Честное слово, мне не хотелось проводить такие аналогии, но жизнь сама на них навела.

Сегодня 6 мая, дата, забыть которую уже невозможно. Дата-символ. Символ не столько жестокого разгона мирной демонстрации, сколько жестокой расправы над выхваченными в случайном порядке людьми. Символ победившего страха, старта большой волны политэмиграции. Символ многочасовой изнуряющей жары в автозаках и "судах" (или наоборот, мороза, это же всё не один месяц, это годами), морального отупения на "судейских" лицах, бесправия и невозможности доказать невиновность при наличии самых очевидных доказательств. Выученной беспомощности, как модно говорить.

Абсурдных формулировок, которыми калечат жизни людей. Ярких характеров, которые уравниваются решеткой и наручниками. Невысокой цены гражданской солидарности, когда от десятков тысяч скандировавших "Один за всех, и все за одного" остаются только тысячи, а то и сотни активистов, и это сообщество со временем все больше и больше напоминает гетто...

Так уж получилось, что именно на этот день, 6 мая 2015 года, назначили два заседания по продлению арестов украинских заложников. И Олегу Сенцову, и Надежде Савченко. Надо же так было совпасть. В России незаконно удерживают с десяток, если не больше, украинцев, но именно Сенцов и Савченко стали символами. Про них сложно сказать, что, мол, мы к ним ходим на "суды" поддерживать, потому что, если вы хоть раз видели этих славных людей в клетке, вы знаете, что они духовные аккумуляторы для нас, российских активистов, лишенных всякой надежды, а никак не наоборот.

Они, казалось бы, самые заметные жертвы войны России с Украиной, но назвать их жертвами невозможно. Они непривычно для нас дерзки, потому что за последние годы мы привыкли быть тише, дуть на воду и поменьше отсвечивать. Они оба удивительно красивы внешне и внутренне, а клетка и конвой вокруг них смотрятся ну очень комично. Они еще станут героями игр украинских (а если повезет, то и российских) детей.

Просто так получилось, что в один день и годовщина разгона Болотной, давшего начало разгрому российской оппозиции, и продление арестов двух украинских героев.

И если спросить, каков итог этих трех лет, то ответ задан календарем. Итог этих трех лет таков (представьте, что вы смотрите на все это из 2012 года), что в этот день продлевают арест, во-первых, украинской военнопленной, потому что мы больше года ведем войну с Украиной, но официально в этом не признаемся и придуриваемся, будто она не военнопленная, а уголовница; во-вторых, талантливому режиссеру из Крыма, потому что Крым мы отжали, тупо введя войска, а тех, кому это не понравилось, пытаем и убиваем.

И это действительно все, что вам нужно знать об итогах Болотной.

Три года назад десятки тысяч людей пришли на Болотную площадь Москвы. У них были разные желания и ожидания. Одни намеревались, как обычно, прийти, чтобы обозначить свою позицию, послушать ораторов и уйти. Другие надеялись, что представится возможность дойти до Кремля и постоять там, у заветных стен, - так же мирно, как первые на Болотной. Самые отчаянные мечтали, что рано или поздно им удастся в этот самый Кремль войти. И в политическом смысле люди эти придерживались очень разных взглядов. Это нормально - любое здоровое общество состоит из множества самых разных людей. Важнее для здорового общества - как и насколько адекватно люди поступают в конкретных обстоятельствах. Необходимо заметить, что у собравшихся не было ни оружия, ни автомобильных покрышек, даже большинство пластиковых бутылок с водой они оставили «на рамках».

На Болотной же возникла неразбериха. Поначалу все повели себя тоже по-разному. Кто ушел от греха подальше, кто сел на асфальт, кто заметался из конца в конец небольшого пространства, окруженного семью тысячами полицейских. Кто-то стал вырываться, лишь бы что-нибудь сделать и сохранить иллюзию, что можно как-то влиять на ситуацию. А вот бесчисленные полицейские, вместо того чтобы неразбериху разрулить и обеспечить безопасность пришедших граждан (как указывает им закон), начали этих граждан хватать, бить и вытеснять в разные, часто противоположные стороны. Создав еще большую неразбериху.

И тут граждане отреагировали совершенно адекватно: они обиделись и рассердились. И повели себя на удивление дружно. Во-первых, они не ушли, как им приказали полицейские. Отказались уходить не 10 или 100 человек, как бывало раньше, а многие тысячи. Во-вторых, они стали требовать от полицейских уважения к себе. В-третьих, всеми доступными средствами не позволять полицейским задерживать товарищей. А товарищами сразу стали все окружающие, на ком не было полицейской формы, вне зависимости от их взглядов и мечтаний. Все разногласия между ними свелись к тому, как защищать себя и других. Некоторые нашли на абсолютно пустой площади несколько кусков отколовшегося асфальта и решили кинуть их в нападавших. Другие, опасаясь последствий или считая неприемлемым любое насилие, убеждали их этого не делать. Но смысл действий для всех был одним, и осознавали его вполне ясно.

В результате усилий полиции 6 мая 2012 года на Болотной площади люди повели себя совершенно адекватно. А на политическом пространстве, может быть, впервые возникла небольшая работающая модель гражданского общества. Все произошедшее после никак не укладывается в моем сознании.

Наше издательство "Фолио" выпустило книгу "Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки". Автор скрывается под псевдонимом Lena Swann. Неправильно считать эту книгу антироссийской или антиправительственной. Она мне кажется идеальным примером большого русского романа, которого так мало и на российском, и на украинском книжном рынке, для нас это литературный качественный проект. Мы коммерческое издательство, мы на книгах зарабатываем и считаем, что такой книги на рынке не хватает. Это роман для тех, кто любит читать и ориентируется в истории и культуре.

Почему же такое произведение не издано в России, почему издательства под разными предлогами отказывают в публикации? Все просто. Российских издателей смущает имя автора, которое хоть и скрыто под псевдонимом, но при необходимости его можно легко раскрыть. В остальном в книге нет, с моей точки зрения, абсолютно ничего, что может быть воспринято как что-то неполиткорректное.

Это роман в романе, две истории, объединенные общей героиней, ее любовные и духовные переживания. Ее прослушивает не государство, а любовник, она пишет роман о детстве и юности, о детстве и юности наших стран в 80х годах.

Будет ли возможно ввезти книгу в Россию, будут ли российские власти чинить препятствия, мы не знаем. Ситуация с ввозом в Россию - это черный ящик, мы не всегда можем прогнозировать, почему та или иная книга не попадает в страну. Так, в последний год не пропустили стихи Ивана Баркова, роман Андрея Куркова «Последняя любовь президента». Что интересно, он издан в 2002 году, многократно продавался в России, но сейчас не проходит таможню.

Нельзя сказать, что российские авторы активно обходят цензуру, издавая книги в Украине, но есть уже пример издания книги Шендеровича. Дальнейшее зависит от состояния украинского книжного рынка, который находится в кризисе: в прошлом году упало книгоиздание на 20%, а в первый квартал этого втрое.

Впрочем, в современном мире, когда существует электронная книга, в ограничениях на ввоз печатной продукции отсутствует логика. Да и вряд ли кто-то системно ограничивает книжный рынок: речь скорее идет о самоцензуре издателей. Так что надеюсь, что книга попадет в Россию и все разберутся, что это нормальный рыночный формат.

26 апреля наш министр культуры Мединский открыл памятник во Франции. Теперь там есть два монумента солдатам Русского экспедиционного корпуса, воевавшим во Франции в Первую мировую войну. Один в Париже, а этот, свежий, поставили близ Реймса. А уже 29-го министра ждут на открытии музея Сталина в российском сельце Хорошево. После публикаций в прессе - как, мол, так, музей Сталина! - работы там возобновились с новой силой. И то сказать - что для власти эти вопли? Она привыкла стоять на своем. Тем более что Сталин действительно нужен - для повышения градуса военной истерии. И мне захотелось увидеть, как это делается.

От Твери до Хорошева 120 с небольшим километров. В самом селе не сразу и опознаешь то сакральное место, где довелось провести ночь отцу народов. Хорошо хоть местные подсказали: а вот он, домик! Подошли, рассмотрели и домик, и гору земли у ограды, и подвыпивших рабочих, что возили грунт под газон и укладывали тротуарную плитку. Поглазели на противотанковую пушку - по виду совсем новая, прямо со склада. Рассмотрели и две мемориальные доски кладбищенского вида, а главное, бетонный постамент со штырьками. На них, видно, и насадят голову тирана.

В будущем музее удалось побывать только с краю. Крошечная прихожая, налево небольшая верандочка со строительным мусором, направо полутемная комната с недокрашенными полами. Видны старая печь и напольная витрина с какими-то предметами, среди которых выделяется алюминиевая кружка. По стенам планшеты с мелкими копиями фотографий и документов. В общем, вид захудалого школьного музея. Тут самое время было расспросить хозяйку, женщину средних лет: и как все это будет называться?

Хозяйка сначала отмахивалась: некогда. А потом ничего, разговорилась. «Музей Калининского фронта, вот как!» - «Так есть уже такой музей!» - «Там большой, а у нас «Калининский фронт. Август 1943 года». Вот оно как! Значит, концепцию музея все-таки пришлось поменять, прикрыть, так сказать, фиговым листком. Ну а постамент-то со штырьками для чего? «Говорят, будет установлен бюст Сталина, нет?». Хозяйка замялась: «Не знаю, не знаю, может и будет...» - «А открытие когда?» - «Так двадцать девятого и откроем. Но только для вип-персон. А сам музей хорошо если месяца через три заработает».

«Да как же вы успеете к 29-му?» - «Успеем-успеем. Ночью полы покрасим, к утру они и высохнут. Вы же знаете, краски теперь быстро сохнут». Чего-чего, а красок тут не жалели. И на старые половые доски, и на козырек из почерневшего шифера - его красил серой краской молодой гастарбайтер. Кто-то решил выдать за новый? В новом шифере нуждается и крыша дома.

Памятник под Реймсом изображает русского офицера с девочкой на руках, а на руках у девочки плюшевый мишка. Слащаво и фальшиво. Такого же пошиба и дом-музей в Хорошеве. В одном случае это имитация миролюбия, в другом - имитация значимости события. Руководящим потомкам плевать на то, что Сталин был главным виновником гигантских советских потерь в войне. Вся затея с новым возвеличиванием вождя как организатора наших побед - это оскорбление памяти погибших - не только жертв сталинского террора, но и наших солдат. Миллион их погибло только там, подо Ржевом.

На простой вопрос "Кто прав - Кадыров или федералы?" придется ответить словами товарища Сталина: оба они хуже.

Об эпизоде с убийством при попытке задержания в Грозном Джамбулата Дадаева невозможно говорить, не учитывая контекст (когда это случилось, тут же заговорили о возможной связи с главным подозреваемым по делу об убийстве Немцова - Зауром Дадаевым; однако фамилия не тейповая и весьма распространена).

