Бывшие спецназовцы, которые еще несколько месяцев назад использовали боевые патроны против восставших людей в Киеве, сегодня воюют бок о бок с теми самыми людьми на востоке Украины. В это время на Майдане его нынешние обитатели забрасывают коктейлями Молотова батальон «Киев 1», одно из добровольческих формирований, в сущности плоть от плоти Майдана.

За последние несколько дней уборка Майдана - тривиальное, казалось бы, событие - превратилась в драму и вызвала бурю эмоций в обществе и соцсетях.

Но давайте для начала определимся с понятиями.

Говоря о Майдане, скажем, в феврале, мы подразумевали несколько иное, чем говоря о Майдане сейчас, в августе. По крайней мере я и многие люди из моего окружения, для которых Майдан на Майдане окончился после побега Януковича, а после принял иную форму: главным образом переместился на восток страны, а частично сконцентрировался на противостоянии реакции. А что сама площадь? С февраля здесь произошло немногое. Ну разве что завели курятник.

Представление о том, что на данном этапе Майдан способен всерьез влиять хоть на что-то, – иллюзия. По крайней мере я не могу припомнить ни одного случая за последнее время, который бы эту влиятельность продемонстрировал. Потому не могу и разделить мнение тех, кто считает, что Майдан должен стоять.

А впрочем, пускай стоит. Дело ведь совсем не в аргументах вроде "Киев - столица европейского государства". Да любая европейская столица могла бы гордиться, будь она центром событий, разворачивавшихся в Киеве прошлой зимой. Только надо быть честным и признать: пока Майдан стоит, потихоньку поднимает голову Партия регионов, правда, с новым именем и несколько омоложенным лицом, но с теми самыми подходами, желанием подобрать восточноукраинский электорат и даже той самой аббревиатурой (ПРУ); парламентских выборов с открытыми списками нам не видать как своих ушей; многие важные законопроекты так и не были рассмотрены. И, к сожалению, ни одной из перечисленных проблем Майдан в его нынешнем состоянии противостоять не в силах. Потому его демонтаж мне кажется вполне логичным. А что касается бурных дискуссий, то к ним нам на Майдане не привыкать.

Правда, есть в истории со сворачиванием остатков революции и другая сторона. Она открывается при попытке понять причину цепкости людей в палатках.

После революции 2004 года проблем с тем, чтобы разойтись, у народа не возникло. Почему? Потому что был кредит доверия. Потому что тогда Майдан и его чаяния были персонифицированы. Сейчас же в упорном нежелании расходиться чувствуется прежде всего недоверие к власти любых мастей и на любых языках говорящей. Этим недоверием, собственно, были пропитаны и все революционные события - от первого дня до последнего. Живет и крепнет это недоверие и сейчас.

Некоторыми буквально овладел мистический страх. Как будто с демонтажем сцены исчезнут даже самые скромные завоевания Революции Достоинства. Как будто главное - чтоб Майдан стоял. Как будто в случае назревания новой протестной волны елки, катки и прочие ухищрения властей смогут кого-то остановить. Как будто важна сама площадь, а не принцип свободы мирных собраний и способность его отстоять.

Майдан - это до сих пор открытая душевная и психологическая рана. Столь болезненная реакция на попытки демонтировать символы революции - обиды, крики, драки - не случайна. И коктейли Молотова, и горящие покрышки, которые выглядят актом даже не агрессии и противостояния, а отчаяния. А иначе и быть не может - с таким-то количеством погибших людей на этом небольшом клочке земли в совершенно мирное время. И, как с любой открытой раной, нужна была деликатная, ювелирная работа. Но сработали преимущественно грубо. Без участия и сострадания.

О том, должен ли стоять Майдан, можно было бы дискутировать вечно. И даже посвятить этому делу еще один (или несколько) майданов. Но эта дискуссия покажется мелочной, стоит только переступить порог военного госпиталя в получасе ходьбы от центральной киевской площади. Там те, кто вернулся с настоящего Майдана.

В понедельник в лицее "Подмосковный" в поселке Кораллово Московской области простились с Мариной Филипповной, мамой Михаила Ходорковского.

Этому лицею, где воспитываются и обучаются дети, чьи родители погибли в горячих точках, Марина Филипповна с мужем, Борисом Моисеевичем, отдала двадцать лет жизни. Основал его Михаил Ходорковский, который планировал, что таких учебных заведений будет не одно, но помешало дело "ЮКОСа".

Марину Филипповну похоронили накануне на территории лицея в небольшой часовне. Эта часовня упоминается в гимне Лицейской Республики - в "Подмосковном" стараются продолжить традиции пушкинского "лицейского братства".

Всякий раз, когда я приезжала в Кораллово, меня неизменно до глубины души поражала та светлая и теплая атмосфера, которая там царит. Едва переступишь через порог проходной, кажется, будто даже воздух становится другим. Когда я однажды поделилась этим своим наблюдением с директором лицея Евгением Николаевичем Травиным, он, всецело согласившись со мной, сказал: "Наверное, это потому, что дело благое..."

Теперь, без Марины Филипповны, лицей осиротел. С самого утра к ее портрету, который установили рядом с местом захоронения, несли цветы те, кто учится или когда-либо учился в лицее, кто был знаком с Мариной Филипповной или приходил судебные заседания по делу "ЮКОСа" и митинги в поддержку обвиняемых.

...Марину Филипповну я впервые увидела ранней осенью 2004 года у Мещанского районного суда Москвы, где проходили пикеты группы "Совесть". Тогда судебный процесс по первому уголовному делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева только начинался, и Марина Филипповна с Борисом Моисеевичем приезжали почти на каждое судебное заседание.

Однажды они подошли к пикетчикам, и Марина Филипповна с улыбкой и словами благодарности протянула нам золотистые, будто наполненные солнцем яблоки из своего сада. Мы были ошеломлены этим ее поступком, простотой общения и сердечностью. Сами мы никогда не решились бы завязать знакомство с родителями МБХ. А яблоко потом много дней лежало у меня на подоконнике, напоминая об этой удивительной встрече.

Потом мы неоднократно сталкивались в судебных коридорах и на публичных мероприятиях, здоровались.

В апреле 2007 года Марина Филипповна неожиданно позвонила мне по телефону и пригласила на День друзей в Кораллово. Там я имела счастье познакомиться с ней ближе. Сразу поняла, откуда у МБХ такая несгибаемость, выдержка, собранность.

Еще вспоминаю "Марш миллионов" 6 мая 2012 года. В давке, побоище и хаосе она сохраняла все те же достоинство и невозмутимость.

Марина Филипповна улыбалась, держалась как кремень - в судах, во время изматывающих поездок в колонии, общаясь с журналистами. Для последнего тоже требовалось особое мужество в ситуации, переживаемой семьей долгие десять лет, которые у них украли.

Светлая, добрая Вам память, Марина Филипповна. Низкий Вам поклон.

Марина Филипповна на Дне друзей в лицее "Подмосковный", 26 апреля 2014 г. Последняя встреча. Фото Веры Васильевой

Почему указ президента от 6 августа составлен столь уклончиво? Какова правовая (или неправовая) природа введенных продовольственных запретов?

Президент ссылается на федеральный закон «О специальных экономических мерах», в соответствии с которым вроде бы принят указ. Но по этому закону (в каком году он будет отменен?) прописана несколько иная процедура: решение о применении специальных мер, к которым относится и «запрещение внешнеэкономических операций или установление ограничений на их осуществление», принимает президент. Правительство же во исполнение указа устанавливает перечень конкретных действий, совершение которых запрещается.

Президент же 6 августа ничего своим указом не запретил. Указ лишь предписывает органам власти, юридическим лицам и гражданам «в своей деятельности исходить из того, что в течение одного года со дня вступления в силу настоящего указа запрещается либо ограничивается осуществление внешнеэкономических операций» - таких-то и таких-то. Что значит «исходить из того»? Формулировка «исходить из того, что что-то запрещается» никак не может быть нормативным запретом. Ни в одном российском законе исходить из того» гражданам не предлагается, а пишется утвердительно — «запретить», «не допускать». Как исходить из того, чего нет? Откуда взялся этот запрет?

7 августа 2014 года правительство во исполнение указа от 6 августа издало постановление, предписывающее «ввести сроком на один год запрет». Значит, 6 августа, когда президент указывал «исходить из того, что... запрещается», ничто запрещено не было, кем запрещается - было непонятно. По закону о спецмерах запретить должен был президент, а не правительство. Но помимо этого сомнительного закона есть еще Конституция.

Свобода экономической деятельности — одна из основ конституционного строя РФ (статья 8). Право каждого на свободное предпринимательство защищено - прежде всего от государственного вмешательства: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (статья 34, часть 1 Конституции).

Даже в условиях чрезвычайного положения, когда допускается предельный уровень ограничения прав и свобод, эти ограничения не касаются части 1 статьи 34. В статье 56 Конституции перечислены права и свободы, неприкосновенные даже при режиме ЧП: право на жизнь, свобода от пыток, свобода совести, неприкосновенность частной жизни, право на жилище, право на судебную защиту, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. Комментаторы Конституции предпочитают не объяснять, что следует из упоминания статьи 34 в статье 56. Но Конституционный суд, не вдаваясь в подробности, твердо стоит на том, что права, которые не могут быть ограничены при чрезвычайном положении, «не подлежат ограничению ни при каких условиях» (определение КС от 3 февраля 2010 года и др.).

Это означает максимальную защищенность свободы экономической деятельности. Ограничение предпринимательских свобод если и допустимо (а это в конституционно значимых целях неизбежно), то исключительно федеральным законом. Непосредственно самим федеральным законом, а не принимаемыми на его основании иными правовыми актами. Об этом со всей определенностью говорится в постановлении Конституционного суда от 16 июля 2008 года: Ограничения права собственности, равно как и свободы предпринимательской и иной экономической деятельности могут вводиться федеральным законом, если только они необходимы для защиты других конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, отвечают требованиям справедливости, разумности и соразмерности (пропорциональности), носят общий и абстрактный характер, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо данного конституционного права.

Ограничение прав и свобод возможно, как известно, не только при режиме ЧП, но и на общеправовом уровне. Отдельные права, в том числе и экономические, могут быть ограничены федеральными законами (а не указами президента) в той и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55 Конституции). Указ президента от 6 августа принят «в целях защиты национальных интересов Российской Федерации». В таких непонятных целях Конституция ограничения прав и свобод не допускает.

Вводя свои санкции, власть исходит из того, что если есть закон, то все позволено. Закон «О специальных экономических мерах» действительно наделяет президента полномочиями принимать решения о применении таких мер к государствам и лицам, того — по его мнению — заслуживающим. Но сколь бы ни был расплывчат закон о специальных мерах (сам требующий проверки на конституционность), из него никак не может вытекать право запрещать все что угодно и ради каких угодно целей. Если же рассуждать иначе — дескать, достаточно того, что закон разрешает специальные меры в принципе, — тогда придется признать, что, проголосовав в Думе в трех чтениях за нечто вроде «начальник всегда прав» и назвав это «законом», можно запрещать все, оставаясь будто бы «в правовом поле». При таком, увы, традиционном для России правосознании (или отсутствии такового) надо ожидать запрета на получение из-за границы писем, лекарств, книг, фильмов, идей вплоть до циклонов и антициклонов американского происхождения и "благодатного огня" из Израиля.

Так что указ президента вызывает сомнения, как на него ни посмотри.

Запрет импортных продуктов действительно во многом приведет к развитию отечественного производства. Я разговаривала сегодня и вчера с предпринимателями, которые настроены позитивно и ждут, что это оградит их от конкуренции.

Один пример. Под запрет попадают рыба и морепродукты. Это значит, что основным производителем в этой сфере останется компания «Русское море». Давайте посмотрим, кому она принадлежит. Ба, господину Тимченко! (в июле, по информации СМИ, Геннадий Тимченко продал долю в компании «Русское море» своему зятю. - Прим. ред.). Повредят ли ему санкции? Да нет, конечно. Нужно ли ему будет следить за качеством? Зачем? Будет ли он сравнивать цены с ценами других компаний? Не с чем.

