Вчера местный НОД бросил клич о пикете. НОД нас не любит, потому что это мы добились привлечения к административной ответственности и возбуждения уголовного дела в отношении их активистов, напавших на Алехину и Толоконникову.

Они у нас особо буйные, поэтому я сорвался с заседания СПЧ и рванул в Нижний. Приезжаю, выясняю, какой умник в администрации додумался этой шпане дать разрешение на проведение пикета. Выясняется, что никакого разрешения НОДу никто не давал и вообще никто ничего не знает. Соответственно, я приготовился отловить пару-тройку этих убогих, если начнут хулиганить (а они больше ничего не умеют), и сдать в участок. Но вместо нодовцев пришла группа "товарищей" во главе с прокурором.

И почему-то с ними были некие странные личности, представившиеся стажерами, с включенной видеокамерой. У "стажеров" никаких документов не оказалось, и я их выпроводил. Прокурорский вручил мне требование о предоставлении документов для проведения проверки законности нашей деятельности.

Проверка проводится по поручению областной прокуратуры, которая, в свою очередь, действует по заявлению некоего гражданина Мокашова. Мои источники сообщили вот только что, что это какой то местный нодовский геббельс. Это уже третья прокурорская проверка за последние полтора месяца по доносам НОДа. Только раньше я отделывался простыми объяснениями. А теперь полная документальная ревизия с участием налоговой и Минюста.

Сама проверка, пожалуй, не отличается от тех, что были раньше. А вот то, что прокуратура возбудилась на такую масштабную проверку по безграмотному доносу каких-то олигофренов, которые усмотрели в моих выступлениях антироссийские высказывания, - очень странно. Более того, непонятно, зачем пересчитывать все наши деньги и проверять все наши документы. Факт иностранного финансирования мы никогда не скрывали - наоборот, декларировали. Все наше иностранное финансирование всегда было выложено у нас на сайте. Мы гордимся тем, что имеем такое международное финансирование от более чем 10 стран Европы и Америки. А вот про мои "антироссийские высказывания" мне почему-то ни одного вопроса так и не задали.

Короче, черносотенные хулиганы у нас теперь могут давать команду "фас" областной прокуратуре. Это удивляет.

Пришло сообщение, что с 7 ноября Бориса Стомахина на четыре месяца отправили в помещение камерного типа (ПКТ). Видно, перевода в ОСУОН (отряд строгих условий отбывания наказания) администрации колонии мало. Одеяло и некоторые другие теплые вещи Борису так и не дали. Борис находится в холодной одиночной камере и вынужден спать в своей старой куртке.

На каком основании Стомахину назначили очередное дисциплинарное взыскание и применили к нему столь суровое наказание (максимальный срок в ПКТ - 6 месяцев), пока неизвестно.

Кроме того, на Стомахина давят финансово. Денежный перевод, отправленный Борису через сайт «Родная связь», вернулся обратно с пометкой «отказ банка». Никакой подробной информации о том, почему банк отказывается принимать деньги для Бориса Стомахина, отправленные официальным переводом через специализированный сервис, до сих пор получить не удалось.

Можно предположить, что это происходит из-за того, что политзек Стомахин включен в список террористов и экстремистов, составленный Росфинмониторингом, как лицо, привлеченное к уголовной ответственности по так называемым «экстремистским» и «террористическим» статьям УК РФ.

В любом случае отказ банка принимать официальные переводы для заключенного, осуществленные в рамках действующего российского законодательства, является грубейшим нарушением его прав и будет обжалован в судебные и иные инстанции. Борис Стомахин, находясь в местах лишения свободы, никак не сможет использовать эти деньги для финансирования экстремистской и террористической деятельности. Так что такие действия противоречат не только законодательству, но и здравому смыслу.

5 ноября я получила письмо от Динары Юнус, дочери азербайджанской правозащитницы Лейлы Юнус, которая с 30 июля находится в заключении (обвиняется в государственной измене, мошенничестве, незаконном предпринимательстве, фальсификации документов). Муж Лейлы, Ариф Юнус, конфликтолог и социолог, находится под арестом с 5 августа; ему предъявлены те же обвинения, что и супруге.

Привожу письмо Динары полностью.

«Дорогая Светлана Ганнушкина!
Надеюсь, у Вас все хорошо. Спасибо за Вашу огромную поддержку! Я хотела бы рассказать новости о деле моей мамы, Лейлы Юнус. После 27 октября, когда на встрече в Париже президент Франции Франсуа Олланд поставил перед Ильхамом Алиевым вопрос о деле Лейлы Юнус, произошло следующее: Лейле и Арифу Юнус был продлен срок предварительного заключения до 28 февраля и 5 марта 2015 года соответственно. Адвокат Лейлы Юнус Джавад Джавадов был отстранен от дела и вызван в качестве свидетеля по делу. Это адвокат, который был с ней с самого начала дела!

Сегодня, 5 ноября, без каких-либо объяснений от дела отстранили второго адвоката, Халида Багирова. В то же время третьему адвокату Лейлы Юнус, Алаифу Гасанову, грозит абсурдное судебное разбирательство - соседка Лейлы по камере подала на него в суд. Теперь и его могут отстранить от дела или арестовать!

В общем, мне ясно, что власти пытаются лишить мою маму адвокатов и оставить ее без какой-либо защиты. Пожалуйста, не будьте равнодушны к этой несправедливости и не молчите!

Еще раз спасибо за Вашу поддержку.

С уважением, Динара Юнус, правозащитник, Институт мира и демократии».

На следующий день, 6 ноября, стало известно, что адвокат Лейлы Юнус Алаиф Гасанов приговорен к 240 часам общественных работ.

Помните, были времена, когда для «защиты» жителей Абхазии и Южной Осетии приходилось выдавать им российские паспорта. Нельзя же просто так взять и начать интервенцию. Нужно основание - юридическое.

Давно в прошлом вся эта бюрократия. Следственный комитет возбудил уголовное дело о гибели подростков в донецкой школе в результате артобстрела. Как эта трагедия попала в сферу действия Уголовного кодекса РФ и Следственного комитета РФ? «ДНР» российские власти официально не признавали и к России не присоединяли. Погибшие и пострадавшие - граждане Украины. Может, они решили признать, что преступники - это граждане России? И вообще - что Россия развязала эту войну?
Хорошо бы, но вряд ли.

Статья 12 УК, часть 3: Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации...

Объясниться прямо СК не считает нужным, но криво это все-таки делает: ссылается в релизе на Конвенцию о правах ребенка и протокол встречи в Минске, на которой была достигнута договоренность о мирном урегулировании. Вроде бы это и есть международные договоры. Однако «предусмотрено международным договором» - это значит, что договор должен не просто существовать в природе, а конкретно указывать на расширение территориальных полномочий СК РФ. В минских договоренностях ничего не сказано о том, что их соблюдение в компетенции СК, а уж Конвенция о правах ребенка тем более не посвятила этому правоохранительному органу ни строчки. Нет ни одного документа, который указывал бы, что СК может возомнить себя международным трибуналом.

Еще красивее формулировка «артиллерийский обстрел с целью уничтожения национальной группы русскоязычного населения». (Когда они так пишут, где-то плачут русские националисты: ведь они годами добивались признания русского этноса как субъекта права и политики. Но даже теперь, когда Россия провозгласила-таки принцип «защиты русских», этих русских именуют как-то совсем не по-русски, а на адовом советском канцелярите.) Юрисдикция СК не может определяться национальностью, языком или их странным «национально-язычным» гибридом - но это, видимо, уже не важно.

Будем говорить прямо. Суверенитет Украины российскими органами власти не признается. Не признается граница. Или признается, но через раз. Или признается, когда удобно. Или не признается, но с глупыми отмазками. Или не признается демонстративно.

В деле Савченко они соблюли хотя бы одну формальность: расследовали убийство российских граждан - журналистов ВГТРК. Однако потом плюнули на право и вытащили «подозреваемую» с территории чужого государства без всякой экстрадиции. Она, говорят, сама пришла.

Когда в Россию доставили «подельника» Савченко из батальона «Днепр» Сергея Литвинова, стало ясно, что они не пытаются сделать вранье правдоподобным, а наоборот, намеренно издеваются. Про него сказали, что он приехал в Ростов-на-Дону лечить зубы.

И судя по тому, что он подписал признательные показания, зубы ему-таки вылечили.

Нечеткая такая граница, как мираж в пустыне. То есть, то нет.

Иногда мне кажется, что я уже погрузилась в беспросветную теорию заговора. Но ведь тот нелепый случай, когда СКР возбудил дело об осквернении российского флага американским музыкантом в Одессе, был задолго до Майдана. Кажется, что в их головах, а то и компьютерах существуют разные виды политических карт мира и периодически включается то один, то другой вариант.

И на сладкое. Лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош включен Росфинмониторингом в список террористов и экстремистов, и фамилия его красуется в списке российских физлиц. Прекрасно понимаю сотрудника ведомства: увидел кириллицу и на автомате поставил в российские. Но кто ж их знает?

Похоже, что «родовое проклятие» Севастополя - военные. И славные страницы, и трагедии этого города во все исторические периоды так или иначе связаны с его особым положением и военным статусом. Город-гарнизон. В многочисленные военные и политические конфликты всегда втягивалось все гражданское население. Вместе с российскими военными - это подвиг в первую оборону 1854-1855 годов. Необъяснимо огромное количество жертв среди гражданских в годы большевистского террора в Крыму в начале 1920-х. Впрочем, военные убивали тогда и друг друга - уже в 1917-м матросы охотились на офицеров. Голод, репрессии 30-х, вторая оборона и немецкая оккупация - страшные времена в рассказах моей родни (женщины сидели в тюрьме «за колоски», детей угнали в Германию) ...

Все советское время закрытый Севастополь жил для военных. В 90-е началась драка за флот. Военнослужащим пришлось нарушить присягу - советскую. А потом выбирать родину - Украину или Россию. Кажется, нравственный надлом произошел именно тогда. Никто и не думал, что через два десятилетия военным Севастополя (всем) снова придется решать для себя, что такое честь, родина, народ, семья.

Эта историческая призма нужна, чтобы попытаться понять, что теперь будет с городом, который за последнее двадцатилетие успел привыкнуть быть более гражданским, чем когда-либо за всю свою историю. Ведь снова пришла власть военных. Но оказалось, что их методы управления гражданскими создают хаос в и так непростой ситуации. Вице-адмирал запаса Сергей Меняйло назначен главным. За ним из Новороссийска в администрацию потянулись его бывшие коллеги, иногда с женами, и большинство - на руководящие посты. Местные чиновники констатируют: некомпетентность присланных проявилась уже во многих сферах. Но спорить с новым начальством большинство опасается. Оказалось, что сходить на референдум 16 марта вовсе не означало получить охранную грамоту, оберегающую от увольнения.

Не знаю, как в Крыму вообще, но в городе русской славы произошел какой-то перелом в настроениях людей. Обилие праздников и летнее солнце закончились - и проступили реальные проблемы. Главная - на что жить в ближайшее время. Цены растут каждый день. Особенно недоступными становятся лекарства (самой пришлось за 500 рублей купить то, за что в Москве платила 370). Ассортимент в магазинах тает с каждым днем. Идет повсеместная ликвидация предприятий и учреждений - с января все должны начать работать по российским законам. Людей выводят за штат на старых местах работы и не гарантируют прием в новые. Даже если они ходили на референдум. Даже если на несколько избирательных участков подряд.

Началась борьба за рабочие места - и она порой скатывается к закону джунглей. У всех, с кем я говорила в этот осенний приезд, спрашивала: а правда, что люди как подорванные стали писать друг на друга жалобы? Никто не ответил отрицательно - привели конкретные примеры жалоб в прокуратуру, клеветы начальству за глаза, интриг и обвинений в нелояльности. Это, к сожалению, еще одна примета времени и места - поток доносов на своих коллег, начальников, соседей, конкурентов, оппонентов.