Дадаева пытались задержать по вполне криминальному делу. В Минводах два бизнесмена, чеченец и дагестанец, вступили в конфликт. В итоге первый прострелил второму руку. Скрылся у себя в республике. Был объявлен в федеральный розыск. Подозреваемого попытались задержать. По официальной версии, он оказал сопротивление, пытался протаранить своим автомобилем машину "федералов", и по нему вынуждены были открыть огонь. В итоге Дадаев был убит. Но... Как говорят те, кто были на его похоронах, в голове у него было отверстие от контрольного выстрела. То есть, мягко говоря, есть повод для проверки действий "федералов".

Но, но, но... Возьмем шире - посмотрим, как вели себя в сходных обстоятельствах чеченские силовики.

***

Брали недавно в Грозном Беслана Шаванова, фигуранта дела об убийстве Бориса Немцова. В спецоперации участвовали местные силовики. В итоге непонятно - то ли он сам себя взорвал, то ли произошло что-то еще, - но живым его следствие не получило. А Рамзан Кадыров даже одобрительно высказался о его поступке. Это тоже могло бы послужить, но не послужило причиной для разбирательства.

Еще шире возьмем - и по времени, и по географии.

Ноябрь 2006 года, Москва, Ленинский проспект, 32. Попытка задержать Мовлади Байсарова, подполковника ФСБ, бывшего командира спецгруппы ФСБ "Горец", а ранее - известного бандита и похитителя людей. Задерживали его не как преступника, не как подозреваемого, но лишь в качестве свидетеля, для доставления на допрос. В итоге, по официальной версии, у него в руках было то ли два пистолета и одна граната, то ли наоборот - две гранаты и один пистолет, - но его нашпиговали свинцом. Оружие, из которого его убили, принадлежало известному Адаму "Золотой пистолет" Делимханову, ныне депутату Госдумы, а тогда - командиру "Нефтеполка". Полка охраны объектов нефтяной инфраструктуры. То есть не оперативного подразделения. Однако, вместо того чтобы ходить с берданкой туда-сюда вдоль нефтяной трубы, он со товарищи оказался в Москве и так удачно (или неудачно) задерживал "свидетеля Байсарова". Никаких последствий проверки этого эпизода не было: убили и убили.

Да и если говорить о самой Чечне, то "задержание со смертельным исходом" Дадаева в Грозном, по поводу которого чеченский СУ СК так возбудился, - лишь один эпизод в череде, мягко говоря, сомнительных операций силовиков. В Чечне в последние несколько лет действуют в основном местные силовики. С 2009 года - практически только силовики, подконтрольные местному руководству, Рамзану Кадырову. В этой нелегкой работе им обеспечена практически полная безнаказанность. Об этом могут рассказать правозащитники из Сводной мобильной группы, которые под руководством Игоря Каляпина безуспешно пытались добиться расследования массы таких дел.

***

А государственные структуры - пытались ли они эффективно расследовать деяния подчиненных Кадырова? Да, пытались.

Два таких дела даже довели до суда в 2006-2007 годах - так называемые дела "АТЦшников" и "ППСников", связанные с фальсификациями борьбы с терроризмом. Дела эти расследовали структуры федерального подчинения, в том числе неподконтрольное республиканскому МВД Оперативно-розыскное бюро № 2.

Но больше такого безобразия с расследованиями не было. Почему?

Примерно тогда же, в 2006-2008 годах, Рамзан Кадыров озаботился защитой прав человека и под этим лозунгом повел борьбу с федеральными структурами, оные права нарушавшими.

В 2006 году Кадыров справедливо возмущался нарушениями прав человека со стороны бойцов спецгруппы ФСБ "Горец", которой командовал вышеупомянутый Байсаров. Кадыров говорил об исчезновениях похищенных этой структурой людей. В итоге "спецгруппу" распустили, Байсаров выехал в Москву, где несколько месяцев скрывался. Тогда, в ноябре 2006-го, его должны были задержать и допросить как свидетеля по делу о похищении и убийстве семьи Мусаевых. Байсаров был убит. К чему же пришло расследование? Выяснилось, что к преступлению причастен только покойный, который сам, в личном качестве, в свободное от основной работы время похищал, держал в зиндане, убивал и закапывал. Плюс некие "неустановленные лица", которые так и остались неустановленными. А бойцы Байсарова были влиты в структуры чеченского МВД, подконтрольного Кадырову.

В 2007 году - снова под лозунгом борьбы за права человека - Кадыров пошел на Оперативно-розыскное бюро № 2, которое похищало и пытало людей. А что, разве ОРБ-2 не похищало и не пытало? Еще как! Через полгода сменили начальника. Новый начальник заявил о лояльности республиканскому руководству. Заведение продолжило свою работу, но претензий к нему уже не было.

В 2008 году оказалось, что права человека нарушал батальон спецназа ГРУ Генштаба российской армии "Восток" под командованием Сулима Ямадаева. Батальон был распущен, равно как и другой батальон, "Запад".

В 2009-м в Чечне не оставалось неподконтрольных республиканской власти силовых структур, укомплектованных этническими чеченцами и способных вести оперативно-розыскную деятельность: они теперь были либо лояльны, либо ликвидированы.

***

А Сулима Ямадаева даже застрелили в Дубае. Застрелили из золотого пистолета, который привез туда Делимханов. Непосредственный исполнитель - конюх Кадырова, иранец Махди Лорния - был арестован и осужден. Но потом помилован по просьбе Исы Ямадаева по причине примирения сторон. Дело было в Объединенных Арабских Эмиратах, где действуют законы шариата, согласно которым убийство есть дело не публичного, а частного обвинения. Это и дало возможность закрыть дело об убийстве по примирению сторон, а Делимханов в итоге был исключен из списка международного розыска.

Были и другое громкие акции за пределами Чечни.

В 2008 году на Краснопресненской набережной в Москве убили Руслана Ямадаева. Исполнителей осудили, а организатора, Шаа Турлаева, не поймали. Называлась в ходе расследования и более известная фамилия, но следствие постаралось не упоминать ее в обвинительном заключении. В 2009 году было совершено неудачное покушение на Ису Ямадаева - собственно, после этого он и пошел на примирение…

Но не везде обходилось без проблем, как в Москве или в Эмиратах. В Вене в январе 2009 года убили Умара Исраилова, бывшего охранника Кадырова, который бежал, попросил политического убежища и обратился в Страсбургский суд. В Вене иные нравы, нежели в Москве: особенно австрийских бюргеров поразило, что за жертвой бежали бородатые люди в дорогих костюмах и брюки у них были заправлены в белые носки - в Австрии так не носят. А еще в Австрии исправно работают и следователи, и камеры наблюдения Поэтому преступление раскрыли по горячим следам, пособников посадили, но Леча Богатыров, которого австрийское следствие считало непосредственным исполнителем, успел вернуться в Чечню, прошел по ковровой дорожке и возглавил там одно из местных силовых подразделений.

Примеров достаточно. Мы видим, что силовики из некоторых регионов России действуют за пределами этих регионов и не всегда предупреждают местные власти.

***

Почему чеченские силовики получили такие полномочия?

К концу 2002 года вторая чеченская война зашла в тупик. Чеченское вооруженное подполье не победили. Наоборот, террористы добрались до Москвы. Стало ясно, что беспредел федералов - зачистки и тактика эскадронов смерти - лишь усиливает мобилизационную базу террористического подполья. Возникла светлая идея "чеченизации": делегировать полномочия местным силовикам, этническим чеченцам. Были созданы структуры из местных: та же группа "Горец", батальоны "Запад", "Восток", разнообразные структуры Кадырова, в которых легализовывались вчерашние боевики. В итоге к 2007 году Чечня уже была не первым среди регионов Кавказа по уровню насилия - это место заняли Ингушетия, затем Дагестан. Но это, казалось бы, решение проблемы чеченского сепаратизма само стало проблемой. С 2009 года в Чечне не осталось никаких сдержек и противовесов.

Когда Кадыров апеллирует к риторике вроде "федералы понаехали и учинили беспредел", он находит благодатную аудиторию - есть что вспомнить. Ясно, что насилие, которое чинили федералы во время второй чеченской кампании, не прошло бесследно, осталось в памяти. Когда российские силовики приезжают куда-либо, например в Грозный, то ли на танках, то ли на бронетранспортерах, то ли просто так и там появляются трупы с отверстиями в головах от контрольных выстрелов, это надо расследовать.

Но вообще-то генерал майор российской полиции Рамзан Кадыров должен знать, что полномочия его силовиков основаны как раз на том, что они сотрудники МВД России, а Чечня - часть этой самой России и МВД России может действовать в Чечне. При этом нет таких документов, имеющих силу закона, по которым федералы должны действовать в Чечне исключительно по согласованию с местными.

"По понятиям" Кадыров прав: если с ним не согласовывают действия, значит не уважают, пацаны недоумевают.

Но если по закону... Тогда расследование дела об убийстве Дадаева должно быть поставлено в очередь за расследованием убийства Беслана Шаванова и многих других подобных эпизодов.

Рамзан Кадыров очень уместно поднял разговор о соблюдении закона - но есть вопросы и к его подчиненным.

Удобный это все-таки инструмент - закон о публичном оправдании терроризма (ст. 205.2 УК РФ). За такое вот оправдание ничего не стоит в нашей путинской эрэфии кому угодно загреметь лет на семь строгого режима, подобно Борису Стомахину, радикальному публицисту. Буквально ни за что. 20 апреля Московский окружной военный "суд" приговорил его в итоге именно к такому наказанию.

В сети давно активно действует арт-группа "Борис Стомахин", это уже раскрученный бренд, но по логике нашего кривосудия выходит, что надо все публикуемое анонимными участниками группы вменять политзеку в вину и на этом основании непрерывно судить и гноить его лагерях. Ведь они пишут в стиле, "похожем" на стомахинский. Вот пускай он за них и отдувается.

Но главную раскрутку бренду делают в первую очередь все эти скандальные, жестокие "судебные" процессы над печально прославившимся политзаключенным. Адвокат Светлана Сидоркина назвала предъявленное обвинение и сам процесс кафкианскими, не сомневаясь, что ее подзащитного преследуют по политическим мотивам, и потребовала освободить узника совести Бориса Стомахина немедленно, в зале "суда". Но этого не случилось. Поскольку обвинителям ПОКАЗАЛОСЬ, что он виновен. Прокурор Андрей Данилов так и сказал: Стомахин МОГ написать такую статью, очень похоже на него по стилю. Эксперты из Института криминалистики при ФСБ подтвердили его предположение: да, ПОХОЖЕ. А раз он МОГ, раз он такая в принципе сволочь - на их гэбистский взгляд, - то пусть и сидит вечно.

Что касается "публичного оправдания терроризма", а также обнаружения в текстах "признаков экстремизма", то по этим удобным расплывчатым признакам начали отслеживать и отлавливать всякого бросившего неосторожное, эмоциональное словцо в сети. И с легкостью заводить дела. На сайте информационно-аналитического центра "Сова" вывешен постоянно пополняемый перечень материалов, в которых прокуратура РФ усматривает черты экстремизма-терроризма. В списке попадаются даже диссертации и стихи. Кстати, пополнился он недавно и стихами Стомахина. Они называются "Советским ветеранам". Похоже, у прокуроров это заготовка для четвертого дела против публициста.

