процедур, надеясь, что он начнет подчиняться хоть каким-то правилам.

Но главная претензия к Чемберлену и Даладье все-таки не в том, что они неверно просчитали какой-то конкретный расклад. Не в том, что они забыли старую как мир мудрость: наиболее эффективный способ поведения с шантажистом – отказ от рассмотрения его требований. Неправда, что политики мыслят только рационально и утилитарно. Настоящий политик должен обладать еще и надрациональным чутьем. Европейские политики должны были почувствовать исходящий от Гитлера запах серы. Именно это должно было подсказать им, что Гитлера надо гасить. Как можно скорее и любой ценой. Просто гасить, а не рассматривать степень справедливости его требований. А ведь этот запах серы чувствовали не только отдельные интеллектуалы. Прагматичнейший политик Черчилль – вот он учуял.

Так состоялся ли «новый Мюнхен»? Очередные минские пункты так и не внесли определенности. Аналитики продолжают спорить о том, что означают их путаные и, в общем, неряшливые формулировки. То ли они маскируют согласие Запада заморозить конфликт по приднестровскому варианту, то есть закрепить если не де-юре, то де-факте бандитско-фашистский режим в Лугандонии, оставив Путину возможность в любой момент разморозить ситуацию и начать новое наступление, как только ему что-то не понравится. То ли это согласие Путина тихо отползти с Донбасса, вывести свои войска и технику, удовлетворившись легализацией рашистско-фашистских комбатантов в качестве муниципальных депутатов и местных милиционеров, но все-таки в украинском правовом поле.

На самом деле все эти пункты не означают ничего. Имеет значение другое. Во-первых, взял ли Путин на себя непубличное обязательство уйти с Донбасса по-тихому. Во-вторых, если Путин такие обязательства на себя взял, то как скоро он намерен начать их нарушать. В третьих, готов ли Запад после того, как Путин начнет нарушать свои обязательства, сразу отказаться от любых дальнейших переговоров с ним и просто предоставить Украине оружие в количестве, достаточном для того, чтобы она могла защитить себя. Чтобы, как написал Леонид Гозман, спасти от гибели русских солдат.

О намерениях Путина уже успел достаточно красноречиво поведать его пресс-секретарь Песков, сообщивший, что Путин не обещал освободить Надежду Савченко. Он-де просто объяснил своим партнерам, что ее судьбу будет решать суд. И сразу пахнуло чем-то очень знакомым. От Путина на весь мир воняет серой. И сегодня не обязательно быть великим Черчиллем, чтобы это почувствовать. Дальнейший ход новой «войны с саламандрами» зависит от того, готовы ли западные лидеры и дальше интеллигентно делать вид, что они не замечают этот запах.

Вернулась из Луганска, куда мы возили помощь - лекарства, бытовую химию. Добрались благополучно. Багаж почти не проверяют, хотя были сложности с лекарствами: говорят, гуманитарная помощь - только через МЧС. В результате нас пустили. Но, конечно, лекарства удобнее покупать там, на месте. Тем более что главная проблема у луганчан - деньги.

Первые впечатления: всюду грязные, худые, очевидно брошенные собаки и кошки, как следы войны, уничтожающей все живое. Разбитые окна, покореженные дома. Разрывы, более или менее отдаленные, здесь слышны практически каждый день, особенно вечером. Нам рассказали о том, как различать по звуку прилетающие и улетающие снаряды. Чтобы услышать четче, приоткрывают окно. Когда это "Град", когда что-то другое, мы узнавали от знакомых, обещавших, что, пробыв здесь немного, и мы станем в этом специалистами.

Здесь все связано с войной: и испорченный компьютер, и поврежденный слух, и сломанный мостик на дороге. Когда дороги хорошие, это значит, что укатаны танками и БМП.

Но вообще Луганск - чистый город. Народу мало, в 6-7 часов вечера улицы пустынны. Впрочем, если полтора месяца назад здесь уже часа в три дня магазины закрывались, то сейчас некоторые работают и подольше. И все же не очень понятно, как здесь живут люди. Здесь с октября не получают зарплаты и уже ее не ждут, пенсии нет и в помине. Разовую помощь - 1800 гривен - те, кто не умер и не уехал, еще могут получить. Но, хотя денег не платят, люди держатся на рабочих местах, просто боясь их потерять, и окончательно лишиться надежды. Получают немного шахтеры, работающие на частных шахтах, возможно, кто-то еще.

Воды нет, ее закупают в магазине, а вечером иногда дают на час-два. Гуманитарными грузами торгуют почти открыто, жители и не ждут ничего оттуда. Есть какие-то небольшие подачки отдельным учреждениям. Но, говорят, после каждого российского гумконвоя через два дня бухают снаряды.

"Грады" устанавливаются прямо рядом с домами, и все знают, где базируются российские войска. Поэтому «ватников» в нашем понимании здесь трудно себе представить. Кинотеатр "Украина" здесь переименован в "Русь", но электричество украинское, и за пенсиями ездят в Украину, хотя сейчас это достаточно сложно - при новой пропускной системе людям приходится пробираться через Россию. Но все равно как-то ездят.

В ЛНР почти не играют - не до того. Всей этой символики, которой месяц назад было полно, сейчас гораздо меньше, хотя приток российских сил не прекращается. Впрочем, российские флаги висят открыто - на казачьих блокпостах, на здании СБУ и не только. Ходят страшные мифы о диверсантах. За интерес к чему-либо связанному с войной (а это здесь практически все), а особенно за фотографирование, можно дорого заплатить.

Люди привыкли жить в другой реальности, где твой дом может разрушиться в одну минуту, где твоих соседей убивает на автобусной остановке и человек, с которым ты говорил пять минут назад, превращается в кровавое месиво. Разрывы похожи на гром, даже застольный тост появился: "за гром обыкновенный". Но обстрел заканчивается, разбитые окна заделывают, ставят цветы. Люди хотят жить, хотят во что-то верить. Некоторые пенсионеры верят в золотой век, вспоминая советское время и колбасу за два двадцать, а кто-то и в далекого Путина, который поможет все вернуть, но большинство просто хотят, чтобы в них не стреляли.

Конечно, есть те, кто против российской оккупации, и их тоже немало. Но здесь знают о подвалах ФСБ, в которые здесь попасть просто (человека, следующего за военной машиной, принимают за шпиона, человека, забывшего паспорт, избивают до полусмерти). Жизнь продолжается, а люди все исчезают в пасти войны. Есть слух, что убитых солдат сжигают за рекой: по утрам там специфический запах. Это чьи-то дети, обманутые, преданные. Один Бог знает меру вины каждого. Нищие буряты, бывшие зеки, которые не знают, куда себя деть, российские срочники - мало ли еще кто. Смерть равняет всех. Но невозможно скрыть кражи машин, которые иногда, попользовавшись, возвращают, поборы в пользу "ополчения" на блокпостах. У всех на глазах стычки между местными военизированными группами, установки "Град" и российские военные. И между всеми этими шестеренками мучаются живые люди. Женщина с 14-летней дочерью-инвалидом на восьмом этаже каждый раз сама на руках спускает ее вниз для прогулки. Оставаться страшно, но и ехать куда-то с больным ребенком в такое время страшно.