Серьезные проблемы будут у нас - впрочем, мы это уже переживали. Выбор продуктов будет широкий: повидло грушевое и повидло вишневое. В магазинах все продуктовые позиции будут заняты двумя-тремя отечественными аналогами. Нельзя представить, чтобы в магазинах вообще не было красного вина и сыра. Но зато можно представить, что на полке стоит вино из Новороссийска и вино из Крыма - на выбор.

Дело не в том, что какие-то злые люди специально ухудшают качество продуктов. Дело в том, что повышает качество конкуренция. Нет конкуренции - не надо и стараться. При том, что меньше 10% граждан имеют загранпаспорта и выезжают за границу, людям и сравнивать будет не с чем.

Яков Кротов спрашивает: «Объясните человеку, далекому от политики и экономики, - почему мы отказываемся покупать у свободного мира еду и питье, а не отказываемся продавать свободному миру нефть и газ?». Хороший вопрос. Откажись мы продавать нефть и газ - это были бы санкции. Продуктовые же запреты ударят по простым людям: и в России, и в странах, которые попали под санкции. Кто занимается производством яблок и тушенки? Не корпорации. Обычные предприниматели, работники - мелкий и средний бизнес. Но, как обычно, интересы простых людей интересуют нашу власть меньше всего.

Мы публикуем письмо политзаключенного Бориса Стомахина гражданской активистке Вере Лаврешиной. Из-за того, что цензор был в отпуске, письмо дошло с почти двухмесячным опозданием. Сейчас Стомахина, повторно осужденного за публицистические статьи на 6,5 лет строгого режима, отправляют по этапу из СИЗО "Медведь". Против него расследуется третье дело. Не разделяя взглядов Стомахина на допустимые методы борьбы с режимом, мы убеждены в том, что он заслужил право донести до читателей свою точку зрения.

Здравствуйте, дорогая Вера!

Какая это для меня радость, какая отдушина во всем этом окружающем кошмаре - Ваши письма и вообще наша с Вами переписка! Как я рад, что Вы есть, что мы познакомились с Вами, хотя и при довольно мрачных обстоятельствах, что я могу Вам откровенно написать все, что я думаю и что у меня на душе...

Хотел начать с благодарности за вашу с Леной и другими акцию на Лубянке 30-го, с которой даже видел одну фотку (30 мая активисты устроили шествие с баннером "Стомахину свободу, империи смерть". - Ред.). Огромное вам спасибо за поддержку! Жаль, конечно, что Вы не рассказали поподробнее, как там было и что - где именно вы сидели на Лубянке, сколько времени продержались, и в какую именно ГБшную приемную вас возили - на Малой Лубянке или где? И почему ОВД "Китай-город", к которому Лубянка относится, куда и меня с нее забирали и в 2001-м, и в 2004-м, вас не принял, тоже интересно. Но в любом случае Вам огромное спасибо, для меня как бальзам на рану Ваше письмо и Ваш рассказ об этом мероприятии.

Ну, а мои последние новости Вы, конечно, уже знаете. Ваше письмо как раз и принесли 10-го, когда был вечером, около пяти, шмон тут у меня, забрали тетради со стихами и блокнот со всеми адресами, телефонами, хронологией, заметками о "суде" и много чем еще, - год и три месяца я его вел, я как без рук без этого блокнота, а на следующий день я узнал, что тем же днем, в двенадцать, и к матери приходили ФСБшники, устроили шмон, забрали очень важные для меня бумаги, плюс нетбук, который не нашел предыдущий шмон в 12-м году (да плюс это еще подарок был). Вот такие дела. (Регина Стомахина рассказала "Граням" об обыске по третьему делу сына. - Ред.)

Узнав про обыск дома, я как-то перестал горевать о своем блокноте - то, что забрали дома, было для меня неизмеримо важнее. Вы, думаю, понимаете, что для творческого человека нет ничего горше, чем потеря плодов его творчества, итогов всей работы за долгие годы, работы далеко не законченной, но после такого едва ли есть смысл ее продолжать... не говоря уж о том, что такое их усердие - обыск на квартире, где я не живу уже больше полутора лет, - говорит о том, что они четко и ясно намерены намотать мне еще срок, что тоже крайне неприятно, да еще и режим могут дать особый, так как строгий у меня уже есть.

На особом режиме, может быть, будет чуть попроще с уголовниками (хотя не факт), но совсем трудно с питанием, теплыми вещами и прочим бытом, ибо свиданок и передач там совсем мало - дважды в год, кажется. Если б не это, не переживал бы я особо, зная, что есть Вы, Лена, Гена С. и другие мужественные люди, которые меня не забывают и признают мою правоту по поводу того, что мирным, ненасильственным путем тут изменить ничего нельзя. Я очень рад, если мне удалось, как Вы пишете, излечить Вас от излишнего прекраснодушия и пацифизма. Вы, значит, и есть то разумное, способное воспринимать логические аргументы меньшинство, для которого я все это писал больше десяти лет.

Да, ненасилие советских диссидентов давно и полностью исчерпало себя, - собственно, эта концепция, придуманная Есениным-Вольпиным в начале шестидесятых, рухнула еще в 2002-м, в день принятия "закона о противодействии экстремизму". Как только законы начали становиться откровенно репрессивными, законничество и основанное на нем ненасилие потеряло смысл. Я понимал бессмысленность ненасильственных методов всегда, и 10 лет назад, и 15... но теперь процесс зашел настолько далеко, что ни о каком ненасилии и законничестве, конечно же, не может быть и речи.

Нужны методы даже не Майдана - это ведь тоже поначалу была уличная акция с требованиями к властям, - а методы RAF или Б.О. П.С.Р. Но, увы, гораздо позже понял я, и это стало для меня крайне неприятным открытием, что здесь на это нечего рассчитывать, страна абсолютно мертвая. Точнее - из "пассионарных" элементов здесь есть некоторое число скинхедов, предпочитающих убивать не ментов, а таджиков, да всякая "патриотическая" шваль, которая едет сейчас воевать против украинцев в Славянск, и до этого ехала в Приднестровье, Югославию и т.д., тоже воевать за православие, имперство, "русский мир" и т.п. фашизм. Либеральную армию, готовую воевать с ментами/чекистами/прокурорами за СВОБОДУ, у нас категорически не из кого сделать, только против свободы, и то не так много. Потому-то и нет перспективы, и неизвестно, что вообще делать - что делать горсточке приличных, преданных СВОБОДЕ людей, рассеянных среди миллионов подонков, быдла, человекообразной слизи.

Эта слизь, эта рабская биомасса показала свое личико во всей красе еще раз, вот только что - в связи с украинской Революцией. Почему так боятся все диктаторы революций даже не у себя, а в соседней стране, почему всегда, веками, организуют против нее всякие "священные союзы", шлют танки Варшавского договора и т.п.? Потому что революция имеет свойство пробуждать, заражать своей энергией, революционизировать соседние народы, и это таит смертельную угрозу для диктатур и империй. И вот - украинский народ показал всему миру потрясающей силы пример, как надо ставить на колени власть, ментов, чиновников, не позволять им устанавливать диктатуру, глумиться над народом, продавать свою страну опять в колониальное рабство. Народ вышел, боролся на баррикадах, брал в руки оружие, стрелял в своих врагов - и победил, диктатура пала! И что же? Что же москали в соседней фашистско-чекистской империи? Воспряли ли они духом, революционизировались ли, усвоили ли себе урок соседей о том, как можно - и нужно - свергать наглую диктаторскую власть, отбирающую у людей все права? О нет, ничего подобного!!

Как я слышал даже в тюрьме, в России поднялась целая громадная волна оголтелого реваншизма и великодержавного шовинизма, ненависти к украинской Революции и украинской Свободе и к самой Украине, что она посмела эту свободу предпочесть возвращению в привычное имперское стойло под вывеской какого-нибудь "ЕврАзЭС" или "Таежного союза" :)) Это население повело себя не как нормальный (не говорю уж - европейский) народ, а как рабское быдло, в точности как их описывал Нестеренко в "Исходе", - ненавидят чужую свободу, потому что еще больше ненавидят свою, и готовы страдать, только бы украинцы страдали под этим путинским сапогом еще дольше, не смели бы думать даже о свободе... Вот в таком окружении мы с Вами, дорогая Вера, живем, и вот потому-то безнадежна Россия, и вот потому-то кончена и бессмысленна, и абсолютно никчемна вся моя жизнь... Все бессмысленно, и никакими листовками народу ничего не объяснить, да и читать их никто не станет.

Да, я думаю, что радикальным диссидентам, полностью отрицающим эту реальность - от власти КГБ-шника в принципе и до аннексии Крыма, - стоило бы как-то обособиться от лжеоппозиции и структурироваться, м.б., им стоило бы, используя единомышленников за границей, создать и попытаться раскрутить большой, масштаба "Граней", сайт, который бы дал им трибуну и освещал бы происходящее в России именно с этих позиций (закопать смердящий и разлагающийся труп поскорее, а не пытаться его гальванизировать). Но - увы, я уверен, что ничего этого в обозримом будущем не произойдет, - приличных людей не слишком много, свободой своей из них готовы рисковать далеко не все...

Я готов был бы во всем этом участвовать и организовывать сам, если бы был на воле, я даже из тюрьмы готов помогать всем, чем могу, и под любыми документами, под которыми собираются подписи, прошу мою ставить обязательно. Но все же - боюсь, что ничего так и не будет, а если будет - то опять все будет так же отвратительно, как было в "болотную" эпопею, когда вождями массовых протестов стали не люди, прошедшие лагеря (будь то не то что я, а, допустим, братья Подрабинеки, старшему из которых даже выступить там не дали), а ничтожества и коллаборанты типа Немцова, Навального, Рыжкова, Яшина, Пономарева Ильи, обоих Гудковых и пр. и пр., что и предопределило жалкий, фарсовый характер всех этих митингов в оцепленных ментами резервациях, куда вход только через шмон, и позорное схождение этой массовой волны протеста на нет, т.к. народ не может и не будет ходить на митинги, как на работу, по выражению Навального, когда они не дают ни малейших результатов.

Очень хорошо, что Вас печатают на "Гранях" без купюр. Вообще и Ваши тексты, и фотки с Лубянки мне очень интересны - если не можете прислать сами, накидайте ссылок, чтобы мне передали.

Спросите, пожалуйста, Юлию Березовскую (гендиректора "Граней". - Ред.): хотя бы теперь, если я доживу до конца этого срока, она готова меня печатать самого на "Гранях"? Письма мои к Вам печатает, что ж, уже хорошо.

В 2011-12 гг. я пару раз пытался послать им тексты, вполне умеренные и не подставляющие их, - они поместить их и не подумали даже. М.б. хоть теперь отношение ко мне изменится. Надя и Таня (Низовкина и Стецура. - Ред.) говорили мне, что блоги на "Гранях" они не заводили, им завела сама администрация сайта. И - не знаете ли Вы еще каких-нибудь СМИ, где меня хотя бы после освобождения готовы были бы печатать?

Жаль, что так глупо все вышло, что так нелепо сложилась жизнь... В Украине революция - а я в тюрьме, вместо того чтобы поехать в Киев. Пишешь-пишешь, стараешься, вкладываешь силы и душу, а у тебя забирают твою работу. И ей-богу, только за то, что они сделали со мной, вот уже второй раз тем паче, я своими руками, лично перестрелял бы их всех, сколько бы их там ни было, хоть миллионы!!! Ни о какой жалости и пощаде, ни о каком ненасилии речи больше быть не может. "Нет больше в этой войне запрещенных приемов!"

Кстати, читали ли Вы "Цитатник резистанта" на моем сайте "Сопротивление"? Там, в архиве за 2005-06 гг., под заголовком "Герой Ичкерии Шамиль Басаев - самый успешный правозащитник современности" (так как-то он назывался) мы с Михилевичем объявили, что этим документом открываем новую эру правозащиты, а самый эффективный инструмент правозащитника отныне - это шестизарядный гранатомет :) Так оно, на самом деле и есть в смысле эффективности, и позиций этого документа я придерживаюсь целиком и по сей день.

Сдаваться я не собираюсь, в смысле продолжения борьбы даже из лагеря, но тошно смотреть на эту нашу "оппозицию", на этих навальных и пр. шваль, которой приписывают то, что реально думаю я, но от чего очень далеки они, - и все это на фоне украинской Революции. Хорошо, что Вы поняли то, что я хотел донести до людей, но такие люди очень редки.