Еще одно отличие нынешних настроений в городе от летних восторгов - стали сетовать на несправедливость. Возмущаются массовыми сокращения педагогов в Нахимовском военном училище - заслуженные люди работали там десятилетиями. Увольнениями медиков в госпитале. Некоторым врачам аннулировали звания «заслуженный врач Украины» («мы что, не тех же самых севастопольцев лечили?»). Вообще люди, работающие в разных сферах, обижаются на то, как к ним относятся командированные из России эксперты - учат жить, как будто крымчане все эти годы находились вдали от цивилизации.

Во многих районах отключают фонари на улицах - сразу вспомнились 90-е. Что-то непонятное творится с транспортом - в маршрутку не влезть, троллейбуса не дождаться.

Беда со связью - украинские мобильники не работают, российские работают нестабильно, интернет пропадает, со стационарных телефонов теперь не разобраться, как звонить в другие города. Многие расстраиваются, что «потеряли» родственников и знакомых.

Но Севастополь будет терпеть. Большинство - потому что «вернулись домой». Меньшинство, из тех, кто не согласен со всем происшедшим, - потому что ничего другого не остается: на материковой части Украины у них никого нет, а нужно кормить семью, а значит, приспосабливаться к обстоятельствам. Только властям неплохо бы иметь в виду: жить в XXI веке по военным законам - это слишком накладно. А посему приученные генетически выживать севастопольцы втихаря ездят в соседние области, чтобы оформить загранпаспорта Украины. Это те, кто понимает: в любой момент они могут оказаться взаперти на аксеновском "острове Крым". Потому что попали в страну, где любая литературная антиутопия все еще может стать реальностью.

P. S. А севастопольским военным особенно не позавидуешь. Одних, украинских, изгнали или принудили выбирать между родным городом с семьей и верностью присяге. Другим, российским, пришлось выполнять незаконные приказы. Потом «вежливым человечкам» урезали жалованье - теперь база флота не за границей и повышенная зарплата не положена. А некоторых отправляют в «командировки». И их родным остается только молиться, чтобы вернулись.

Акция Национал-революционного блока стала ответом официальному Дню народного единства. В России сложилась привилегированная прослойка олигархов, чиновников, которые имеют неограниченные права, не несут ответственности за преступления. И представители власти, которые грабят Россию, создают невыносимые условия для жизни, пытаются привить нам какое-то «народное единство».

В то же время это попытка показать людям, участвующим в Русских маршах, что можно не ходить в загон в Люблино, а можно самоорганизовываться ярко, красиво, самостоятельно, не ведясь за вождями.

И, конечно, акция обращена к российской оппозиции, которая увлечена поддержкой Новороссии. Мы стремились показать, что «Новороссия» - это кремлевский проект, что никакой поддержки русского мира в непризнанных республиках нет.

Путин начал интервенцию вовсе не для того, чтобы помогать русским. Российская интервенция остановила украинскую революцию. Именно в этом - не дать украинской революции развиваться - и была его цель.

И самое главное: акция была антивоенной. Мы как граждане России должны продолжать антивоенный протест, проводить новые антивоенные акции, чтобы власть слышала, что существует такая позиция и она становится все более и более популярной. То, что на «битву за Донбасс» приходит тысяча с небольшим человек, а на Марши мира - десятки тысяч, уже является серьезным сигналом.

"Старик Ле Пен пожаловал в Россию. Подозревают, что по делам, а он говорит - к друзьям. В советские времена Кремль его на дух не переносил, называя чуть ли не фашистом. Изменился мир. Другая Россия". (Дмитрий Киселев, 2 ноября 2014 года.)

Одиозный телеведущий вынес свой приговор изменившейся России в грустный ноябрьский день, канун большого марша в честь непонятного праздника 4 ноября, когда под сотню тысяч граждан прошли по главным улицам Москвы с лозунгами, которые действительно иначе не назовешь... Фашизм ведь определяется по ряду признаков - культ вождя, милитаризация общественного сознания, агрессивная ксенофобия, оголтелые поиски внутреннего и внешнего врага, параноидальный страх перед мнимой угрозой, чувство национальной ущемленности.

А теперь посмотрите на плакаты торжественного шествия по Тверской - не стесняясь в выражениях (им-то, видимо, материться можно), хают демонстранты Украину и "пятую колонну", не менее порнографично славят своего Путина, культивируют войну и агрессию, призывают "брать и не отдавать" (почему-то не отдавать тайгу особенно популярно, а кто ее возьмет-то, даже и даром?), пугают себя какой-то страшной опасностью, нависшей над родиной, вездесущими врагами, якобы угрожающими "единству"...

Опасность же не нависла - она уже здесь, на их лицах, в их "дырявых" душах и атрофированных мозгах. Страшно не за тех, кого эти люди клянут и боятся, - страшно за всех остальных.

Традиционные для 4 ноября "русские марши" сегодня уже не страшат - старомодные фашисты натурально меркнут и скукоживаются на фоне сильно обошедших их государственников.

А за пару дней до грандиозного марша в Москве в другом месте тихо прошел "марш против ненависти". Уже десять лет в Петербурге в день рождения Николая Михайловича Гиренко, этнографа-антифашиста, убитого неонацистами, проходит такая демонстрация. Каждый год несколько сот человек идут мимо Биржи и Ростральных колонн, по набережной Невы, мимо Музея антропологии и этнографии (где работал Гиренко), Академии наук, Университета - мимо всех этих немыслимо красивых петербургских зданий, под шквальным ветром петербургским ветром, под серым петербургским небом... И несут портреты Гиренко и Маркелова, Бабуровой, Качаравы, Хуторского, Политковской, Старовойтовой, несут демократические флаги и антифашистские плакаты. Идут старые и молодые, с радужными флагами и антифашистскими символами, идут каждый год одни и те же люди. В этом году опять ветер вырывал из рук плакаты и срывал с древков флаги, опять несли портреты убиенных друзей и коллег, опять храбро шла колонна ЛГБТ-активистов, выкрикивая антиксенофобные лозунги, опять фотографировали нас с лестниц и балюстрад журналисты и оппоненты. Лица же идущих были еще мрачнее, чем всегда: страшная трагедия войны, страшная ответственность каждого давили на людей, нависая, как низкое серое небо над городом. Кто-то нес украинский флаг, кто-то - флаг крымских татар. Впереди - баннер "Граждане, отечество в опасности, наши танки на чужой земле".

Сзади с трудом шли самые старшие - неизменные герои всех петербургских акций, люди под 80, каждый раз рисующие сами смелые плакаты и картины, не устающие обличать ложь, агрессию, равнодушие. Старики с палками шли, поддерживая друг друга. Последние люди среди нелюдей.

Фото В. Ротберга

Я читала «Буреполомский дневник» Бориса Стомахина. Это не просто текст, описывающий холод человеческих душ и мрак равнодушных стен, это еще и глубокая философия.

Узник, сознательно выбравший не побег в дальние страны, а заточение, достоин уважения и поддержки. И не только за свои убеждения, но и за силу духа.

Даже находясь среди нелюдей, полных ненависти друг к другу, Борис Стомахин старается спасти кошку, которую другие заключенные ради забавы решили убить. Ему омерзительны и противны современные «законы тюремного мира» с иерархией унижений, подлости, разврата, неуважения к тому, кто хоть немного слабее физически. И появляется от всего этого острое желание покончить с собой.

Однако, проводя годы в тюрьме по политическим мотивам, Борис Стомахин осознает, что такая жизнь - это естественная среда для тех, кто верит слову и делу вождя-краба и его помощников, уверено рулящих битой посудиной к самому центру ада.

Стомахин пишет:

5.1.2009
«Смертельная схватка приличных, цивилизованных людей с мразью и швалью, с подонками и агрессивно-уравнительным завистливым отребьем - вот суть нашей истории, нашей борьбы, и будущее зависит от исхода этой схватки. Об этом писал в 70-е Буковский, а в наши уже дни - Нестеренко. И именно об этом.

Страницы книг листая
И слушая эфир,
Мы чуем запах стаи,
Заполонившей мир...»

Надежды на освобождение нет. Помощь нескольких сочувствующих слишком слаба, а лидеры оппозиции заняты собой и своими проблемами.

Это запись от 19.7.2008
«И никакого тебе УДО!!!!!!!!! Даже и не мечтай!!!!!!!! Так и будешь до конца срока терпеть этого дебильного, тупоголового лося - соседа по проходняку, нагло лезущего каждый день напролом - по ногам, по головам, - когда ему надо у себя под подушкой что-то достать, или повесить шапку, или полотенце, или взять ложку... Впрочем, кажись, его срок кончается раньше, чем твой. А УДО не будет, да, это несомненный факт. Придется сидеть до самого конца...»

Я несколько раз обращалась в различные российские издательства с просьбой опубликовать труды Бориса Стомахина, но мне ответили отказом. Неудивительно.

Как и чеченские дневники, тема российских тюрем не пользуется большим спросом среди тех, кто верит российскому телевидению.

Откровенной подлостью является, после того как Бориса Стомахина осудили на новый срок, не включить его в мемориальский cписок политзаключенных. Его имя должно быть там под № 1.

Я призываю не проходить мимо матери Стомахина. Регине Леонидовне нужна поддержка, чтобы, проведывая сына, она могла передавать ему, тяжело пострадавшему от современной российской системы за свои убеждения человеку, необходимые вещи.

Сделать передачу непросто. Не секрет, что сотрудники тюрьмы, откровенно издеваясь, часто не принимают даже лекарства. Но Регина Леонидовна очень старается.

СЧЕТ ДЛЯ ПОМОЩИ БОРИСУ СТОМАХИНУ:

Стомахиной Регине Леонидовне
Марьинорощинское отделение Сбербанка N 7981/01370
Р.сч. 42307.810.8.3805.2112039
в Сбербанке России г. Москвы
ул. Мурановская, д. 3

Еще можно написать письмо Борису Стомахину. Ведь условия в тюрьме для него просто невыносимые: из-за прямолинейности узника и твердости его характера, рабы путинской системы стараются изо всех сил, чтобы причинить ему как можно больше страданий: это и ШИЗО, и всевозможные надуманные обвинения, ведущие к новым репрессиям.

Адрес для писем:

618232, ст. Всесвятская, Чусовской район, Пермский край, ФКУ ИК-10, Стомахину Борису Владимировичу, 1974 года рождения.

СВОБОДУ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННОМУ БОРИСУ СТОМАХИНУ!

Сегодня состоялось совещание у губернатора Пермского края, на котором обсуждалась судьба музея "Пермь-36". Общее впечатление, что впервые нашли общий язык. Не было ругани, бесконечных споров.

Причина - присутствие двух очень влиятельных людей: Владимира Лукина, недавнего омбудсмена, которому президент дал поручение возглавить общественный совет "Перми-36", и Михаила Федотова, главы президентского Совета по правам человека. Возможно, присутствие опытного переговорщика Лукина помогло всех расположить к поиску компромисса.

Были рассмотрены проекты взаимодействия областного правительства и музея, создания рабочих групп, концепция развития музея. К 20 ноября проекты будут доработаны и, надо думать, будут приняты. Предложено создать три экспертных совета, которые будут заниматься оценкой проектов музея - выставок, семинаров, конференций.

Сформирован общественный совет во главе с Лукиным. Его заместителями Лукина стали глава администрации губернатора Алексей Фролов и уполномоченный по правам человека в Пермском крае Татьяна Марголина. В совет также вошли по три представителя власти и общественности.

Заниматься совет будет стратегией развития музея. Федотов доложил о том, как идет (уже не первый год) обсуждение федеральной целевой программы увековечения памяти жертв репрессий. В частности, он представил сеть памятных мест во главе с московским Музеем истории ГУЛАГа, который станет экспертным центром. В число экспозиций войдут "Бутово", "Коммунарка" и "Пермь-36".

Это вызывает у меня оптимизм - но осторожный. Например, я не знаю, кто станет исполнительным директором музея. "Мемориал" считает, что нынешний директор Наталья Симакова нанесла такой урон престижу музея, что ей там не место.