В советское время, когда учился и рос Борис Стомахин, господствовала экстремистская по своей сути коммунистическая идеология и доставалось тогда людям как раз за недостаток этих вот наказуемых сейчас по статье "признаков". Попробуй-ка скажи при Советах, что штурмовать с винтовками Зимний или уничтожать кулаков как класс - нехорошо. Мягкотелых либералишек, ненавистников кровавых госпереворотов в пропагандистских фильмах всегда называли "контра" (т.е. контрреволюционер) - и "шлепали" на месте из револьвера. Чтоб не мешали советскому человеку правильно строить счастливое бесклассовое общество в социалистической России и по всему глобусу (при помощи всевозможных террористических Интернационалов). Еще недавно детей в красных галстуках воспитывали не на православии и поклонении "благодатному огню" (православие считалось опасным мракобесием, опиумом для народа и преследовалось), а на стихах Александра Блока (русского классика, между прочим) : "Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, Мировой пожар в крови, - Господи, благослови!" Вот оно где - оправдание терроризма и разжигание розни в чистом виде. Так что пафос многих часто цитируемых строк стомахинских про бомбу и про "убивать, убивать" - родом оттуда, из кровожадного СССР. Пропагандист Киселев со своим "ядерным пеплом" тоже из советского телевизора, но только к нему следователи и прокуроры вопросов не имеют...

Беда Бориса в том, что у него в текстах не антибуржуазная (совковая), а антиимперская (антисоветская) риторика. Нынче ведь рулит "совок". Поэтому выступать от имени малых народов, подмятых под брюхо великоросского хищного мишки, до сих пор "гоняющего поросят и подсвинков по лесу" (по формулировке сталиниста-реваншиста Путина), демонстрировать ненависть к Империи зла - вот где преступление. Стомахин предлагает взглянуть европейским взглядом на азиатские по стилю, захватнические войны, которые Россия вела и ведет (даже в XXI веке, в нарушение всех международных конвенций) то с Грузией, то с Украиной, уже присматривается к Беларуси... Он предлагает обратить внимание на эту неубиваемую психологию превосходства представителей "титульной " нации в РФ - над всеми нерусскими (то есть по определению недотитульными) нациями. Он считает, что это и есть фашизм - заявлять, например, что украинской нации, украинского языка вообще не существует, что украденный Крым - это российская вотчина.

Горечь унижения и понимание неотвратимости возмездия приходит к "старшим братьям" только тогда, когда в положении "недотитульных" оказываются русские меньшинства. Так было в период распада "нерушимого" Союза. Когда русских, уверенных в том, что они старшие братья и хозяева жизни в Баку или Грозном, вдруг начинает изгонять (а то и убивать) местное население. А пришедшие, как им кажется, на выручку войска РФ почему-то обстреливают с воздуха всех без разбора, а потом без разбора грабят и убивают, ворвавшись к ним в дом. О таких вещах в российском обществе говорить не принято. Положено делать вид, что этого не было. Но это было. И когда кто-нибудь вытаскивает на поверхность неприятную правду и тычет ею всем в лицо, то сторонников у правдоруба находится мало. Зато желающих отомстить ему за такую "порчу имиджа России" и "отсутствие патриотизма" - множество.

И когда Борис спрашивает в своем последнем слове всех собравшихся в "суде", чем именно взрывы в Волгограде в декабре 2013 года хуже и преступней ковровых бомбардировок российскими войсками сел Чечни в 1999 году, с десятками тысяч убитых мирных жителей - ответ повисает в воздухе, находящиеся в зале в оцепенении молчат. А потом, словно по команде, вдруг начинают аплодировать. Все - за исключением судейских, разумеется.

Многие люди, включая двадцатилетних, которые теперь ходят на политические марши с портретами Сталина, Берии и Ежова, говорят, что Путин, видите ли, посредством аннексии Крыма и войны против "киевской хунты, спонсируемой США", поднял их с колен. Борис Стомахин же заявил на "суде", в своем последнем слове, о необходимости прямо противоположного действия. Он считает, что русским надо как раз встать на колени. Поголовно выйти на площади и коленопреклоненно молить всех, кого Россия - от их имени - угнетала многие сотни лет, о прощении. И подняться с колен никак не раньше, чем им отпустят грехи все те большие и малые народы, перед которыми взращенное русскими патриотами государство-монстр так чудовищно виновато. За депортации, за лагеря, за голодоморы, за всю свою грандиозную ложь, трусость и стукачество. За высокомерие, за лишение других национальной идентичности. Вот это и будет тогда настоящий русский Майдан, его единственно возможный сейчас вариант. Только тогда и наступит мир. Русский мир, украинский, чеченский, грузинский, молдовский, польский. Всякий. Только так мы сможем избавиться в будущем от лагерей, от оправдания зверств Сталина. От публичного оправдания ЕГО и СВОЕГО собственного терроризма. А то порою кажется, что усатый снова лежит в Мавзолее и усмехается. Или даже сидит в Кремле. А вокруг мельтешат его бесчисленные поклонники.

Второе дело в каком-то смысле было "выгоднее" для Стомахина, чем третье: оно в большей степени могло привлечь к нему сочувствие общества. Годы строгого режима за похвалу историческим персонажам, убившим Александра II 150 лет назад... Зайдите в какую-нибудь муниципальную детскую библиотеку, и вы без проблем найдете, скажем, биографию Софьи Перовской, да еще и под грифом "Жизнь замечательных людей". Только фото плаката "Народовольцы, ваш подвиг не забыт", так и оставшееся лежать у Стомахина в прихожей, стоило ему трех лет. Хотя призывы к насилию (скорее бутафорские) действительно имели место в текстах Стомахина, эти абсурдные обвинения про Александра II, "оскорбительные номинации Всевышнего", попытки повлиять на деятельность мертвого Шамиля Басаева и т. д. - ухудшили положение политзека раза в два, а то и в три.

На этом фоне третье дело смотрится почти обоснованным, а приговор - вегетарианским. По факту он добавил лишь полгода к общему сроку, а инкриминируемый текст откровенно гадок, и нужно быть уж совсем окаянным вольтерьянцем, сторонником бескомпромиссной свободы слова (коим я, впрочем, и являюсь), чтобы, стиснув зубы, поддерживать право и на такое самовыражение.

Но дело здесь даже не в содержании текста, а в таком позабытом понятии, как презумпция невиновности. Если о ней не вспоминать, то приговор кажется почти правосудным (аналогии с немножко беременными уместны) и почти справедливым: ведь Первая поправка к Конституции США здесь не действует, а статья 205.2 УК РФ - очень даже действует.

В перерыве перед приговором мы с коллегой из дружественного издания рассуждали: как бы поступил условно-европейский суд в этом случае. Известно, что постнюрнбергская Европа не чужда цензуры, в отличие от вышеупомянутых США (сейчас воздержимся от философско-политической дискуссии на эту тему, так как рассуждаем о другом предмете). "Наверное, в Европе за такой текст наказали бы, может, не так строго", - говорит коллега. Стомахин уже произнес последнее слово, содержание которого немногим отличалось от инкриминируемого текста... "Нет, стоп, а как бы отнеслись к качеству доказательств? К тому, что и утверждения об авторстве предположительные, а уж доказательства умысла вообще вилами на воде писаны". И мы согласились, что выносить приговор на таких основаниях суд не имеет права, даже если кажется, что "все и так понятно".

Что представляет собой третье дело Стомахина? Пока политзек сидел в СИЗО "Медведь" по второму делу и не имел доступа к интернету, в его блоге появилась статья "Или пару вокзалов взорвать здесь железнодорожных". Она была снабжена портретом Стомахина с надписью, выражающей основную идею текста: "Кто взорвал - неважно. Важно то, что России и ее народу поделом".

Рукописный оригинал статьи нигде не найден. Следаки сначала попытались сфальсифицировать показания стукача-сокамерника Сергея Гусева - будто бы он видел именно этот текст. Однако в судебном заседании выяснилось, что ничего такого Гусев не помнит и название слышит впервые, то есть "свои" показания на следствии он подписывал, не читая. Несмотря на то что он по просьбе оперативника Владимира Силивонца рылся в сумке Стомахина (и, рассказывая об этом, даже не понимал, что здесь не так), инкриминируемого текста он не видел. Не видел и оперативник Силивонец.

Вместо этого у матери Стомахина изъяли другие его записи - тюремный дневник. В них тоже выражалась радость от взрывов в Волгограде, но никакой публичности они не имели, а тихо лежали себе в ящике и никого не трогали.

Далее была проведена автороведческая экспертиза, из выводов которой следует, что текст в интернете и тексты в дневнике Стомахина, вероятно, писал один и тот же человек. Одно из оснований для выводов экспертизы - это слово "Браво!!!" с тремя восклицательными знаками, которое нашли и там, и там... Уж совсем комичным было включение в доказательную базу мнения свидетеля Михаила Герасимова, который, не являясь вовсе экспертом, заявил, что может с уверенностью сказать: автор текста - Стомахин. Узнаю брата Колю.

Всякую ерунду вроде того, кто, как и зачем взял у Стомахина (если предположить, что он действительно написал инкриминируемый текст в СИЗО) рукописную статью и опубликовал под его именем на сайте, следствие, обвинение и суд устанавливать не стали, ограничившись намеками. Мол, выносить материалы мог адвокат (ну да, так обычно в СИЗО и бывает), но адвоката вызывать и спрашивать об этом не стали. Причем отказалась от вызова не защита, которая, казалось бы, заинтересована заметать следы, а обвинение, которому (казалось бы) нужно воссоздать конкретную картину преступления. Да и зацикливаться на адвокате не стали: официально помощник Стомахина в реализации преступления - "неизвестное лицо".

Другим объектом намеков стал Михаил Агафонов, имя которого упоминается в дневниковых записях Стомахина. Правда, в дневнике Стомахин кроет Агафонова матом за то, что тот "отказался ему помогать с блогом", а прокурор из этого делает прямо противоположный вывод: что Агафонов мог быть лицом, публиковавшим тексты от имени Стомахина. И ничего, канает...

Наконец, козырным доказательством того, что Стомахин имел умысел на публичное распространение текста, который "вероятно написал", стали упоминания в его дневнике, что он хочет сделать заявление о взрывах в Волгограде и ждет конца праздников.

Если исключить из репертуара понятие презумпции невиновности, то картина складывается более или менее в пользу обвинения. На фоне большинства нынешних политических процессов это же не самый кошмар: тут не совсем все выдумано с нуля, а хотя бы предположения и намеки есть, если не доказательства.

Но вообще-то нужны доказательства, а не намеки. Из того, что Стомахина посещал адвокат и мог выносить записи, не следует, что он точно вынес именно эту статью. Из того, что у Стомахина есть на воле друзья, не следует, что они эту статью публиковали. Равно как из того, что Стомахин знает русский алфавит, не следует, что он автор того или иного текста.