Надо, наверное, выбрать себе какой-то слоган, символ, по чему сразу бы опознавали нас как абсолютных и непримиримых врагов этого государства. Может быть, в этом качестве подойдет лозунг: "Крим - це Украiна!", как думаете? То есть лозунг возврата Крыма как опознавательный знак для своих. Или, может быть, там, на воле, придумаете что-то получше?

А когда Вы, кстати, наткнулись на эти мои цитаты, от которых все шарахаются, не помните? Сидел я еще или был уже на воле? Не помните, мы с Вами виделись летом 2012 года (уж не 12-го ли июня?) в Сахаровском центре, в выставочном зале, где, по-моему, Браиловский как раз проводил какое-то обсуждение своей идеи об Учредительном собрании? Я там сидел в самом конце зала, видел Вас, помню, в перерыве в зале, но почему-то мы тогда не познакомились и не пообщались, а после перерыва я ушел оттуда.

Да, кстати, Вы правы, насчет тех моих цитат, да и я несколько раз уже писал: пробить оборону, выстроенную этой Системой, могут только смертники. Кавказ демонстрирует нам в этом уже более 10 лет великолепный пример. Да только нам-то где их взять, смертников? М.б., поставить во весь рост этот вопрос перед интеллигенцией и оппозицией? Был бы сейчас на воле - ей-богу, записался бы первым!.. "Ненависть придает сил", - написала мне тут Лена М. после знакомства с моим дневником за тот срок. Так оно и есть, и вот уже второй срок живу я тут только одной ненавистью, больше ничем. Сам понимаете, какое - после позавчерашнего обыска у моей матери - у меня желание по отношению к ним всем, в погонах и без погон, - возникает с новой силой.

Что ж, дорогая Вера, это, наверное, пока все. Пишите, очень жду Ваших писем. Всего Вам самого наилучшего.

Смерть империи!

Слава Украiнi!

Ваш Борис Стомахин, политзаключенный.

12.06.14, СИЗО "Медведково", Москва.

P.S. А листовок этих, что вы на Лубянке раздавали, у вас не осталось? Может быть, вложите в письмо в следующий раз? И фото мое, которое Вы в "суде" сделали, тоже мне интересно было бы увидеть.

Александр Скобов выступил в поддержку такого разрешения донецкого кризиса и войны, которое принесет максимум смертей и не окончится ничьей победой.

Недавно Скобова тяжело ранили ножом. За что? За его высказывания об Украине? Но сам он утверждает, что это было случайное нападение. Просто шел человек глубокой ночью, просто подошли и чуть не убили. Кто? Откуда это - просто подойти и всадить нож? Сознание не вмещает. Однако не пьяная шпана, а человек из элитной среды всадил год назад нож в сердце великого праведника Павла Адельгейма.

Впору ужаснуться, что происходит с нами со всеми. Откуда этот накал ненависти? Что же овладевает обществом и человеческими душами? Гражданский активист Александр Аверин приветствует нападение на Сашу Скобова, когда тот лежит тяжело раненный в больнице, а тот, в свою очередь, не встав еще толком после ранения, зовет к большой крови на Донбассе, которая и без того льется обильными потоками.

Не страшно ли все это?

А война в Украине может иметь сегодня только одно решение: прекращение огня и стол переговоров. Продолжение войны несет ужасающее количество жертв. А любая победа в этой войне будет тяжелым нравственным поражением. Именно к переговорам должна призывать общественность как Украины, так и России. А уж сецессия там будет или нет - это вопрос десятый, решаемый в процессе переговоров.

Скобов пишет: не может быть переговоров с вооруженными фашистами. Но этот термин, даже спокойно и умно обоснованный, несет в себе сегодня ненависть и смерть. Фашистами и без Скобова называют друг друга в своей пропаганде и та, и другая воюющие стороны. И каждая тешит себя надеждой скорой победы над "фашистами". Не замечая, что никакой победы в этой войне быть не может, что любая победа в ней силой оружия - это нравственное поражение, а мы и так уже терпим поражение тем, что дали войне овладеть собой.

С кем переговариваться? - звучит вопрос. Да с теми, с кем воюют. Руководству Украины - с военным командованием ДНР, ЛНР, с политическим руководством самопровозглашенных республик. То, что их называют бандитами, с которыми срочно нужно расправиться, и тогда, мол, все будет хорошо, является горестной ошибкой. Если война закончится подавлением восставших регионов большой кровью, "зачистками" и той бесчеловечностью, которую с неизбежностью несет в себе раж победителя, то о правах человека и человечном европейском лице Украине придется забыть.

"Пуля в лоб", уважаемый Александр Скобов, это не разрешение политического кризиса. Это - убийство.

А призыв к прекращению войны и переговорам должен как можно громче сегодня звучать со стороны общественности как России, так и Украины.

"Маша, не запирай калитку!" - кричит матушка Вера дочке, переживая, что гости не попадут в дом. Двери нараспашку, как это всегда было при отце Павле. Гостей встречают притихшие собаки - черный Аргон и светлая Белка. Маша нежно обнимает родных и друзей со словами "Ты останешься у нас? Не уедешь? Побудь с нами" и часто уточняет: "Это было, когда папа был жив, а когда он умер..." Она в хлопотах бегает по дому: нужно всех накормить и напоить чаем. Вдруг останавливается и плачет: "Они похоронили папу. Навсегда".

Сергея Пчелинцева, в помрачении убившего отца Павла год назад, Вера Михайловна простила, а его матери, приехавшей просить прощения за сына, сказала, что молится за него как за такого же грешника, как и мы все.

Об убийстве в доме прямо не говорят, непереносимо словами оживлять тот страшный вечер. Говорят "когда ЭТО произошло..." И всех накрывает волна боли.

Люди съезжаются из разных городов, за большим обеденным столом на кухне, за тем самым столом, у которого отец Павел сидел в ТОТ вечер, много гостей. Тайная Вечеря. Семья и ученики.

5 августа в церкви Жен-Мироносиц, где служил и у которой похоронен отец Павел, священники из Петербурга и Москвы совершают заупокойную литургию и панихиду на могиле.От Псковской епархии никого нет, кроме настоятеля самого храма. Накануне, 4 августа, в Пскове прошли Адельгеймовские чтения (московская секция которых собралась 24 июля в Сахаровском центре), презентация книги Анатолия Осницкого "Отец Павел и его Вера" (800 страниц биографического повествования, написанного на основании 10 тысяч документов), второго издания книги отца Павла "Своими глазами" и сборника материалов конференции Свято-Филаретовского православно-христианского института "Равнина русская. Опыт духовного сопротивления". В Городском культурном центре Пскова была развернута выставка "Свидетель священник Павел Адельгейм" (которая в сентябре приедет в московский "Мемориал") и состоялся вечер памяти, организованный верным помощником отца Павла - Виктором Яковлевым. В 19:20 зал встал. Раздался полный силы голос отца Павла, поющего "Вечную память" погибшим воинам. Удары колокола. Тишина.

На сцену выходили католический священник и пастор-баптист, писатель и поэт, преподаватель-богослов, режиссер-документалист и депутат-"яблочник". Все живые, настоящие, полные благодарной скорби и любви к отцу Павла. Нет ни пустых парадных "адресов", ни дежурных речей бюрократов, никакого мертвого официоза. Звучит много стихов, а в конце вечера на сцену поднимается чуть ли не четверть зала: поют выпускники регентской школы, созданной отцом Павлом, хор, который он так любил. Последнее песнопение - пасхальный тропарь - поют все, кто своей памятью воскрешал в эти дни исповедника и мученика Павла Адельгейма.

Вспоминая отца Павла Адельгейма: свет, прежде всего свет и тепло, лившиеся из его голубых глаз. Свет Христов и тепло тоже явно неземного извода. И никакого фальшивого смирения, маскирующего у большинства обычный конформизм, слабость и приспособленчество «страха ради иудейска». Никакого тошнотворного «я (мы) политикой не интересуемся», обычно тоже маскирующего жизненный интерес к сохранности собственной задницы путем наплевательства на Христа.

Редкое бесстрашие. Благородное диссидентство. Абсолютная любовь. И труд, труд, труд - со всем лагерным и постлагерным грузом хворей и на деревянной ноге.

Многолетнее противостояние безбожному архиерею и в его лице - всему безбожному насилию в нашей церкви, нашем государстве и обществе. И стихи - трезвые, горькие, беззащитные, как крокусы в феврале.

Часто говорят о гонениях на церковь в XX веке, о пролившейся крови новомучеников. И очень редко - о гонителях внутри самой церкви, ее иерархах, клире и мирянах, сотрудничавших с палачами и предававших себя и своих, и продолжающих предавать. Эти непроговоренные и ненаказанные церковные преступления и есть наши компрачикосы,из-за которых мы перемогаемся, изуродованные. С ними воевал отец Павел.

Как писал ему соразмерный протопоп Аввакум, «аще б не были борцы, не были б даны венцы».

Редкую и смелую попытку назвать все вещи своими именами, «расколдовать» церковную дьявольщину и лишить ее легитимности в 2008 году предприняла матушка Вера Адельгейм, написав письмо псковскому епископу (ныне - митрополиту) Евсевию:

Пишет жена свящ. Павла Адельгейма, прослужившего 50 лет в РПЦ, претерпевшего репрессии, пострадавшего до крови от безбожной власти, а ныне без вины и без суда гонимого Русской Православной Церковью Московской Патриархии в Вашем лице.
Как и Вы, я родилась в глухой деревне. Мой отец и четыре родных дяди погибли на фронте, отдав жизнь за веру и Отечество. Ещё четыре дяди прошли войну, получили генеральские и полковничьи погоны и ордена. Два дедушки дошли до Берлина. Меня воспитывали в строгих правилах. Дедушка оставил три наказа: “не воровать, не лгать, не сквернословить”. Храню их с юности. В 17 лет окончив школу, вышла замуж и уехала в далекий Ташкент, где жили с мужем в райских кущах тепла и любви удивительных священников и епископов.
Когда о. Павел построил в Кагане храм и его арестовали, я осталась с тремя детьми без средств. Меня не бросили, хотя все жили в нужде. Владыка Ермоген из Жировицкого заточения посылал часть пенсии. Свящ. Милий Руднев, имея семерых детей, помогал. Многие делились последним. Я не чувствовала себя покинутой, надеясь на Бога и добрых людей. Советская власть выселяла меня из квартиры с детьми, Бог не дал в обиду. Время было другое, Церковь тоже была другая.
Мы были счастливы, пока не встретили Вас. Когда Вы пришли, жить стало страшно. У Вашей ненависти нет причины. Она сжигает Вас изнутри геенной огненной. Свящ. Андрей Таскаев приписывает о. Павлу “манию преследования”. Мания не у него, а у меня. Каждый раз, когда останавливается автомобиль, приходит письмо, звенит звонок, у меня падает сердце, как при арестах 1937 года. Память смертная не покидает ни днём, ни ночью все эти годы.
Сердце болит не зря. “Новая газета” спрашивает: “Неужели “заказали” священника?” (№53 за 2003 г.). Покушение на о. Павла Адельгейма вызвала публикация архиерейских проклятий в “Благодатных лучах” (№2 за 2003 г.). Кто подослал убийцу, развинтившего рулевую тягу? Кто заказал убийство, забыв Бога? “Живущий на небесах посмеется им”! (Пс.2,4). О. Павел остался жив!
О. Сергий Иванов пришел завоевателем в мирный приход. Пренебрегая традициями храма, сложившимися за 20 лет, разжигает пожар. Надо разорить приход? Уничтожить “дух и жизнь?” (Ин.6, 63).
В Прощеный день Иванов оправдывался перед народом: “не по своей воле я пришёл. Владыка велел: либо клади крест на стол, либо иди в Мироносицы”.
В прошлом году Вы посылали его разгонять Иоанно-Предтеченский приход: свящ. Андрей Давыдов ушел из епархии, его община распалась и разбрелась по чужим храмам.
Иванов похвастался: “Не раз меня командировали наводить порядок в чужих приходах”. Если дух общины и настоятель не нравятся, Вы разгоняете приход. По этой причине пора отцу Павлу собираться в скорбный путь, конец недалек. А прихожанам куда бежать?
За 15 лет преследований Вы разрушили все, во что вложена душа и десятки лет жизни: отняли три храма, школу, приют инвалидов, производство, здоровье и покой семьи, создали вокруг о.Павла искусственную изоляцию - менее стойких Ваше “пастырство” доводит до болезни и самоубийства.
Прот. Евгений Борода из г. Дно повесился, лишившись прихода, в котором прослужил 45 лет - всю жизнь со дня хиротонии.
Запрещение подкосило здоровье игумена Романа Загребнева: инсульт, отнялись ноги. 10 лет запрещения приковали к постели свящ. Владимира Андреева. Сколько их загубили? Зачем?! Какой конец назначили о. Павлу? Он выдержит и устоит!
Труднее выжить мне с непроводимостью сердца и кардиостимулятором. Ваши интриги и происки изранили сердце. Не упрекнёшь: чужими руками зло делаете. Отсюда слово “злодей”. Заказчика труднее обвинить в преступлении, чем исполнителя.
Вернувшись из тюрьмы без ног, муж пришел к епископу в чужой рясе, на березовой ноге. Архиерей растрогался и наградил его наперсным крестом, который Вы намерились отнять.
Безбожники гнали. Теперь репрессирует митрополит РПЦ. Вы превратили РПЦ из Церкви мучеников в Гонительницу. Не удивительно. Господа Иисуса тоже гнали и распяли архиереи. “Распни, распни!” - кричали, жаждая крови Сына Божия. Всё повторяется. Теперь архиерей губит народ Божий.
О. Павел не первый и не последний. Вы со многими расправились. “Тать не приходит, разве да украдет и убиет и погубит” (Ин.10, 10). Вам 69 лет. Задумайтесь о старости и смерти - время не остановить! Петух уже кричит! Много дано - много спросится.
У каждого своя судьба. Вы приносите человеческие жертвы. Мы - Ваши жертвы – вместе с Вами предстанем на суд Божий: белый клобук не убелит пастырские преступления.
Простите! До встречи на Страшном Суде Божием.