"Перми-36" нужен человек, который знает тему, - профессионал, историк. Под руководством Симаковой создана убогая выставка: об истории репрессий нет ни слова.

В среду, 29 октября, в канун Дня памяти жертв политических репрессий в СССР, созданное экс-главой "ЮКОСа" Михаилом Ходорковским общественное движение "Открытая Россия" провело онлайн-форум "Политзеки 2.0". Он был посвящен политзаключенным и узникам совести современной России.

Помимо самого МБХ, в качестве основных докладчиков в мероприятии приняли участие экономист Сергей Гуриев, член правления Правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов, амнистированный фигурант "Болотного дела" Владимир Акименков, глава российского представительства Amnesty International Сергей Никитин, исполнительный директор Фонда борьбы с коррупцией Владимир Ашурков и другие.

У слушателей была возможность задать участникам дискуссии вопросы и получить на них ответы. К сожалению, мой вопрос, обращенный к Сергею Никитину, прозвучать не успел, поэтому повторю его здесь.

10 сентября на пресс-конференции Amnesty International в Интерфаксе я поинтересовалась у генерального секретаря Салила Шетти об отношении этой правозащитной организации к вопиющему, на мой взгляд, факту неисполнения Россией решения Европейского суда по правам человека по делу бывшего сотрудника ЮКОСа Алексея Пичугина.

Точнее, уже больше года назад - 23.10.2013 - Президиум Верховного суда РФ продемонстрировал высшую степень мастерства имитации. Он возобновил производство по делу Пичугина, как того требовал ЕСПЧ, лишь для того, чтобы отменить постановления о продлении ареста подсудимому.

Но разве это как-то компенсировало незаконную закрытость судебного заседания, призванную утаить от общества отсутствие доказательной базы? Разве Президиум допросил повторно главного свидетеля обвинения по делу - Коровникова, допрошенного, как установил ЕСПЧ, с нарушением закона?

После пресс-конференции в Интерфаксе я передала Сергею Никитину письмо с призывом отреагировать на ситуацию.

Мой вопрос, не прозвучавший на форуме "Открытой России", был о реакции Amnesty International на письмо. Ведь реакция общества на событие, случившееся 23 октября прошлого года, была, по моему глубокому убеждению, непозволительно слабой. Не встретив должного консолидированного сопротивления произволу в деле Пичугина, власть поняла: можно не выполнять взятые на себя международные обязательства.

И еще добавлю к этому, раз уж в эти дни мы говорим о политзеках и узниках совести. Amnesty International признала Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО "МЕНАТЕП" Платона Лебедева узниками совести. А Алексей Пичугин в силу своих убеждений - моральных, нравственных, религиозных - не согласился оговорить МБХ, как того требовало следствие. И заплатил за этот отказ пожизненным лишением свободы.

Так кем же в таком случае нужно признать Алексея Пичугина - жертвой судебной ошибки или все-таки тоже узником совести?

Вечером 26 октября наша маленькая правозащитная группа доехала до станции Всесвятская, где в колонии строгого режима ИК-10, находится политзаключенный Борис Стомахин, осужденный за экстремизм и «публичное оправдание терроризма», а по сути за выражение своего мнения.

Мы с адвокатом Романом Качановым добрались до советского типа гостиницы, принадлежащей, как и все в поселке, ФКУ ИК-10. В состоянии полной недееспособности завалились спать. Добираловка – три электрички, две пересадки - бодрости духа отнюдь не способствовала. Наша родная РЖД сократила дни следования единственного поезда, проходящего через станцию Всесвятская, и мы на него не успели.

Но не все так плохо. Это наш второй приезд в эту колонию и за месяц, тут кое-что изменилось к лучшему. Наконец появилась мобильная связь от МТС! И даже интернет имеется! Есть пара магазинчиков и почта. Утром мы отправились в колонию добиваться свидания с осужденным Стомахиным. Качанов – как адвокат, я – как гражданский представитель и эксперт правозащитной организации.

Проблем с оформлением документов не возникло ни сейчас, ни в первый раз. В этом вопросе колония вполне может претендовать на звание образцовой. Все строго по закону. Даже диктофон с фотоаппаратом адвокату разрешили пронести.

И вот один КПП, второй... Мы внутри! Зашли в комнату для свиданий. Небольшое помещение, стол, пара стульев, скамья у стены. В углу клетка для осужденных, которые могут представлять опасность для окружающих. Заходит Борис. К счастью, в клетку его не сажают и мы можем общаться нормально.

Оглядываю Бориса. Он сильно похудел, но настроен бодро. Все лицо и руки в каких-то ссадинах (потом мы узнали, из-за чего они возникли). Интересуется тем, что происходит на воле. У него информационный голод, новости почти не доходят. К сожалению, время свидания ограничено и на разговоры его нет. Так что переходим к делу. Борис в колонии чуть больше двух месяцев, а его уже третий раз помещают в штрафной изолятор (ШИЗО) за нарушения режима.

В первый раз его привлекли к дисциплинарной ответственности за то, что он якобы общался с сотрудниками колонии грубо и на "ты". Сам Борис это отрицает. Зная Бориса, я в это не верю. Несмотря на радикальные тексты, он в реальной жизни на редкость культурный, мягкий человек. О таких говорят: "мухи не обидит". Да и на "ты" он мало с кем общается. И сотрудники колонии в этот круг общения точно не входят. Отсидев 15 суток ШИЗО с 8 по 23 сентября, уже 1 октября он отправился на очередные 15 штрафных суток. В этот раз за отказ от работ по благоустройству колонии. Тот факт, что Борис по своему здоровью не может выполнять какую-либо работу, администрацию колонии не волнует.

16 октября он выходит из ШИЗО... и уже 22 октября возвращается туда обратно. Основание все тоже – отказ от работ. Последний срок заканчивается 1 ноября - через 10 суток. Но не потому, что администрация колонии смягчила к нему свое отношение, а потому, что после отбытия очередного наказания Бориса отправляют на 9 месяцев в ОСУОН (отряд строгих условий отбывания наказания).

Колонию строгого режима, где отбывает свой второй срок Стомахин, и так курортом не назовешь. А накладываемые на него постоянные дисциплинарные взыскания улучшению его здоровья явно не способствуют. У Бориса проблемы с позвоночником, постоянные боли в боку, он с трудом передвигается, опираясь на палочку. Сколько бы ШИЗО ему ни назначили, работать он все равно не сможет. Калека не станет здоровым человеком.

При этом формально Борис считается полностью здоровым. Справку из Буреполома, где Стомахин отбывал свой предыдущий срок, администрация колонии, на мой взгляд, полностью игнорирует. А новых медицинских документов у него нет, так как обследовать его никто не собирается.

Впрочем, дисциплинарными взысканиями проблемы Бориса Стомахина не ограничиваются. Его поставили сразу на три вида так называемого профилактического учета: как экстремиста (что формально еще можно понять), как склонного к суициду (хотя ни одной попытки самоубийства у него за всю жизнь не было) и как лицо... СКЛОННОЕ К ПОБЕГУ! У руководства колонии, явно богатая фантазия! Хотел бы я посмотреть, как человек, до этого ни разу не совершавший даже попытки побега, который и ходить-то толком не может, сбегает из серьезно охраняемой колонии строгого режима!

Профучет не пустая формальность. Как лицо, склонное к суициду, он находится под особым контролем со стороны сотрудников колонии, а как лицо, склонное к побегу, до недавнего времени он каждые два часа должен был отмечаться, подтверждая свое присутствие.

В последнее время по этому поводу его уже не беспокоят. Может, сказалась настойчивость его мамы, объяснившей начальнику колонии, что уж в этом вопросе он полностью не прав, может, подействовали адвокатские запросы, но хоть это издевательство над Борисом пока прекратилось.

Однако методов давления на заключенного в колонии хватает. Борису не дают присланное мамой одеяло и другие теплые вещи, а ведь сейчас уже самая настоящая зима! В штрафных камерах холодно, днем ложиться нельзя, только сидеть или ходить. И это с его больными ногами! Иначе как пыткой я это назвать не могу. Не принимают книги. А ведь это нарушение закона!

Общаясь с Борей, я все время поглядываю на его изъеденные лицо и руки, которые он машинально почесывает. Наконец решаюсь. Спрашиваю, что с ним такое произошло. Он рассказывает, что когда был на бараке, сильно страдал от вшей и клопов. В ШИЗО их нет. Похоже, что они там не выживают. И вообще уже все почти зажило, так что на это он внимания не обращает. Я прошу адвоката сфотографировать эти "почти зажившие" укусы.

Время нашего свидания заканчивается. Мы прощаемся с Борисом. Его отводят в камеру, где он сидит один, а мы, пройдя через КПП, возвращаемся в ясный зимний день, на волю.

О чем конкретно говорили на онлайн-форуме "Политзеки 2.0", я так и не поняла. Возможно, целевой аудиторией форума были те, кто стоит в стороне от активизма, но готов послушать Михаила Ходорковского и других известных людей. Надеюсь, таким образом они ознакомились с темой и персоналиями. Практический смысл разговора пока не проглядывается.

Обсудили, конечно, вопрос, которому не один и далеко не десять лет и который почему-то считается ключевым. Кого признавать или не признавать политзаключенным? Человека, который не применял насилие или не пропагандировал? Или, может, применял, но его лишили права на справедливый суд? Или наказание несоразмерно содеянному?

Amnesty International пользуется понятием "узник совести", и означает оно, что человек не позволял себе насилия или призывов к нему. Свои критерии есть у "Мемориала", у "Союза солидарности с политзаключенными". "Русь сидящая" оперирует понятием "неправосудно осужденный", к которому можно отнести значительную часть обычных российских зеков. Михаил Ходорковский заявил, что для него политзаключенные - это люди, которых посадили, чтобы "отжать" собственность.

Каждый раз, когда по этому вопросу начинаются горячие и не очень дебаты, я вспоминаю, как Александр Скобов мне рассказывал историю своей второй отсидки. Когда в 1982 году взяли его коллегу по диссидентскому движению Льва Волохонского, он написал на стенах белой краской лозунги в его поддержку. Улик, что это сделал именно он, у КГБ не было. На этом месте голос Скобова становился очень радостным и гордым, как будто он добился невероятного успеха и произошло что-то очень хорошее: "И пришлось им меня сажать за статью в самиздате!" Ведь иначе было бы уголовное обвинение в вандализме.

Кто не понял, еще раз: человек готовится заехать в тюрьму и психушку на неопределенный срок, но главная его проблема - как сесть именно по 70-й статье, а не по какой-то другой. А то правозащитникам придется долго спорить и доказывать самим себе, что распространять клеветнические измышления, порочащие советский строй, можно не только на бумаге, но и на стенах домов. Или нельзя, конечно, но все же... Хотя здравый смысл шепчет: ну какая разница?

Опыт показывает, что составить абсолютно полный объективный список политзеков невозможно, как невозможно довести до совершенства критерии признания политзаключенным и узником совести. При определенных условиях политзаключенными можно назвать и террористов (у них ведь политические требования), а можно отказать в признании узницами совести Pussy Riot на том основании, что административное правонарушение они все же совершили и, скажем, выражали позицию в неподходящем месте.

Пытаясь устраивать конкуренцию списков, нужно понимать, что список - вещь для истории полезная, но мертвая. Одни и те же люди в одном и том же списке получают совершенно разное внимание и разную помощь, а за статус "узник совести" ни премию не выписывают, ни с вещами на выход не приглашают. Поддержка будет лишь в том случае, если сколь-нибудь широкие круги убедятся в том, что человека посадили по беспределу.

Тюремно-правозащитное поле не нуждается в унификации. Это лоскутное одеяло, которое можно делить на группы людей, на методы помощи, в котором разные кусочки пересекаются, частично накладываются друг на друга. Посадка чистых, как стеклышко, узников совести и бесчеловечные условия содержания обычных зеков - это разные ступени одной то же системной проблемы: беззащитности человека перед государственным насилием.