Ситуации и люди разные, но тех, кто остался, соединяет взаимная солидарность попавших в беду. Люди не бросают своих близких, да и просто не хотят остаться без крыши. Можно ли обвинить их в этом? Женщина-волонтер, знающая в своем квартале не только каждого человека, но и каждую собаку и кошку, координирует обмен гуманитаркой: все необходимое носят из одного двора в другой. Все пытаются подбодрить друг друга, убедить, что все это скоро закончится. Часто люди готовы отдать последнее и видят смысл своей жизни в помощи тем, кому еще хуже. Но многие не выдерживают.

Мы были с лекарствами в психиатрической больнице, где есть и тяжело больные, и брошенные старики, и просто люди, которых война сделала абсолютно беспомощными. Им не хватает элементарного - пищи, лекарств. Главврач делает все что может, сам бедствует. Война, безвременье. Жизнь остановилась даже в тюрьме. Заключенные здесь не могут выйти по УДО, потому что судов вообще нет. Но кто-то и здесь обретает веру, начинает новую жизнь: протестантские пасторы посещают зеков, говоря им, что есть Бог, что и у них есть надежда.

Люди живут везде, они женятся, рожают детей, люди просто хотят жить. И они имеют это право: выходить на улицу и не бояться. Почему именно они платят своей жизнью и жизнью своих близких? Кто-то из них верил провокаторам, выходил на фальшивые путинские митинги. Но не слишком ли высока цена? Уже в автобусе, возвращаясь обратно, я слышала телефонный разговор старушки с ее дочерью: "Уходи в подвал. Убери паспорт, деньги, и уходи..." Почему вот такие, как она, должны отвечать за эту войну? Почему не кто-нибудь другой? Этого нельзя ни понять, ни принять. Им нужна наша помощь. Люди, живущие на территории, оккупированной российскими войсками, заложники ситуации, за которую ответственны и мы.

"Перед лицом внешней опасности, - сообщил нам всем главный коммунист страны тов. Зюганов, - наступает время признать всем: антисоветизм есть форма русофобии, а воюющий с советской историей - откровенный враг России".

Мне больше всего нравится тут, конечно, "признать всем". Вот просто-таки всем!

Еще, конечно, не может не понравиться то, что «воюющий с советской историей - откровенный враг России». С историей, а также с географией, грамматикой, логикой не воюет никто кроме коммунистов и фашистов. Вообще-то историю обычно изучают, а на ее трудных уроках учатся. Или, как в данном случае, не учатся.

Ну, а насчет того, что "антисоветизм есть форма русофобии", это я уже слышу и читаю довольно давно. Это уже, как говорится, тренд такой. И это ничего, что слово "русофобия", в отличие от "антисоветизма", в общем-то, решительно ничего не означает.

То есть вообще-то оно, это слово, конечно, что-то означает. Означает оно что-то вроде иррациональной неприязни ко всему (именно ко всему), что маркируется словом «русский» или «российский». Человек, говорящий «я не люблю русских», или «я ненавижу Россию», или «мне ненавистен русский язык», и есть русофоб. И не более того.

Попутно замечу, что я лично русофобов именно в этом, то есть единственно возможном значении этого слова никогда не встречал. Я не утверждаю, что их не существует, - существуют, конечно. Точно так же, как существуют антисемиты, американо-, германо-, украино- или франкофобы. Я всего лишь говорю, что я таковых не встречал. Повезло, наверное.

С «антисоветизмом» как раз все понятнее. Потому что "советизм" - это все-таки некая определенная идеология, некий образ жизни и модус социального поведения. А потому и вполне возможен "антисоветизм", которому я, например, привержен давно и прочно. И ничего пока не случилось такого, что бы хоть как-то эту мою приверженность поколебало. Уж скорее наоборот.

Но если бы и мне вдруг захотелось употребить слово «русофобия», я бы спросил у господина-товарища Зюганова: «А если, как вы утверждаете, антисоветизм - это форма русофобии, то рискнули бы вы назвать русофобами те миллионы русских людей, которые в годы Гражданской войны с оружием в руках воевали и гибли именно за Россию против захвативших ее «совдепов»? Это всего лишь один пример, а их вообще-то много».

И, опять же, если и употреблять слово «русофобия», то придется «признать всем», что русофобами прежде всего являются те, кто полагает, будто Россия не заслужила и не выстрадала ничего кроме убогого «совка». Вот уж что действительно оскорбительно для страны и для ее народа!

Что же касается «внешней опасности», то да, она и правда имеет место. Но на сегодняшний день эта опасность угрожает не столько России, сколько соседним с Россией странам. И исходит она именно отсюда, увы. И это тоже придется «признать всем». В том числе и в России.

Придется, никуда не денешься. Хорошо бы не слишком поздно.

Мой конфликт с Анатолием Артюхом, помощником депутата Виталия Милонова, начался с того, что он зашел на мою страницу и стал критиковать мою миротворческую позицию. Я спросил его, почему Христос не призывал к войне с Древним Римом. Если мы противостоим США, которые частично христианские, то Рим больше был достоин военной агрессии: он был полностью языческим, там толерантно относились к гомосексуализму, к тому же, он оккупировал Иудею. Но Христос не проповедовал восстание.

Напомнил я и слова первосвященника Каиафы: "Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб", которые он произнес в ответ на опасения священников и фарисеев: "Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом". Я спросил, не оказывается ли, что точка зрения Каиафы перекликается с его антизападными взглядами.

У Артюха это вызвало ярость. Он сказал, что я предатель.

Но главное в нашем споре - это то, что я всегда говорю, что война эта братоубийственная, а наша позиция, позиция православной церкви, в том, что мы над схваткой, служим умиротворению. Артюх резко против, он считает, что это война русских против фашистов, надо убивать врага.

Он утверждает, что я как священник выступаю с политическими декларациями, а я, напротив, выступаю с миротворческими заявлениями. Это неотъемлемая часть священнической миссии.

В воскресенье Артюх прислал мне ультиматум, в котором угрожал, что, если я не уйду из Церкви сам, он будет добиваться запрещения в служении "на основании многочисленных обращений прихожан и священников". Вот цитата: "Вы как все Христианские пацифисты считаете, что Иисус Христос был пацифистом и наставлял в этом учеников. Вот поэтому я и посоветовал Вам определиться с вероисповеданием и местом жительства. Судя по всему Вы в Православной Церкви человек случайный. Так как в настоящее время пацифистских взглядов придерживаются баптисты (на постсоветском пространстве - евангельские христиане-баптисты), а также пятидесятники, адвентисты, меннониты, мессианские евреи и прочие либероидные секты".

Затем он сам пришел в Троице-Сергиеву пустынь, где я служу, вместе с пятерыми своими помощниками. После службы у нас состоялась еще одна насыщенная дискуссия. Они меня спрашивали: как ты не видишь, что Америка ведет против нас войну? Я говорю: как она может вести войну, если Запад надавал нам столько кредитов под такой смешной процент? Один из них сказал, что это такая хитрость Запада. Другой говорит: нет никаких кредитов, это клевета, наше государствво свободно от кредитов.

Анатолий Артюх заявил обо мне: он не видит очевидного - что вражеские щупальца душат нас, надо воевать, умирать под Москвой. Вы, сказал он мне, общаетесь с либералами, русофобами, укрофилами, они все пишут у вас на странице. Но на моей странице и меня обвиняют, ругают, я не стираю ничего. Христос же обедал с блудницами, а мытари вообще национал-предатели: они собирали налоги для римской власти, оккупационной власти. Нынешние национал-предатели не собирают же налоги для США...