"Совпадение? Не думаю", - это тип высказывания для ведущих конспирологических телепередач, а не для судебного разбирательства.

А ведь без установления передаточной цепочки от камеры к интернету суд не имеет права отвечать на вопрос: имел ли место умысел на публичное распространение текста? Потому что никто не знает, просил ли Стомахин неизвестное лицо этот текст распространять. Может, он и хотел сделать заявление, но то ли заявление или другое, более сдержанное, например? А ведь, выражаясь словами обвинителя, к концу праздников он мог передумать и не делать никаких заявлений вовсе. Мог отдать текст неизвестному лицу и попросить не публиковать. Мог попросить передать, не читая, другому лицу. Мог ничего не просить. Неизвестных лиц, по рукам которых гулял вероятно-написанный текст, могло быть два, три, четыре, много...

Не кажутся ли эти объяснения неловкой попыткой выгородить Стомахина? Не кажутся. Прямая обязанность суда - становиться на сторону обвиняемого при наличии неустранимых сомнений. Или устранить сомнения (но в реальности у тройки из МОВСа была другая задача: ускорить процесс).

Но эдак в каждой более или менее стройной картине обвинения найдутся неопределенности и процессуальные нарушения. Что ж, никого не сажать? В том-то и заключается система сдержек и противовесов: посадить человека, честно доказать его вину должно быть столь сложно, чтобы у государства не было мотивации заниматься этим из-за всякой фигни, пусть даже речь идет о действиях, не одобряемых действующим законодательством.

А то, что мы имеем дело именно с фигней, мне представляется очевидным. Даже по приговору "суда" в тексте нет призывов к терроризму, только оправдание. Даже эксперт заявила, что из статьи нельзя сделать вывод, каким именно способом ее автор предполагает осуществлять поддержку "Имарат Кавказ". Что же касается общественной опасности, то что-то мне подсказывает, что Стомахин и так не был избалован большим количеством последователей, а после таких текстов их стало еще меньше. И уж точно до сих пор нет никаких данных о благодарном читателе блога Стомахина, который, вдохновившись, реально помог террористам.

...Лучше, конечно, не анализировать дело так долго, а просто быть за свободу слова, в том числе плохого, гадкого, кощунственного и оскорбительного. Но это другая история.

Ровно месяц назад "Гражданское содействие" получило представление от прокуратуры. В нем содержалось требование зарегистрироваться в реестре "иностранных агентов". Были также требования внести изменения в устав (мы выполнили его даже в большем объеме, чем нужно было прокуратуре), предъявлялись претензии к деятельности по территориальности.

Кроме того, прокуратура обязала нас провести обсуждение этого представления с участием прокурора, что мы сегодня и сделали. Я не могу, впрочем, сказать, что обсуждение было с участием прокурора, так как пришедшая к нам старший помощник прокурора из Мещанского межрайонного отдела Кристина Буянова ни на один вопрос нам не ответила, заявляя, что она не уполномочена. Так что скорее обсуждение прошло в присутствии прокурора.

Главным вопросом, конечно, было требование регистрироваться иностранным агентом. Основанием стали наши проекты. Первый - антикоррупционная экспертиза миграционного законодательства: эксперты писали письма в госорганы, получали ответы. Второй - лагеря для молодежи с Кавказа. Третий - гуманизация пенитенциарной системы: мы принимали жалобы, представляли адвокатов, отправляли обращения в органы, и по ним даже иногда возбуждались дела.

В представлении сказано, что эта наша деятельность направлена на изменение российской государственной политики. Я пыталась спросить прокурора: мы работали на изменение российской госполитики или в ее русле? Разве мы не слышим постоянно от руководителей государства, что надо бороться с коррупцией? Разве дискриминация - это цель госполитики? А если это не так, то прокуратура клевещет на государство. Прокуратура путает понятия политики и сложившейся ситуации. Да, мы хотим изменить сложившуюся ситуацию, но именно в русле декларируемой госполитики.

Как только прокурор ушла, стало известно, что Минюст внес нас в список. У нас теперь там 55-й номер. Как сказал новоиспеченный "агент" Игорь Каляпин, не состоять в этом клубе уже стыдно.

Мы будем и дальше отчитываться, делать аудит, но никогда и ни при каких обстоятельствах не будем писать, что мы иностранные агенты. Просто потому что это ложь. Самоликвидироваться не будем.

Если это и есть государственная политика, то это антигосударственная политика. Государство не может существовать как надстройка над гражданским обществом, оно существует в рамках гражданского общества. Гражданское общество заказывает политику. У Путина есть любимая фраза о том, что кто платит, тот и музыку заказывает. Так вот, мы ему платим, и эту фразу надо переадресовать ему.

Ничего незаконного мы не делаем, и никаких принципалов у нас нет.

Защита Алексея Пичугина предоставила в распоряжение журналистов вопросы Европейского суда по правам человека, адресованные правительству Российской Федерации. Они возникли у судей в Страсбурге по результатам рассмотрения вопроса о приемлемости жалобы по второму делу бывшего начальника отдела внутренней экономической безопасности компании ЮКОС.

Напомню, что, жалоба Алексея Пичугина была признана Европейским судом приемлемой спустя семь лет с момента подачи. Ее основная тема - нарушения норм статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод ("право на справедливое судебное разбирательство"), допущенные в рамках второго уголовного дела Пичугина. По итогам судебного процесса он получил пожизненное лишение свободы, которое отбывает в колонии ФКУ ИК-6 города Соль-Илецк Оренбургской области, известной также под названием "Черный дельфин".

В письме из Стасбургского суда излагаются фактические обстоятельства дела, которые стороны могут прокомментировать в своих замечаниях, а также вопросы к правительству РФ. Правительству России было предложено представить свои замечания не позднее 13 июля 2015 года.

Ответы правительства на вопросы Евросуда смогут в свою очередь прокомментировать в своих замечаниях заявитель и его адвокаты. Вопросы, поставленные Европейским судом российскому правительству, указывают на вероятные нарушения в отношении заявителя статьи 6 Европейской конвенции.

ЕСПЧ касается, в частности, заявлений о виновности Пичугина в эфире федеральных телеканалов незадолго до начала слушаний его дела в Мосгорсуде. Эти высказывания прозвучали из уст Владимира Колесникова, занимавшего на тот момент должность заместителя Генерального прокурора РФ, и руководителя следственной группы по делу Пичугина Юрия Буртового. Они, по мнению экс-сотрудника ЮКОСа, нарушали в отношении него презумпцию невиновности.

На это Алексей Пичугин указывал и на заседании Мосгорсуда 9 июля 2007 года: "Еще на стадии предварительного расследования по данному уголовному делу 5 июля 2005 года заместитель Генерального прокурора Колесников В. В. выступил на телеканалах ОРТ и НТВ с заявлениями о моей виновности в предъявленных мне по данному делу обвинениях. Также еще на стадии предварительного расследования 11 сентября 2005 года в передаче "Момент истины" на канале ТВЦ с заявлениями о моей виновности в предъявленных мне по данному делу обвинениях выступил руководитель следственной группы Буртовой Ю. А., в связи с чем я был вынужден отказаться от рассмотрения моего дела судом присяжных".

Кроме того, ЕСПЧ задал правительству РФ вопрос о недопущении Мосгорсудом мнения специалиста-почерковеда Володиной об авторстве записки с адресом в Вене одного из потерпевших по делу Евгения Рыбина. Следствие приписывало эту записку Алексею Пичугину, в то время как Володина пришла к заключению, что представленные для сравнительного анализа образцы почерка подсудимого были недостаточны для того, чтобы сделать какое-либо заключение. Пичугин ходатайствовал о проведении новой экспертизы, но председательствующий судья Петр Штундер в этом отказал.

Теперь, если ЕСПЧ установит, что нарушения 6 статьи Европейской конвенции в отношении Алексея Пичугина имели место, то это послужит новым обстоятельством, позволяющим Президиуму Верховного суда РФ отменить неправосудный приговор.

Между тем Россия до сих пор не отменила первый приговор осужденному, хотя на необходимость этого ЕСПЧ указывал в своем постановлении по первой жалобе юкосовца.

Алексей Пичугин всегда заявлял и заявляет о своей невиновности, непричастности к инкриминированным ему преступлениям.

Общество "Мемориал" признало его политическим заключенным.

Ситуация с пожарами сейчас катастрофическая, как это и можно было предположить еще полтора месяца назад. По нашей оценке, в Забайкалье горит приблизительно 150 тыс. га. По официальным данным, эта цифра почти в три раза ниже, но задача официальных данных - дать красивую картинку. Раньше площадь пожаров занижали в 5-7 раз, в прошлом году вышли на относительную правдивость и занизили только вдвое.

Причина проста - траву жгли. Палы травы мотивируются пожарной безопасностью: люди делают это для того, чтобы выжечь сухую траву вокруг деревни. Сначала этим занимаются представители муниципальных организаций, работники сельского и лесного хозяйства. Затем в дело включаются психи, которые по весне копируют любую глупость.

В дальнейшем никто не может обеспечить контроль пала, тем более при сильном ветре. В Хакасии ветер был почти ураганным, и сохранить поселок в таких условиях уже невозможно. Поэтому и получились такие жертвы.

Можно сказать, что эта катастрофа - результат глупости: небольшие группы идиотов сожгли свои или соседские деревни. Но возможной она стала потому, что в нашей стране разрушена система лесной охраны, не существует общей для всех категорий земель системы обеспечения пожарной безопасности. Два года назад Владимир Путин поручил установить меры безопасности в отношении выжигания сухой травы, но МЧС эту задачу провалило.

У нас даже нет федерального запрета на бесконтрольное выжигание травы. Такой запрет могут ввести региональные власти, но если они по каким-то причинам этого не сделали (забыли, не подумали, квалификации не хватило), то бесконтрольно поджигать траву не запрещено. Ограничения есть только для отдельных категорий земель, но для самых проблемных - сельскохозяйственного назначения и земель запаса - их нет.

Конечно, федеральный запрет не изменит ситуацию в одночасье. Понадобится лет десять упорной работы, чтобы изменить отношение людей к пожарной безопасности. Примерно половина палов - это целенаправленные «профилактические» поджоги, а еще половина - так называемые хулиганские палы. Власти провоцируют население. Дети, а также некоторые взрослые спившиеся граждане смотрят: глава поселения поджег траву - значит, так и надо делать. Если запретить муниципальным органам и государственным организациям поджигать траву, возгораний будет в два-три раза меньше, а поджигателей проще будет ловить.

Сейчас же, когда ситуация дошла до такого уровня, как в Сибири и на Дальнем Востоке, человеку не справиться с пожарами. Все, что можно сделать: отбивать от огня населенные пункты, чтобы избежать жертв (и это не всегда возможно), и ждать дождя. К сожалению, ситуация, по нашим прогнозам, будет ухудшаться. В Забайкалье хотя бы в некоторых районах выпал снег, а вот в Амурской области солнечно и ясно.