Глупо предъявлять одному общественнику претензии за то, что он занимается не всеми, кем надо, или не тем, кем надо. Хорошо, если Ходорковский профессионально займется посаженными по беспределу предпринимателями. Отлично, если кто-то будет специализироваться на беременных женщинах в тюрьме, кто-то на преследованиях свидетелей Иеговы, а кто-то попытается остановить распространение туберкулеза в колониях.

Если что и нужно, то это координация разного рода инициатив, обозначение лакун - а их много. Форум с обсуждением практических вопросов был бы намного интереснее.

На 2 ноября в Москве готовится митинг под лозунгом «Остановим развал здравоохранения!» Предположительно он пройдет на Суворовской площади (согласование пока не готово). Врачи говорят, что в здравоохранении грядет катастрофа.

Процесс, однако, начался не вчера, а примерно с мая 2012 года. Именно тогда я впервые я увидела приказ о слиянии поликлиник.

Как это делалось? Выбиралась самая крупная поликлиника в управе (бывало и по-другому), к ней юридически присоединялись еще по пять поликлиник, которые становились филиалами. В этих филиалах оставались только терапевты и педиатры: можно попросить измерить давление или прийти с простудой, например. Все профильные специалисты и высокотехнологичное оборудование переводились в большую поликлинику. Сказать, что эта поликлиника осталась в том же районе, можно лишь условно: например, я живу у «Белорусской», а детская поликлиника переехала на Ходынку. Но главное, если раньше в каждой поликлинике было по три, к примеру, офтальмолога, то теперь их и осталось три, только принимают они уже не 5-7 тысяч пациентов, а 50 тысяч.

Сейчас то же самое происходит с больницами. На маленьких учреждениях два года назад была обкатана технология, которая тиражируется сейчас. Старое здание доводили до аварийного состояния, затем издавался приказ скорой помощи не привозить больных в эту больницу. Как только койки пустели, оставшихся пациентов переводили в другие стационары.

С прошлого года схема начала использоваться для незаконного закрытия. В скорую поступал уже тайный приказ не доставлять пациентов. В больницу приходила комиссия: у вас койки простаивают, каждая койка стоит московскому бюджету ежедневно три тысячи рублей, это неэффективное использование средств. Но перед закрытием больницы почему-то проводился полный ее ремонт за счет бюджета и оснащение новым оборудованием, в дальнейшем учреждение переходило к частной медицинской компании. Либо же земля освобождалась, передавалась в ведение Департамента имущества, после чего на ней можно было строить элитную недвижимость.

Так, в контракте между московским правительством и компанией «Медстройинвест» было записано, что подрядчик должен построить один корпус в детской больнице им. Сперанского, а взамен получить четыре участка под элитную недвижимость.

Кстати, это единственный корпус детской больницы, построенный в Москве за последние 20 лет. Снесено намного больше.

Последствия реформы можно описать по трем направлениям. Во-первых, коммерциализация: замена госучреждений частными медцентрами. Я не против платной медицины, но у людей должен быть выбор. Пока Конституцию не переписали, статья 41 должна действовать и гарантировать бесплатную медицинскую помощь. Уровень жизни россиян таков, что платная медицина приводит к разорению семей.

Во-вторых, экономия бюджета. Опять же я не против. Отличная цель, но пусть экономят на чиновниках: их зарплаты куда выше заработков врачей. Декларировалось сокращение неэффективного административного аппарата, но даже заместитель мэра Москвы по вопросам соцразвития Леонид Печатников признал, что не хватает 5 300 терапевтов и 7 000 педиатров. Уже два года он их увольняет.

В-третьих, коррупция и лоббирование бизнес-интересов. В разработке реформы участвовал некий Александр Грот - в биографической справке о нем указано, что он владеет сетью стоматологических клиник. Сам Печатников до поступления на госслужбу около десяти лет возглавлял компанию ЕМС. Когда приватизировали больницу №63 на проспекте Мира, тендер выиграла именно ЕМС. Это все совпадения?

Казалось бы, два года никто не замечал этих процессов - и вдруг тема стала топовой. Если раньше все это происходило медленно, тихо, в небольших масштабах - закрыли маленькую больницу, люди нашли работу, иногда с лучшей зарплатой, сотрудники других больниц думали, что их не тронут, - то сейчас явление стало массовым. Только по получившему широкую огласку документу в Москве сократят 7 тысяч человек. Когда эти 7 тысяч окажутся на улице, они не будут нужны ни в платной, ни в бесплатной медицине.

Врачи никогда толком не выходили протестовать - они считали, что их это не коснется. Я проводила три митинга, на которые собирались примерно по 200 человек. Может, это прозвучит резко, но медики были и остаются трусами. Только что я читала письмо: они до сих пор боятся.

Понять их, конечно, можно. Если уволенный учитель может зарабатывать репетиторством, то врачу нужно оборудование, а главное, его могут лишить сертификата, который подтверждает специализацию и дает право работать врачом. Платная переквалификация может длиться два года.

А главврачей назначает Департамент здравоохранения, и они, в свою очередь, получают сигнал: если население недовольно, вы не умеете работать с населением. Если главврач допустит участие своих сотрудников в протестах, его заменят, поэтому он проводит с коллегами устную беседу: кто будет замечен на митинге, того уволят. Медработники уже писали мне о таких беседах.

Если я увижу на митинге 2 ноября хотя бы заявленную тысячу человек, это уже будет успех. Но у меня есть ощущение, что людей придет больше. Многие просто не присоединяются к мероприятию в соцсетях. Более того, есть очередь из желающих выступать. А московская власть по-настоящему боится социальных протестов, и это может стать серьезным ударом.

Каждый раз, когда нам удавалось выигрывать суды, чего-то добиваться, это получалось сообща. Когда врачи помогали, даже если и не открыто, то хотя бы информацией. Если же они будут бояться, их всех поувольняют: и тех, кто придет на митинг, и тех, кто не придет. Вот кто не придет, тому больше помогать не буду...

Внеочередные украинские выборы оттеснили на второй план главное - в страну пришла люстрация, воля к очищению власти и себя самих. Это событие эпохальное, которое, если начнет осуществляться серьезно, сможет повлиять на ход истории не только на склонах седого Днепра, но и на берегах Волги-матушки.

В августе 1991 года в московском столкновении различных кремлевских группировок Киев занял позицию выжидательную, осторожно склоняясь к поддержке ГКЧП. Лишь 23-24 августа в позиции украинской власти произошел перелом, страна стала «демократической», а затем и независимой. Фарсовый характер происшедшего подчеркнули выборы первого президента Украины, Им стал Леонид Кравчук, который много лет был заведующим идеологическим отделом и секретарем ЦК КПУ. Бывший украинский политзаключенный Семен Глузман справедливо отмечал, что независимость свалилась на украинское общество «случайно» и, полученная «незаслуженно», она мало что изменила.

Вожди «оранжевой революции» 2004 года попытались на новых основаниях заявить об окончательном разрыве Украины с коммунистическим прошлым. Однако реформы оказались легко обратимыми.

Казалось, что второй Майдан в феврале 2014-го, оплаченный большой кровью, кладет начало серьезной работе по постепенному изменению украинского общества, которая должна охватить целую эпоху. Все было бы так, если б не потоки крови, пролившиеся после Майдана, и не меньшие потоки фальши, захватившие украинский политический класс. На экранах украинских телеканалов каждый день - толпы политиков из прежних партийных колод, так или иначе своими корнями связанных с советскими истоками: с КПСС, комсомолом, корпусом «красных директоров», а то и со спецслужбами. Непотопляемые экс-президент Кравчук и патриарх Филарет, Турчинов и Тимошенко, бульварный журналист-депутат Дмитрий Гордон и глава СБУ Наливайченко - несть им числа. Они говорят о новой Украине с европейским будущим. Молчат только те, кто был в центре баррикад, среди сражавшихся на площади.

За семь месяцев после победы «революции» не расследовано убийство Юрия Вербицкого, одного из первых убитых за сочувствие идеям Майдана. Не расследован расстрел мирных людей загадочными снайперами. Не сняты с постов судейские и милицейские бюрократы, своими решениями и действиями потакавшие насилию. Как стояли олигархи у кормила всех сторон местной жизни, так и остались. «Как было, так и продолжается», лишь увеличиваясь в размерах - таков постоянный рефрен украинского общества ко всем новым реалиям постмайданного бытия.

Примерами того, как новые государственные и общественные механизмы парализуются старым, советским, содержанием, переполняют недолгую историю и РФ, и Украины. Единственным значимым шагом в украинской политике последних 7 месяцев стал закон «Об очищении власти», вступивший в силу 16 октября. Постепенная реализация его положений может начать реальные перемены в стране. В него включены пункты о необходимости удалить из госструктур лиц, занимавших высокие должности при Януковиче и причастных к репрессиям против участников акций гражданского протеста, а также всех тех госслужащих, кто работал в КГБ, руководящих органах КПСС и ВЛКСМ. Увольнению подлежат и руководящие работники всех ветвей власти, включая судебную, которые не смогут объяснить происхождение своего имущества.

Похоже, что депутаты Верховной Рады из правящей коалиции и высокопоставленные чиновники нашли в этом законе главным образом инструмент для удаления в политическое небытие своих давних противников из Партии регионов. Дух закона, направленный против тех, кто в идеологии насилия, коррупции и кумовства видит наилучший способ управления обществом, им не особенно приглянулся. Смысл люстрации должен заключаться в отстранении от государственного руля наследников коммунистического стиля правления. Против закона о люстрации выступают могущественные силы внутри нынешней правящей коалиции, включая генерального прокурора Виталия Ярему. Молодая дама из украинского МИДа Олена Зеркаль, курирующая вопросы евроинтеграции, высокомерно цедит с экрана: «Как профессионал в праве, я скептично отношусь к этому закону». Чиновничий корпус отвергает саму идею закона о люстрации и пытается превратить запущенный ею процесс в шутовскую комедию. Генерал СБУ Константин Бриль, пошедщий самовыдвиженцем на досрочные выборы в Раду, заявил в эфире передачи «Шустер LIVE» (17 октября): «Стране нужна не люстрация, а кастрация».

КПСС и его «передовой отряд» ЧК-КГБ совершали многочисленные преступления против законов человечности. В России констатация этого не стала формулой судебного приговора, отсюда и быстрое скатывание страны к несвободе. У Украины появился шанс выбраться из болота советского прошлого. Для этого необходим последовательный разрыв с тоталитарной традицией. Тем более что УССР после окончания хрущевской «оттепели» превратилась в испытательный полигон КГБ, являясь также одной из главных кузниц правоверных кадров для КПСС. Недаром Андропов, придя к власти, поставил во главе союзного КГБ Виталия Федорчука, до того лютовавшего в украинской столице.

Валерий Марченко, вернувшийся в Киев в 1981 году после первого своего лагерного срока, с удивлением спрашивал: «Что это за город, где все парализованы страхом?»

Много ли изменилось с того времени? Готово ли украинское общество постоянно и упорно отстаивать идею ответственной свободы для частного человека?

В июне 1997 года 9 бывших советских политзаключенных из Украины направили письмо президенту Кучме с призывом отстранить с высоких постов лиц, запятнанных преследованиями диссидентов, чтобы сотрудники 5-го, идеологического, управления КГБ «не имели права в дальнейшем занимать руководящие должности». Среди тех, кто подписал обращение, стояли имена Вячеслава Черновола, Мустафы Джемилева, Евгения Сверстюка. Тогда же в интервью украинской службе "Радио Свобода" автор этих строк рассказал о посещении киевской прокуратуры, в стенах которой натолкнулся на осиное гнездо следователей, участвовавших в репрессиях. Глава следственной бригады, работавшей по моему делу, Владимир Игнатьев, возглавил отдел по борьбе с организованной преступностью и бандитизмом, а его начальником стал другой прокурорский специалист по борьбе с инакомыслием, В.Б. Танцюра. Общее руководство всеми ими осуществлял прокурор города Степан Лотюк (его имя также всплывало в операциях против диссидентов). В начале 2000-х он ушел на пенсию, в качестве адвоката, став «крышей» одного из «авторитетных» киевских бизнесменов.