На прощание они пообещали организовать против меня обращение к патриарху, митрополиту и в ФСБ, потому что я "предатель Родины".

Помощник депутата действует только по распоряжению депутата, поэтому его ультиматум неизбежно воспринимается как официальное заявление представителя государственной власти. А депутат Виталий Милонов к тому же ответственный за связи с религиозными организациями. Требовать в буквальном смысле что-то в РПЦ они не могут, но у них есть каналы административного давления, и они могут их применить. Это, несомненно, резкое нарушение принципа свободы Церкви. Представитель власти требует наказания священника за его убеждения. Это противоречит правилам церкви, канонам, Конституции.

Даже если меня запретят в служении, я буду добиваться пересмотра дела. А выходить из РПЦ я и вовсе не собираюсь.

В мае на меня уже оказывалось давление. 1 мая православные на Невском проспекте устроили пикет против вражды с Украиной, и я держал украинский флажок. Нас было всего четыре человека. Я служил тогда в храме Преображения Господня на улице Орбели, и несколько прихожан (их было немного, но ярость их была сильна) добились моего решения о переводе в Троице-Сергиеву пустынь в Стрельну, лишив меня церковной зарплаты. Последнее меня не беспокоит, потому что я по будним дням работаю на своей обычной работе, а служу по выходным.

Церковь должна оставаться над схваткой и пытаться примирить стороны. В Церкви все-таки меньше влияние милитаристской пропаганды, чем в обществе в целом. Священник с амвона говорит о любви, о прощении, грехах. Эта проповедь идет вразрез с тем, что насаждается в обществе. Православные люди сейчас почти перестали смотреть телевизор (они и раньше не смотрели). Конечно, милитаристская пропаганда проникает, но в меньшей степени.

Патриарх Кирилл говорил, что это война междоусобная. 18 июля он сказал Путину, что относится к этому конфликту как к междоусобной войне наподобие войн древности. Каждый день читается в церкви молитва о мире на Украине, в молитве война также называется междоусобной.

А я лично считаю ее и братоубийственной.

Мои оппоненты, и не только они, спрашивают меня: а вы что, считаете, что Россия напала на Украину? Я отвечаю: мы, православные, нашей ненавистью и яростью спровоцировали эту войну и поэтому виновны. Они говорят: так Путин виноват? Для нас, православных, говорю я, это не столь важно, а мы, все общество, виноваты в ненависти, которая стала причиной. Мы должны смотреть на свои грехи, и я обязан видеть грех и говорить: это грех. Это не политическая трактовка, это миротворческое заявление.

Все-таки удивительно, что присудили мне такой скромный срок, всего 10 суток, за наш довольно удачный поход с баннером на Лубянку - в поддержку Надежды Савченко и других пленников Путина, а также против войны с Украиной. Раньше всегда старались выдать по максимуму. Еще троим арестованным выдали по "пятнашке", а Александру Шелковенкову и вовсе 45 суток - у него были недавно задержания. Совсем с глузду сбились, охальники.

Мы, разумеется, заранее были готовы к арестам, причем даже более массовым. Ведь за акцию 9 мая 2013 года с перекрытием Тверской "Смерть кремлевским оккупантам" арестовали всех без исключения (14 человек, насколько помнится). А здесь тактику избирательного устрашения в ход пустили. С немыслимыми сроками, однако "уголовок" заводить пока не стали. Хотя пытались, о чем скажу ниже.

Нас, конечно в тот день ждала на Лубянке засада из мусоров и тружеников московского центра "Э". И автозаки у них уже пришпоренные стояли. Окопный, его неизменный представитель, посетил со своими соколами и Тверской ОП, и "Китай-город", куда нас раскидали после акции, отпускал свои дебильные шуточки. Он отлично знает и в лицо, и по именам большинство из нас. Вот "эшники" и выбрали кое-кого из нас для ареста. Не напрасно же за нами таскались.

Едва Окопный вымелся из "Тверского", где находились Ира Калмыкова, Катя Мальдон, Михаил Удимов, Константин Гудимов и я, как откуда-то вынырнул очень наглый "сотрудник угрозыска" (так он отрекомендовался), который начал пытаться поочередно то Удимова, то Мальдон, то меня силой вытаскивать из зала, чтобы "побеседовать". Знаем мы, чем эти "беседы" под протокол оборачиваются: уголовным сроком. Пришлось сражаться. Сдвинуть ряды стульев, забаррикадироваться у окна, сцепиться. А также поднять дикий крик и грохот, что тоже отпугивает нечистую силу. Только так и отбили атаку. Инициативный придурок поорал, попугал и ушел несолоно хлебавши.

По прошествии трех часов мы поднялись и пошли на выход, тем более что бумажки на нас полицаи уже составили (по статье 20.2, насколько мы поняли). Но у выхода на волю нас ждала очередная засада в виде пикета из мусоров, преградивших нам путь. Было заявлено, что у нас у всех статья 19.3 (неповиновение полиции) и что мы остаемся на ночь - до суда.

Общественный защитник Алла Фролова, которую с водой и едой не пускали к нам в течение трех часов, наблюдала, как грубо растаскивали нас, усевшихся в сцепку у входа, по камерам. Нам рвали одежду, унижали, хамили. Телефоны изымали с применением болевых приемов и угроз, причем шмонали нас всех, женщин тоже, исключительно мужские особи. Лезли лапами прямо в джинсы для изъятия средств связи.

После такого обхождения мы объявили им голодовку (все, кроме Миши Удимова), даже воду в сердцах в коридор выкинули с проклятьями. За буйство нас до утра не выпускали в сортир. Зря мы им в углу нужду не справили, сволочам. Надо было забыть о хорошем воспитании.

На следующий день в Тверском "суде" из нашей пятерки приговорили к суткам, к счастью, только меня. Судья Мустафина (я села к ней спиной и на вопросы не реагировала) очень обиделась на мое невнимание и велела приставам поднять меня, развернуть к ней лицом и держать так силой. Тут уже мне пришлось послать судью громогласно к черту, вместе с ее адовым судилищем, а также заявить о голодовке с момента задержания в Тверской мусарне. Друзья, находившиеся в зале, встали на мою защиту, и Мустафина отступила в свой кабинетик. Через 15 минут приговор был готов.

Вспоминается пушкинское: "В России нет закона, а столб, и на столбе - корона".

Конечно, этот ловкий закон (212.1 УК ), практически гарантирующий пикетчику, даже одиночному, посадку до пяти лет после второго-третьего винтилова, а также штраф размером в цену московской квартиры, создает ситуацию истребления последних протестных трепыханий. Ведь даже и на 45 суток, подобно Саше Шелковенкову, присесть в исправительный дом мало кто захочет. Выражать мирное несогласие стало уголовно опасным деянием. Удастся ли нам еще создать столь массовую несанкционуху, как 26 января, не знаю, не уверена... Но вот что получается: "санкционированно" ты выходишь или нет - неважно, результат одинаков: длительный арест, перспектива уголовного дела и огромный штраф вдогонку.

Была надежда, что рано или поздно к Минобороны или на Красную площадь выйдут матери и отцы тех новобранцев, которых в военкомате угрозами, шантажом и избиениями вынудили подписать контракты и отправили на убой на передовую, в луганско-донецком направлении. С перспективой оказаться вскоре зарытыми под порядковым номером, без имени (ведь у нас до сих пор никакой войны с Украиной нет). А ведь многие и могилы не удостаиваются : попросту валяются их тела подолгу где-то на дороге или в морге, обгоревшие, изуродованные, неопознанные и никому не нужные. Как отработанный материал. Их еще нередко сжигают в мобильных крематориях.