"Это в первые годы срока верит новичок каждому вызову из камеры с вещами - как вызову на свободу, каждому шепоту об амнистии - как архангельским трубам. Но его вызывают из камеры, прочитывают какую-нибудь гадкую бумажку и заталкивают в другую камеру, этажом ниже, еще темней, в такой же передышанный воздух. Но амнистия перекладывается - от годовщины Победы до годовщины Революции, от годовщины Революции до сессии Верховного Совета, амнистия лопается пузырем или объявляется ворам, жуликам, дезертирам - вместо тех, кто воевал и страдал.
И те клеточки сердца, которые созданы в нас природой для радости, став ненужными, - отмирают. И те кубики груди, в которых ютится вера, годами пустеют - и иссыхают".
А. Солженицын "Раковый корпус"

Кубики давно иссохли, надо сказать. Поэтому читать законопроект, внесенный Путиным и начинающийся со слов: "...руководствуясь принципами гуманизма...", можно почти весело, с черным, конечно, юмором. Например, неслыханным гуманизмом представляется освобождение онкологических больных на IV стадии, осужденных за преступления небольшой и средней тяжести.

Нет, это серьезно. Осужденные за преступления небольшой и средней тяжести, получается, сидят в тюрьме с III и IV стадией рака, а выйти могут только к 70-летию великой победы высочайшей милостью. Еще есть ликвидаторы чернобыльской аварии. Их, если верить релизу пресс-службы Кремля, трое (попадающих под амнистию).

Очень радуют более 50 исключенных статей Уголовного кодекса... РСФСР. Вот уж перестраховались так перестраховались. Понятно, что статей, по которым люди могут отбывать наказание со времен РСФСР и до сих пор, никак не больше десятка. Вот, например, ст. 70.1 УК РСФСР «Призывы к совершению преступлений против государства» (в смысле против СССР) в 2015 году не подлежит амнистии. Буковского бы сейчас не отпустили.

Но 50 исключенных статей - это мелочи, конечно, потому что из современного УК РФ под амнистию не попадают 107 статей. Почему-то в списке исключений нет экстремизма и сепаратизма. Я думаю, это техническая ошибка.

Беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что из политзаключенных под амнистию не попадает никто. Не препятствует освобождению. статья Евгения Витишко (167 - "Умышленное повреждение чужого имущества"), но недостаточно просто быть осужденным ни за что, надо еще относиться к льготным категориям или хотя бы приближаться к концу срока, а это не тот случай.

То же касается ростовского журналиста Сергея Резника и новочеркасского казака Сергея Лошкарева.

Возможно, прекратится преследование Владимира Ионова, так как он старше 55 лет, а статья 212.1 не относится к исключениям. Но он же не прекратит от этого стоять с остроумными плакатами, так что второе дело сошьют.

И если вдруг в процессе обсуждения не внесут в список исключений ст. 280, возможно, от штрафа освободят Елизавету Лисицину из Иваново. Правда, она уже собрала достаточную сумму. Да и все.

Ладно, не для того политзаключенных сажают, чтобы амнистировать. Нет, ну правда, хватит канючить амнистии (дальше вырезано цензурой, потому что меня-то в случае чего не амнистируют...).

Все-таки "гуманизм" - это про обычных зэков, а не про активистов. Посмотрим, какие из популярных статей могут давать надежду на амнистию (в конце срока), потому что это проще, чем читать бескрайний список исключений:

• кража, но не в крупном размере, не в составе организованной группы, без проникновения в жилище;
• мошенничество, но не в крупном размере, не с использованием служебного положения и не повлекшее лишения потерпевшего жилища;
• мошенничество в сфере кредитования, при получении выплат, с использованием платежных карт, в сфере предпринимательской деятельности, в сфере страхования, в сфере компьютерной информации, если оно не в особо крупном размере или не совершено организованной группой;
• присвоение или растрата, но не в крупном размере, не с использованием служебного положения и не в составе организованной группы;
• грабеж, причем в отсутствии группы, без применения насилия и даже без угрозы его применения, не в крупном размере и без проникновения в жилище (ласковый такой грабеж...);
• вымогательство, тоже одиночное и не в крупном размере;
• хулиганство, опять же одиночное, без сопротивления представителю власти и использования взрывчатых веществ;
• приобретение и хранение наркотиков без цели сбыта и не в крупном размере;
• нарушение правил оборота наркотических веществ (это, видимо, про врачей, выписавших обезболивающее не по месту прописки пациента);
• приобретение, хранение перевозка веществ, содержащих прекурсоры наркотиков, а также их сбыт, но не в составе группы, не в крупном размере и не с использованием служебного положения.

Пытаюсь нарисовать собирательный образ человека, попадающего под амнистию, но фантазия издевательски выдает беременного ликвидатора чернобыльской аварии, утащившего в магазине колбасу, причем впервые в жизни.

Большинство описанных выше преступлений, дающих шанс на амнистию, вообще не заслуживают реального лишения свободы, тем более если речь идет о тех самых льготных категориях: инвалидах, онкбольных, матерях, несовершеннолетних. Со скидкой вы купите чуть дороже. По амнистии может выйти лишь малая часть тех людей, которые вообще не должны были оказаться в тюрьме.

Год назад Конституционный суд оставил без удовлетворения жалобу уполномоченного по правам человека Владимира Лукина на нарушение конституционных прав некоммерческих организаций, фактически поддержав осуществляемое руководством страны планомерное уничтожение гражданского общества.

В постановлении были отдельные положительные для НКО моменты (например, суд подчеркнул, что нельзя привлекать к ответственности за нарушения "закона об агентах", которые были совершены до его вступления в силу), однако оно не оказало никакого влияния ни на решения судов общей юрисдикции, ни на ситуацию в целом.

В тот же день, 8 апреля прошлого года, городской суд Санкт-Петербурга после длительных тяжб окончательно признал нашу организацию "иностранным агентом" за отчет, опубликованный до вступления в силу пресловутого закона. Таким образом, суд проигнорировал общий конституционный запрет на придание закону обратной силы и то, что КС прямо запретил это делать в отношении НКО.

АДЦ "Мемориал" стал одной из первых общественных организаций, ощутивших на себе все прелести беспочвенных и незаконных (что не так давно подтвердил тот же Конституционный суд) прокурорских проверок и предвзятость судей. Но мы нашли выход из сложившейся ситуации, ликвидировав АДЦ "Мемориал" сразу после судебного решения об обязательной регистрации в качестве "иностранного агента". АДЦ "Мемориал" продолжил работу без юридического лица, что оказалось трудно, зато удалось избежать позорного "реестра агентов".

К сожалению, сейчас, спустя год после решения КС и два года с начала государственного блицкрига против гражданского общества, в стране осталось совсем немного действующих правозащитных НКО, не внесенных в реестр. Под пресс попали все, кто хоть как-то мог своими действиями доставлять беспокойство власти: экологи, правозащитники, организации, занимающиеся поддержкой коренных народов, и другие.

При этом репрессии становятся все жестче и циничнее, и сейчас развернулось новое наступление на НКО. Прокуратура затеяла проверку комитета "Гражданское содействие" накануне решения КС по жалобе, одним из авторов которой была глава организации Светлана Ганнушкина. Проверку провели именно так, как было описано в жалобе: неожиданно, без предупреждения и объяснения причин, с выдвижением требований, которые просто невозможно было выполнить в назначенный срок: прийти утром следующего дня в межрайонную прокуратуру для дачи письменных пояснений по вопросам деятельности организации, имея при себе копии уставных, финансовых и иных документов организации (по собственному опыту мы знаем, что речь идет о нескольких килограммах документации, с которой еще надо успеть снять копии). Три недели спустя Конституционный суд признал-таки нормы, регламентирующие проведение прокурорских проверок, неконституционными. Никого это не спасло...

Российское государственное устройство находится в стойком противоречии со своей Конституцией - это воспроизводство лицемерной советской модели. Риторика первых лиц государства все больше напоминает выступления самых махровых деятелей СССР. Например, выступая на коллегии ФСБ, президент РФ голословно обвинил некоммерческие организации в попытках помешать выборам в 2018 году и призывал служащих госбезопасности продолжать запрещать деятельность этих организаций. Разумеется, Госдума сразу приступила к рассмотрению законопроекта о "нежелательных организациях", а Генпрокуратура вместе с Росфинмониторингом требуют расширить их и так безграничные полномочия, предоставив им право блокировать счета организаций, заподозренных ими в поддержке экстремизма, даже если эти ведомства сами никак не могут эти подозрения обосновать, и без суда закрывать доступ к "опасным", по их мнению, публикациям в интернете.

Но репрессии не заставят нас замолчать и прекратить защищать права людей, нуждающихся в защите.

Судебный процесс по моему делу все больше напоминает политическое ток-шоу с элементами абсурда, маразма и мракобесия.

На днях в суд вызывали учеников с родителями. Так вот, один из них признался, что его сверстник из 6-го класса (единственный, который якобы слышал от меня на уроке фразу о "сорвавшейся у Путина крыше") после "допроса" в кабинете директора школы, где присутствовала представитель прокуратуры, сказал своим одноклассникам, чтобы на вопрос об Александре Михайловиче они отвечали, что учитель так и заявил - мол, "у Путина после Олимпиады снесло крышу - ввел войска в Крым". О моих стихах он узнал от родителей.

Дальше началось настоящее шоу - очная ставка между учениками. Все закончилось тем, что кто-то из них что-то не так понял. Между прочим, отец этого школьника в очень эмоциональной форме жестко выступал против меня, обвиняя в "антироссийском творчестве", "подстрекательстве к массовым убийствам россиян" и даже "к явным террористическим призывам"(!!!).

Следующий "свидетель" (по совместительству работник церкви) прочел целую лекцию насчет "наследника и реабилитатора фашизма труса Бывшева" (правда, Шухевича он все время почему-то называл Шушкевичем) и зачитал свой обвинительный приговор мне, практически повторив слово в слово всю 282-ю статью, по которой меня судят. При этом от вопроса адвоката о том, имеют ли право украинцы оказывать сопротивление оккупантам, он уходил в сторону и повторял, что вопрос ему непонятен. Потом он заявил, что вообще никакой Украины как государства не было и нет и что "все это наша исконная земля." Еще он повеселил публику тем, что, отвечая на вопрос, откуда он черпает подробную информацию о событиях на Украине, с гордостью ответил, что постоянно смотрит Первый канал российского телевидения, где передается вся правда (что вызвало улыбку даже у представителя стороны обвинения).

Еще отличились две учительницы, которые "вспоминали" мои слова в стихах про "зеленых человечков", "как русские какают под кустиками" и прочую "зарифмованную скабрезность". Указали на то, что я критиковал Пушкина и Суворова и посмел заявить, что украинцы на Майдане были молодцы, когда свергли Януковича. Но самым убойным было гневное выступление учителя английского языка, заклеймившего меня позором за то, что "Бывшев поддерживает право украинцев на независимость и европейский выбор, что является абсолютно недопустимым".