Такой вопль к небесам. Такие вот «мелочи архиерейской жизни» 2.0. Лескову и не снилось... Вспоминая отца Павла, молясь ему, сможем ли мы продолжить его дело, его противостояние злу?

Святый отче Павле, моли Бога о нас.

Все мы помним, за что блокировали телеканал «Дождь»: за неловко заданный вопрос.

Хоть и не из-за него, конечно, блокировали «Дождь», просто хороший повод подвернулся.

В самом вопросе ничего недопустимого не было, он вполне естественно возник у молодой журналистки, ужаснувшейся осмыслению правды о Ленинградской блокаде.

Да, понятно, что фашизм не лучше сталинизма, а Освенцим страшнее ГУЛАГа, но если бы Ленинград стал на время оккупированной территорией, жертв действительно было бы несопоставимо меньше, так не лучше ли было бы... По-моему, естественный ход мысли. Да, это можно обсудить. Можно и обосновать, почему «нет». Но общественность не обсуждала, она вскипела: как можно такую мысль допустить, как можно было заикнуться об этом... В отличие от молодых журналистов, общественность с детства обработана воинственной пропагандой. А у войны другие критерии. Для нее жизнь человека – ничто, а победа – все. «Все для победы», а вовсе не для того чтобы детей от голода и холода уберегать...

Блокировали «Дождь», конечно, не за этот опрос, а за Майдан. Это был единственный телеканал, который вел прямую трансляцию с Майдана, показывая его истинное лицо и давая информацию, а не пропаганду.

Остальные телеканалы с пропагандой переборщили. И началась война, реальная и полномасштабная, которую вряд ли планировали те, кто ее раздувал. Да, если переусердствовать с раздуванием огня, то получится не костерок, о который можно руки погреть, а пожар, который неуправляем.

Где сейчас люди, которые в середине марта десятками тысяч вышли на улицы Москвы против войны с Украиной?

Увы, многих из них захватила-таки война. Не удивлюсь, если кто-то из участников того марша мира реально сейчас с оружием в руках на Украине, с той или с другой стороны. И многие, если не большинство – на одной из двух сторон душою. Вчерашние мирные люди с добрыми улыбками сегодня радуются гибели людей... Стоп, конечно же, они их не называют людьми. «Противник», «враг», «колорады», «укропы»... Торжество дьявола и начинается там, где одни люди перестают в других видеть людей. Где одни с огоньком в интонации называют убийство других людей уничтожением, радуясь и чуть ли не гордясь количеством уложенных трупов.

Наблюдая за происходящим на юго-востоке Украины, я невольно задалась похожим вопросом: а не лучше ли украинцам отдать врагу эти регионы, чтобы избежать безумного количества потерь? Да, этот вопрос наивен и смешон с точки зрения войны. Но он естественен с точки зрения мира и человека в мире. Тем более речь о тех регионах, что обеспечили большинство голосов ненавистному и свергнутому Януковичу. Не легче ли Украине без них?

Месяц назад я озвучила этот вопрос на своей странице в фейсбуке. Отозвались около двух десятков человек, мини-опрос перешел в небольшую дискуссию, результаты которой не утешили. Сказать коротко: большинство за войну.

Одна женщина написала, что этот вопрос имел бы смысл месяц назад: тогда, мол, «надо было бы отдать сепаратистам то, что им так легко уступили жители», а теперь уже слишком много крови пролито...

Но вот еще один месяц прошел, и количество унесенных жизней во много крат увеличилось, и с каждым днем продолжает расти, а конца-то не видно. Станислав Дмитриевский отозвался на мой вопрос как настоящий русский патриот: если здесь уступить, то "ополченцы" и в странах Балтии появятся... Да-да, вот это и есть подлинный русский патриотизм: ясное понимание того, что самый опасный враг России сегодня – это имперские амбиции ее граждан, иначе говоря – самоубийственный шовинизм.

Год назад Станислав Дмитриевский включился в качестве защитника в процесс над Юрием Староверовым, нижегородским нацболом, которого судили по пресловутой 318-й статье за попытку защитить граждан от полицейских дубинок на мирном собрании. Я приезжала в прошлом августе на одно из заседаний. Люди разных взглядов, пришедшие на процесс поддержать Юрия и его защитников, смотрелись как одна семья, как добрая и свободолюбивая команда, сплоченная перед лицом тупого чиновничьего произвола.

Процесс тянулся бесконечно долго и дотянулся до роковых февраля и марта, когда Староверов, к ужасу былых соратников, загорелся ненавистью к Майдану и Украине. Суд в конце концов приговорил его условно, и не без помощи Дмитриевского Юрий остался на свободе, но теперь осужденный и его защитник оказались по разные стороны баррикад. Как, надо полагать, и все расколовшееся сообщество нижегородской оппозиции, добрую часть которого составляли активисты из местной «Другой России». Сохранившие трезвость ума из организации вышли, оставшихся - как подменили...

И ведь так - по всей России...

Весь ужас в том, что мы сами не заметили, как оказались вовлечены в горячую фазу гражданской войны. Мы не в будущем, а уже в настоящем - участники какой-то дикой трагедии, которую мы не успели еще осознать. Вчерашние добрые собеседники желают сегодня смерти друг другу - и все еще не понимают этого.

Когда я впервые услышала фамилию Стрелков, в памяти сразу же всплыл Стрельников из «Доктора Живаго». Стрельников там, правда, никакой не Стрельников, но и Стрелков не Стрелков. Наблюдая за восхождением этого новоявленного героя, я все больше удивляюсь его схожестью с победоносным героем пастернаковского романа - одного из немногих произведений нашей литературы, где трагедия Гражданской войны показана с пронзительной глубиною, с отказом оправдывать одну из сторон, но со стремлением понять и оправдать каждого человека. Такое отношение к Гражданской войне воспринималось властями в штыки. Неслучайно в Советском Союзе были запрещены «Пути России» Волошина, а Пастернака за «Доктора Живаго» затравили.

И хоть Стрельников-Антипов бился за большевиков, а Стрелков-Гиркин, как я понимаю, мнит себя наследником белогвардейцев, но та же суть. И та же невозможность понять, каким же образом вчерашний интеллигентный человек становится вдруг дельцом братоубийственной бойни и хладнокровным мастером массовых расстрелов.

Вспомним, как закончил Стрельников. Поставленный вне закона и преследуемый теми, за чью власть боролся, чуть ли не приговоренный уже к расстрелу «своими», он пускает себе пулю в лоб от внезапного осознания бессмысленности всех своих подвигов, от острого чувства невозможности вернуть утраченную семью и любовь.

Не такая ли участь ждет тех, кто «хату покинул, пошел воевать» сегодня? Можно сколько угодно напрягать разум над непостижимой загадкой, что же происходит с людьми, души которых с такой легкостью захватывает это лихое поветрие, этот бес гражданской войны, но механизм зла куда более примитивен, чем может казаться. Это не восхождение, а нисхождение, причем стремительное. Люди на войне теряют себя и перестают быть собою.

А что происходит с обществом?

Нацбол Аверин уже дополнил свой пост в Живом журнале, в котором приветствовал кровавое нападение на бывшего соратника Александра Скобова, милой угрозой по адресу своих оппонентов: «Кого-то будут просто бить, но ведь кого-то и вешать».

Впрочем, его компания и раньше не декларировала приверженность к гуманитарным ценностям. Но сегодня и у кое-кого из тех, для кого приоритет прав человека что-то значил, встречается в аккаунтах радость по поводу уничтоженных «колорадов» - при полном непонимании, что радуются-то они смерти людей.

Сегодня в гражданском обществе уровень стремления к миротворчеству гораздо ниже, чем в годы войны в Чечне. Одни считают, что мир может принести только полная победа и потому ради мира никаких перемирий и переговоров допускать нельзя, пусть АТО продолжается. Но то же самое примерно слышно и со стороны сторонников самопровозглашенных республик.

Я ставлю на одну ступень две несопоставимые стороны?

Возможно. Но действительно ли вы отстраненно оцениваете статус той или другой стороны, не допуская ненависти в душу?

И вот еще что. Если вам ненавистны «ватники» и «колорады» - не удивляйтесь, если однажды обнаружите вдруг в их рядах воюющим кого-то из своих знакомых, родственников или друзей, и это ужалит вас.

То же самое и в обратном направлении.

Потому что война идет - гражданская. А в гражданской войне победы не бывает. Любая победа в ней - это поражение.

И потому, пока не поздно, пора обществу очнуться и начать поиск миротворческих инициатив.

Чем запомнится вторая волна "Болотного дела", так это ощущением полной безысходности. Если трагедия, повторенная дважды, превращается в фарс, то во что же превращается судебный фарс, когда воспроизводится во второй, а то и в четвертый раз? Вот ровно в это и превращается.

Зрители умещаются в маленький зал. Протестов со стороны защиты на нарушения закона стало значительно меньше, чем на "деле 12ти". Даже вполне либеральные СМИ о процессе не знают и думают, что "Болотное дело" окончилось в феврале. "Терпилы", не имеющие отношения к обвиняемым, не удивляют и не вызывают никакого интереса, а воспринимаются как источник перлов, но никак не ценных показаний. Свидетелей защиты оставили по минимуму: тянуть процесс никто не хочет. А доказывать - да что уж тут доказывать...

Все уже знают свой срок с погрешностью в несколько месяцев. Прокуроры не троллят леденящими душу цифрами, а называют сроки, близкие к реальности: торг почти неуместен. Разговоры не о падении режима, конечно. Разговоры о том, какая медсправка позволит скинуть еще два месяца и в какой области колонии лучше.

Хотя именно «дело 4-х» могло бы стать красивым показательным процессом. Здесь нет лоскутного одеяла обстоятельств: у кого туалет, у кого камни, у кого ничего, у кого рука, у кого маска, у кого голодовка. Напротив, эпизоды у всех четырех фигурантов, включая Елену «мы не допустим демократического государства» Кохтареву, похожи. Все они захотели вступиться за человека, который подвергся насилию со стороны ментов. Каждый вмешался совершенно неопасным, не имевшим никаких последствий для защищенных амуницией ментов способом: дернул, толкнул.

Здравый смысл говорит, что даже сильный удар ногой по бронежилету опасен разве что для ноги. Равно как и рукой по шлему. А человеку, открывшему способ причинения физической боли простым прикосновением к каске или к берцу, наверное, дадут Нобелевскую премию.