Прокурорские и кагэбэшные работники, в свое время привлеченные к травле несогласных с режимом людей, после крушения СССР с легкостью встроились в новые времена. Они не раскаялись, и общество ничего не знает об их прошлом. Да и хочет ли знать?

В советские годы религиозная среда, подвергавшаяся дискриминации, жила, казалось, более напряженной внутренней жизнью, чем окружающие. По моему делу («клевета на советский государственный и общественный строй») киевский КГБ искал в этой среде тех, кто согласился бы стать удобным для них свидетелем обвинения. Двое молодых людей, один физик, другой фельдшер, дали требуемые показания. Впоследствии, уже в перестройку, оба стали священниками. Еще один верующий, музыкант Андрей Батьковский, в начале 1980-х завербованный в осведомители ГРУ и следивший за мной, также дал нужные следствию показания. Вся эта троица как ни в чем не бывало продолжала вращаться в кругу своих собратьев по вере. Грозные уроки недавнего прошлого никем не были усвоены.

Неудивительно, что «эксперты», привлекавшиеся КГБ для «анализа» моих рукописей и материалов, изъятых на обысках, также благополучно продолжили свою плодотворную деятельность и в «вильной» Украине. Все они продолжали преподавать в вузах, печатались, вполне востребованные новым прекрасным миром.

И вполне естественно, что, когда на волне массовой поддержки Майдана стали возникать многочисленные сообщества друзей «революции достоинства», среди их организаторов, тут же появились личности, известные своим конформизмом в советские годы и давними связями с литературоведами в штатском.

В 1997 году итогом попытки локальной люстрации силами нескольких диссидентов стало разве только то, что со здания администрации президента Украины убрали советскую символику. Через 17 лет граждане Украины вновь уперлись в главную проблему: латать фасады или изменить внутреннее устройство своего общества.

Люстрация нужна как раз для того, чтобы обыватель понимал, кто занимает теплые государственные места, высокие должности в частных корпорациях и негосударственных фондах, от работы которых зависит качество общей жизни. Судьба люстрации - лакмусовая бумажка подлинности происходящих в Киеве перемен.

Уже появились в Украине дети «лейтенанта Шмидта», якобы пострадавшие от режима Януковича и требующие в качестве компенсации за былые муки теплых мест под солнцем. У начальства из разных ветвей власти появилась удобная "прачечная" в виде АТО, посещая территорию которой, они получают справку, обеляющую их прошлое. Если учтем, что западные политики рассматривают люстрацию в странах, освободившихся из зоны тоталитаризма, как пропуск в НАТО и в ЕС, то Украине не возродиться. Чиновники поставят галочку в нужной графе, и все останется по-прежнему.

Из этого тупика украинское общество может выйти только узкими вратами, осознав, что путь очищения - это терпеливый постоянный труд на десятилетия вперед. Когда необходимо говорить правду с крыш, разгребать авгиевы конюшни собственного прошлого и настоящего, выбираясь к свету. Тогда только украинцы помогут себе, да заодно и своим бывшим соузникам по советскому блоку.

На днях произошло событие, меня изумившее. Давняя и добрая коллега, вернувшись из Украины и комментируя факт поддержки мною суверенитета и территориальной целостности этого государства, заявила, что я - не больше и не меньше - соучастник убийств донбасских детей. На робкие попытки возразить мне было предложено поехать в Донбасс и поубивать детишек самому, на свои деньги, ибо как правозащитник я кончился (это дословно).

Далее моим оппонентом была развернута приблизительно следующая аргументация: 1) Вооруженный конфликт в Украине является внутренним (со ссылкой на позицию Международного Красного Креста), 2) Это гражданская война, которую "развязал Коломойский"; 3) Россия в ней не участвует, стороной не является, российских войск в Донбассе, по всей видимости, нет, так как они не были обнаружены ни ОБСЕ, ни моей собеседницей; 4) Захват Россией Крыма не имеет к войне в Украине никакого отношения, "Крым и Донбасс - разные истории"; 5) Все, кто поддерживает суверенитет и территориальную целостность Украины, совокупно ответственны за гибель всех гражданских лиц в ходе неизбирательных обстрелов населенных пунктов, произведенных ВСУ.

В ответ на мои попытки перевести обсуждение из эмоционального в правовое русло в качестве последнего и единственного "правового" аргумента мне предъявлялись кровавые мальчики и девочки Донецка.

Увы, изложенные взгляды, а также манера выстраивать дискуссию не уникальны; они характерны для некоторой части представителей правозащитного сообщества и гражданского движения. Поэтому считаю нужным изложить свою правовую позицию по ситуации в Украине. Подчеркиваю - речь идет именно о позиции правовой, не зависящей от моих политических симпатий и антипатий, которые у меня безусловно имеются, но которые я стараюсь в данном тексте не педалировать.

Разумеется, в представленном ниже материале не нашли, да и не могли найти отражения все аспекты сложившейся ситуации. В частности, я не касаюсь темы права народов на самоопределение и права государств на так называемую гуманитарную интервенцию: оба этих вопроса столь объемны, что требуют самостоятельного разбора. Ниже я рассматриваю в основном аспекты, затронутые в упомянутой выше дискуссии: право государства на самооборону перед лицом агрессии и защиту жертв войны.

1. Различие jus ad bellum и jus in bello. В международном праве различаются jus ad bellum - право государства прибегнуть к использованию военной силы (в том числе в целях защиты территориальной целостности и отражения агрессии) - и jus in bello - обязанность стороны в вооруженном конфликте ограничивать средства и методы ведения войны для защиты ее жертв. то есть соблюдать международное гуманитарное право (МГП). Украина имела и имеет право прибегнуть к военной силе с целью защиты своего суверенитета и территориальной целостности на основании Устава Организации Объединенных Наций. Но это ни в коей мере не дает ей (как и силам сепаратистов) права нарушать нормы МГП и ни в коей мере не оправдывает предполагаемых нарушений этих норм.

Отсюда и моя правовая позиция. Я всецело поддерживаю действия украинских властей и вооруженных сил по защите независимости и территориальной целостности своей страны. Одновременно я настаиваю, что Украина обязана соблюдать МГП, обязана эффективно расследовать все сообщения о нарушениях ее агентами норм международного гуманитарного права и прав человека и привлечь всех виновных в военных преступлениях к уголовной ответственности. Разумеется, все сказанное в равной степени распространяется и на других участников конфликта - Российскую Федерацию и ее военнослужащих, а также власти непризнанных "республик" и их комбатантов.

1.1. Можно поддерживать действия государства и при этом осуждать совершаемые представителями этого государства преступления. Это ясно любому человеку, обладающему навыками даже не правового, а просто логического мышления. Я полагаю, что массовые неизбирательные бомбардировки союзниками жилых кварталов немецких городов в ходе Второй мировой войны, так же как и ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки ВВС США, повлекшие массовую гибель гражданского населения, являлись грубыми нарушениями норм МГП, образующими состав военных преступлений. Я сожалею, что виновные в этих преступлениях (исполнители и организаторы) не были наказаны так же, как нацистские военные преступники, и сочувствую жертвам этих преступлений. Но это ни в коей мере не подрывает моей уверенности в том, что союзники имели право применять военную силу для защиты от германской и японской агрессии и вести военные действия, в том числе и на территории противника.

Из того, что война с нацистской Германией являлась законной со стороны СССР и его союзников, вовсе не вытекает, что разрушение Дрездена или изнасилования немок также были законными. И наоборот - из преступного характера разрушения Дрездена и изнасилования немецких женщин вовсе не вытекает, что СССР, Великобритания и США не имели права вести с нацистской Германией войну. И уж, конечно, из всего сказанного не вытекает, что все сторонники войны с Гитлером являются соучастниками всех изнасилований и варварских бомбардировок, которым были подвергнуты немецкие города. Это азы международного права, и очень горько, что их приходится разъяснять на пальцах людям, именующим себя ПРАВОзащитниками.

2. Jus ad bellum. Хочу обратить внимание на определение преступления агрессии, содержащееся в ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года и дословно повторенное в ст. 8-бис Римского статута Международного уголовного суда. Учитывая, что участие ВС РФ в захвате Крыма не отрицается даже Путиным, операция по его аннексии, начиная с момента захвата Верховного совета АРК "зелеными человечками" и появления российских войск и техники вне мест их дислокации, может по меньшей мере рассматриваться как подпадающая под действие пунктов ''а'' ("любая аннексия с применением силы части территории другого государства") и ''e'' ("применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении".

Именно с этого момента у Украины возникло полное право на применение вооруженных сил в целях обороны от агрессии в соответствии со ст. 51 Устава ООН. Этим правом Украина тогда не воспользовалась ввиду внезапного и вероломного нападения со стороны союзника и паралича органов государственной власти, связанного с революционной ситуацией в Киеве. Но это не означает, что Украина каким-либо образом лишилась этого права или добровольно от него отказалась.

2.1. Кроме того, тогда же в Крыму имели место спорадические действия с применением оружия, в том числе повлекшие гибель украинского военного и блокировавшие гавани боевых кораблей. Эти действия в соответствии с классическим прецедентом, отражающим к настоящему моменту норму обычного международного права (ICTY, Решение апелляционной камеры по промежуточной апелляции Тадича от 2 сентября 1995 г., пар. 70), должны считаться индикатором начала вооруженного конфликта. Напомню также, что в соответствии с тем же определением конфликт считается длящимся до тех пор, пока не достигнуто общее мирное соглашение, вне зависимости от того, ведутся ли боевые действия.

2.2. Что же касается событий в Донбассе, то они начинались точно так же, как и в Крыму, - с захвата хорошо вооруженными и экипированными людьми в масках (иногда действовавшими из-за спин гражданских лиц) административных зданий и отделов милиции, попытки блокады и захвата войсковых частей, проведения фальшивого референдума. Политическая программа так называемых донбасских сепаратистов (руководство коих по преимуществу представлено гражданами РФ) была столь же нехитрой, как и Крымская, - присоединение к России ("Путин придет - порядок наведет"). Только здесь украинское государство сумело оказать сначала слабое, а потом усилившееся вооруженное сопротивление, а международное сообщество - сначала символическое, а потом и действительно болезненное для путинского режима давление.

Вне зависимости от того, что конфликт на востоке Украины имел и имеет собственные внутренние причины, а также от того, участвовали ли в нем представители российского государства, действующие в официальном качестве (хотя в ушедших в отпуск на территорию Украины вместе с "Буками", танками и БТР российских военнослужащих я верю слабо), не подлежит сомнению, что российское государство оказывало и продолжает оказывать антиправительственным силам существенную материальную и военную помощь, по меньшей мере попустительствуя вербовке и отправке со своей территории в зону конфликта групп наемников и добровольцев. Думаю (и тут со мной согласится большинство экспертов), без российской поддержки самопровозглашенные "народные республики" не продержались бы и пары недель.

Повторяю - это не говорит о том, что в Украине отсутствовали предпосылки для гражданской войны (они были, и одесская трагедия говорит об этом очень красноречиво). Но российское государство, вместо того чтобы действовать в соответствии с нормами Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной от 30 мая 1997 г., предпочло, воспользовавшись соседской смутой, произвести вероломный территориальный захват и затем начало отнюдь не тушить, а усиленно раздувать и кормить керосином огонь конфликта на востоке, поддерживая и снабжая сторонников российской аннексии.

2.3. Таким образом, действия России в Донбассе являются продолжением начавшегося с аннексии Крыма вооруженного конфликта, имеют ту же цель (аннексия или, при ее нецелесообразности ввиду усиления санкций, создание подконтрольных сепаратистских анклавов) и являются нарушением по меньшей мере пункта g) ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи и ст. 8-бис Римского статута ("засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства").