Естественно, никто опять не смог вспомнить ни строчки из "Украинских патриотов", что, кажется, окончательно повергло судью в уныние. Ей неоднократно приходилось повышать голос на таких "ценных свидетелей", которых постоянно куда-то заносило. Вот такие у нас дела. Короче, шоу продолжается.

В "Центральном детском магазине" возбудили уголовное дело за продажу солдатиков и бюстиков исторических персонажей в немецкой форме времен Второй мировой войны, в том числе с нацистской символикой. Можно ли рассматривать такую экспозицию как пропаганду? Я бы затруднился ответить. Можно сказать, что детям это продавать не нужно, скорее эти игрушки подходят коллекционерам. Но точно в этом нет состава уголовного преступления, ни к какой группе людей вражда не возбуждалась. Думаю, что дело закроют так же, как открыли.

Нацистская символика в последнее время привлекает повышенное внимание правоохранительных органов. К статье 20.3 КоАП, которая наказывала за демонстрацию нацистской символики и официально зарегистрированной символики запрещенных организаций, добавили еще символику организаций, которые сотрудничали с немцами во время войны или отрицают решение Нюрнбергского трибунала. При этом список организаций должен составляться правительством. Это уникальный случай: поправка не имеет прямого действия. Правда, правительство так до сих пор и не составило этот список.

А старый состав статьи применяется, и случаи бывают анекдотичными. Самый удивительный случай - это штраф за фото смоленского двора времен нацистской оккупации. По букве закона смоленская журналистка, к сожалению, нарушила КоАП. Он так сформулирован, что цель демонстрации символики не имеет значения, что абсурдно. Применяться полноценно эта норма не может, потому что тогда не останется ни одного фильма про войну, и она применяется избирательно.

В прошлом году люди пытались обжаловать эту норму закона в Конституционном суде, но КС отказался рассматривать дело, написав, что демонстрация нацистской символики «вне зависимости от ее генезиса» может быть оскорбительна для ветеранов и поэтому недопустима. Хотя смысла в этом нет, потому что речь в последнем случае шла о представителях восточного религиозного движения Фалуньгун, на эмблеме которого есть знак, напоминающий нацистскую свастику, но закрученный в другую сторону. Наверное, как и во многих религиях, это солнечный символ, но в любом случае никакого, даже самого отдаленного отношения к европейскому фашизму эта эмблема не имеет.

Вопрос о применении статьи 20.3 КоАП обсуждается уже не первый год. Достаточно было бы написать, что запрещена демонстрация нацистской символики в целях пропаганды - и пусть суды разбираются в каждом конкретном случае, была ли пропаганда. Более того, во второй части этой же статьи, которая посвящена торговле предметами с наци-символикой, эти слова есть. Просто первая часть сформулирована неаккуратно.

Надо сказать, что в Германии также действует полный запрет на нацистскую символику. Был резонансный случай, когда антифашиста оштрафовали за известную пиктограмму, на которой изображен человек, выбрасывающий свастику в урну. Дело дошло до Верховного суда, и уже Верховный суд постановил, что это изображение не является пропагандой. Возможно, были и другие случаи подобных преследований, однако эта история переломила практику.

В России же активизация борьбы со свастиками и защиты чувств ветеранов - это побочный эффект пропагандистской кампании. Имеет место мобилизация для борьбы с противником на Западе, в Украине, где, как известно, правит "фашистская хунта". Хоть описание врага со временем все менее сводится к фашизму, но победа в Великой Отечественной войне - ключевой элемент патриотического мировоззрения примерно с шестидесятых годов, и используется любая возможность, чтобы актуализировать эту память. Правда, это важно для телевидения, а, скажем, калининградское дело о вывешивании флага Германии, в котором активно эксплуатируется тема войны и оскорбленных ветеранов, по ТВ не освещается и не является пропагандистским. Скорее это и многие другие дела с прямой или косвенной отсылкой к теме фашизма - результат общей кампании. Правоохранительные органы ведь живут не в безвоздушном пространстве. К тому же им надо бороться с экстремизмом и отчитываться об этом. А заводить административные дела по 20.3 гораздо проще, чем уголовные. Вовсе ничего делать не надо: нашел фото - передал в суд.

Так производится большое количество липовой борьбы, которую никто не пытается скорректировать. Я бы еще понял, если бы была ясная цель оказать таким образом давление на оппозицию. Но если дело о флаге еще имеет отношение к оппозиционному активизму, то дело о фото смоленского двора не имеет никакого. Поэтому происходящее, по крайней мере в значительной части, можно назвать имитацией борьбы с оппозицией.

В субботу, 4 апреля, в Центре Сахарова у нас прошла пресс-конференция "Третье уголовное дело в отношении Бориса Стомахина: факты, мнения" - в связи с новым делом радикального публициста и поэта. Он с осени отбывал свой второй срок в ИК-10 строгого режима в Пермском крае за политические статьи в интернете. Но в декабре 2014 года его неожиданно доставили в московский СИЗО "Водник" - в связи с возбуждением уже третьего по счету уголовного дела. Начались открытые слушания в Московском окружном военном "суде".

В тот же день мы рассказали о книге "Борис Стомахин. Избранные письма", изданной в Германии в 2015 году писателем-эмигрантом Игорем Шестковым (с рисунками московской художницы Светланы Гофман, сделанными с натуры в "суде"). Как пишет в предисловии к сборнику автор-составитель, сначала он хотел опубликовать только письма Бориса, но затем "добавил несколько других его текстов, чтобы дать читателю представление о его публицистике, тюремной прозе и поэзии". В результате образ узника получился живым и объемным. Огромная благодарность за это Игорю Шесткову. Ведь Стомахин не только гражданин, но и поэт, об этом не следует забывать, оценивая его личность, слова и поступки. И, как мне кажется, по прочтении подобной литературы многие скептически настроенные люди станут относиться и к самому редактору "Радикальной политики", и к стилю и способам его самовыражения с большим пониманием и уважением.

Так получилось, что именно поэзию, и не только Борисову, собравшиеся в "Сахарнице" читали много и с удовольствием... А еще с изумлением обсудили мы поразительный факт: человека, освобожденного от службы в армии в связи с психологическими особенностями личности, сейчас судят военным судом, то есть фактически закатали под трибунал за тексты в интернете, не имея на руках никаких доказательств его авторства (и уж, конечно, совершенно не учитывая состояния его здоровья в целом). Бориса Стомахина мы могли бы назвать, наверное, воинствующим пацифистом, то есть человеком, жестко осуждающим имперские, захватнические войны Эрэфии, всегда приветствовавшим национально-освободительную борьбу угнетаемых народов против колонизаторов. Опять у нас на глазах возрождается Империя зла, открыто угрожает бомбой Европе и Америке. Возможно, блефуя, а возможно и нет... Напомним, что Борис, будучи на свободе, постоянно участвовал в протестных акциях против чеченских войн, выступал с резкими заявлениями против российской агрессии в Грузии, находясь в буреполомском лагере. Теперь же Борис с восхищением и надеждой смотрит на Украину, сумевшую свергнуть режим Путина в лице Януковича и с оружием в руках защищающую свою незалежность , а также возможность западного пути развития. Стомахин убежден, что в путинской Русне Майдан невозможен, но что когда-нибудь и над Кремлем будет развеваться жовто-блакитное знамя свободы... Он в это свято верит. Надо только умудриться дожить до такого счастья.

Напомним, что у Бориса перелом позвоночника и ноги, при ходьбе он пользуется тростью. В ИК-10 Пермского края его, несмотря на это, ставили на профучет и заставляли отмечаться восемь раз в день на вахте - как склонного к побегу(!), к суициду, а также как "экстремиста". Из-за несогласия повиноваться этим унизительным требованиям, а также из-за отказа "поработать на родину" (и ее лагерек) с метлой в руках или на уборке снега Борис прошлой осенью трижды оказывался в карцере. Потом его перевели в ОСУОН (тюрьму в тюрьме). И теперь в московском СИЗО "Водник" редактора "Радикальной политики" пытаются заставить подметать пол и вытирать пыль и угрожают карцером. Стомахин категорически отказывается выполнять подобного рода указания и готов в случае давления на него объявить сухую голодовку. Об этом он недавно писал в письмах на волю. Об этом рассказывала нам и адвокат Светлана Сидоркина.

Хочется еще раз поблагодарить Игоря Шесткова за интересный и очень актуальный сборник, экземпляры которого он разослал по европейским библиотекам, а также в США. Пусть в цивилизованных странах получат представление - из первых рук, из писем заключенного - о бесновании "нацлидера" Путина, окончательно возомнившего себя Сталиным и стремительно возвращающего население РФ за колючую проволоку - как виртуально (при помощи цензуры в сети), так и физически, уголовными сроками за инакомыслие. В сегодняшей Русне опубликовать да еще растиражировать такую книгу, к сожалению, не представляется возможным. Но зато ее легко можно скачать в сети, на сайте "Патриофил". Также можно заказать эту книгу за рубежами нашей суровой родины и получить экземпляр по почте.

Адвокат Светлана Сидоркина рассказала собравшимся о новом деле, возбужденном против Бориса по "старой" статье - 205.2, ч.1 УК РФ - в связи с якобы одобрением им теракта в Волгограде в декабре 2014 года. Это "одобрение" было опубликовано неизвестным лицом в интернете от имени Стомахина под заголовком "Или пару вокзалов взорвать железнодорожных". Неувязка, несостоятельность обвинения состоит в том, что радикальный публицист, находясь за решеткой, под охраной, сам выкладывать в сеть свои статьи не может, а все письма проходят цензуру. Автороведческая экспертиза текстов была составлена Институтом криминалистики ФСБ. Специалистов нетрудно заподозрить в некоторой ангажированности... Поэтому Светлана настаивает на необходимости составления независимой рецензии на такую экспертизу - для определения вероятности авторства Стомахина. Добросовестный эксперт у нее на примете имеется, надо только заключить с ним договор, собрав для этого 50 тысяч рублей для оплаты гонорара. Таким образом, был объявлен сбор средств для защиты политузника, в общую копилку были внесены первые несколько тысяч. За что мы благодарим еще раз жертвователей.

7 апреля в Московском окружном военном суде (Госпитальный пер., 4 а) состоится очередное заседание "суда" над Борисом, приглашаем всех туда к 11 утра. Проезд от метро "Сокольники" 78-м автобусом до остановки "Госпитальный переулок". Было уже три заседания, театр абсурда предстал перед зрителями незабываемый. Бориса держали в стеклянном аквариуме, просунув ему туда через узкую прорезь микрофон. Никому не давали приближаться, даже 70-летнюю Регину Леонидовну, маму политзека, грубо отгоняли на большое расстояние. "Прокурор" Андрей Данилов читал выдержки из обвинения, нарочито тихо и невнятно бормоча себе что-то под нос на протяжении долгих часов, до пяти вечера. Неоднократные требования говорить громче им игнорировались, несмотря даже на просьбы "судьи" Алексея Гринева.