Процесс над Гущиным, Марголиным и Гаскаровым очень цельный, а ребята в клетке защищали себя последовательно, продуманно, детально. Никому кроме них уже и не интересно, на какой минуте видео полицейские применяют незаконный удушающий прием и слышно ли было объявление об отмене митинга через мегафоны.

Вопрос о допустимости самозащиты граждан от полиции всегда был ключевым в "Болотном деле", но раньше он рассыпался на очень разные аспекты. Часть людей (Косенко, Савелов, Зимин, Акименков) не совершали вообще никаких действий, и обсуждать в их отношении, что можно, а что нельзя, было неуместно. Но ставить знак равенства между невиновностью и пассивностью вредно: ведь тогда кидание лимона уже действие, а значит, уже вина? Как относиться к Лузянину, применявшему-таки насилие к нескольким сотрудникам полиции и даже лишавшего их защитного обмундирования? К Барабанову, замахнувшемуся на омоновца? Что такое самозащита? Можно ли драться с полицейским, если ты не видел, как лично он применял насилие? А если смотреть шире: если ты поддерживаешь киевский Майдан и допускаешь возможность настоящих, а не фейковых массовых беспорядков - до какой степени можно допустить самооборону общества от государства?

В итоге говорить о "Болотном деле" как о едином явлении не получалось, но не получалось и воспринимать судьбу каждого фигуранта отдельно от остальных.

Вторая же волна дала усредненный образ болотного узника и усредненный образ обвинения, выкристаллизовала конкретный вопрос: можно ли прикоснуться к менту неопасным способом, когда он откровенно (не вообще по жизни, не по факту своей принадлежности к преступной власти, а здесь и сейчас) неправ... или нужно отойти на почтительное расстояние и сделать «Ку!» три раза?

Мы не ответили на этот вопрос, хотя на нем стоит не только "Болотное дело" - тут вся суть взаимоотношений с государством. Мы его проигнорировали. Мы научились кое-как возмущаться пытками, длительным заключением, разлукой обвиняемых с семьями и отказом в медпомощи.

Ребятам из второй волны стало трудно настаивать на своей правоте: ведь поддержки, которая помогла бы в этой правоте убедиться, почти что и нет. Илья Гущин частично признал вину, согласившись с тем, что двухсекундное отдергивание полицейского за бронежилет есть преступление (символическое, никому не вредящее признание, которое на практике может подарить несколько месяцев свободы). Александр Марголин, толкавший сотрудника ногой, сказал, что не знает, виновен он или нет. И даже Алексей Гаскаров, изначально утверждавший, что сделал все правильно, попытавшись оттащить Ибатулина за ногу, выступая в прениях, засомневался и сказал, что формальные признаки преступления здесь, наверное, есть.

Впрочем, мы-то все сдались намного раньше.

Вместе с участниками «Круглого стола 12 декабря» мы составили письмо «Россия в Военном времени». Сделать это побудила тревога за происходящее в стране. Никто не претендует на то, что этим текстом мы перевернем мир: это было бы наивно. Его задача - возбуждать размышления, сделать так, чтобы наши мысли и опасения стали известны хотя бы небольшому мирку. Как сказано в Библии: «В начале было Слово». Все начинается со слов.

Надо капать на мозги. Вода складывается из капель, капля камень точит.

Мы не даем готового рецепта людям, которые хотят принять на себя ответственность за происходящее в стране: нельзя придумать чего-нибудь одинакового для всех. Диктовать программу действий противоестественно для гражданского общества. Нормальные граждане сами должны быть встревожены и сами искать выход.

Россия в Военном времени

Заявление «Круглого стола 12 декабря»

31 июля 2014 года

Трагедия с малайзийским лайнером, сбитым пророссийскими сепаратистами над Украиной, повлекшая гибель 298 граждан разных стран (включая 80 детей!), и реакция на это Кремля заставили мир содрогнуться. Мировое сообщество перестало делать вид, что события в Украине являются внутриукраинским конфликтом, украинской гражданской войной. Мир вынужден признать, что в Европе на территории суверенного государства идет необъявленная война России против Украины. Россия ведет войну руками как граждан Украины, так и своих граждан, финансируя и снабжая их вооружением, в том числе и тяжелым.

Совсем недавно Россию исключили из «большой восьмерки». США, Канада, Евросоюз и НАТО прекратили сотрудничество с нашей страной во многих важных для нас сферах. И теперь гибель гражданского авиалайнера придает российско-украинской войне дополнительное международное измерение. В этой ситуации Россия, несущая прямую ответственность за все произошедшее, стремительно превращается в мирового изгоя.

Шаг за шагом российские власти проводят политику самоизоляции, неустанно маргинализируя Россию как государство. Западные санкции, вводимые в ответ на действия путинской команды, являются ощутимым ударом по российской экономике. Несмотря на целенаправленный индивидуальный характер санкций первого и второго уровней, они серьезно повлияли на общий инвестиционный климат и возможности внешних заимствований российских банков, предприятий и правительства.

Запад справедливо считал, что индивидуальных санкций и, через них, мягкого воздействия на экономику будет достаточно, чтобы убедить Путина в необходимости прекращения агрессии и принятия действенных мер по деэскалации напряженности. Но упорство путинского режима, с которым он продолжает агрессию в Украине, привели наших западных партнеров к осознанию необходимости введения уже не индивидуальных, а «секторальных» санкций, которые могут парализовать важные отрасли народного хозяйства, что глубоко повлияет на состояние экономики страны в целом, занятость, доходы граждан и их социальное состояние.

Очевидно, что Путин рассчитывал расколоть единство демократического мира, предполагая, что Запад, как и в период российско-грузинской войны 2008 года, будет проводить политику попустительства агрессору, но в этот раз Кремлю не удалось достичь этого. Базируясь на единых стратегических подходах к международной безопасности, ценностях демократии и прав человека, Запад проявил твердость, демонстрируя неприемлемость действий Путина, выразившихся в пренебрежении к самим основам международного права и безопасности, в неспровоцированной агрессии по отношению к суверенному государству, в гибели ни в чем не повинных людей по обе стороны фронта.

Сегодня Кремль явно начинает осознавать, что завел страну в тупик. Но выйти из него нынешний правящий режим уже не способен. Он может сохранять контроль за страной только через активную мобилизацию граждан для противостояния сформированному мифами внешнему врагу, доводя население посредством массированной пропаганды до состояния военно-патриотической истерии. Следовательно, нам нужно ожидать новых поводов для ее продолжения.

В условиях военно-политической мобилизации Кремль будет «крепить ряды», сужая пространство для общественной активности людей, которые не желают «мобилизироваться» и «консолидироваться» вокруг нынешнего руководства страны в его противостоянии Западу и агрессии против Украины. Атака на «пятую колонну» - неизбежность Военного времени.

Сегодня Россия переживает самый драматический момент своей истории после распада СССР. Выходить из Военного времени будет трудно. Но в этой ситуации мы обязаны сохранить здравый смысл и осознавать причины происходящего. Мы должны противостоять массовому милитаристскому психозу. Мы обязаны поддержать право украинцев на суверенитет и территориальную целостность, а также их право на европейский выбор. Мы должны говорить правду о том, что аннексия Крыма и война с Украиной - это способ правящего режима продлить свою власть на максимально долгий срок. Наш долг – призывать народы к миру, но не любой ценой. Не ценой легитимации пророссийских террористов в качестве руководителей непризнанных «республик». Мы поддерживаем мир на основе полного отказа России от вмешательства в украинские дела. Мы считаем, что нынешний режим должен быть привлечен к международной ответственности за вовлечение России в братоубийственную войну и за агрессию против соседнего государства.

Мы должны осознавать и то, что кремлевский режим уже, скорее всего, не сможет добровольно выйти из состояния войны. Мы при этом не можем не видеть, чем грозит эта самоубийственная политика. Россия, в которой на протяжении последнего десятилетия разрушались государственные институты и шла деградация экономики, не выживет в изоляции от цивилизованного мира. Ей грозит распад под тяжестью беззакония, воровства и дремучих звериных инстинктов, разбуженных режимом с целью самозащиты.

Мы обязаны понимать, что санкции, по которым будет в конечном счете платить вся Россия, ускоряют политические процессы, но они не предопределяют их результат. Что будет с нашей страной - зависит от нас всех, от тех немногих в российской элите, в ком осталось чувство ответственности или хотя бы инстинкт самосохранения.

Л.М. Алексеева
Л.М. Ахеджакова
Г.Я. Бардин
В.Н. Войнович
А.Б. Зубов
М.М. Касьянов
А.А. Пионтковский
Г.А. Сатаров
Ю.А. Рыжов
И.Б. Чубайс
Л.Ф. Шевцова
В.Л. Шейнис

Ни на йоту не верю в причастность мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана к убийству.

Да и чему верить? Показаниям арестованного депутата Кинева? В руках следственных дел мастеров задержанный даст любые показания. Цена признательных и разоблачительно-признательных показаний в РФ даже не ноль, а ниже нуля, это отрицательная величина. Между тем, похоже, в доказательство вины Ройзмана намерены использовать как неопровержимые доказательства показания Кинева, бывшего однопартийца, которому по закону, а не по дружбе был передан депутатский мандат Ройзмана. Но Верховный cуд неоднократно отменял обвинительные приговоры, построенные исключительно на показаниях других обвиняемых по тому же делу (например, определения ВС РФ от 13 мая 2004 года по делу Ибрагимова, от 10 февраля 2011 года по делу Абдурагимова).

Дело сейчас не в том, кому нравится или не нравится Ройзман, и дело не в «Городе без наркотиков», а в циничной, при массированной атаке средств пропаганды, расправе над реально избранном главой города. Причем избранным вопреки мнению властей.

В сегодняшней РФ удержаться в мэрах может только полностью вписанный в управленческую вертикаль, абсолютно покорный бюрократ. Между тем по Конституции «местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно», «органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Это основы конституционного строя, которые отменить голосованием в Думе нельзя.

Но государственная власть приняла закон, ограничивающий до предела полномочия местных (негосударственных) властей. И вытаптывает последние, чудом пробивающиеся ростки местного самоуправления.

Официальные лица прокуратуры заявляют, как по нотам - до расследования, до суда - о «преступных действиях» мэра. Возможно, показания Кинева изменятся, если мэр согласится на отставку. Иначе раздуваемое изо всех сил так называемое «дело Ройзмана» грозит стать еще одной показательной репрессией против оппозиционных, излишне самостоятельных и неудобных градоначальников. Таковы дела мэра Томска Александра Макарова (осужден к 12 годам колонии, вины не признал), мэра Архангельска Александра Донского (три года условно), действующего мэра Ярославля Евгения Урлашова (в настоящее время под стражей, временно отстранен от должности. Урлашов был арестован по заявлению своего политического противника - депутата облдумы от "Единой России", которому мэр якобы предлагал взятку).

Что обвинение екатеринбургского мэра столь же неправдоподобно, как и ярославского, организаторов травли не смущает. Свердловское телевидение показывает фрагменты мертвого тела, фотографию Ройзмана, сидящего рядом с депутатом Киневым, предупреждает пенсионеров, что хождение на прием к мэру опасно для жизни, крутит ролик с надписью «не убий» старославянским шрифтом на фоне мэрии и ставит само себе диагноз, предупреждая Ройзмана, что ему не удастся, чем бы он ни оправдывался, «затушить разгорающийся криминальный скандал». Как будто «криминальный скандал» - это объективная реальность, а защищать свою невиновность и репутацию - преступление, усугубляющее вину. Население столь привыкло к тотальному нахрапистому вранью, что способно переварить и это.

Мне последние дни много приходится говорить и писать о Сергее Удальцове. Наверное, потому, что среди либералов я неожиданно для себя самого оказался одним из тех, кто безоговорочно остался стоять на позиции «несмешения мух и котлет» - безусловной невиновности Сергея в отношении предъявленных ему обвинений по делу 6 мая вне зависимости от несогласия с его взглядами относительно украинских событий.

Наверное, эти два момента - противостояние режиму и поддержку его в украинском вопросе - в самом деле не так уж просто отделить один от другого, когда мы говорим о Сергее. Они, похоже, вполне органичны ему. По крайней мере сегодня.