Ответственность России по меньшей мере может быть установлена на основании принципа "частной зависимости", сформированного Международным судом ООН в деле "Никарагуа против США" (решение от 27 июня 1986 г.). В этом решении Суд заявил об отсутствии явных доказательств того, что Соединенные Штаты действительно осуществляли контроль в такой степени, что это могло бы служить основанием для квалификации никарагуанских контрас как силы, действующих от имени правительства США. Однако Суд пришел к выводу о существовании "частной зависимости" контрас от США на основании того факта, что "лидеры были отобраны Соединенными Штатами", и на основании других факторов, к числу которых относится организация, обучение и оснащение войск, планирование операций, выбор целей и осуществление операционной поддержки (пар. 75-125 указанного решения). На этом основании Суд постановил, что "Соединенные Штаты Америки, обучая, оснащая, финансируя, снабжая провиантом контрас или иным способом поощряя, поддерживая и оказывая помощь военным и военизированным действиям в Никарагуа и против Никарагуа, действовали против Республики Никарагуа в нарушение своего обязательства в рамках международного обычного права не вмешиваться в дела другого государства" (пункт 3 постановляющей части решения).

Обращаю особое внимание, что в данном случае Суд не определял вооруженный конфликт между правительством Никарагуа и контрас как международный. Однако это не помешало Суду установить ответственность США за противоправное вмешательство. Таким образом, практика Международного Комитета Красного Креста по определению конфликта в Донбассе как внутреннего, данная в целях jus in bello и представленная, насколько я понимаю, одним-единственными пресс-релизом Организации от 23 июля 2014 г., не может влиять на определение предполагаемой ответственности России по jus ad bellum.

2.4. Что касается "необнаружения" подразделений российских вооруженных сил наблюдателями ОБСЕ, то последние, как сообщается, сейчас наблюдают лишь за двумя КПП - "Донецк" и "Гуково"; увеличение же числа наблюдателей блокируется Россией. Это позволяет наблюдателям контролировать только один километр российско-украинской границы, общая протяженность которой составляет сотни километров. Что, как, в каких количествах и направлениях перемещается через эту границу, никакими международными наблюдателями не контролируется.

Комментировать факт необнаружения подразделений российской армии моей коллегой я не буду, так как она (так же, как и автор этих строк) не является ни профессиональным разведчиком, ни даже военным аналитиком. Гораздо большее доверие вызывают у меня данные разведок стран НАТО (включая спутниковые снимки), на основании которых в том числе и принималось болезненное для Европы решение об ужесточении санкций, а также данные многочисленных журналистских расследований (в том числе "Новой газеты"), сведения Союза комитетов солдатских матерей и псковского депутата Льва Шлосберга, едва не поплатившегося жизнью за свои разоблачения.

Думаю, что, если бы не было весомых доказательств присутствияроссийских вооруженных сил в Донбассе , страны Евросоюза, изначально очень не склонные к применению серьезных и "обоюдоострых" экономических мер и в течение ряда лет смотревшие на выходки путинского режима сквозь пальцы, вряд ли решились бы на такой беспрецедентный шаг, как секторальные санкции. Так что, я думаю, в действительности ответственность Российского государства и ее военно-политического руководства за действия "ЛНР" и "ДНР" на Донбассе гораздо существеннее "частной зависимости" и может быть установлена в соответствии с принципом "эффективного контроля" (сформулирован в том же решении Международного суда и примененный впоследствии Международным уголовным трибуналом ООН по бывшей Югославии для определения характера конфликта в Боснии и Герцеговине) как ответственность за действия своих "агентов". Впрочем, это вопрос не права, а факта, и здесь я беру на себя смелость предрешать выводы возможного судебного разбирательства. Надеюсь, что рано или поздно оценку этим обстоятельствам дадут и Международный суд ООН, и Международный уголовный суд.

3. Jus in bello. Не вызывает сомнения, что все стороны вооруженного конфликта в Украине (ВСУ и вооруженные формирования непризнанных "народных республик", предположительно поддерживаемые российскими ВС) совершали и продолжают совершать нарушения международного гуманитарного права, достигающие степени серьезности военных преступлений. Это внесудебные казни лиц, задержанных в связи с вооруженным конфликтом (пленных и арестованных гражданских лиц), пытки и жестокое обращение с такими лицами, а также нападения на гражданские объекты и нападения неизбирательного либо непропорционального характера, приводящие к смерти и ранениям гражданских лиц и причинению ущерба гражданским объектам. Подчеркиваю - доклады авторитетных международных правозащитных организаций, работающих в регионе (прежде всего Human Rights Watch и "Международной Амнистии") указывают на ответственность представителей всех сторон конфликта за такие преступления.

Наибольшую известность получили сообщения о насильственных исчезновениях, пытках и убийствах крымских татар в связи с действиями российских сил и пророссийских формирований в Крыму, похищениях, пытках и убийствах пророссийскими силами депутата Рыбака и иных лиц на Донбассе, внесудебная казнь четырех мужчин контролируемыми Киевом силами возле шахты "Коммунар", авиационный удар ВВС Украины по Луганской областной администрации, повлекший гибель и ранения гражданских лиц, ракетный удар сепаратистов либо российских средств ПВО по гражданскому "Боингу", повлекший гибель гражданских лиц, а также целый ряд неизбирательных нападений, ответственность за которые стороны, как правило, возлагают друг на друга (и за которые, по-видимому, ответственны обе стороны), использование ВСУ кассетных боеприпасов в густонаселенных районах городов, в том числе Донецка, а также сообщения о пытках и жестоком обращении с задержанными лицами, которые практикуются представителями обеих сторон.

3.1. Эти и подобные им преступления, кем бы они ни совершались, не имеют и не могут иметь никакого оправдания; лица, их совершившие, приказавшие совершить, подстрекавшие к совершению и т.д., должны быть выявлены и преданы суду. Любая попытка рационализации таких преступлений абсолютно цинична. Но столь же цинична и попытка замалчивания преступлений одной стороны и выпячивания другой в политических целях.

Когда мне говорят, что от обстрелов ВСУ гибнут донбасские дети, а затем намекают или говорят прямо, что для прекращения этой гибели нужно отдать Донбасс разного рода Бесам и Стрелкам или прямо присоединить его к России, как до этого Крым, - это и есть политический пиар на детской крови, не имеющий ничего общего ни с моралью, ни с правом. Такие намеки аморальны потому, что кровью жертв одной стороны конфликта вольно или невольно замазываются и затираются такие же преступления другой. Такие намеки противоречат праву потому, что предлагают решать вопросы jus in bello средствами jus ad bellum (то есть оправдать аннексию территории суверенного государства тем, что это государство нарушает нормы международного гуманитарного права). Это примерно то же самое, что лечить головную боль гильотиной. По этой же "человеколюбивой" логике в ответ на гитлеровскую агрессию союзникам необходимо было капитулировать - во избежание дальнейших военных жертв (если и не немедленно, то уж во всяком случае после первой бомбардировки ими Берлина).

3.2. Каким образом обеспечить преодоление безнаказанности представителей обеих сторон конфликта за военные преступления и добиться прекращения их совершения? Уж во всяком случае не отданием Донбасса на съедение Путину и его волкам. Думаю, что в отношении Украины у международного сообщества сейчас есть уникальные возможности, с одной стороны, для оказания давления с целью обеспечения эффективного расследования преступлений, с другой - для оказания содействия в таком расследовании. Условием проведения такого расследования может стать предоставление очередных видов помощи, которая сейчас жизненно необходима украинскому государству. А содействие может быть оказано со стороны как следственных органов европейских государств, так и специалистов Международного уголовного суда.

Сложнее с сепаратистами и самой Россией, где подозреваемые могут найти радушный прием и надежное убежище. Следует признать, что эффективных рычагов давления на эти стороны у международного сообщества по понятным причинам нет. Однако ситуация в будущем может измениться. Думается, что в интересах Украины признание ею юрисдикции Международного уголовного суда по преступлениям, совершенным на ее территории в связи с данным вооруженным конфликтом (начиная с аннексии Крыма), в соответствии со ст. 12(3) Римского статута (а позднее и присоединение к статуту). Это могло бы гарантировать Украине независимое и беспристрастное правосудие (в том числе по преступлению агрессии в соответствии со ст. 8-бис). Думаю, именно об этом следует говорить ответственным правозащитникам как своим украинским, так и европейским партнерам. И, конечно, важнейшей задачей является создание единой документационной базы данных по совершенным в ходе конфликта военным преступлениям. Это задача независимых и беспристрастных организаций, не связанных ни с одной из сторон конфликта.

4. Справедливый мир. Еще одна безответственная позиция, выдвигаемая некоторой частью нашего правозащитного сообщества, - мир любой ценой. Для сторонников этой странной доктрины в войне нет правых и виноватых, "все политики и вояки на одно лицо", все они одинаково ответственны за пролитие крови. Поэтому единственное, что от них требуется, - это немедленно договориться о мире. На каких условиях эти "грязные политиканы" договорятся, такого пацифиста не заботит, никаких предложений по этому поводу он не выдвигает: это не его забота, у политиков, как и у лошадей, головы большие - пусть они и думают.

Но несправедливый мир, значительно ущемляющий права и законные интересы людей и государств, чреват новым взрывом насилия. Легитимизация аннексии Крыма и создание на территории материковой Украины марионеточных пророссийских анклавов по типу Приднестровья и Южной Осетии (кажется, это программа-минимум путинского режима) как условия мира неприемлемы. Справедливый мир на украинской земле может быть установлен только исходя из уважения к территориальной целостности и государственному суверенитету украинского государства. Все рычаги такого мирного урегулирования находятся в руках России. Прекращение поддержки самопровозглашенных "республик", эффективный контроль над границами с целью прекращения их подпитки людьми, оружием и деньгами, возвращение Украине аннексированного Крыма - вот единственный путь, на котором возможно установление прочного и справедливого мира, а в отдаленной перспективе - и восстановление добрососедских отношений между нашими государствами.

Пока Россия не предпримет эти шаги, международному сообществу следует не просто сохранять, но и усиливать давление на путинский режим. Напротив, любого рода фактическое признание или молчаливое согласие с осуществленным в Европе территориальным захватом неизбежно поставит под удар не только мир на Европейском континенте, но и подорвет всю систему глобальной безопасности, сложившуюся после Второй мировой войны. Последствия такой мягкотелости миру пришлось бы пожинать еще очень долго.

5. Правозащитная и гуманитарная деятельность. В пылу спора, о котором я написал в начале этого материала, мне было брошено: "Не забывай: роль правозащитника - людей спасать!". Думаю, однако, что у моего уважаемого оппонента отсутствует ясное понимание сути правозащитной деятельности и ее отличия от гуманитарной миссии. Защита прав человека и гуманитарная работа - разные виды деятельности, и их нужно уметь различать. Когда 2 сентября 2004 года экс-президент Ингушетии Руслан Аушев вошел в бесланскую школу и договорился с террористами о том, что они освободят грудных детей с их матерями, он не защищал права человека - он спасал жизни людей: это была классическая гуманитарная миссия. Когда 24-25 октября 2002 года Анна Политковская носила в захваченный Театральный центр на Дубровке воду, она не действовала как правозащитник или журналист. В русском языке для этого типа поступков есть очень точное слово, сохранившееся сейчас, к сожалению, лишь в церковном обиходе: "печалование". Так, церковь "печалуется" перед светской властью за тех или иных людей, например, просит помиловать приговоренных к смерти, отпустить узников на свободу или облегчить их участь. Это священная миссия, но ее ни в коей мере не следует путать с защитой прав человека.

Во главе угла правозащитной деятельности стоит отстаивание принципов верховенства права как безусловного общественного интереса - pereat mundus et fiat justitia (пусть рухнет мир, но торжествует правосудие)! Главной же ценностью гуманитарной деятельности является человеческая жизнь как таковая, вне зависимости от тех или иных правовых аспектов. В условиях демократического правового государства эти виды деятельности могут совмещаться, переплетаться или осуществляться параллельно; они не выступают в качестве конкурирующих. Напротив, hominum causa omne jus constitutum est (право целиком создано для пользы людей), из чего следует, что отстаивание справедливого закона влечет за собой защиту жизни и благоденствия каждого отдельного члена общества.