Еще нам пытались в тот день помешать - по традиции - аплодировать в коридоре судилища уводимому конвоем узнику, а также скандировать слова поддержки. Но это им не удалось, и смею заверить всех интересующихся - не удастся и впредь. Перед заседанием я провела у здания "суда" одиночный пикет в поддержку Стомахина.

Сожалеем, что не удалось по скайпу воссоединиться (по техническим причинам) с Виктором Корбом, омским публицистом, координатором Комитета защиты Стомахина. Но зато нам удалось установить видеосвязь с Александром Зеличенко, писателем и публицистом. Выдержки из выступления Михаила Агафонова (члена КЗС, редактора, политбеженца, проживающего в Киеве) зачитала собравшимся Елена Морозова. Вообще хочется сердечно поблагодарить всех приехавших в то утро в "Сахарницу" гражданских активистов: Катю Мальдон, Алексея Домникова, Надира Фатова, Елену Глушко, Стаса Позднякова и других собравшихся в Круглом зале. Надеемся, что в следующий раз и гостей, и прессы ( а также освещения события в интернете) будет намного больше.

Слава Украине.
Смерть фашистской империи Путина.
Россия будет свободной.

Суд признал Комитет против пыток "иностранным агентом", и если мы не сможем обжаловать решение в апелляционной инстанции, будем самоликвидироваться. Мы не хотим, как того требует закон, представляться иностранными агентами, которыми мы не являемся. Это единственная простая и понятная причина.

Мы нормально относимся к тому, что государство принимает дополнительные меры контроля к тем, кто получает иностранное финансирование. Это оправдано. Но в реальности делается это не для контроля. Минюст не в состоянии разобраться даже с той отчетностью, что они от нас получают. Они задают одни и те же вопросы по кругу, запрашивают одни и те же документы. У них не получается обработать документацию от крупных НКО.

Если они будут проводить проверки еще чаще, на организации просто ляжет дополнительная нагрузка. Мы к этому давно были готовы. В последние три года нас постоянно, в том числе внепланово, проверяли и прокуратура, и МВД, и ФСБ, и налоговая. Я даже предложил установить в офисах сотрудников прокуратуры и Минюста так называемое удаленное рабочее место, чтобы они видели все, что происходит на наших компьютерах в онлайне и каждый день формировали бы себе отчеты, никуда не выезжая. Это неэффективно, но здесь государство в своем праве. Хотят проверять - пускай проверяют хоть четыре, хоть двенадцать раз в год.

А вот то, что нас обязывают представляться теми, кем мы не являемся (организацией, которая работает по заданию иностранного принципала), недопустимо. У нас никогда не было хозяина. Мы ни разу в жизни не получали поручений из-за границы. Но закон обязывает нас на вывесках, на печатной продукции, в интервью писать, что мы иностранные агенты, то есть попросту лгать.

Этот закон для того и разработан, чтобы принудить организации обзывать самих себя.

Однако конкретная организация (межрегиональное общественное объединение «Комитет против пыток») - всего лишь форма работы команды правозащитников. Мы, безусловно, и дальше будем заниматься своим делом. Если эту форму сделали для нас неприемлемой, мы будем искать другую и, может, найдем более эффективную. На апелляцию рассчитывать не приходится, поэтому в ближайшее время мы начнем думать, как организовать работу в дальнейшем.

В четверг стало известно, что Европейский суд по правам человека коммуницировал жалобу бывшего сотрудника ЮКОСа Пичугина по его второму уголовному делу.

Это значит, что ЕСПЧ признал жалобу Пичугина приемлемой и задал вопросы, касающиеся возможных нарушений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод как правительству Российской Федерации, так и заявителю и его адвокатам. Ответы стороны должны представить Суду в установленный им срок.

Чтобы понять значение этого события, нужно иметь в виду, что Алексей ждал его семь лет, находясь в колонии "Черный дельфин". Жалоба, о которой идет речь, была подана в ЕСПЧ вскоре после вынесения Пичугину пожизненного приговора 6 августа 2007 года судьей Мосгорсуда Петром Штундером. Бывший юкосовец был признан виновным в организации убийств в 1998 году мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и директора московской фирмы "Феникс" Валентины Корнеевой, а также в организации покушений в 1998 и 1999 годах на управляющего австрийской компании "Ист Петролеум" Евгения Рыбина. По версии гособвинения, поддержанной судом, Пичугин действовал, руководствуясь поручением вице-президента ЮКОСа Леонида Невзлина.

Своей вины Алексей никогда не признавал. Основной вопрос жалобы - нарушение в ходе судебного процесса статьи 6 Европейской Конвенции ("право на справедливое судебное разбирательство").

Я присутствовала на всех заседаниях в рамках данного процесса, записывала происходящее (желающие легко найдут эти записи в интернете). И поэтому, думаю, могу высказать свое убеждение: Алексей Пичугин был осужден неправосудно, безвинно, по сфабрикованному уголовному делу. И тем более поразительно, как долго он ждет справедливости. Алексей был первым из ЮКОСа, кого арестовали летом 2003 года. И он станет последним узником этого огромного и безумного дела, кто, наконец, выйдет на свободу.

В том, что это произойдет, я не сомневаюсь. Но горечь и боль вызывает то, что мы не добиваемся справедливости в судах своей страны и находим ее лишь в международных инстанциях, на это уходят многие годы жизни. Наверное, можно с этим смириться, находясь на свободе. А если ждешь в несправедливом заключении? От коммуникации первой жалобы Пичугина до ее рассмотрения и удовлетворения Евросудом прошло пять лет. Россия до сих пор не отменила первый приговор Алексею, на необходимость чего указывал ЕСПЧ в своем постановлении.

Теперь, если ЕСПЧ установит, что нарушения 6-й статьи Европейской конвенции имели место во втором уголовном деле Пичугина, это послужит новым обстоятельством, позволяющим Президиуму Верховного суда РФ отменить этот неправосудный приговор. Очень хочется надеяться, что это произойдет не через пять лет, а гораздо раньше. Что Россия таки воспользуется представившимся ей шансом показать всему миру, что она является страной, где решения ЕСПЧ исполняются в полном объеме. Ведь Европейский суд такой же испанский, итальянский, британский, и т. д., как и российский. Он создан не для того, чтобы наказать какое-то государство, а для того, чтобы защитить любого гражданина 47 государств, входящих в Совет Европы, где действуют правовые нормы по защите прав человека.

Мой сын, фигурант Болотного дела Иван Непомнящих, живет у своей матери. Он там жил до восьмого или девятого класса, а потом переехал ко мне. И вот теперь вернулся к маме, живет вместе с мамой, бабушкой и сестрой в трехкомнатной квартире. Ему там выделили отдельное помещение, он все обустроил по-новому, вытащил мебель, чтобы было посвободнее. Есть у него компьютер, не подключенный к интернету.

Распорядок дня он себе определил. Наши друзья подсказали нам, что это очень важно - соблюдать распорядок: не спать долго, наполнить жизнь смыслом. Он продолжает изучать книги по своей специальности (он инженер-гидравлик), активно учит английский. Иван готовился поступать в магистратуру в Америке, и за две недели до ареста ему пришло приглашение из магистратуры Нью-Йоркского университета. Чтобы его поддержать, я сам стал вспоминать английский. Решает олимпиадные задачки по математике, которые я ему подкидываю (я учительствую). И занимается спортом. Он в детстве ходил в секцию каратэ и сейчас вспоминает всякие движения - ногами машет до потолка.

Чувствует себя хорошо - как человек с ясным умом и чистой совестью. Прочитал в последнее время «Колымские рассказы» Варлама Шаламова и «Бесов» Достоевского.

Я рассказываю ему о том, как его поддерживают, и его всегда это очень радует. Приезжала к нему его институтская группа, они стояли под окошком. Он им в окошко задрал ногу и показал браслет. Собрали денег ребята.

В общем, такая веселая жизнь. Повезло парню, как говорится.

И, конечно, все время я ему напоминаю о тех ребятах, которые, можно сказать, за него и за нас сидят. Они сидят по-настоящему.

Мое увольнение связано с давней историей. Когда Николай Кропачев стал ректором СПБГУ, он сразу стал, так сказать, наводить порядок во вверенном ему учреждении. С его точки зрения, преподавание прав человека может происходить только на юрфаке. Он вообще меня все время называл "социально безответственным лжеюристом", который дерзает читать студентам про какие-то "оранжевые революции". Однажды ректор целый час на меня потратил на ученом совете, рассказывая, как некоторые социально безответственные лжеюристы растлевают студентов рассказами о правах человека. В другой раз, на заседании Попечительного совета Смольного тогда института, вообще просто грубо прервал меня на рассказе о практике студентов по правам человека, заявив, что "неюристы практику по правам человека проходить не могут".

Есть научная традиция, которая определяет права человека широко - не как юридическую технику, а как сложный комплекс вопросов философии, антропологии, социологии. То, что ректор с этой традицией не знаком, показывает некоторые пределы его образования.

Но больше всего его всегда раздражали мои публичные выступления. Он, может, и пережил бы права человека, читаемые "лжеюристом", если бы я время от времени не говорил какие-то гадости в СМИ. Я в Питере публичный человек и время от времени по своей специальности (толерантность, права человека) даю комментарии прессе. Особенно, конечно, его взбесила история с комментарием для New York Times.

Видимо, отчасти в связи с этим была предпринята попытка закрепить в трудовом договоре положение, что сотрудник СПбГУ не может ничего комментировать без разрешения руководства. Коллеги с филфака стали протестовать, я активно поддержал эту позицию, говорил всем: не подписывайте договор, это грубейшее нарушение Конституции, ректорат берет на себя функции цензора.

Особенно г-ну ректору не понравилось, когда я раскритиковал его логику применения закона об экспортном контроле. В этом законе есть секретная, мало кому известная часть. Там речь идет о том, что надо контролировать контакты с иностранцами, чтобы не допустить утечки данных об оружии, технологиях. Но у Кропачева логика такая, что, поскольку в законе нет исключений, то и мы должны отчитываться о контактах с иностранцами, визитах, обменах, подарках. Я сказал, что это глупость - применять это дело в университете, и с тех пор как-то у нас не сложилось.

Все последние события показывают, что он долго готовился меня отстранить. У меня в декабре истекал договор, должен был состояться новый конкурс. Перед этим конкурсом меня умудрились пропустить через четыре ученых совета. У нас факультет требует двойного согласования, у меня же было четыре совета вместо двух. Сначала мне перенесли ученый совет с декабря на январь по письму некоего профессора-цивилиста, который спрашивал, что это за нахал с исторической степенью читает права человека. Это письмо ректор зачитал на ученом совете, где нужно было принимать решение о моем одобрении в качестве сотрудника. Это письмо мне не показывалось, никто кроме ректора его не видел, но оно стало причиной переноса совета на месяц. Когда же пришло время дополнительного обсуждения на юридическом факультете, выяснилось, что откуда-то всплыли результаты экспертизы моих программ, которая проходила два года назад и результаты которой были неизвестны не только мне, но и руководству факультета

Я тем временем получил стажировку в Национальном фонде поддержки демократии (NED) и уехал в Вашингтон, потому что не знал, чем все это кончится. И был прав, потому что, когда я приехал, на большом ученом совете было просто натуральная театральная постановка. Президент университета Вербицкая выступала, говорила, что это мы недосмотрели, у нас тут лжеюристы читают непонятно что. Выступала представитель ученого совета юрфака, который меня (по недосмотру) пропустил, и оправдывалась тем, что они голосовали на самом деле не за меня, а за мои программы, мои программы хорошие, а я... неизвестно.