Однако ни одного родительского пикета у Минобороны замечено пока не было... Говорит им Тараканище: "А приведите-ка ко мне ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю". И ведут, покорно ведут, не пикнут даже. За свою родительскую лояльную шкурку, похоже, больше беспокоятся, чем за любимых чад. Другого вывода тут не сделаешь.

И рейтинг организатора всех наших ужасов и бедствий - войны с братским некогда народом, обвала рубля, обнищания, безработицы, умерщвления медицины, бизнеса, экономики - по-прежнему растет и крепнет. Даже если "Левада-центр" и привирает в своих оценках, очевидно одно: гражданам угодили подарком в виде аннексированного Крыма... Великоросский народ стопроцентно заслуживает вот такого же, как они сами, грандиозного фюрера Путина. Иначе сейчас на улицах случались бы не маленькие пикетики, а была бы уже большая нескончаемая стачка. Не знаю, что может спровоцировать такую стачку: голод ли, как в СССР, либо передислокация героев ЛНР и ДНР в Москву и ее окрестности - вместе с грабежами, стрельбой и переделом собственности и власти... Мирного финала у этого фашистского режима не будет. И все-таки поскорее бы этот финал настал.

В спецприемнике № 2 ("Мневники"), куда меня отправили отбывать наказание, я продолжила начатую нами 26 января голодовку. Когда я отказалась сходить на беседу к начальнику заведения товарищу Сухову, подполковнику, он явился лично, глубоко возмущенный моей забастовкой, и пригрозил отправить меня в изолятор. В ответ я немедленно написала ему бумагу, в которой потребовала перевести меня в изолятор, так как я на голодовке, а вокруг все едят и курят. И еще включают радио со смертоубийственными песнями. Я потребовала также освобождения Надежды Савченко, присвоения ей статуса военнопленной. И вообще освобождения политзаключенных, которые все являются пленниками, заложниками Путина и его банды.

Конечно, такие обороты речи разозлили в "Мневниках" многих патриотов. "Савченко - наводчица, из-за которой убили наших журналистов, а она тут из-за нее голодовки устраивает", - то и дело доносилось из коридора. В наказание все эти дни мне приносили горячие завтраки, обеды и ужины и с улыбкой ставили передо мной на стол. "У нас так положено", - отвечали они на мою реплику, что это пытка едой.

Вообще, не стану наговаривать - обращались со мной бережно. Мерили давление, справлялись о здоровье, предоставляли телефон и даже дали свидание с другом. И всего десять дней без еды, на воде - это скорее разгрузочная диета, а не смертельный бой, как у Надежды Савченко.

55 дней голодовки - вот это страшно. А всякие там Пушковы в ПАСЕ ставят на кон ее жизнь, торгуясь об ослаблении санкций. Фашисты и есть.

Не знаю, как именно получится действовать в таких опасных для жизни и свободы условиях, но политзаключенные были и остаются для нас приоритетом. Их надо поддерживать, защищать. Всеми возможными способами. Не давать кремляди зачистить площадку. Ни Красную, ни Лубянскую...

Россия будет свободной.
Лубянка должна быть разрушена.
Смерть фашистской империи Путина.
Слава Украине.

Пока не стали известны детали мирного плана, который везут Олланд и Меркель, хочу высказать несколько общих соображений.

1. Никакое мирное урегулирование в Донбассе невозможно без четкого, конкретного графика полного разоружения вооруженных формирований рашистско-фашистских мятежников и полной ликвидации созданных ими квазигосударственных структур. В обмен на это им может быть предложена амнистия и легализация в качестве мирного, парламентского политического движения, но не более. Сохранение на неопределенный срок контроля вооруженных рашистско-фашистских банд над частью территории Донецкой и Луганской областей гарантирует провал любого мирного плана. Рашистско-фашистские «республики» в принципе не созданы для какой бы то ни было формы мирного существования. Они созданы для перманентной войны со всей остальной Украины, для разрушения ее государственности. Недаром они пишут на своей бронетехнике «На Киев!», «На Львов!». Вне выполнения этих функций они существовать вообще не могут.

2. Не существует такого пряника, в обмен на который Путин согласится ликвидировать пиратские «республики», вывести с Донбасса свои войска и вооружения, закрыть границу для «добровольцев». Надежды купить у него это согласие обещаниями не брать Украину в НАТО - иллюзия. Путин таким обещаниям не поверит и правильно сделает. Ни один западный лидер не может гарантировать Путину выполнение таких обещаний хотя бы потому, что, в отличие от России, власть в западных странах действительно может смениться на выборах. Заставить Путина уйти с Донбасса может не пряник, а только кнут. Таким кнутом может быть угроза либо экономического краха, либо военного поражения российской армии и выступающих в качестве ее прикрытия рашистско-фашистских мятежников. Либо угроза того и другого вместе.

3. Любое даже самое временное перемирие без немедленного освобождения Надежды Савченко есть предательство и капитуляция перед Путиным.

Однажды вы забудете достать из продуктовой тележки масло. Необязательно, что вам будет при этом 80 лет. Вам может быть и 18, 32, сколько угодно. У меня такое было несколько лет назад. Не в "Магните", в каком-то другом супермаркете. Никто не соглашался выслушать, что мы случайно не выгрузили покупки из второй тележки, никто не позволял вернуться и заплатить. Объяснить ситуацию пытались сразу несколько человек, громко, внятно. Спасло чудо, в нашей компании была девушка из Финляндии. Ее звонкий изумленный английский так подействовал на нервы охранников, что они махнули рукой и приняли деньги.

У пожилой женщины, которую утащили в полицию, перепугав в буквальном смысле до смерти, возможности объясниться не то что на английском, а даже и на русском не было. А не надо было забывать про масло!

...А однажды вы будете работать кассиром в продуктовом супермаркете и случайно нажмете лишний ноль. Ваша недостача будет измеряться десятками тысяч, и хорошо, если директор поможет аннулировать спорный чек. Или вы заденете локтем ящик со стеклянной посудой.

Понятно, что слушать объяснения самого директора магазина по неправильно заполненным документам в налоговую тоже никто не будет, даже если никакой выгоды обнаруженные случайные ошибки ему не дают.

Или вы будете работать не в продуктовом магазине, а продавать, например, цифровую технику. Руководство в нарушение всех правил не даст вам напарника, а когда вор, маскировавшийся под покупателя, треснет вам по голове, отнимет телефон и убежит, у вас его вычтут из зарплаты. Не надо было показывать телефона без залога.

Или вы вообще не будете работать, а будете в поездке. Оставите случайно свое страховое свидетельство в одной сумке с ненужными вещами, а потом эту сумку уже не найдете. И когда вы захотите официально устроиться на работу... в общем, удовольствия будет мало. Потому что в этом регионе вы не зарегистрированы, а поехать домой за новым свидетельством вы не можете. А не надо было разбрасываться документами!

Или же вы сдадите паспорт на регистрацию, а в это время не сможете получить посылку с теплыми вещами, потому что сотрудник почты не имеет инструкций выдавать посылки по справке из полиции. Ждать почта тоже не будет. Не надо было зиме наступать, когда у вас паспорта при себе нет.