В условиях систематического нарушения прав человека, под властью авторитарных режимов и в ходе вооруженных конфликтов все гораздо сложней: защита прав человека может роковым образом войти в противоречие с интересами защиты конкретной жертвы этого нарушения. Тут возникает ситуация, которую Исайя Берлин называет конфликтом позитивных ценностей. В условиях такого конфликта приходится ясно определиться, какого рода деятельностью вы сейчас занимаетесь.

Из практики крупнейших международных неправительственных организаций можно привести следующие примеры. Вряд ли "Международная Амнистия" пойдет на подкуп судьи, чтобы освободить человека, признаваемого ею узником совести. Такое решение подорвало бы сами принципы, которые она защищает, ибо данная организация прежде всего стоит на страже верховенства права. Она защищает право, и только посредством права - отдельных лиц, ставших жертвой бесправия. Защита жертвы антиправовым путем для нее неприемлема.

Но вот практика крупнейшей гуманитарной организации - Красного Креста - совершенно иная. Ее миссией является спасение жизней жертв войны. И если для того, чтобы вывести женщин и детей из-под обстрела, понадобится, например, заплатить мзду старшему офицеру блокпоста, это будет сделано. Одним из принципов деятельности Международного комитета Красного Креста (МККК) является конфиденциальность, позволяющая иметь доступ к жертвам с целью защиты их жизни и личной неприкосновенности и вести более эффективный диалог с властями - даже если эти власти представлены несомненными военными преступниками и требования, которые они выдвигают как условия спасения людей, несовместимы с понятием о праве. Пример тому - сотрудничество Красного Креста с властями нацистской Германии для облегчения участи военнопленных.

Международное прецедентное право подтверждает, что МККК имеет абсолютное право на неразглашение; как постановил Международный трибунал по бывшей Югославии в деле Симича (решение Судебной камеры от 27 июня 1999 г. по ходатайству обвинения о допросе свидетеля), сотрудники МККК могут не свидетельствовать перед любым судом или трибуналом о любых событиях, свидетелями которых они являлись во время работы.

Представляется, что отделение правозащитной деятельности от гуманитарной - насущная необходимость для многих из тех, кто работает сейчас в зоне вооруженного конфликта на Украине. Правозащитник не может и не должен, погружаясь в частные ситуации конкретных нарушений, уходить от ответа на глобальные правовые вопросы, в том числе на вопросы jus ad bellum об агрессоре и его жертве. Но если вы способствуете обмену пленных, инспектируете условия их содержания, организуете работу с беженцами, иным образом "спасаете людей" и понимаете, что высказывания по вопросам права могут подорвать ваши возможности, поставить под удар вашу миссию или личную безопасность опекаемых вами лиц, следует отказаться от таких высказываний, заявить о таком отказе публично и впредь решить, что ваша миссия - исключительно гуманитарная. Это будет и гуманно, и правомерно, и честно. Во всяком случае, гораздо честнее, чем педалировать вопрос нарушений одной стороны конфликта, умалчивая о нарушениях другой, и обвинять всех, кто поддерживает принцип нерушимости границ и обязательности международных договоров, в пролитии крови донбасских младенцев. Которая, кстати, того же красного цвета, что и у маленьких пассажиров сбитого "Боинга".

6. Резюме. Итак, с моей точки зрения Украина является жертвой военной агрессии со стороны российского государства и поддерживаемых им вооруженных формирований и в этом качестве имеет право на самозащиту с применением оружия в соответствии со ст. 51 Устава ООН.

В ходе возникшего вооруженного конфликта все его стороны совершают нарушения международного гуманитарного права, достигающие серьезности военных преступлений. Такие преступления не имеют оправдания, виновные в них лица должны быть выявлены и преданы суду.

Вопросы правомерности ведения сторонами боевых действий как таковых и вопросы соблюдения международного гуманитарного права являются различными правовыми вопросами и должны разрешаться вне какой-либо зависимости друг от друга.

Международное сообщество обязано оказывать Украине помощь перед лицом агрессии, оказывать на агрессора давление с целью прекращения агрессии, оказывать на все стороны (включая Украину) давление, а также осуществлять правовую и институциональную помощь с целью эффективного расследования преступлений и предания военных преступников суду.

Для реализации этой цели самой Украиной могут быть задействованы инструменты Международного уголовного суда. Справедливый и прочный мир в Украине может быть достигнут только после прекращения агрессии и ликвидации ее последствий, включая аннексию Крыма Российской Федерацией. Лица, осуществляющие гуманитарные миссии в зоне вооруженного конфликта, могут (а при определенных ситуациях - обязаны) воздерживаться от оценок правомерности действий сторон конфликта в интересах жертв.

22 октября я вернулась из недельной поездки в Киев. Первое впечатление: это город живой, открытый всем ветрам. Конечно, уже по сувенирам на вокзале сразу становится понятно, что страна находится в состоянии войны и что эта война - с Россией. Полотенца с загадочной надписью ПТНХ, туалетная бумага с портретом Путина, майки и значки, обещающие украинскому народу перемогу против путинской агрессии. Везде люди, собирающие пожертвования для госпиталей и раздающие ленточки. В магазинах на некоторых товарах написано: "1% с продажи - на помощь армии". Но город живет обычной жизнью. Большинство говорит по-русски, поэтому все байки о том, что русский язык в Киеве притесняется, никакого соприкосновения с реальностью не выдерживают. Говорить только на украинском здесь проблематично, не все киевляне его знают. Это следы советской империи.

Никакого национального экстремизма я не встретила. Марш по случаю дня основания УПА, на который я специально пришла, чтобы измерить градус украинского национализма, широким диапазоном символики и примитивностью лозунгов напомнил мне «Русский марш». Было много матерных кричалок, но при этом ни выпученных безумных глаз, ни других признаков агрессии... "Бандеровцы" не только не разорвали меня за русский язык, но многие и между собой говорили по-русски. Громко вспыхивающие факелы создавали внешнее впечатление воинственности. Но малое количество милиции, отсутствие на ней касок и бронежилетов и готовность участников отвечать на все мои вопросы говорили об абсолютно мирном настрое собравшихся. Беспорядки у Рады, устроенные неизвестными без каких-либо ясно высказанных мотивов, многие объясняют провокацией. В тот день, 14 октября, я даже не узнала о них.

Вообще в эту поездку я много где побывала, удалось даже поучаствовать в гуманитарной миссии - погрузке продуктов для жителей зоны АТО. Вещи и продукты, загружаемые в фуры, короткий молебен... Все это на каком-то духовном подъеме, люди движимы одним желанием - помочь, и это чувствуется. Но такой помощи всегда не хватает, а масштабы бедствия по-прежнему велики.

Всю неделю я прожила в общежитии вместе с молодыми студентками, активными участницами Майдана. Они рассказывали о том, как занимались перевязками практически под пулями, я - о нашем российском протесте, или о том, что называется этим словом. В разговоре у некоторых из них сразу начало проскальзывать недоверие, что я, русская, могу быть на самом деле за них, за их свободу... Были и очень резкие высказывания в отношении русских. Конечно, пролитая кровь разделила народы, сделала трудным настоящее взаимопонимание. Из-за доверия нашего народа к официальной пропаганде молодым украинцам нелегко поверить, что Путин не только их, но и наша беда.

Киев - особенный город. По стилю общения он отличается от Москвы: люди легко заговаривают в очереди, на остановке. И в то же время в нем есть что-то европейское. Всюду предвыборная агитация партий, все живо интересуются выборами. Юлия Тимошенко пишет о «перемоге», блок Порошенко - о единстве, на плакатах с портретом Яроша девиз: «Сила, яка захищае» (сила, которая защищает). Девушки в общежитии тоже без конца обсуждают будущие выборы. Политикой Порошенко они недовольны, хотя и признают, что лучшего президента в стране еще не было. Ляшко считают дутым патриотом, играющим на руку Путину, вроде нашего Жириновского. Насколько я поняла, популярностью пользуется львовская «Самопомощь».

Что думают киевляне о своем будущем? Настрой очень разный. Пообщалась с одним шофером: он начал говорить мне о чудовищной лжи российских СМИ, но, когда я с ним полностью согласилась, сказал, что в общем-то не верит до конца никому и сам не пошел бы воевать. Некоторые киевляне озабочены тем, что будет, когда придет назад украинская армия: смогут ли терпеть и ждать люди, поставившие на карту свою жизнь и познавшие силу оружия? Солдаты и их близкие недовольны, что военное положение не объявлено, что они теряют работу, лишены многих льгот... А главное, есть непонимание политики президента в отношении востока Украины. Многие бойцы, и не только они, считают, что уступки путинской России слишком велики, что это не стоит пролитой крови. Особенно трудно тем, кто уже что-то потерял на этой войне, кто научился воевать, кто увидел лицом к лицу врага, увидел смерть - и теперь должен подчиниться непонятной воле политиков. Что победит? Какие силы выйдут наружу? Трудно сказать. Тем более при участии спецслужб РФ, видящих свою задачу в том, чтобы столкнуть всех лбами.

Но очевидно, что есть у Майдана одно завоевание, неоспоримое. Это свобода, купленная жизнью совсем молодых ребят, портреты которых стоят вдоль Институтской улицы, как иконы. И воздух в Киеве особенный, свободный. В нем застыло ожидание. Впереди новые, почти непроходимые препятствия. Но люди, выплывшие из имперского болота, получили надежду преодолеть и их.

Для москвича в Киеве нет больших расстояний. Любой путь кажется близким. А границы Москвы становятся все более размытыми. Имперская гордыня и ее оборотная сторона - самоуничижение - тоже не имеют границ. На самом деле мы просто не знаем сами себя, теряемся в теоретических спорах, в бесплодном и безвыходном чувстве вины. Но ничто, даже татаро-монгольское прошлое, не может помешать нам искать выхода на свет. Мы заблудились на бескрайних просторах своей «широкой русской души». Вольный город Киев напомнил мне о том, что возможна перемога над системой, построенной на лжи и провокациях. Конечно, вопрос о цене остается. И все-таки Киев говорит, что все это возможно. Что к свободе можно прикоснуться, что ее можно вдохнуть.

Решение эмигрировать вместе с женой и ребенком я принял на фоне тотального беспредела властей. В 2011 году на меня завели уголовное дело по ст.282 ч.1 УК РФ за выставленный ролик «Фашисты в погонах в легендарной Магнитке», а в августе этого года - еще одно дело, по ст. 280 ч.1. за репост статьи ВКонтакте, где было сказано, что Путина можно победить с помощью Майдана.

Следователи ФСБ приезжали из Челябинска, местным это дело не доверили. По их допросам и расспросам я понял, что их волнует не столько статья, сколько наши группы ВКонтакте - «Союз инициативных групп г. Магнитогорска» и «Левый фронт - Магнитогорск», а также акции протеста, которые мы проводим в городе против политики Путина и в поддержу украинского народа, за целостность Украины.

Сегодня мы видим, что решение об отъезде было правильным. В интернете появилась информация о моем "задержании", которая, очевидно, не соответствует действительности. Так стало понятно, что появилось еще одно уголовное дело.

То, что они делают с челябинским гражданским активистом и блогером Константином Жариновым (судят его за репост статьи на страничке ВКонтакте), с Дашей Полюдовой, которая томится в застенках ФСБ (за активную деятельность в интернете, за организацию «Марша за федерализацию Кубани»), со столичным гражданским активистом и блогером Павлом Шехтманом (его задержали за критику власти в социальных сетях, он сидит с подпиской о невыезде дома и готовится к судам), я уже не говорю о «болотниках» и многих других, - все это показывает, как власть расправляется с инакомыслящими, пытаясь давить справедливость в зародыше.

То же самое сделали бы и с нами. Нам до сих пор еще не вернули компьютер после первого уголовного дела, когда был обыск, очные ставки в Следственном комитете в семь утра, вызов на допрос нашего шестилетнего ребенка, походы следователей по детским садикам (а после нашего отъезда эфэсбешники приходили в школу нашего ребенка) и по нашим работам...