После большого ученого совета мне рассказывали, что коллеги спрашивали: кто такой Дубровский, почему мы должны за него голосовать? Это был большой цирк.

В конечном итоге я получил положительное решение на этом совете и уехал в Вашингтон, потому что был уже конец января, лекций я не заявлял, нагрузки у меня не было. Уехал и стал переписываться с отделом кадров насчет того, когда я могу подписать договор. В приказе Министерства образования сказано, что тот, кто впервые выигрывает конкурс, должен подписать договор в течение месяца, а для тех, кто не в первый раз (я уже десять лет работаю в Смольном), никакой юридической нормы нет.

Я написал в письме, что отсутствую по семейным обстоятельствам, потому что обсуждать с ними вопрос стажировки в NED невозможно - они просто параноики, считают этот фонд конторой ЦРУ, тем более весеннее обострение, людей надо беречь. Они отказались продлить мне отпуск за свой счет и неожиданно поставили мои курсы (в нарушение всех правил университета, в начале февраля, это когда уже занятия начинаются). Это был красивый ход, я оценил. Они сняли мои лекции с факультета свободных искусств и наук, на котором я работаю, и поставили на три разных факультета, включая юрфак (чем сильно подорвали свою идею о том, что неюрист не может читать права человека), а потом стали требовать, чтобы я их немедленно начал читать. Я указал, что это вообще-то странно: я конкурс выигрывал на факультете свободных искусств и наук, с этими факультетами я не переговаривался, содержание моих лекций не соотносится с их структурой. У Смольного очень специфическая программа. Да и вообще расписание в университете делается в ноябре, а тут лекции ставятся в феврале по звонку из ректората, да еще и с обязательством набрать на них студентов, что для меня особенно неприемлемо, потому что у нас в Смольном в основном курсы по желанию и я ненавижу, когда студентов загоняют палками. Не говоря уже о том, что, на мой взгляд, это грубое нарушение условий конкурса, на котором я баллотировался на преподавателя Смольного, а не на совместителя на трех других факультетах.

А тут приходит на факультет неизвестно кто, читает неизвестно что, тем более на юрфаке вообще очень плохо знают, что такое права человека. (Ну а зачем им? Знаете, что на юрфаке действующий член ученого совета Владимир Путин? Поэтому вы понимаете, какие там права человека...) Там много хороших людей, но они занимаются другим: криминалистикой, арбитражем. В процессе обсуждения я говорю, что не могу подписать сейчас договор, и прошу привести юридическое основание, почему я должен срочно это сделать. Мне отвечают: ах, раз вы отказываетесь, тогда мы аннулируем результаты конкурса, и вообще ваша позиция исключена из штатного расписания, наши деканы сообщили, что сами могут справиться с чтением моих курсов (удивительно, но даже на юрфаке были поставлены мои лекции, а как же "лжеюрист" мог их читать, интересно?).

С точки зрения суда, наверное, можно это интерпретировать как мой отказ, но у меня есть доказательства, что я запрашивал юридические основания для немедленного подписания договора. А потом это их вина, что конкурс перенесли на конец января. Мое положение было неочевидным, и как я должен был планировать свою жизнь?

Кроме того, на меня в процессе пытались собрать протоколы о прогулах, когда я был в Бард-колледже в Канаде, один из протоколов был о шести вечера 31 декабря. Там много живописных деталей, но смысл в том, что это война административной системы против меня.

С историком Иваном Куриллой было так же, только еще отчетливее, потому что ему обещали ставку, он начал готовиться к конкурсу, а тут ставку уничтожают как якобы ненужную. Они врут - у нас по правам человека один преподаватель на восемь курсов. А дело было так: кто-то из коллег пошел с доносом - распечатал с фейсбука Ивана интервью по поводу убийства Немцова и принес в ректорат, сказав, что это кошмар и ужас. Получилась чистой воды политическая расправа. Человек увольняется из Волгограда, перевозит семью, начинает читать, получает высочайшие отзывы студентов - и тут его ставку закрывают. Если в моем случае это долгая история, то у Ивана все связано с реакцией на убийство Немцова - плюс еще (он американист) он давал интервью по санкциям, антиамериканским настроениям. На мой взгляд, это еще и очень сильное послание всем, кто собирается работать в СПБГУ: это плохой работодатель, ему нельзя доверять, его репутация сильно подмочена даже не столько моей историей, а историей именно с Куриллой, потому что у меня случай явно судебный, а у него - просто вопиющее безобразие, безответственное поведение работодателя.

А самое главное в этой истории, что это еще и атака на Смольный, институт, где работает много сильных и независимых коллег. Смольный как институция давно ректора раздражает, была попытка его закрыть несколько лет назад. Тот факт, что это российско-американский проект, учитывая общую антиамериканскую истерику, делает нас непривлекательными для университетского начальства. Оказывается, можно взять у одного факультета ставку, размазать по другим, потом уничтожить. Можно не говорить декану, декан не знал.

Эта система управления университетом как в унитарном государстве монархического типа, где фактическая власть принадлежит ректору с "сенатом", куда входят несколько приближенных лиц. Единственные выборы, которые остались, - это выборы на конкурсе. Нет выборов деканов, нет выборов ректора. Все это уничтожение оставшейся демократии. Смольный оказывался очень неудобным, потому что он неуправляемый и с такими разговорчивыми преподавателями вроде меня и Куриллы. Сложность приведения этого факультета в вертикаль власти рождает такого рода эксцессы.

Так что, помимо моей личной истории, это история институциональная. Попытка придавить, чтобы не возникало ничего так называемого антипатриотического и антигосударственного.

У скандально известных лидеров ультраправых организаций Дмитрия Демушкина, Владимира Ермолаева (объединение "Русские"), Дениса Тюкина (отделение "Русских" в Кирове) и Владимира Тора (лидер Национально-демократической партии) прошли обыски. Еще раньше Александр Белов (Поткин), арестованный по подозрению в отмывании денег, был направлен на психиатрическую экспертизу в Институт Сербского. В течение всего прошедшего года власти вели активное преследование активистов наиболее одиозных националистических организаций. Не исключено, что государство решило устранить со сцены наиболее заметных лидеров националистов - силу опасную, малопредсказуемую и оппозиционную.

Об этом, в частности, говорится в новом докладе центра "Сова" о расизме и ксенофобии в 2014 году. Он называется "Затишье перед бурей?".

Националисты сейчас в глубоком кризисе: снизилось количество митингов и акций против мигрантов, рейды пошли на спад, за год не удалось раскрутить ни одного конфликта по «кондопожской технологии», и даже традиционный «Русский марш» провалился. И что особенно отрадно, количество уличных нападений заметно сократилось. Но вот есть четкое ощущение, что состояние это временное.

Противостояние на Майдане, присоединение Крыма и война в Донбассе привели к неожиданному расколу в и без того не очень стройных рядах радикальных русских националистов. Они совершенно разругались по вопросу, кого надо поддерживать в Украине, кого не надо и надо ли вообще кого-то поддерживать. Баталии шли по многим фронтам - отношение к «Майдану», к украинским националистам, к включению Крыма в Россию, к ДНР и ЛНР, к перспективам более активного участия России в этой войне. По разные стороны баррикад оказывались вчерашние союзники, из многолетних объединений выходили целые движения, ссорились организации, сотрудничавшие годами. В итоге националистов сейчас практически не слышно. Сторонники «Новороссии» транслируют то же, что и центральные СМИ, и потому стремительно теряют свою потенциальную аудиторию. А взгляды тех, кто выступает против, гораздо убедительнее и активнее выражает ненавистная им либеральная оппозиция. Большинство же рядовых националистов отвергает какое бы ни было сотрудничество с властями и в целом ориентировано на прямые, то есть насильственные действия, а не на собственно политические. Дальнейшее развитие этого разлада на ультраправом фланге российской политики пока неясно.

Самые решительные (или отмороженные?) из боевых ультранационалистов отправились в Украину, чтобы лично принять участие в боевых действиях. Причем воюют русские националисты как по одну, так и по другую сторону линии фронта в Восточной Украине. Конечно, среди россиян, сражающихся сейчас в Украине, доля ультраправые невелика. В боевых действиях принимают участие самые разные люди, многие из которых ранее не проявляли интереса к политике. В Донбассе они познакомятся с новыми для себя идеями, новыми группами, что может отразиться на их последующей активности. Кроме того, рано или поздно война в Украине кончится и большая часть воюющих на стороне самопровозглашенных республик вернется в Россию - с приобретенным боевым опытом и с оружием в руках. Вероятнее всего, они вольются в какие-нибудь радикальные политические течения.

Те, кто остался в России, тоже не дремлют. К середине прошлого года активизировались провластные националистические движения. В первую очередь это группы типа Национально-освободительного движения (НОД) или партии "Великое Отечество" (ПВО). В 2015 году эти группы вошли в коалицию «Антимайдан» или хотя бы принимали участие в акциях этого движения. Подобные объединения выступают в поддержку «Новороссии», являются ярыми противниками Запада в целом и Америки в частности, настроены на борьбу с «пятой колонной» и выступают за традиционалистские ценности. По идеологии они близки к традиционным ультраправым организациям. Правда, в отличие от большинства ультраправых они поддерживают существующий в России политический режим, а в идеологии у них не столь выражен (по крайней мере пока) ксенофобный компонент. Именно со стороны этих людей мы видим примеры насилия против политических противников. Пока что эти нападения «не дотягивают» до типичных расистских атак, люди из Антимайдана и НОДа, участвующие в акциях против «пятой колонны», пока не убивают. Однако этот процесс только начинается.

Деятельность новых "провластных" объединений происходит практически при полном попустительстве со стороны полиции. Одних никто не преследует за явное хулиганство, другим явно сверху санкционируют беспрецедентный слет европейских ультраправых в Петербурге.

Сейчас режим меняется - он становится идеологическим, и национализм - это новый курс, на который ориентируются российские власти. Риторика про консерватизм, традиционные ценности и духовные скрепы звучит уже вовсю. Заменой бывшему этническому национализму на улицах предлагается некая странная смесь из политического национализма и так называемого «цивилизационного национализма», который опирается на представление об уникальной русской цивилизации, противостоящей Западу. Полностью исключить этническую компоненту из всего этого невозможно, что очевидно на примере нынешней пропагандистской компании: борьба ведется то ли за «русский мир», то ли за «русских» в целом. Пока невозможно сказать, какой будет этот новый спектр русского национализма, однако явно он будет куда более агрессивным, чем то, что мы знали до украинских событий.