Или вам напишут в техосмотре не ту цифру, а остановят машину через пару тысяч километров. Или ребенок забудет взять сменку в школу, или невовремя захочет в туалет.

Вы можете этот список продолжать до бесконечности. И те покупатели, что стояли в очереди, когда бабулю сдавали ментам (а это действие явно было продолжительным), могут рассказать тысячу таких историй. Потому, наверное, они и не удивились, не вмешались.

Я старательно сейчас избегала слов о политическом режиме. Просто как он может быть другим, если вы с детского сада до могилы не имеете права даже на случайную ошибку? Хоть умрите.

Принят федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» - так называемый «закон о спайсах».

По новому закону некие вещества могут быть временно, на срок до двух лет, включены в создаваемый реестр новых потенциально опасных психоактивных веществ, их свободный оборот запрещается. Решение о включении в реестр принимает ФСКН. Затем либо «потенциально опасные» переносятся правительством в перечень наркотиков, либо ФСКН исключает их из реестра.

Какие именно вещества подлежат внесению в реестр? Согласно дополнениям в закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», в реестр «включаются вещества, вызывающие у человека состояние наркотического или иного токсического опьянения, опасное для его жизни и здоровья, в отношении которых уполномоченными органами государственной власти Российской Федерации не установлены санитарно-эпидемиологические требования либо меры контроля за их оборотом». При этом для включения в реестр должны иметься сведения о фактах потребления вещества, «которые должны быть подтверждены результатами медицинского освидетельствования лиц, находящихся под воздействием этого вещества». Условием попадания в реестр являются, таким образом, как минимум два медицинских случая.

За оборот новых психоактивных веществ, включенных в реестр, устанавливается ответственность, но менее строгая, чем за сбыт наркотиков. Уголовно наказуем только сбыт новых веществ и действия, совершаемые в целях сбыта. Приобретение, хранение, изготовление для собственного употребления не наказуемы ни уголовно, ни административно, независимо от количества вещества (хотя понятно, что большие партии рассматриваются как приобретаемые и хранимые в целях сбыта). За сбыт новых веществ предусмотрено уголовное наказание, не связанное с лишением свободы, если эти деяния совершены не в группе и не повлекли тяжкого вреда здоровью или смерти потребителя (это часть первая статьи 234.1 УК, санкции - штраф от 5 000 до 30 000 рублей либо ограничение свободы до 2 лет). Если распространение вещества осуществлялось группой лиц по предварительному сговору или нанесло тяжкий вред здоровью, наказание предусмотрено в виде штрафа, обязательных или принудительных работ либо лишения свободы от 2 месяцев до 6 лет (часть вторая). При организованной группе, а также при наступлении смерти человека наказание - лишение свободы до 8 лет (часть третья).

Хотя приобретение и хранение сами по себе не наказуемы, за потребление веществ, включенных в реестр, введена административная ответственность такая же, как за потребление наркотиков: штраф от 4 до 5 тысяч рублей либо административный арест до 15 суток. Как и в связи с потреблением наркотиков, человек освобождается от ответственности за потребление новых веществ при согласии пройти лечение и реабилитацию и также отвечает по статье 6.9.1 КоАП за уклонение от лечения.

Все это было бы относительно разумно - но при одном условии: если бы существовали хоть какие-то более или менее распространенные вещества, определенно подлежащие включению в реестр.

Как? А спайсы? Курительные смеси? Из-за них-то ведь и принимался в сверхсрочном режиме этот закон, и депутат Яровая, как Жанна д’Арк, призывала к спасению гибнущей нации.

И в самом деле, опасные курительные смеси получили широчайшее распространение и вышли в России на первое место по уровню потребления среди психоактивных веществ. Действительно, большая часть спайсов формально не была включена в перечень наркотиков и как бы не была запрещена (так как химическая формула таких спайсов не полностью совпадала с включенными и постепенно дополнительно включаемыми в перечень наркотиков). Такие смеси или «соли» преподносились изготовителями и продавцами как якобы легальные. В ненаказуемости оборота этих веществ активно убеждали как их производители и продавцы, так и руководство ФСКН, причем официально, в СМИ. Если первые, особенно на низовом уровне распространения, иногда искренне заблуждались насчет легальности своего товара, то чины наркополиции не могли не знать, что говорят неправду, так как уже несколько лет все такие вещества автоматом попадают в разряд «производных» или «аналогов» веществ, включенных в перечень наркотиков. Наказание за производные и аналоги такое же, как за наркотики. И сидит за производные добрая половина осужденных по «народным» статьям 228, 228.1, 229.1 УК, то есть не только за сбыт, но и за приобретение, хранение, контрабанду. Сроки при этом зверские, так как практически любое продаваемое и приобретаемое количество смеси тянет на крупный размер, который для синтетического каннабиноида JWH (наиболее распространенного компонента спайсов) составляет 0,25 г. При этом повсеместно существует поддерживаемая судами практика определения размера не по активному веществу, а по всему весу смеси, с учетом нейтральных наполнителей. А значит, приобретение пакетика спайса без цели сбыта - это часть вторая статьи 228 (от 3 до 10 лет лишения свободы).

Еще хуже с контрабандой. Вот классический сценарий: наивно заказывая через интернет «не запрещенные», снабженные какими-то сертификатами смеси, даже «на пробу» продаваемый минимум, и не зная при этом, что товар поступит из-за границы, человек задерживается на почте по части третьей статьи 229.1 (от 10 до 20 лет лишения свободы).

По сути общество и, будем считать, законодатель, были введены в заблуждение насчет отсутствия юридического механизма для уголовного преследования за любые спайсы. Другое дело, что механизм этот был негодным. Осужденные за производные пытались обжаловать правительственное постановление о производных в Верховном суде как незаконное - но проиграли.

Новый закон адекватнее и гуманнее. Будет ли он работать? Что делать с последствиями вранья?

Очевидно, что изначально, когда возникла проблема курительных смесей, надо было либо принимать такой закон, как сейчас, либо оставлять все как было, дополняя новыми модификациями перечень наркотиков. Теперь же правовой выход один. Необходимо исключить понятие «производные» из правительственных постановлений № 681 и 1002 и далее действовать в соответствии с новым законом, по его процедуре. Следствием этого будет - должен быть - пересмотр всех уголовных дел, связанных с веществами, не включенными на момент совершения вмененных деяний в перечень, - пересмотр в соответствии с новым законом.

Если оставить производные в перечне наркотиков, налицо сверхкоррупционная схема: для одних и тех же веществ одновременно будет существовать два юридических режима - мягкий и жесткий. Например, приобретение в крупном размере может оказаться либо наказуемым на срок до 10 лет лишения свободы (если вещество признают производным наркотика), либо вовсе не наказуемым (если то же самое вещество запишут в реестр новых потенциально опасных психоактивных). Тем более нетерпимым будет такое положение, когда осужденные за спайс вчера останутся на много лет в колонии строгого режима, а те, кого будут судить за такое же вещество с одной измененной молекулой завтра, получат год условно.

Сегодня я и Алексей Соколов, эксперт Фонда защиты прав заключенных, приехали на заседание Стародубского районного суда, где рассматривались жалобы Сергея Кривова к руководству колонии. Кривов выдвигает порядка десяти требований, а основная его претензия в том, что его обращения и жалобы остаются без ответа.