Сегодня власть в России ведет реакционную политику, закручивает гайки по всем направлениям, преследует инакомыслящих, поощряет шовинистическую истерику народных масс и полное неприятие реформ.

Весть о том, что Бориса Стомахина второй раз за эту осень, с перерывом в неделю, заточили в ШИЗО (опять на 15 суток) в ИК-10, что в поселке Всесвятский Пермского края, куда он был этапирован из московского СИЗО "Медведь", не была неожиданной, конечно. Мы уже знали, что при первом "свидании" политзека с начальником колонии полковником Видади Гасановым состоялся разговор, во время которого Борис объяснил своему собеседнику, что он не признает ни порядков, ни законов, ни структур бандитского государства РФ и что для него этот самый начальник - пустое место. Конечно, все, кто сочувствует Борису в его противостоянии с постсоветским, по-новоросски окрепшим, обнаглевшим ГУЛАГом, с тревогой ждали последствий. И они не заставили себя ждать.

Тридцать суток по совокупности в карцере колонии строгого режима - это раз, постановка на "профучет" как склонного к побегу и суициду, с необходимостью каждые два часа отмечаться на вахте - это два, а теперь еще и принудительные "хозработы" по уборке территории (несмотря на диагностированные переломы позвоночника и ноги) - это три. Все эти требования Стомахин выполнять категорически отказался, и теперь уже, после третьего ожидаемого заточения в карцер, ему грозит СУС, то есть тюрьма в тюрьме, особый барак без прогулок по лагерю, со строгим надзором и единственным длительным свиданием в году. Передачка там тоже только раз в двенадцать месяцев полагается.

Мало что можно сделать для спасения политзека в этой патовой ситуации. Распространение информации при существующей цензуре в российской прессе, в интернете, а также в условиях пришибленности и беспомощности правозащитного движения, где все решает главный человек в ОНК - кагэбешник Антон Цветков (по прозвищу "подментованный у*бок"), всюду расставляющий своих особых, особистских "борцов" за права человека, - почти нулевое. В иностранной прессе внимание уделяется сейчас только двум раскрученным оппонентам Путина - Навальному и Ходорковскому. Но эти двое мало чем от Путина отличаются, судя по их последним высказываниям по поводу аннексии Крыма, которую они одобряют. И ни на какую поддержку политзаключенных от этих двоих популистов-имперцев рассчитывать не приходится...

Самого Бориса мы с Региной Леонидовной Стомахиной застали в приподнятом, как ни удивительно, состоянии духа. И это несмотря на то, что в администрации приняли у нас только лекарства, и то без особых гарантий, что ему их передадут. Завмедсанчастью Владимир Иванов сурово отчитал меня - мол, напрасно я лезу к нему с какими-то пилюлями для Стомахина, так как у них в колонии и оборудование необходимое есть, и все требуемые препараты, которые больному выпишут специалисты, если потребуется. И вообще медицина в ИК-10 на самом высоком уровне. Однако до сих пор, возразила я, никакого лечения Борис не получал, хотя еще во время этапирования из Москвы он сильно простудился, а у него хронический бронхит и тахикардия в придачу. И ни одной таблетки он не дождался.

Привезенные теплый свитер и спортивный костюм у нас не приняли. Хотя оставались за нами положенные по закону килограммы: в прошлый раз у нас не взяли чайник и множество других нужных вещей. Такое впечатление, что на "дачки" для Бориса наложено особое, непреодолимое вето. За непокорность.

Выдаваемая в колонии казенная одежда почти полностью синтетическая, а морозы здесь, говорят, бывают до 50 градусов. Шапку политзек тоже не носит: за ней ведь надо обращаться с просьбой к администрации.

Конечно, Регина Леонидовна умоляла сына быть посговорчивее: ведь загонят за Можай совсем. То есть посадят опять в ШИЗО (а они уже грозятся), затем переведут в СУС, и тогда свиданий, даже прогулок по лагерю не будет! В СУСе есть свои, дополнительные ужесточения, усиленный надзор, а главное - продление срока наказания.

Борис теперь ходит без бороды, только с усами, обрит наголо, черная телогрейка с номером отряда и каким-то личным шифром. Улыбается, расспрашивает нас по телефону - через двойное стекло - о жизни на воле, общих знакомых, войне с Украиной, текущих делах... Уверен, что ни шагу нельзя делать навстречу этой системе, ни на какие компромиссы и договоры с ней нельзя идти: все равно обманет, извратит факты, навяжет свою волю, припишет несодеянное, уничтожит и размажет в конце концов, если только почует твою слабину. Ничего у нее выгадать нельзя, ее можно и нужно только отрицать, презирать, игнорировать, не вести с ней никакого диалога. Только так, при полном бойкоте и неповиновении, считает Стомахин, можно ускорить кончину неототалитарного режима. Как можно большее количество людей должно начать не признавать все структуры путинского Мордора, и тогда он быстрее сгинет, развалится, подобно СССР.

- Ну как же, - говорю я, - ведь в результате такого вот игнора то и дело помещают в карцер?

- Конечно, - отвечает Борис, - за позицию приходится платить. Но уступать им нельзя. Я не намерен, во всяком случае.

Правозащитники, насколько я могла убедиться, не одобряют такого вот бойкота и неповиновения, уверяют, что чрезвычайно трудно упрямых и несговорчивых людей защищать. Негоже, считают они, открыто выказывать презрение лагерному руководству. Неправильно отказываться отмечаться, если высочайше велено ходить и расписываться в журнале. По закону выходит, что начальнички-то в своем праве что-то такое велеть. И зэк обязан это исполнять, иначе в лагере хаос начнется. Но зэк политический во всей этой пермской колонии строгого режима на две тысячи триста заключенных всего один - Борис Стомахин. И он собирается продолжать борьбу с гулаговской системой один на один. Вот эту мысль мы и пытаемся донести до всех (до правозащитников - в первую очередь), кто следит за судьбой радикального публициста, столь жестоко преследуемого за высказывание личного мнения в Живом Журнале. 6,5 лет строгого режима за записи в блоге - это все-таки, согласитесь, чересчур.

Полковник внутренней службы Видади Гасанов, начальник ИК-10, разговаривал с нами довольно вежливо, но, конечно, с превосходством, присущим всякому силовику. Словосочетание "преследование политзека" (с чего мы, собственно, и начали разговор) ему очень не понравилось. Естественно, он, подобно Путину, отрицает существование в стране политзаключенных. Мы объяснили ему, что уже обратились в прокуратуру Пермского края и в Комиссию по надзору за исправительными заведениями, потому что Бориса прессуют, в том числе и при помощи блатных, которые пытаются заставить его ходить и отмечаться каждые два часа, поскольку из-за его отказа слушаться у них теперь якобы участились шмоны. "Жалуйтесь куда хотите, публикуйте что хотите, с моей стороны нарушений нет, у нас здесь все строго по закону", - заявил Гасанов. При нас звонил, узнавал у подчиненных по поводу профучета, и сообщил нам, что в связи со "склонностью к побегу" у Стомахина постановки на учет нет, а только "по суициду", это им специалисты из московского СИЗО "Медведь" выдали такую рекомендацию, а уж там крупные знатоки-психологи трудятся, напрасно не порекомендуют. Мы обещали полковнику и дальше публиковать информацию о происходящем с Борисом Стомахиным в его "исправительном" заведении, гарантировали, что будем посылать запросы по поводу нарушений элементарных человеческих прав куда только возможно, что спокойно жить ему не дадим.

Прежде всего, конечно, постараемся достучаться до пермского омбудсмена и местной ОНК, все никак не удается на них выйти. И, возможно, нам удастся все-таки организовать независимую медэкспертизу, хотя очень трудно таковой добиться. Ведь прошлым сроком, в Буреполоме, у Бориса был облегченный режим именно по состоянию здоровья, в связи с его переломом позвоночника и ноги. И никому в голову не приходило человека с подобными травмами заставлять колоть лед. А здесь, в ИК-10, на физическое состояние людей не смотрят: бери кайло - и вперед, "труд освобождает"!

Смерть фашистской империи Путина.
Россия будет свободной.

Дискуссия о дискуссии по поводу «возврата» Крыма разрослась до немыслимых размеров, утратив, уже, по-моему, всякое содержание.
Разумеется, многочисленные комментаторы вольны обсуждать акценты и обертона высказываний основных спикеров, ААН и МБХ, или то, по поводу чего спора вовсе нет (абсолютная незаконность и вредоносность для России аннексии Крыма), но такой подход уводит от сути дела.
А она, на мой взгляд, сводится к ответу на вопрос: «Должна ли гипотетическая будущая демократическая власть России «вернуть» Крым, если и пока против этого одновременно большинство как жителей Крыма, так и граждан России».
Вопрос и варианты ответа на него неоднозначны. На мой взгляд, не существует такого единственно верного ответа на этот вопрос, по соответствию которому можно было бы оценивать мораль, либерализм, приверженность демократии, принципам правового государства, европейским ценностям и оппозиционность отвечающего.
Тема эта болезненная и эмоционально "заряженная", поэтому, по-моему, обоим первоначальным спикерам вовсе не стоило высказываться по ней, особенно учитывая полное отсутствие практического смысла в таком высказывании. А если уж взялись высказываться, то стоило быть гораздо корректнее и взвешеннее.
Но попытки многих комментаторов в этой связи развесить ярлыки и присвоить себе монополию на демократию, либерализм и оппозиционность мне кажутся нелепыми и неуместно самоуверенными.
А гораздо важнее, на мой взгляд, то, что размежевание и раскол по этому основанию среди сторонников демократии и европейского пути развития России выгодны исключительно Кремлю. Более того, именно властью это размежевание всячески разжигается и подогревается.
Давайте не идти на поводу Кремля! Пусть первым вопросом, по которому будут спорить в новом демократическом Парламенте и Конституционном суде новой демократической России будет вопрос о «возврате» Крыма. Но сначала нам нужно создать новую демократическую Россию, а нелепое противопоставление ее сторонников друг другу нас от этого отдаляет.

В следующем году мы вместе со всем миром будем отмечать 70-ю годовщину Победы над гитлеровской Германией - нашу общую победу над национал-социалистическим варварским режимом. Но идеологию ненависти, которая лежала в основе этого режима, мы до сих пор не победили.

Нельзя закрывать глаза на национализм. Это опасное явление, будь он бытовой или митинговый, «умеренный» или радикальный. Это идеология ненависти, и она приводит к избиениям и убийствам. Судебные процессы недавних лет над неонацистами показали, что в семьях, где родители позволяли себе уничижительные высказывания в отношении других национальностей, дети пошли дальше и взяли в руки оружие.

Комитет "Гражданское содействие" начинает кампанию против ненависти.

Жертвой преступлений на почве ненависти может быть каждый. Наша кампания не столько про русский или украинский, кавказский или киргизский национализм, сколько про то, что любой - москвич или петербуржец, наши родные и близкие, которые выглядят на чей-то взгляд неправильно, - могут стать жертвой. Потому что радикальные националисты всех мастей, как зомби, не думают, не проверяют документов, они ненавидят и нападают.

Мы считаем, что современные радикальные националисты ничем не отличаются от фашистов нацистской Германии. Фашизм, нацизм или национализм - как бы ни называлась идеология ненависти - не имеют ни какого отношения ни к культуре, ни к патриотизму.

Мы убеждены, что в каждом из нас заключен зомби, который готов ненавидеть, вопрос в одном - контролирует он нас или мы его?

Идеологию ненависти невозможно победить окончательно. Но вы можете контролировать себя: следить за высказываниями, не молчать, когда при вас унижают людей другой национальности или религии, участвовать в нашей кампании, помогать жертвам преступлений на почве ненависти.

Мы призываем общественные организации, средства массовой информации, представителей гражданского общества России присоединиться к нашей кампании.

Каждый должен помнить: унижая людей другой национальности, ты воскрешаешь фашизм.