Хотя он всегда был неудобным соратником. Притом для всех. И для коммунистов - его прямота оказывалась замечательным зеркалом, в которое они могли поглядеться и удостовериться в своем махровом оппортунизме, и для либералов - красные флаги и «отнять и поделить» всех нас напрягали, и для просто офисных оппозиционеров - негламурный, нефешенебельный какой-то, митинговый оратор, заноза да и только!

Но именно поэтому его в союзники и принимали: на фоне многих остальных он был каким-то настоящим. Даже для тех, кто его взглядов категорически не разделял. Да еще и сам он явно начал быструю эволюцию от нерукопожатного неосталинизма в сторону гораздо более человеческих взглядов: нащупанный им термин «современные левые» открывал перед ним перспективу стать… нет, необязательно респектабельным, но вполне приемлемым партнером слева. Вообще создавалось ощущение, что, вырвавшись из догматического левацкого мирка, он вдруг увидел разноцветье и многообразие мира - и постарался найти в нем свою дорогу. И начал слушать и слышать людей вокруг.

В последний год перед его домашним арестом мы много общались. Он оказался куда более открытым, живым, со славным чувством юмора, чем выглядит на трибуне. Но столь же упорным и неуступчивым. И способным договариваться в общих интересах.

«Болотное дело» - по меньшей мере с того момента, когда Сергей оказался под домашним арестом, - только добавило солидарности с ним вне зависимости от взглядов: все понимали, что он назначен быть виноватым. Почему именно он - гадать не буду. Я с трудом могу вообразить, чтобы наверху не представляли реального соотношения сил в оппозиции, того, что Левый фронт есть больше дразнящий лозунг, чем реальная сила. Но назначили его. И самые разные люди с легким сердцем поддерживали его, как и всех остальных «болотников».

А потом случился Крымнаш и Донбасс с Лугандой. И все единство рухнуло, потому что Сергей Удальцов занял и публично высказал проимперскую позицию. Украинские события стали катастрофой для страны. Не из-за санкций даже, и даже не из-за отторжения всего мира - они раскололи российское гражданское общество (уж сколько этого общества ни есть). И левых - в том числе и в неменьшей степени. И враз стало трудно защищать тех, кто повелся на миражи несущего смерть «русского мира». Конечно, под домашним арестом Сергей был наедине с телевидением имени Дмитрия Киселева, конечно, получаемая им информация была тенденциозно неполна... но у других «болотников» с новостями было не сильно лучше, только вот...

...Только вот все это совершенно неважно, если мы говорим о приговоре. Потому что вне зависимости от того, согласен кто бы то ни было с Сергеем Удальцовым по всем остальным вопросам или нет, по сути предъявленных и признаных «судом» доказанными обвинений он невиновен. Если, разумеется, мы не готовы поверить в прорытие тоннеля из Бомбея в Лондон с целью подкопа под устои, подрыва скреп, подмыва свай... ну, дальше вы и сами знаете. И совершенно неинтересно, нужно ли и можно ли его судить за высказывания по Украине - к приговору по Болотному делу все это не относится. Потому что нормальный суд обязан был признать его невиновным. Чтобы и те, кто являются его идейными противниками, кого покоробили или возмутили его высказывания, могли повторить слова главного героя замечательного фильма Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта»: «Если суд смог защитить такого паршивца, значит, он может защитить каждого из вас!»

P.S. Не сдавшись, Сергей выиграл процесс. Но, боюсь, все равно проиграл. Мне очень жалко, но факт: Путин, не сумевший уничтожить политика Сергея Удальцова приговором, сам о том, скорее всего, не задумываясь (какая разница, что будет после, даже если это «после» когда-нибудь наступит!), сумел добыть его на приманку своей крымско-украинской авантюры: любой следующей власти придется как-то восстанавливать отношения с миром и Украиной, а высказывания Сергея его от этого будущего отсекают.

Надежнее и вернее любых приговоров и тюремных решеток.

Известные деятели культуры, правозащитники и журналисты, а также бывшие коллеги по "ЮКОСу" поздравляют Алексея Пичугина с днем рождения. 25 июля ему исполнилось 52 года.

Из них 11 Алексей провел за решеткой без справедливого судебного решения (это еще в 2012 году постановил Европейский суд по правам человека), отказавшись дать ложные показания против руководства нефтяной компании.

Кроме того, в рамках акции "Поздравьте политзаключенного Алексея Пичугина с днем рождения!" рядовые пользователи интернета прислали ему около двухсот поздравлений из России, Украины, Франции, США и других стран. Все они были распечатаны и вместе с большой открыткой отправлены адресату в колонию.

Как неоднократно признавался в своих письмах сам Алексей Пичугин, значение такой общественной поддержки переоценить невозможно. Неравнодушие и понимание людей помогают ему пережить тяготы несправедливого заключения и не потерять надежду на освобождение.

* * *

Уважаемый Алексей,
Ваша судьба оказалась самой тяжелой из всех юкосовцев, но Вы несете свой крест достойнее, чем, возможно, смогли бы многие из нас.
Желаю Вам сил и терпения. Ситуация обязательно изменится.
Да и режим не вечен.
Главное - сохраните здоровье.
Вы важны для всех нас.
С глубоким уважением,
Михаил Ходорковский

* * *

Уважаемый Алексей Владимирович!
Мы от всего сердца поздравляем Вас с Днем рождения!
Мы помним и думаем о Вас. Мы рядом с Вами.
Восхищаемся Вашим мужеством и благородством, которое Вы проявляете каждый день Вашей жизни.
От всей души желаем Вам здоровья, счастья, выдержки, душевных и физических сил! Не теряйте надежды и веры в то, что справедливость восторжествует и Вы будете освобождены. Ждем Вас на свободе!
С уважением,
Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы,
члены и сотрудники Московской Хельсинкской группы

* * *

Здравствуйте, Алексей.
От всего сердца желаю Вам сил и здоровья. А себе - таки дожить до вашей (и нашей) свободы и пожать Вам руку лично.
Юлий Ким, поэт, композитор, драматург, сценарист, бард, участник диссидентского движения в СССР

* * *

Дорогой Алексей Владимирович!
Искренне и от всей души поздравляю Вас с Днем Рождения. Ваша судьба - самый суровый упрек нашему заказному правосудию. Я восхищен Вашей стойкостью и надеюсь, что Вашим многочисленным защитникам во всем мире удастся, наконец, добиться Вашего освобождения.
Желаю здоровья, а твердости духа Вам не занимать!
Ваш,
Сергей Ковалев, председатель правления Фонда Андрея Сахарова

* * *

Порядочный человек не просто не способен на подлость. Он совершает поступок против подлости, поскольку иначе не умеет.

Природа современной российской власти такова, что стремление любыми способами вытравить из общества порядочных людей является необходимым условием ее выживания. Образ пресловутого "лишнего человека" эволюционировал, и скучающий социопат Печорин стал благородным Пичугиным, приговоренным к пожизненному заключению(!) за отказ участвовать в откровенной подлости.

Об этом не пишут ни в школьных сочинениях, ни в научных работах, поскольку общество пока не осознало, что без порядочных людей рушатся самые его основы. Нельзя подменить нравственные ценности сомнительной эффективностью, не загнав общество в ловушку, губительность которой им явно недооценивается.

Дорогой Алексей!

Ваш личный подвиг ставит Вас в один ряд с выдающимися представителями российской нравственной элиты. Ваши мужество и скромность - редкое сочетание качеств, присущих сильным духом.

Судьба столкнула Вас с мощной машиной подавления, которая все еще действует согласно матрице сталинского террора. Победить эту лицемерную и безжалостную систему нелегко, но мы делаем и будем делать все возможное, чтобы приблизить день Вашего освобождения. Искренне надеюсь, что сегодня теплые слова порядочных людей поддерживают в Вас надежду и придают Вам силы.

С глубоким уважением,
Леонид Невзлин, бывший вице-президент НК "ЮКОС"

* * *

Дорогой Алексей!
От всей души поздравляю тебя с днем рождения!
Желаю тебе здоровья и терпения! Держись!!! Время расставит все на свои места! Надеюсь на скорую встречу на свободе.
С уважением,
Владимир Переверзин, бывший менеджер НК "ЮКОС"

* * *

Я от всей души желаю Вам стойкости и силы духа!
И, разумеется, - здоровья! Ждем Ваc на свободе!
Александр Рыклин, главный редактор "Ежедневного журнала"

* * *

Дорогой Алексей!

От всей души поздравляю Вас с днем рождения. От всей души желаю, чтобы этот день рождения в неволе был бы последним.

Представляю, с какой бы радостью я вручила Вам подарок. Из рук в руки. И пожала бы Вашу руку. И рассказывала бы внукам с гордостью о том, что мне довелось пожать руку невероятно мужественному и порядочному человеку. (А подарок я придумаю. Какой-нибудь очень смешной, это я умею :-) )

И так и будет. Вы выстоите, а мы дождемся.

Вы берегите себя, пожалуйста. Вы можете то, что по силам лишь очень немногим: не дать себя сломить. Так уж постарайтесь сберечь здоровье, насколько это там возможно. Чтобы мы вместе с Вами еще много лет радовались Свободе, когда она наступит, и победе Добра над Злом, когда мы её добьемся.

Юлия Середа, Рязанское общество "Мемориал"

* * *

Дорогой и очень мною уважаемый Алексей Владимирович!
Хочу поздравить Вас с Вашим днем рождения и сказать, что я восхищаюсь Вашим мужеством и стойкостью.
Желаю Вам здоровья и сил.
Верю в близкую встречу на свободе!
Наталья Фатеева, актриса

* * * Алексей, дорогой!
Держитесь, как Вы умеете.
Мы не забываем о Вас.
С днем рождения!
Ваш Виктор Шендерович, писатель-сатирик

Привлекать осужденных к строительству Керченского моста - не ноу-хау. Заключенные и сейчас участвуют в строительстве инфраструктурных объектов (особенно на Урале и в Сибири), в прокладке ЛЭП и железных дорог. Разумеется, речь идет о самой тяжелой, неквалифицированной работе. Просто сооружение ЛЭП в Пермском крае остается за пределами общественного внимания.

По российским законам осужденные подпадают под действие Трудового кодекса. Оплата и условия труда в колониях должны строго соответствовать законодательству, но в 95% случаев этого не происходит. Ведомства, которые пользуются трудом зеков, платят колониям рыночную стоимость, а на руки работникам выдаются копейки.

Причин этому много - это и коррупция, и отсутствие заказов. ФСИН планирует создать свой "торговый дом", который должен сделать трудовые отношения с колониями прозрачными. В каком-то смысле это шаг вперед, поскольку одно учреждение контролировать легче, чем 600 колоний. Но речь идет о контроле только финансовых потоков, а не условий труда. Скажем, осужденные работают по 12 часов в день, не имеют выходных. За переработку полагается доплата, за выход в нерабочие дни двойная оплата, но им платят, будто они работали только в будни и только по 8 часов.

Даже если движение денег станет прозрачным, доступ к табелям рабочего времени по-прежнему будет закрытым. Я не думаю, что изменение вывески принесет качественные изменения.

Существует альтернативная концепция реформы ФСИН, которая разрабатывается по инициативе Валентина Гефтера при участии президентского Совета по правам человека. На среднем уровне концепция поддерживается и Минюстом. Она предполагает разделение ФСИН на два ведомства: гражданское и военное. В компетенции военного ведомства должна остаться охрана вышек, поддержание порядка, тогда как условия содержания и труда в колониях должны быть выведены в гражданскую сферу. Это действительно позволило бы сделать работу исправительных учреждений более прозрачной и подконтрольной.

За впечатлениями о Крыме каждый должен ехать туда сам. Мы все равно увидим там разное, как бы ни старались быть объективными. По «единому билету в Севастополь» я попала в страну Единороссию.

Виртуальная Единороссия, которую пытались сконструировать «кремлевские политтехнологи» (над очевидной фальшивостью которой в России мы смеялись), в Крыму стала реальностью. Политическая неискушенность и искренность обывателя - благодатная почва. Все что можно и нельзя украшено триколорами: прогулочные катера, частные автомобили и маршрутки, государственные троллейбусы, балконы, вывески магазинов, коляски с младенцами, дамские сумочки... В самом сердце города, на Большой Морской, «Приемная председателя партии «Единая Россия» Д.А. Медведева». Обилие плакатов всевозможных партий и движений патриотического толка - разных «Русских единств» и «Великих отечеств» вперемешку с хорошо знакомыми агитками российских «Единой России», КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» (в сентябре в Крыму - выборы в Госсовет).