То, что происходило в суде, нас удивило. Оказалось, что судья Геннадий Гарбуз сам несколько дней назад посетил Кривова в колонии, поговорил с ним, принял от него дополнительные требования, помог оформить доверенность на Соколова, дал указание начальнику колонии, чтобы тот эту доверенность и другие бумаги принял... Он также объяснил Кривову, что не может обеспечить его присутствие на заседании суда, потому что рассмотрение гражданских дел с участием заключенных не практикуется, а устроить видеоконференцию в Стародубе нет технической возможности: в суде стоят довоенные стулья, сам городок скорее напоминает село.

В моей практике никогда такого не было, чтобы судья сам ходил к осужденному. Возможно, причина в резонансе, или же, например, сотрудников суда впечатлило наличие в деле московского адвоката. Нас встретила секретарь, сразу же приняла документы, а затем и сам судья Гарбуз позвал, сказал, что рассмотрение сегодня не состоится, заседание будет 18 февраля - и как будто извинялся, что дело затягивается.

Извиняться, конечно, было не за что. Суд решил запросить дополнительные документы и даже допросить оперативного сотрудника колонии (мы пока не знаем, о чем) - а это в наших интересах. Сейчас в материалах есть журнал регистрации жалоб, в котором зарегистрировано только одно заявление от Кривова, тогда как он подавал десятки бумаг.

С того момента, как Сергей туда прибыл летом прошлого года, до ноября, когда я его навестила, ни одна его жалоба, ни одно письмо, ни одно ходатайство из колонии не уходили. Личные письма возвращались к нему без объяснения причин, а на заявления с просьбой указать причину цензурирования ответа не было. Ничего не ответили Кривову и на письменную просьбу перевести на облегченные условия содержания. С ним не был заключен трудовой договор, и ему до сих пор не выплатили деньги за работу. Все то время он был отрезан от внешнего мира.

Сейчас ситуация начала меняться. После ноября он получил более 200 писем и открыток, но мы до сих пор не знаем, уходят ли письма от него, а жалобы по-прежнему остаются без ответа.

Впрочем, после визита судьи новые требования попали в суд буквально за день. Мы навестили и самого Сергея. Выглядит он хорошо, передавал всем приветы... Чуть ранее он написал заявление, чтобы его перевели в безопасные условия. Сначала ему угрожали сотрудники колонии, затем начали поступать угрозы и от осужденных: мол, из-за тебя нас шмонают, жить не дают. Чтобы не усложнять жизнь другим зекам и чтобы к самому Кривову претензий не было, он попросил о переводе.

В настоящее время он в помещении один, постоянно находится под видеонаблюдением. Его условия фактически приравнены к ШИЗО. У него отобрали вещи и продукты, запретили пить кофе и чай, выдали робу ШИЗО. В камере, где он содержится, есть только скамейка и кровать, которая на день пристегивается к стене.

Соколов поговорил с замначальника, а потом и с начальником колонии, и нас уверили, что мы все не так поняли, пообещали вернуть вещи и продукты, заявили, что Кривов может пить чай и кофе, и обещали поставить тумбочку в камеру. Разве что заявили, что нет возможности предоставить телевизор.

В прошлый наш приезд с нами разговаривали рядовые сотрудники, теперь разговаривает руководство... Пожалуй, они поняли, что мы не отстанем, а Сергей не перестанет писать жалобы.

Многодетная мать Светлана Давыдова, обвиняемая в государственной измене (ст. 275 УК РФ), освобождена под подписку о невыезде. Эту новость восприняли как свою победу тысячи человек, которые подписывались под обращением к Владимиру Путину, организовывали работу команды защиты, передачу заключенной предметов первой необходимости, распространяли информацию об этой истории. Чтобы попавшей в беду помочь женщине, объединились люди самых разных убеждений и взглядов на взаимоотношения России и Украины.

Но не стоит забывать, что победа эта относительная и частная. Осталось само обвинение. Уже немало сказано о том, что ФСБ, возможно, хочет создать прецедент и опробовать на практике принятую в 2012 году новую редакцию 275-й статьи УК, расширенно трактующую понятие государственной измены. И не исключено, что появятся новые дела и "фигуранты".

Я же хочу сказать о мере пресечения в виде содержания под стражей, чрезвычайно популярной среди отечественных следователей и судей, несмотря на то что в современном законодательстве существует масса других вариантов, а множество российских следственных изоляторов, по данным правозащитников, переполнено.

Следователь ФСБ Михаил Свинолуп первоначально настаивал на заключении Светланы Давыдовой под стражу, указывая на тяжесть вмененного ей деяния, и Лефортовский районный суд Москвы ходатайство удовлетворил. При этом суд, видимо, не заметил, что перед ним мать семерых детей, да еще и кормящая. Получилось то, что получилось: крайне неприглядная история, которой, похоже, устыдились даже ее инициаторы.

Европейский суд по правам человека уже неоднократно указывал: для избрания или продления меры пресечения в виде содержания под стражей недостаточно одной только тяжести предъявленных обвинений. Об этом сказано, например, в постановлении по первому делу Алексея Пичугина, вынесенном еще в октябре 2012 года, которое, кстати, по мнению адвокатов Пичугина, не исполнено до сих пор.

Содержание под стражей не просто применяется повсеместно взамен альтернативных мер пресечения, предусмотренных российским УК. Оно, вопреки закону, используется как мера наказания и давления. И это в отношении людей, которые еще не осуждены и могут быть оправданы судом.

Свежий пример - дело физика из Обнинска Сергея Калякина. За решеткой его держат уже больше года, хотя обвиняется он в экономическом преступлении. По итогам заседания Мосгорсуда 22-23 января председательствующая Елена Гученкова в очередной раз продлила Калякину арест - до 25 марта 2015 года. К этому времени срок заключения ученого составит 16 месяцев, а между тем судебное разбирательство еще не начиналось - сейчас идет ознакомление обвиняемого с материалами дела.

На заседании следователь Ковальский неожиданно разоткровенничался. Ученый спросил: почему, приводя привычный набор аргументов (обвиняемый может скрыться от следствия, оказать давление на участников уголовного дела и т.д.), Ковальский ходатайствует о дальнейшем содержании в СИЗО Калякина и лишь о домашнем аресте двух других "фигурантов". Блюститель закона ничтоже сумняшеся объяснил: причина в том, что Калякин не признал свою вину, а двое других сделали это и активно сотрудничают со следствием (дали признательные показания, а также показания на Калякина). Суд на использование таких методов следствия никак не отреагировал.

Очевидно, пока людей будут помещать за решетку только потому, что им предъявлены некие обвинения, а они не признали своей вины, нас вновь и вновь будут появляться такие заключенные, как Светлана Давыдова.

Может быть, после грандиозного скандала правоохранители на какое-то время станут несколько осмотрительнее и остерегутся арестовывать кормящих матерей семерых детей. Может быть, это будут, скажем, одинокие слесари в полном расцвете сил. Но пока нам удалось победить лишь следствие, а не причину, имя которой - произвол в правоохранительной и судебной системах.

В пятницу в офис "Гражданского содействия" пришли сотрудница прокуратуры и полицейский с очередной проверкой, а мне вручили требование в понедельник явиться в Мещанскую межрайонную прокуратуру на беседу. Я пошла туда вместе с Михаилом Федотовым, которого, впрочем, к участию в беседе со мной и прокурором не допустили. Прокурор Буянова сказала, что у него нет доверенности и он не может меня сопровождать. Это странно - ведь у нас не закрытое производство, не уголовное дело. Почему глава Совета по правам человека не может присутствовать при разговоре?

Зато Федотова пригласили на другую беседу - с руководством межрайонной прокуратуры. Как я поняла, с ним разговаривали о нашей проверке и объяснили, что это не инициатива Мещанской прокуратуры, а распоряжение свыше.

Действительно, форма этой проверки повторяет все те моменты прокурорских проверок, которые проходили у нас раньше и которые мы на заседании Конституционного суда назвали антиконституционными.

Во-первых, прокуратура утверждает, что не обязана называть предмет проверки. Я убеждена, что она сама его не знает. Если они не знают, что конкретно пришли проверять, так бы и говорили: мы ищем компромат на общественную организацию.

Во-вторых, нереальные сроки. У нас был час, чтобы подготовиться. К нам пришли во второй половине дня в пятницу, но в тот день у нас оставалось много посетителей, и мы были вынуждены отложить подготовку на утро понедельника.

В-третьих, потребовались документы в невероятном количестве и персональные данные. Я принесла основные регистрационные документы. В дальнейшем мы готовы предоставить копии тех бумаг, что они требуют, - к 27 февраля. Оригиналы документов сотрудники прокуратуры могут увидеть, если придут в офис. Относительно документов, содержащих персональные данные, буду советоваться с юристом. Прокуратура утверждает, что по новому закону имеет право получать в том числе и эту информацию, а я в этом не уверена.

Ну и также они просят у меня реестр моих выступлений в прессе, перечень интервью... Этого я, конечно, предоставить не могу. Я порой даю по 3-4 интервью в день, как я могу отследить все радио- и телепередачи, статьи с моими комментариями?

Зачем им нужен такой реестр? Есть такая наука о поведении животных - этология. В ней запрещено задаваться вопросом "зачем?" Зачем птицы облетают земной шар, если в обратную сторону короче? В рамках этологии можно спрашивать лишь "почему?".

Почему прокуратура решила устроить эту проверку? Потому что им приказало начальство, а начальству приказало его начальство, или оно так поняло, или их так поняли подчиненные... Иногда выводы делаются по высказываниям, по случайным фразам президента.

Вот зачем закон об иностранных агентах? Зачем закон о "резиновых квартирах"? До того как Путин подписал этот закон, я разговаривала с ним 15 минут, и он согласился со мной, что закон вредный. Но подписал.

Тут нет пользы государству. Мне обидно, что этим занимается столь серьезный государственный орган, с которым вместе мы выигрывали суд против правительства России, когда оно распорядилось прекратить прием документов на компенсации переселенцам из Чечни, и нам вместе с прокуратурой удалось добиться отмены этого распоряжения. Сотни людей получили компенсации. Значит, прокуратура может быть полезной людям.

Еще и решения КС нет по нашей жалобе на незаконность проверок, а прокуратура вновь начинает проявлять силу, не дождавшись. Зачем вы не дождетесь, если КС скорее всего примет решение в вашу пользу? Это несолидно, несерьезно.

Травля меня в Эрэфии вышла на новый виток. В это позорище уже подключили "тяжелую артиллерию" - центральное российское телевидение. Все делается в лучших традициях геббельсовско-киселевской пропаганды: с беспардонной клеветой и чудовищными подлогами.

В моем стихотворение "Украинским патриотам", написанном в основном по-украински, вообще нет слова "русский". Авторы передачи дают свое вольное толкование. У меня в стихотворении присутствует строка, которая в точном переводе на русский звучит так: "Пусть захлебнутся кровью оккупанты..." Не понимаю, где здесь криминал. Разве украинская армия не имеет права оказывать вооруженное сопротивление разного рода бандформированиям, наемникам, покушающимся на территориальную целостность и суверенитет своей страны? Я не верю, что выпускнику МГИМО Пушкову ничего не известно про Будапештский меморандум, а также и Договор о дружбе между двумя странами, по которому Россия обязуется уважать целостность Украины. И откуда авторы передачи взяли, что я сравниваю себя с Иосифом Бродским? Пусть приведут хоть одну цитату. Кстати, даже наша кромская прокуратура еще в прошлом году сняла с меня бредовые обвинения в пропаганде фашизма. Да если бы у них были хоть малейшие основания инкриминировать мне "реабилитацию и оправдание нацизма", то они обязательно ухватились бы за это.

И уже совершенно подлый прием был использован с моим шуточным детским стихотворением про колорадских жуков, которых я в прошлом году собирал вручную (поломалсяопрыскивающий аппарат), а потом их сжигал, положив на развернутую газету. И слово "колорады" ведь написано у меня без кавычек. Но товарищ Пушков и Ко "притянули его за уши" к трагическим событиям в Одессе. Ну и так далее. Что ни кадр, то вранье и передергивание фактов. Эта тележвачка рассчитана на не отягощенный интеллектом зомбированный "пипл", который все "схавает".

Вот фрагмент из передачи Алексея Пушкова «Постскриптум» (24.01.2015), посвященный моей скромной персоне. Неужели председателю комитета Государственной думы по международным делам, главе делегации Федерального собрания РФ в ПАСЕ больше заняться нечем? Или он столь грязным способом мстит "либерасту-белоленточнику" за лишение российской делегации в ПАСЕ права голоса? И ведь прекрасно понимает, что я на него не смогу подать в суд за клевету - он же депутат, пользуется неприкосновенностью.

Теперь только осталось, чтобы со специальным заявлением о моих стихах на Совете безопасности выступил сам Путин.

Из предисловия редактора-составителя:

Борис Стомахин (р. 1974) - российский публицист либерального толка, "профессиональный революционер" (как он сам себя однажды назвал), прославившийся своими радикальными идеями. Политзаключенный, отбывающий уже второй срок.

В своих многочисленных интернетных публикациях он страстно разоблачал ложь, лицемерие и совковость, царящие в российской политической жизни - как в правящих, так и в оппозиционных кругах. Позже, окончательно разуверившись в своей Родине и своем народе, Борис начал призывать уничтожить Россию. В стихах и прозе. На его виртуальные призывы российские власти ответили реальными жестокими сроками. Карцером. Потоком великодержавной драконьей злобы.

Хочу подчеркнуть, что Стомахин начал призывать убивать русских после того, как из первых рук узнал, какие невероятные зверства устроила Россия в Чечне. Око за око.

Борис не только встал на сторону чеченских жертв, он самоидентифицировался с ними. Его пафос, его призывы - это именно пафос и призывы непобежденных, несмирившихся чеченцев. Людей, у которых будановы убили отцов и матерей, замучили братьев, изнасиловали сестер, сожгли дома, загадили землю.
И грузин, которых Россия унизила и обокрала в 2008 году.
А теперь и украинцев...

Стомахин не зовет Русь к топору, он пытается убедить нерусские народы России (когда-то покоренные и придавленные русскими), а также другие народы Земли "уничтожить Россию", потому что, по его мнению, то, что сделала Россия с Чечней, она хотела бы сделать со всем миром. Это можно было бы считать абсурдным преувеличением, но фактический захват Россией Южной Осетии и Абхазии, аннексия Крыма и создание путинцами кровавых бандитских лугандонов в Донбассе доказывают хотя бы частичную правоту Стомахина. Российские "Грады" уже почти полгода убивают украинцев, российские солдаты, подло и трусливо переодетые в форму донецких и луганских сепаратистов, штурмуют украинские позиции на украинской земле. Если бы не упорное сопротивление добровольцев, лежать бы Украине под путинским сапогом...