Но больше всего в севастопольцах, к которым когда-то принадлежала и я, меня расстроило состояние умов. Агрессия, злорадство, эмоциональная несдержанность - признаки эйфории. В таком состоянии, кажется, нет места здравомыслию и состраданию. Те из местных, кто пытается разговаривать со своими соседями, родственниками и коллегами без пропагандистского накала, говорят, что это часто вызывает у собеседников немотивированное раздражение. Объяснений этому много, в том числе и влияние СМИ.

Раздор между людьми - главный грех конструкторов этой войны.

Большинство жителей, конечно, против военных действий на юго-востоке Украины (в городе уже около 8 тысяч беженцев), но проанализировать комплекс причин, которые к этому привели, это большинство не в состоянии. Они хотели быть Россией, и им кажется, что они готовы терпеть сколько надо все невзгоды переходного периода («а война, слава богу, не у нас»).

Севастополь подсажен на иглу патриотического праздника. Бесконечные концерты, парады, дни города, байк-шоу, конкурсы самодеятельных коллективов. Сцена для выступлений на площади Нахимова несколько месяцев не разбиралась с самой весны. Апофеозом абсурда происходящего для меня стало гранд-дефиле участников июньского фестиваля военных оркестров «Война и мир». Несколько лет подряд на него съезжались военные музыкальные коллективы из разных стран - Германии, Франции, Турции, Греции... Понятно, что это один из любимых праздников жителей города с военной историей, в которую вплетены и семейные истории многих крымчан. В этом году по известным причинам выступали только военные оркестры флотов России, а севастопольских коллективов было два - оркестр Черноморского флота РФ и «оркестр сдавшихся», музыкантов-севастпольцев, служивших в военно-морских силах Украины. Кульминация шоу - вынос огромного российского флага и гимн города «Легендарный Севастополь, город русских моряков», который пели вокруг меня с особым искренним чувством почти все, включая детей детсадовского возраста. А в этот момент в смартфоне я читала, что в Луганске сбит украинский Ил-76, в котором погибло несколько десятков человек. Но это как-будто не касалось горожан, которые продолжали радоваться, махать флажками и считать, что им очень повезло с мирным исходом в Россию.

Вот это нежелание знать ничего лишнего - одна из самых больших неприятностей, которая произошла с людьми в городе.

Конечно, приподнятое настроение идет на спад. Все-таки довольно много людей пребывают в состоянии неопределенности - государственные структуры ликвидируются и переформатируются, некоторых чиновников даже увольняют, банковские служащие пока не востребованы, торговля несет убытки. С туризмом в городе всё более-менее - много экскурсантов из других городов Крыма, возят детей из лагерей, много командированных российских чиновников (в Форосе и Алупке, например, людей меньше, чем обычно было в это время). Пока лучшее лекарство от эйфории - неадекватно высокие цены, которые все растут и растут из-за политики и усложнившейся логистики. Надеюсь,обойдется гомеопатическими дозами. Сейчас это именно тот фактор, который раздражает и беспокоит местных жителей больше всего.

Кстати, национализм, которым пугали крымчан перед референдумом, до города-таки добрался. Только он оказался не украинским, а русским. Легким, мы бы его даже и не заметили. Его заметили жители города - «лица неславянских национальностей». Их покоробили появившиеся на столбах объявления типа «Семья славян снимет квартиру». Такое в Крыму, «культурно-этническом котле», было не принято.

Ну что ж, все уроки крымчане должны выучить сами.

Крым вполне пригоден для отдыха в этом сезоне. Только запасайтесь наличными, нужными лекарствами (многие в крымских аптеках в дефиците), оставьте дома машину, купите билет на самолет или «единый билет в Крым» на три вида транспорта (только по нему вы сможете без очереди и 30-часового ожидания переправы на пароме в Керчь добраться на Южный берег, минуя украинско-российскую границу), приготовьтесь провести в дороге часов 40 и, главное - не читайте новости. Чтобы забыться, как и положено в отпуске. Не думать о том, что погибших в этой искусственной войне уже несколько сотен. Чтобы ничего не знать о разбившемся «Боинге». Чтобы не интересоваться, а как живется беженцам с детьми в выбранном вами для отдыха городе (кстати, съемки для журналистов в севастопольском лагере на Радиогорке запрещены). И еще закройте глаза, если вдруг увидите на ЮБК супердорогие иномарки с донецкими номерами: мысль "а что делают здесь такие «беженцы»?" будет мешать вам отдыхать.

Будьте избирательны с экскурсионными маршрутами - посещайте только православные храмы, например, в Херсонесе, где Владимир Русь крестил. Но постарайтесь как-нибудь обойтись без истории античного Херсонеса - напомнит о европейской цивилизации более чем двухтысячелетней давности, которая в XXI веке ввела санкции против России. А мечеть в центре города обходите вообще стороной - вдруг она наведет на мысль о крымских татарах, которые почему-то не хотят становиться россиянами, и тогда отпуск будет точно испорчен. Не ездите в Бахчисарай и к караимской кенасе в Чуфут-кале - это все нерусское и немодно в нынешнем патриотическом сезоне.

А россиянам с либеральными взглядами в Севастополе отдыхать - только нервы портить. Такая концентрация государственной российской символики, пропаганды и ее трансформации в головах людей - настоящее испытание на толерантность. «Сурковщина» в действии. И она сработала. И ничего ей не может противостоять, кроме образования, культуры и здравого смысла.

Я скорблю по Валерии Ильиничне Новодворской, безвременно ушедшей от нас 12 июля 2014 года.

За этой чертой, отделяющей жизнь от смерти, разом блекнет, теряет значение, становится неважным многое из того, что мучило и смущало душу еще совсем недавно. За этой гранью не имеют уже ни малейшего значения никакие наши с Лерой былые разногласия, никакие ругательства, которые она писала обо мне в последние 10 лет. Я искренне и от всей души прощаю ее за это.

Значение жизни, прожитой Валерией Новодворской, велико, как велико ее наследие для нас - современного диссидентского движения России. Увы, многие ли помнят сейчас - еще вчера, еще при ее жизни - это наследие?

«Я, юный антисоветчик Советского Союза» - так называлась глава о школьных годах в ее мемуарах. Именно это наиболее ценно в самом духе, стиле, образе юной Новодворской: эта манера бросать свой открытый вызов врагу прямо в лицо, превращать советские образы и символы в антисоветские, эта звонкая гордость юного антисоветчика - на фоне казенной рутины тогдашних юных пионеров...

Блестящий, феерический публицист. Человек с энциклопедическим образованием. «Катакомбный историк», как она сама себя называла, создавший подлинную, честную до боли, безжалостную историю этой страны. Автор не меньше чем пяти книг и кавалер иностранных орденов. Основатель первой в России радикально-антикоммунистической и антисоветской партии - Демократического Союза, партии открытых, бескомпромиссных борцов с властью - в стране, где миллионы мнимых ее «врагов» сгинули ни за что. Этот опыт партстроительства актуален для нас до сих пор и будет актуален еще многие годы - ДС уже давно нет, а необходима такая партия сейчас с каждым днем все больше...

Именно Новодворская в программе ДС России, принятой в декабре 1992 г. на съезде в Твери, первой вслух, открыто - и как о законном, желательном и нормальном, без этого привычного ныне ритуального ужаса в голосе - сказала о том, что очевидно, РФ будет распадаться и дальше. Это как раз то самое наиактуальнейшее, за что мы все должны бороться сегодня, в эпоху аннексии Крыма и 80% за Путина. Именно в этой программе она назвала себя и членов партии ДСР «либеральными революционерами» - как раз этого типа людей нам катастрофически не хватает сегодня. Именно Лера Новодворская в своих мемуарах, вышедших в 1993-м, написала первой эти слова: «Пойдем против народа, мы ему ничем не обязаны. Пойдем против всех, кто пойдет против свободы». Пророческие слова. Лучшие слова всей ее жизни...

«Как бороться, зная, что в перспективе Казань? Как не бороться, зная, что это существует?» - описывает она свои ощущения после года в Казанской СПБ. Этот пронзительный, жгучий, до костей пробирающий вопрос стал еще актуальнее сегодня, в совке 2.0, неизбежно восстановившем политические репрессии. Многие ли из нас выдержат те пытки, что вынесла Новодворская?

Она всегда всю правду говорила врагам прямо в лицо. В этом было ее величие и ее неподражаемость. «Дай бог сгореть советам, провалиться депутатам!» - ее плакат накануне октября 1993 г. в пикете перед Белым домом. Для нас, нынешних, такая отчаянная прямота - прямота острого стального клинка, упертого в грудь врагу, - это, увы, недостижимый образец стиля...

«Боре Стомахину, превзошедшему в радикализме ДС» - подписала она мне в 2000 г. одну из своих книг. Я горжусь - и тем, что смог превзойти Новодворскую в радикализме, и тем, что она сама это признала. Тогда мы еще не ссорились, она была искренней. Я наследую этот ее радикализм, ее нишу главного экстремиста 80-90-х годов, ее место на самом краю либерального политического поля - отчасти унаследовал его уже и тогда, в 2000-м, но окончательно наследую сейчас - в связи с этим скорбным событием. Этот радикализм - нелегкая ноша, многие шарахаются, боятся подать руку, поддержать даже в тюрьме, опасаясь оскверниться, замарать свой безупречный имидж в глазах власти. Я прекрасно помню, сколько раз в 90-е годы ей предоставляли слово на митингах только после предварительного (предусмотрительного) объявления, что митинг окончен...

Был ли я в тюрьме или в лагере, случались ли события трагические, убивали людей калибра Леха Качиньского (тем моим сроком) или Бориса Березовского (сроком нынешним) - сам не испытывая сомнений, я все равно подсознательно стремился узнать на сей счет мнение Новодворской, первой из очень небольшой кучки глубоко уважаемых и ценимых мною людей. Стремился, так сказать, сверить часы. Увы, чутье ни ее, ни меня обычно не подводило - методы ГБ известны слишком хорошо...

Я считал само собой разумеющимся, что она доживет лет до 80 минимум, и, сидя по тюрьмам и лагерям, в глубине души лелеял все же смутную надежду, что нам с Лерой еще доведется когда-нибудь встретиться и поговорить начистоту, откровенно, преодолев старые разногласия, предрассудки и обиды. С высоты своего лагерного опыта я надеялся ее в чем-то переубедить, что-то доказать. Увы, оказалось - не судьба...

Я был многие годы и сейчас остаюсь ее учеником. И не я один: ее мемуары как-то сами собой вызвали в свое время к жизни многое и многих, научили, как надо бороться и жить. Когда я еще ходил в школу, она, оказывается, умирала от голодовок на сутках в поселке Северном, в паре километров от меня... И от имени всех, кто читал эту книгу как захватывающую революционную повесть о юном антисоветчике, барабанщике, Мальчише-Кибальчише тусклых и унылых 70-х, я говорю: все мы осиротели без Новодворской.

Пусть она прошла не один этап в своей жизни, не одну смену вех и не считала себя уже революционеркой последние лет 15, но для нас она все равно останется нашей Бабушкой Русской Революции.

Прощайте, дорогая Валерия Ильинична! Покойтесь с миром!

Прощание с Валерией Новодворской началось в Сахаровском центре в 9:30 утра и длилось более трех с половиной часов. Все это время к гробу Валерии Ильиничны шел непрерывный поток людей с букетами цветов. Очередь тянулась вокруг всего сквера у Сахаровского центра, и чтобы выстоять ее, нужно было потратить ощутимое количество времени.

К дверям цветочного магазина, находящегося недалеко от поворота в сквер, тоже стояла очередь, и я порадовалась, проходя, что цветы у меня уже куплены. А вот Каринна Москаленко рассказала мне, что когда она подошла к этому магазину, не было ни очереди, ни цветов - их раскупили полностью. Остался только один букет розовой гортензии, который Каринна и купила, да вспомнила вдруг, что судья из Страсбурга по имени Анна просила и от нее положить букет. Но букетов уже не было, один только подсолнух продавцу удалось в закромах отыскать - он и стал цветком от судьи.

Что же привело столько людей - таких разных, таких не похожих друг на друга - проститься с Валерией Ильиничной? Чем сыскала она такую поистине всенародную любовь? Что в себе несла, что не только друзья и соратники, но и недруги, и те, кто относились к ней с насмешкой, почувствовали вдруг горечь утраты? Не говоря уже о тех очень многих, близких и дальних, пронзительно ощутивших эту потерю, почувствовавших себя осиротевшими. А в известие о кончине Валерии Новодворской многие до последней минуты не верили.

Если бы меня при жизни ее спросили, за что я люблю Новодворскую, я бы ответила, наверно, что-нибудь вроде: Лера очаровательна. Неподражаема. Или просто - на вопрос вопросом: ну как же можно Лерочку не любить?

Но это для нас, для тех, кто знал ее близко и называл Лерой. А для нас для всех? Конечно, ее талантливая яркость, ее насыщенная и меткая речь были востребованы и ценны в нашей унылой и сероватой действительности. Ее оптимизм, ее бьющая ключом жизнерадостность умели быть источником радости и улыбки в нашей депрессивной и безнадежной повседневности.

Но особенно ценна была в ней какая-то абсолютная внутренняя свобода, полное соответствие самой себе, правдивость, неспособность ко лжи и лукавству. Она сохраняла в себе юное неумение подделываться ни под время и век, ни под ситуацию, и всегдашнее умение быть открытой, смелой, бескорыстной и какой-то рыцарственной, что ли. А еще у нее было блистательное чувство юмора, которому она тоже не хотела и не умела изменять.

В наше время все это в остром дефиците. Потому и была так незаменима Валерия Новодворская.

Почти весь день длились похороны, и самые разнообразные речи на них прозвучали. Были слезы на глазах, была траурная музыка и скорбные лица. Но были и нестихающие аплодисменты, когда гроб вынесли из помещения, где шло прощание, и спонтанно возникшее скандирование: «Герои не умирают», «Россия будет свободной!», так что и взволнованные стражи порядка возникли откуда ни возьмись. Было и очень тихое отпевание в крематории Архангельского кладбища, где люди держали свечи, и на приглашение выйти с речью никто не отозвался. Слово сказали только священники, которые отпевали ее: Глеб Якунин и Яков Кротов. Но это больше было похоже на две небольшие проповеди. Глеб Якунин говорил о юродстве как форме святости, а Яков Кротов - о высоком даре правды и свободы.

На поминках снова звучали речи, не менее интересные, чем в Сахаровском центре. И все прозвучавшее в этот день хорошо бы сохранить, сделать книгу.

Ведь действительно есть чему поучиться через память об этом человеке, в смерть которого по-прежнему трудно поверить. Кроме того, что она была, как это много раз прозвучало, несгибаемым борцом, ярким публицистом и бескомпромиссным общественным деятелем, она еще была и просто необыкновенно добрым человеком, удивляющим широтою души.

На фоне всего, чем она была, чем-то ничего не значащим кажутся теперь все разногласия, которые ведь не только у меня с ней были.

Нужно уметь ценить таких людей, пока они живы. И, гладя на необъятные горы цветов, принесенных ей, я думала: как хорошо было бы, если бы хоть малую часть из них она получила при жизни…

Демократическая, да просто вменяемая общественность ополчилась на президента России за слова, сказанные им на встрече с представителями международных еврейских организаций. Процитировав гитлеровского министра пропаганды Геббельса - «чем невероятнее ложь, тем скорее в нее поверят», - Путин заметил, что «он (Геббельс) добивался своего, он был талантливым человеком».

Эти слова (Путина, а не Геббельса) общественность восприняла как оговорку по Фрейду, как логическое завершение тренда последнего времени - от абажуров Скойбеды через Миграняна с его апологетикой Гитлера и до экспансионистской политики Путина, повторяющей действия Гитлера.

Однако слова Путина были вырваны из контекста. Он, может быть, и оговорился по Фрейду, и в душе симпатизирует Геббельсу (и уж точно успешно овладел его пропагандистскими приемами и даже превзошел в них своего учителя), но если ознакомиться с тем, что он говорил в той конкретной беседе, то надо признать, что он говорил об эффективности работы Геббельса в негативном ключе - в духе «это не должно повториться». Путин мне враг, но истина дороже.

Разберемся. Путин не похвалил самого Геббельса. Он похвалил эффективность его пропаганды, что, во-первых, все-таки не одно и то же, во-вторых, не означает положительного отношения Путина как к этой пропаганде (исходя из сказанного), так и к самому Геббельсу.

Слова Геббельса насчет "невероятной лжи" приводятся сейчас чуть не каждым либеральным публицистом, пишущим об успехах пропаганды федерального зомбоящика и, как следствие, деградации путинской России. И если кто-то скажет, что гитлеровский режим эффективно одурачил немецкий народ, это не означает, что он одобряет гитлеровский режим.

Здесь гораздо важнее не заклеймить в очередной раз Путина, тем более что формально придраться нельзя, а разобраться, с какой целью он вдруг заговорил об эффективности геббельсовской пропаганды. Неужели для того, чтобы похвалиться собственной пропагандой, достижения которой и так налицо (с ее сияющей вершиной - кровавым наветом Первого канала о распятии ребенка в Славянске). Неужели Владимир Владимирович мог так примитивно подставиться, да еще и в обществе раввинов?

А сделал это Путин с одной немудреной целью. Вот его слова на той встрече. «...Сегодня те, кто передергивает историю, кто старается принизить заслуги тех, кто уничтожил нацизм, поменять даже местами преступников и жертвы, - они как раз действуют по той же самой логике: чем невероятнее ложь, тем быстрее в нее поверят».

Старая песня о главном - не сметь критически осмысливать уроки истории, сравнивать, к примеру, сталинский и гитлеровский режимы. Но главное беспокойство Путина вызывает, видимо, сравнение гитлеровского режима даже не со сталинским, а (дожили!) с его собственным! Именно против этого, надо полагать, был направлен пафос его откровений.

Именно поэтому он в привычной своей циничной манере попытался отвлечь внимание от сути своей пропаганды и обвинить в ней своих противников. «Держи вора!» - ничего нового. В данном случае «Держи фашиста!». И, кстати, наглядная демонстрация принципа «чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверят».

Кстати, то, что Путин с ловкостью базарного наперсточника перекинул обвинение в геббельсовщине на неназванные темные силы, доказывает не только его абсолютную аморальность, но и то, что он ни в коем случае не хвалит Геббельса на глазах всего честного мира. Понятно ведь, что, приписывая методы рейхсминистра своим оппонентам, он хотел максимально опорочить их, обвинить в самых ужасных замыслах, какие только могут быть.

Почему же в этой простой ситуации не разобрались десятки авторов, обвинивших Путина в восхвалении Геббельса? Неужели все они просто не дали себе труд ознакомиться источником? По-моему, объяснение здесь другое.

После абажуров, Миграняна, «Крымнаша», а в последнее время уже даже не геббельсовской, а штрейхеровской пропаганды (которая, как известно, коробила даже Геббельса) общественность была психологически готова к чему-то подобному. Это витало в воздухе. Путин, хорошо отозвавшийся о нацистах, - это было в повестке дня. Причем это касается не только либеральной общественности, которая ожидала такого с ужасом, но и национал-патриотической, воспринявшей слова Путина с восторгом и нескрываемым злорадством.

Все это доказывает, что тождественность режимов почти ни у кого уже не вызывает сомнений - ни у либералов, ни у националистов. И это показывает, какой путь в своей деградации прошла Россия всего за несколько месяцев - с февраля (этого года!), когда Виктор Шендерович сравнил путинскую и гитлеровские Олимпиады, что вызвало шквал негодования со стороны «патриотов», до нынешнего состояния, когда сравнение двух режимов стало банальностью.

Преждевременная кончина Валерии Новодворской - невосполнимая потеря для России и всего мира. Она была уникально чистым и искренним человеком, которому становилось физически плохо от государственной неправды и государственного издевательства над человеком.

Уехав из России, я общался с Валерией крайне редко, с большим перерывом и только через интернет - можно считать, что почти не общался. Несмотря на то что меня связывала с ней давняя дружба по Институту иностранных языков имени Мориса Тореза: мы учились на одном курсе, и я был одним из активных участников организованной ей подпольной студенческой группы. И хотя наши пути разошлись - Валерия требовала немедленных действий, а большинство членов ее группы настаивали на привлечении новых людей и длительной подпольной работе, - мне было легче жить на свете, зная о том, что есть Валерия Новодворская. Каждая очередная статья Валерии была для меня подарком, даже если я не во всем соглашался с автором (что было нечасто). Подарком и даже не порывом - взрывом свободного духа!

Она и сама вся была порыв: жить в России и не бунтовать против ее извечной духоты и казенности, цинизма, ее неизбывного презрения к слабому, против ее постоянного обрекания своих подданных на самую жалкую участь, против ее официозной лжи и лицемерия - невозможно. Уникальные способности Новодворской и ее редкостная начитанность и образованность были очевидны с самого начала, равно как и ее глубочайшая любовь к русской литературе и русскому освободительному движению.

Валерия была бунтаркой в лучшем смысле этого слова. Уже тогда, в студенческой юности, мы в шутку называли ее за глаза «бабушкой русской революции» - называли с огромной любовью и уважением, хотя то и дело спорили с ней по тем или иным тактическим вопросам. Валерия и есть своего рода Екатерина Брешко-Брешковская и Вера Засулич нашего времени. Так я воспринимал её, когда нам с ней было по 18-19 лет, так воспринимаю и сегодня. В моих глазах похвалы выше быть не может.Но вспоминаются не только они. Валерия Новодворская стоит в том же почетном ряду великих русских и украинских женщин, которые каждая по-своему просто и естественно вставали на борьбу с темной силой за человеческое достоинство, в одном ряду с такими замечательными фигурами, как Александрина Муравьева, Елизавета Нарышкина, Анна Жаклар (Корвин-Круковская), Вера Фигнер, Цезарина Войнаровская, Анисья Болотина, Анастасия Биценко, Софья Панина, Мария Спиридонова, Екатерина Зарицкая, Олена Телига, Оксана Мешко, Алла Горская, Татьяна Великанова, Ирина Калинець. Вдобавок ко всем ее заслугам перед освободительным движением, Валерия Новодворская еще и останется в истории яркой, умной, тонкой и самобытной писательницей, талантливой представительницей российской гражданской публицистики.

Леру (а она была для нас Лерой, нашей Лерочкой) было трудно остановить. Она была непреклонна в намерении осуществить немедленную акцию. В результате ее не поддержал никто: участники группы были убежденными антикоммунистами и антисталинистами, но все учились на младших курсах МГПИИЯ и МГИМО и не хотели в столь ранние годы ломать свои жизни и идти по этапам. Практически каждый и каждая остались антикоммунистами и борцами за русскую свободу. И сделали на своих местах и в своей жизни очень много для падения коммунистической системы и ликвидации СССР - но принципиально воевали по-партизански. Лера Новодворская пошла ва-банк и разбросала листовки в Кремлевском дворце съездов. Она ступила на путь страдания, словно чувствуя, что таково ее призвание. Ее яростная, неутолимая любовь к свободе и правде, ее нравственный максимализм классической русской революционерки требовали прямого столкновения с бездушным мутноглазым бронтозавром советской и коммунистической системы, системы организованного зла, которую в XXI веке восстанавливают в России в том же виде, но на ином фундаменте. Валерия неустанно, скрупулезно, каждодневно боролась против восстановления этой системы. И нанесла этому восстановлению немало смертельных ударов.

Валерия Новодворская привнесла в нашу сегодняшнюю жизнь это острое ощущение того, что процесс российского освободительного движения, начатый Радищевым и декабристами, прерванный большевизмом и сталинизмом, никогда не кончался. Он продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока в России остаются люди, которым небезразлична судьба свободы и демократии в своей стране.

Любимой героиней древности Валерии Новодворской была Антигона. Она и остается для меня Антигоной. Навсегда. Ее пепел всегда будет биться в сердце каждого достойного человека, непримиримого к государственному человеконенавистничеству и к государственной лжи, к удушению свободы и к любой форме тоталитаризма.