Критикуя позицию Стомахина, нельзя забывать и то, что позорно развалившийся пращур путинской России - СССР, о котором так горько ностальгирует нынешний ее правитель, изо всех сил пытающийся вернуть его из небытия, - после победы над фашистской Германией не ушел с освобожденных территорий, а оставил там свою армию на полстолетия и устроил сталинские анклавы. Например, в бывшем концентрационном лагере Бухенвальд под Веймаром советские устроили так называемый "Спецлагерь номер два", в котором погибли 7000 человек. СССР всю свою историю терроризировал собственное население и население подмятых им под себя стран, дестабилизировал весь мир, пытаясь любыми средствами расширить сферу своего влияния, посылал куда только мог войска, шантажировал, убивал своих бывших граждан за рубежом, подкупал западных политиков и врал, врал, врал. Врал везде, где можно. Так же ведет себя и современная Россия, ее экспансия ограничена не доброй волей ее правителей и ее народа, а исключительно низкими ценами на нефть. И Стомахин не закрывает на это глаза, как подавляющее большинство граждан России, а вопиет, грозит и насылает на Россию и русских казни египетские... из камеры-одиночки в пермской колонии.

Целью настоящей публикации, однако, не было пропагандировать "жестокие" идеи Стомахина - я категорически против каких-либо насильственных действий против государств и народов. Мне хотелось показать, что под маской исступленного русофоба есть у Бориса и еще что-то, кроме ненависти. Ясный аналитический ум, очевидный пророческий дар, стремление к добру, ранимое сердце. И еще, возможно, самое важное - любовь к свободе и мужество проповедовать то, что думаешь. Невзирая на последствия.

Поначалу я хотел опубликовать только письма Бориса, потом понял, что этого мало, и добавил несколько других его текстов, чтобы дать читателю представление о его публицистике, тюремной прозе и поэзии.

Публикация не претендует ни на академичность, ни на полноту.

На задней стороне обложки, а также на титульной странице текста - рисунки Виктора Корба.

В конце книги я опубликовал несколько рисунков Светланы Гофман, сделанных, так же как и работы Корба, с натуры во время второго процесса Стомахина.

На этой неделе в Лондоне начались слушания по существу "публичного расследования" дела Литвиненко. На первых двух заседаниях прозвучало несколько сенсационных заявлений. Главное из них - история о том, как подозреваемые Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун пытались завербовать повара в лондонском ресторане, чтобы тот помог им отравить Литвиненко.

Юридический советник расследования Робин Там рассказал в судебном заседании о том, что Ковтун поделился со своим приятелем планом убить Литвиненко.

Ковтун ехал в Лондон через Гамбург, где он ранее жил в течение шести лет, работая официантом в ресторане Il Porto. 31 октября 2006 года, за день до отравления, прогуливаясь в районе игровых автоматов Гамбурга, Ковтун разговорился с одним своим старым коллегой, который фигурирует в уголовном деле под псевдонимом "свидетель D2". Ковтун спросил его, не знает ли он какого-нибудь повара в Лондоне, который мог бы "подсыпать яд Литвиненко... Он (Ковтун. - Ред.) сказал, что это очень дорогой яд". Ковтун сказал D2, что Литвиненко заслужил смерть, потому что это "предатель, у которого на руках кровь". D2 решил, что это шутка, и оставил разговор без внимания, а на следующее утро Ковтун вылетел в Лондон. В конце концов он раздобыл номер повара и за несколько часов перед тем, как Литвиненко был отравлен, позвонил ему (проходящему в деле как "свидетель С2") с мобильного телефона Андрея Лугового - об этом свидетельствуют логи телефонных разговоров. Но повар C2 сказал Ковтуну, что не сможет участвовать, потому что занят.

Вторым сенсационным заявлением стала информация, что Литвиненко в действительности был отравлен дважды во время двух визитов Лугового и Ковтуна в Лондон. Это выяснила судебно-медицинская экспертиза, изучив распределение радиоактивности по длине волоса из головы погибшего. Волосы растут с определенной скоростью, а радиоактивность, попавшая в организм, в них откладывается. В волосах Литвиненко обнаружено два района радиоактивности, соответствующих датам 16 октября и 1 ноября 2006 года: в первый раз он получил небольшое, не смертельное количество полония, а во второй раз доза во много раз превышала смертельную.

Эти две даты совпадают с двумя центрами загрязнения радиоактивностью, обнаруженными в Лондоне как раз там, где происходили встречи Литвиненко с Луговым и Ковтуном, - 16 октября в офисе компании "Эринис" и 1 ноября в "Пайн-баре" гостиницы "Миллениум". Загрязнение этих двух точек было в тысячи раз выше, чем всех остальных мест в Лондоне, где оставили полониевый след Луговой и Ковтун - их гостиничных номеров, ресторанов, стадиона и сидений в самолетах, на которых они летели в Лондон и из Лондона. Радиоактивность, обнаруженная в двух центрах, была настолько высокой, что эксперты заключили: именно там чистый полоний находился в непосредственным контакте с окружающей средой. Во все остальных точках уровень радиоактивности был достаточно низким, очевидно вследствие того, что это было вторичное загрязнение, которое занесли туда люди, подхватившие радиоактивную пыль в одном из двух центров.

Полиция установила распределение радиоактивности во всех точках с точностью до сантиметра. Ниже представлены диаграммы из полицейского дела, иллюстрирующие заражение двух центров. Цвет указывает степень загрязнения: от самого низкого - около 300 импульсов счетчика в минуту (зеленый) до самого высокого - более 10 000 имп/мин.

Из этих анализов видно, что первая попытка отравления была неудачной, ибо большая часть полония попала на скатерть, так что злоумышленникам пришлось вернуться в Лондон еще раз.

Большую часть показаний еще предстоит услышать, но уже на этом этапе понятно, что улики в отношении двух исполнителей - Лугового и Ковтуна - неопровержимы. Открытым остается вопрос, кто заказчик. Этому была посвящена вступительная речь адвоката Марины Литвиненко Бена Эммерсона.

Вкратце логика г-на Эммерсона такова: если убийцы - Луговой и Ковтун, то полоний очевидно привезен из Москвы. Если он из Москвы, то его могло предоставить только российское государство. Если это был государственный заказ, то он не мог состояться без ведома и согласия лично Путина.

Г-н Эммерсон перечислил возможные мотивы Путина: Литвиненко "был убит частично из политической мести за свои высказывания, частично в назидание другим, а отчасти и для того, чтобы предотвратить дачу им показаний в качестве свидетеля по уголовному делу в Испании - показаний, которые установили бы связь президента Путина с одной организованной преступной группировкой". Речь идет о так называемой тамбовской ОПГ, связи которой с ближайшим окружением российского президента уходят корнями в период "бандитского Петербурга" 90-х годов, когда Путин был там вице-мэром. Как будет подробно показано в судебных заседаниях, Литвиненко способствовал аресту членов этой ОПГ в Испании и рассказал испанским следователям об их связях с Кремлем.

Всего в открытой части слушаний, которые продлятся до конца марта, должны выступить около 70 свидетелей. После этого состоится закрытая часть, где будут исследованы материалы британских спецслужб.